хохлы и прибалты

Изменения в ядерную доктрину России: подводный камень

Быстро и широко разошлось по стране и миру выступление Путина на Совбезе, в котором он очертил проект изменений в ядерную доктрину России. Можно считать, что это уже и не проект вовсе, так как изменения несомненно будут приняты и надлежащим образом оформлены.

С 2020 года это уже вторая корректировка ядерной доктрины. И вновь в сторону ужесточения: расширяется круг государств и организаций в отношении которых применяется ядерное сдерживание, увеличивается количество случаев, в которых Россия считает возможным применить ядерное оружие, снижается порог применения ядерного оружия. Основные новеллы: возможность ядерного ответа на массированный неядерный воздушно-космический удар, возможность применения ядерного оружия в случае нападения на Россию неядерной страны, поддерживаемой ядерной державой, возможность ядерного ответа в случае нападения на Белоруссию.

Несложно заметить, что Россия фактически оставляет за собой право на ядерный ответ, как в случае массированной атаки целей на своей территории западными дальнобойными неядерными ракетами с территории Украины, так и в случае реализации широко обсуждаемых прибалтами и финнами планов блокады Калининграда и закрытия для Балтийского флота выходов в Балтийское море.

Это не означает, что подобные действия обязательно сразу повлекут за собой ядерный ответ. Это также не означает, что ядерный удар сразу будет нанесён по территории США. Но обе эти возможности нельзя также и исключить.

Изменения в ядерную доктрину дали ответ на вопрос, как собирается Россия решать проблему конфронтации с США после разгрома Украины, и что российские власти планируют сделать для снижения вероятности массированных ракетных ударов по территории России? 

Подчеркну, полностью исключить возможность нанесения ударов по территории России даже после недвусмысленного путинского предупреждения нельзя. Но более эффективных средств воздействия на Запад, чем прямая и недвусмысленная угроза ядерного ответа у российской власти нет. Общая деградация всей со скрипом действовавшей до недавних пор системы международных отношений зашла так далеко, и Запад настолько не намерен останавливаться в своей любимой игре в повышение ставок, что иные аргументы, кроме ядерного, у России закончились.

Коллективный Запад: ЕС + США, Япония, Австралия, Канада, Республика Корея, Новая Зеландия + Израиль (под вопросом Турция, которая может как сохранить нейтралитет, так и поддержать в критический момент своих союзников по НАТО) – это более миллиарда населения (практически на порядок больше, чем в России), не менее 2 миллионов человек в вооружённых силах мирного времени, совокупные флот и ВВС, превосходящие по численности и боевому потенциалу все остальные морские и воздушные флоты мира, вместе взятые, и огромная промышленная мощь, которая с трудом сейчас развёртывается и переходит на военные рельсы, но чей потенциал не стоит недооценивать. Если Запад завершит хотя бы на 2/3 программы расширения мощностей ВПК, рассчитанные на ближайшие три года, то сможет, в случае войны с Россией, обеспечить расход обычных боеприпасов на уровне как минимум не меньшем, чем у ВС РФ.

При этом Россия приблизилась к пределу возможностей. После последнего увеличения её армия будет насчитывать 1,5 миллиона военнослужащих (почти 2,5 миллиона вместе с гражданским персоналом). СССР надорвался, когда его армия насчитывала 2,5 миллиона человек. Но численность населения СССР была почти в два раза выше, чем в современной России.

Дело в том, что армию надо не просто довести до определённой численности, но и обеспечить её регулярное пополнение, в том числе офицерским составом. Армию надо кормить, поить, одевать, вооружать. При этом все 2 млн, 390 тыс. чел., которые составят штатную численность ВС РФ ничего не будут производить, а продукция ВПК никак не повысит общее благосостояние – просто ляжет на склады до тех пор, пока не понадобится дать отпор врагу. То есть, рабочих рук в экономике станет меньше, а количество ничего не производящих потребителей увеличится.

Поэтому Россия не может себе позволить играть с Западом в игру зеркальных ответов (вы увеличили свои армии в два раза, мы сделали то же самое). В такой игре, как бы мы ни были эффективны, наши ресурсы, прежде всего демографические, закончатся раньше, чем западные. Именно поэтому, с 2020 года ужесточая ядерную доктрину и соответствующую риторику, российское руководство стремится дать Западу понять, что игра не будет идти по его правилам и что опасение уничтожить цивилизацию или отбросить человечество в каменный век не остановит Россию. Мы понимаем, что Запад имеет техническую возможность поставить нас перед необходимостью выбирать между поражением и применением ядерного оружия и готовы его применить, в том числе в ответ на неядерную агрессию.

Это правильный и единственно возможный способ предотвратить дальнейшую деградацию международных отношений до степени, когда ядерная катастрофа станет неизбежной. Но есть нюанс или подводный камень.

Дело в том, что концепция ядерного сдерживания предполагает, что остановить противника должно не применение ядерного оружия, а угроза его применения в ответ на определённые действия. В ХХ веке США и СССР эмпирически определили ту черту, за которой ядерная война становилась неизбежной и старались не только не переходить её, но даже не приближаться к ней.

При этом, при всей осторожности советских и американских властей после Карибского кризиса, к началу 80-х годов стороны стояли у порога ядерного конфликта. Американцы посчитали развёртывание советских комплексов РСД-10 "Пионер" угрозой их способности удержать европейский плацдарм, а СССР справедливо расценил американский ответ, в виде размещения в Европе "Першингов-2" и ядерных "Томагавков", как попытку Вашингтона нарушить баланс сил и получить односторонние преимущества. Обе стороны опасались попытки противника нанести обезоруживающий удар по местам базирования ракет и рассматривали превентивную ядерную атаку, в качестве эффективного средства нивелирования угрозы своим ядерным силам.

Сейчас ситуация на порядок хуже. Россия и США признали, что де факто находятся в состоянии войны, хоть их армии и не сталкиваются непосредственно на поле боя (пока не сталкиваются). Поэтому любые действия способные изменить баланс сил воспринимаются не как эвентуальная угроза, а как реальная агрессия.

В своём стремлении не дать ситуации окончательно свалиться в прямое военной противостояние Россия неоднократно призывала США к сдержанности, и сама такую сдержанность демонстрировала, но услышана и понята не была.

Концепция ядерного сдерживания перестала работать, так как новое поколение американских политиков считает возможным и необходимым на практике выяснить где проходит тот рубеж, пересечение которого вызовет старт российских межконтинентальных ракет. Американцы считают, что если окажется, что Россия готова ударить, они смогут остановиться в последний момент. Вот только как понять, что за следующим даже не шагом, а всего лишь неловким движением последует ядерный ответ? Как определить, что дальше играть с огнём не надо? Как понять, что пуск произойдёт при определённых обстоятельствах, раньше, чем эти обстоятельства наступят?

Никакая разведка тут не поможет. США ведь не могут послать шпиона прямо в голову Путина и узнать его мысли. А именно президент России будет принимать решение о нанесении ядерного удара в ответ на определённые враждебные действия США и их союзников. Даже если мы сами сообщим США в каком случае ядерный ответ станет неизбежным, они всё равно будут подозревать нас в блефе.

Что есть блеф, а что не блеф они будут определять сами. Иного способа, кроме сбора и анализа информации у них нет. Доступны им источники информации двух типов: открытые (публичная аналитика, публикуемая в СМИ) и субъективные (личное мнение российских дипломатов, политиков, контактирующих с властью экспертов). Субъективные источники будут считаться более надёжными, поскольку американцы сами в совершенстве освоили вбросы дезинформации при помощи "независимых" публикаций в СМИ и постоянно подозревают в этом же других. Кроме того, они сами себя убедили, что российские власти тотально контролируют СМИ и ни одна публикация не выходит без согласования с Кремлём.

Работающие на США релоканты и иноагенты в большинстве своём искренне (ибо верят в это) скажут, что все угрозы российских властей блеф, что они, мол, испугаются последствий. В последние годы в Вашингтоне уже должны были понять, что слишком переоценивали надёжность российских коллаборационистов, как источника, поэтому главным фактором для них будет совпадение или несовпадение их оценок с оценками, полученными от действующих российских политиков и дипломатов в ходе неформальных контактов.

Дипломаты контактируют в стране пребывания не только со своими коллегами, но с широким кругом высокопоставленных бюрократов. Зачастую между людьми, имеющими общие профессиональные интересы, завязываются неформальные связи, которые можно назвать почти дружескими.

Особенность русского характера заключается в частой переоценке таких связей, а также в желании поддерживать хорошие отношения вне зависимости от того, как в данный момент складываются отношения между государствами. Кроме того мы не любим признаваться в том, что не посвящены в планы руководства. Особенно, если партнёры считают, что мы должны быть в них посвящены.

Желание продемонстрировать свою осведомлённость и, одновременно, успокоить друга (англосаксы умеют убедительно демонстрировать свою "искреннюю взволнованность" перспективной оказаться с "другом" по разные стороны баррикад из-за "этой проклятой политики") может привести к тому, что во многих случаях собирающие информацию о русских ядерных планах американцы услышат от своих "друзей" успокоительные фразы вроде того, что "мы не сумасшедшие, чтобы начинать ядерную войну" и "мы никогда не ударим первыми".

Эти основы советской ещё ядерной доктрины намертво вбиты во многих наших политиков и дипломатов, предпочитающих прятать голову в песок и "не замечать", что ядерная война давно на пороге и вот-вот его переступит. До сих пор её за порогом удерживала только российская сдержанность, но она не бесконечна.

Опасность заключается в том, что таких успокаивающих ответов может быть много, и они совпадут с оценкой, которую США получат от людей, считающихся на Западе экспертами по России, на деле же пытающихся угадать желания своего работодателя и подтвердить его предположения. Более того, они совпадут с потаёнными надеждами западного истеблишмента. И тогда США решат рискнуть, а они очень хотят рискнуть и посмотреть как Россия ответит.

Проблема в том, что в таких ситуациях политики, будучи уверены, что легко удержат контроль над событиями, быстро его теряют, после чего остановить превращение кризиса в войну уже невозможно.

Я не уверен, что США в их стремлении победить во что бы то ни стало в принципе можно остановить, даже если они получат стопроцентную информацию о том, что в следующем раунде повышения ставок их ждёт ядерный ответ. Но если мы сможем убедить американцев в серьёзности своих намерений, у нас появиться хоть маленький, но шанс обойтись без последней крайности.

В любом деле важен комплексный подход. Особенно он важен в политике. Поэтому необходимо всем: и политикам, и дипломатам, и журналистам, и экспертам в полной мере осознать свою ответственность уже не только перед страной, но и перед человечеством, и перед историей, если ей суждено продолжиться. Наше общество должно сейчас демонстрировать консолидированную уверенность в том, что любая следующая провокация Запада не просто способна вызвать ядерный ответ, но почти гарантировано его вызовет, и полную поддержку такого решения властей.

Только ясно выраженная готовность всего российского общества самим инициативно повысить ставки до предела и перевести конфликт с США в формат прямой военной конфронтации с ними, может помочь избежать худшего. Мы никого не убедим в своей готовности к ядерному кризису, если реально не будем к нему готовы. Только переступающая порог война, может заставить США одуматься и остановить войну.

Но это не точно. Слишком уж оптимистичны вашингтонские политики. Ведут себя в реальном мире так, будто они в виртуальной реальности, у них 10 жизней в запасе и в любой момент можно вновь начать сохранённую игру.

https://ukraina.ru/20240926/1057689601.html

Третий год минских соглашений.

04.01.2018, Геннадий Петров

http://expert.ru/2017/12/31/tretij-god-minskih-soglashenij/

Конфликт на Донбассе близок к окончанию. Если не произойдет чего-то чрезвычайного, в 2018 году боевые действия завершатся. Раны, нанесенные войной, заживут не скоро, отношения России и Украины не станут добрососедскими. Но кровь литься перестанет.

Последний месяц 2017 года ознаменовался знаковым, может быть даже переломным для конфликта на Донбассе событием –  массовым обменом пленных. Или вернее, «пленных», потому что подавляющее большинство из тех, кого обменяли 27 декабря у Горловки, может быть отнесено к комбатантам с большой натяжкой, если вообще может быть отнесено. Какое определение слова «пленный» ни возьми – под него никак не попадут ни одесситы Александр Кушнарев и Анатолий Слободяник, фигуранты сомнительного, во всех отношениях,  дела о якобы имевшем место покушении на депутата Верховной рады Алексея Гончаренко, ни проукраински настроенный религиовед из Донецка Игорь Козловский, осужденный в ДНР то ли за хранение оружия (официальная версия властей республики), то ли за высказывания в соцсетях (версия родственников осужденного). Всего же, по данным занимающегося вопросами обмена пленных лидера украинской организации «Офицерский корпус» Владимира Рубана в списках, представленных ДНР/ЛНР и Украиной, на долю собственно тех, кто был захвачен с оружием в руках, приходится менее половины.

Дело не только в том, что на донбасском фронте вот уже не месяцы, а годы – без перемен и давно прошло время, когда меняли сотни захваченных с оружием в руках в котлах Иловайска и Дебальцево, в боях у Донецкого аэропорта и Изварино. Запрашивали для обмена не пленных, а «своих». Всё по логике гражданской войны, которая де-факто на Украине есть, но с точки зрения украинских властей – нет. О чем они и напомнили. Сам состоявшийся обмен был действом символическим, можно сказать, ритуальным, призванным, помимо всего прочего, подчеркнуть то, как видят природу конфликта обе стороны.

Как демонстративный жест выглядит история с российскими гражданами, которых предполагалось обменять: их сначала привезли к месту обмена, потом увезли. После чего президент Петр Порошенко объявил о том, что отдадут только взамен на украинцев, содержащихся в российских тюрьмах – Олега Сенцова, Станислава Клыха, Романа Сущенко и других. То есть, тех, в отношении кого, с точки зрения Москвы, торг неуместен совсем. Особенно это касается режиссера Олега Сенцова, видимо, одного из немногих проукраински настроенных жителей Крыма, кто был готов организовать вооруженную борьбу против России на полуострове. Приговор ему был демонстративным, из серии, чтоб другим неповадно было. Вопрос о том, будет ли он сидеть или не будет, российские власти считают решенным: будет. А значит обсуждение обмена Сенцова если и состоится, то пройдет очень сложно – куда сложнее, чем диалог по Надежде Савченко.

А вот воевавшего за ЛНР гражданина Эстонии Владимира Полякова, выданного властями своей страны Украине, Порошенко отпустил, даже не попросив никого взамен, даром, что в правовом отношении эстонец ничем не отличался от других россиян, сражавшихся за самопровозглашенные республики. Гражданин ЕС для Киева – есть гражданин ЕС. Не чета не то, что россиянам, но даже и бразильцу Рафаэлю Лусварги, воевавшему за ДНР и по прежнему находящемуся в заключении.

По завершившемуся обмену можно представить себе, как пойдут переговоры по мирному урегулированию в следующем году, когда процесс выполнения договоренностей, достигнутых в Минске почти 3 года назад (12 февраля 2015 года) войдет в стадию практической реализации. В Донбассе появятся миротворцы, а сложившееся в регионе статус-кво участникам конфликта надо будет как-то признать, не отступив при этом от тех идеологических установок, которые выработались за годы войны и стали частью общественного сознания. Порошенко, к примеру, придется блуждать между двумя взаимоисключающими формулировками, которые в ходу у украинских властей: согласно одной неподконтрольные Киеву районы Донбасса оккупированы Россией, а потому должны быть освобождены, согласно другой – они же являются «отдельными районами Луганской и Донецкой областей», подлежащих реинтеграции, а значит, какой-то форме признания действующего там порядка.

Если снимется одна из самых болезненных и спорных тем в диалоге России и США, то год может оказаться поворотным во внешней политике в целом.

Украина – кандидат в ЕС: Евросоюз обхитрил сам себя

На саммите ЕС в Брюсселе главы государств-членов одобрили предоставление Украине и Молдавии статуса кандидата на членство в ЕС. Совсем недавно, меньше трёх недель назад, против были Франция и Германия, Голландия и Венгрия. Мало кто, кроме Польши и Прибалтики, был откровенно за. И вдруг всё чудесным образом изменилось

Некоторые эксперты традиционно утверждают, что в этом виновны «всесильные» США и «тайно правящий миром» Лондон.

На деле, США многократно не могли сломать ЕС даже по более принципиальным вопросам, а уж Венгрия — и вовсе enfant terrible, «пятая колонна» в стройных западных рядах, неизвестно кого больше поддерживающая — Украину или Россию.

И вот даже Будапешт, традиционно голосующий против любого сближения Украины с ЕС, вдруг выдаёт Киеву мандат на кандидатство.

Как это понимать?

Начнём с того, что в нынешних условиях Украине сотня лишних гаубиц куда важнее теоретического признания её права когда-нибудь вступить в ЕС. Если идущее в Донбассе обрушение фронта будет ускоряться в нынешнем режиме, то скоро вступать в ЕС будет просто некому. От кандидата останется лишь правительство в изгнании.

Тем не менее ни по вопросу поставки оружия, ни по другим чувствительным для Киева военным вопросам Запад свою позицию не изменил.

Если мы присмотримся к хронологии принятия этого внезапного решения, то увидим, что родилось оно в Париже, недели три назад. Затем Макрон быстро обратил в свою веру канцлера Шольца. С этим, думаю, было не сложно.

Подавленный нынешней сложной международной обстановкой, желая уйти от непосильной ответственности, переложив на кого-то тяжесть принятия решений, он охотно верит, что «люди ходят на руках и люди ходят на боках».

Последний акт развернулся две недели назад, когда в ходе блицтурне по Восточной Европе, с конечной точкой в Киеве, Макрон, Шольц и примкнувшие к ним итальянец с румыном окончательно добили общеевропейский консенсус относительно предоставления Украине статуса кандидата.

Вспомним, о чём в это время истошно вопил Киев?

Киевские власти указывали на тяжелейшее положение своих войск в Донбассе, заявляли, что в случае обрушения фронта в треугольнике Славянск-Лисичанск-Бахмут высока вероятность эффекта домино, после чего вопрос будет заключаться уже не в удержании контроля над Левобережьем, а в том, удастся ли Киеву стабилизировать фронт хотя бы по Днепру.

Арестович уже угрожал Европе совместным походом украинской и российской армий куда-то вдаль (наверное, к Атлантике).

В общем, коллапс приближается! Дайте оружия, пришлите наёмников, откройте против России второй фронт, иначе Украина не удержится! Вот сигналы, поступавшие в европейские столицы всё это время.

Европа ответила: вместо оружия Украина получила статус кандидата в члены ЕС. При этом европейцы многократно подчеркнули, что кандидатство не означает членство, напомнили, что иные страны стоят в очереди по паре десятилетий.

В общем, сделали всё, чтобы показать, что позиция Европы не изменилась, Украину принимать никто не собирается.

Зачем давали кандидатство?

Европа устала от санкционной войны с Россией. Она не желает ещё глубже втягиваться в украинский кризис, опасаясь для себя печальных последствий. Европа боится российской армии и не хочет воевать. При этом США и их восточноевропейские сателлиты постоянно угрожают втянуть ЕС в вооружённые столкновения с Россией на Украине.

Мотивируются требования резкого ужесточения европейской позиции тем, что истекающая кровью Украина может не выстоять. Что ей необходима поддержка. Что в Киеве нарастает разочарование позицией Запада, который не стесняясь демонстрирует усталость от Украины и пытается вести сепаратные переговоры о заключении мира за счёт отказа от части украинских территорий (не исключая также раздела Украины, по которому восточноевропейские лимитрофы займут западные области Украины, а куцые остатки украинской государственности станут российско-польским протекторатом-кондоминиумом по типу франко-испанской Андорры).

«Хитрый» Макрон решил найти способ с одной стороны якобы поддержать Киев, а с другой не усиливать напряжённость в отношениях с Россией.

Напомню, что российская позиция всегда заключалась в том, что Москва не против вступления Украины в ЕС (просто предупреждает, что тогда для Киева изменятся правила торговли с ЕАЭС). Россия возражает только против расширения НАТО.

В этом, разумеется, было своё лукавство, поскольку, согласно официальной концепции НАТО и ЕС расширялись хоть и не параллельно, но согласованно, что предполагало принятие новых членов в обе организации (причём вначале в НАТО).

Но, во-первых, нет правил без исключений. А, во-вторых, даже с началом спецоперации Россия не заявила об официальном изменении своей позиции относительно членства Украины в ЕС. Более того, Путин подтвердил, что Россия не будет препятствовать приёму Киева в ЕС (если, разумеется будет кого принимать).

План Макрона был прост и незамысловат: выдать Киеву вместо солдат и пушек ничего не значащее кандидатство. Россия вроде бы не против. В Киеве довольны. Украинская пропаганда получает информационный повод для празднования очередной «победы». Заодно и войскам на фронте можно внушать, что гибли они не просто так, а за то, что Украина ещё на шаг приблизилась к полноценному членству.

В общем, кругом благодать и благолепие, и всё это придумал лично Макрон — новый общеевропейский лидер и прочая, прочая, прочая.

И всё было бы прекрасно, но есть нюанс: украинские политики уже не те, что были лет десять назад, когда они униженно выпрашивали у Европы хоть какой-то сигнал о возможном будущем слиянии в общем европейском доме.

Они почувствовали политико-психологическую слабость ЕС, его зависимость от хода развития украинского кризиса, который Европа сама же, по глупости, в 2014 году организовала, а теперь не знает как из него выбраться и несёт гигантские экономические потери.

Зеленский привык не просить, а требовать. И ни одна «ливерная колбаса» в Европейском Союзе (кроме особняком стоящей Венгрии) не посмела ему отказать. Европейцы плачут, колются, но продолжают лезть на кактус.

До сих пор опытные европейские предшественники Макрона и Шольца потому и не желали даже обсуждать вопрос о «европерспективе» для Украины, старательно вымарывая из всех документов какие бы то ни было упоминания о гипотетической возможности членства в самом отдалённом будущем, что понимали — это последний рубеж.

Как только Украина выбьет признание перспективы членства, она немедленно потребует начать практический процесс интеграции. Зеленский выложит на стол свой неубиенный козырь: «Украина ведёт войну за Европу: сдерживая страшные азиатские орды на дальних рубежах. Поэтому Европа должна признать её своей составной частью и легитимировать единство, приняв Киев в ЕС».

И европейские мямли опять пойдут на уступки.

В общем, в результате своей «хитрости» Макрон обхитрил сам себя, сдав последний рубеж европейской обороны от украинского членства. Теперь Евросоюз обречён вести «уличные бои» с наглыми украинскими политиками и дипломатами, на фоне которых посол Киева в Берлине Мельник покажется образцом протокольной вежливости.

С таким «хитрым» маневрированием Европе скоро придётся массово поставлять оружие России, чтобы к моменту, когда вопрос о принятии Украины в ЕС станет ребром, украинцев осталось так мало, что они не могли бы оказывать существенное влияние на принятие решений в Евросоюзе. Иначе, объединившись с поляками и прибалтами, они устроят «ливерным колбасам» «сладкую жизнь». Уже устраивают.

https://ukraina.ru/opinion/20220624/1034224140.html