Год каждый день заходил на реактор

Украина в её президентах

В детском мультике Удава мерили в Попугаях (получилось «38 попугаев и одно попугаячье крылышко»), Мартышках (пять мартышек) и Слонах (три слона). Что может «измерить» страну лучше, чем её руководители? Мы ведь говорим «эпоха Александра III», «эпоха Сталина», «эпоха Путина», «эпоха Рейгана», «эпоха де Голля» и т. д., подразумевая, что избранные народом (получившие власть по наследству или захватившие её) личности внесли решающий вклад в формирование образа управляемого ими государства во время своего правления, а также оказали решающее влияние на формирование и развитие общественных отношений.

Такой подход особенно справедлив к лидерам только формирующихся государств. Они в определённой мере выполняют функцию демиурга, лепя из оказавшегося у них в руках демографического, экономического и политического материала «идеальную систему» согласно своим представлениям.

Так почему бы нам не «измерить» Украину в её президентах? От начала до конца их было всего шесть штук, отбывших в общей сложности семь президентских сроков, два из которых неполные.

Первым был Леонид Макарович Кравчук. Из всех президентов Украины он был наиболее профессиональным политиком. Родившийся в 1934 году, Кравчук по окончании Киевского университета лишь два года преподаёт политэкономию в Черниговском финансовом техникуме, а с 1960 года (в 26 лет) делает чисто партийно-политическую советскую карьеру. Начал с низов, с консультанта-методиста Дома политпросвещения, дослужился до члена политбюро ЦК КПУ, второго секретаря ЦК КПУ.

Интересно, что, родившийся в Волынском воеводстве Второй Речи Посполитой, Кравчук умер в мае 2022 года в немецком Мюнхене — на родине германского нацизма. Таким образом, он в целом повторил путь Украины, первым президентом которой стал (Грушевский был председателем Центральной Рады — парламента). Украина тоже родилась как польский проект, была выпестована коммунистическим СССР и угроблена германским ЕС, приложившим немалые усилия как для реализации путча 2013–2014 годов, так и для дальнейшего нагнетания напряжённости в украинско-российских отношениях и разжигания военного конфликта в интересах США, по итогам которого лидеры ЕС собирались поживиться за счёт разграбления России. Ну и место смерти — Мюнхен, родина нацизма, — также символично для лидера, стоявшего у истоков преобразования УССР в нацистскую Украину.

Внешне, по манере говорить и по повадкам, Кравчук напоминал удачливого председателя колхоза — эдакого хитрована, о котором начальство знает, что ворует, но он любого ревизора умеет принять, товар лицом показать, самого ублажить и начальству вовремя поклониться. Его, может быть, и не уважают, но в целом он на хорошем счету: инспекцию из центра всегда возят именно к нему и он ни разу не подвёл.

Не сложились отношения у Кравчука только с Щербицким. Фронтовик Щербицкий, один из влиятельнейших членов политбюро ЦК КПСС брежневского периода, член узкого круга руководителей СССР, не доверял излишне льстивому Кравчуку и не дал ему выбраться за пределы отдела агитации и пропаганды ЦК КПУ, куда он был назначен ещё при заигрывавшем с националистами Шелесте.

Но в сентябре 1989 года тяжело больной Щербицкий ушёл на пенсию и через пять месяцев умер. Вот с этого-то момента партийная карьера Кравчука и попёрла. Под занавес перестройки он ещё успел избраться председателем Верховного Совета УССР. Выиграл президентские выборы в декабре 1991 года, поскольку воспринимался большинством избирателей как представитель союзного руководства.

В связи с острым политическим кризисом на Украине, ставшим результатом распада Союза и экономических связей между республиками, был вынужден согласиться на досрочные президентские выборы, которые в июле 1994 года проиграл Кучме.

Предельно лжив. Я с ним общался единожды, когда работал в газете, которой Кравчук согласился дать интервью (на беседе присутствовало четыре представителя издания и Кравчук). Кучма тогда ещё был президентом Украины, его второй срок был далёк от окончания, но его позиции в обществе были подорваны «делом Гонгадзе». Леонид Макарович около двух часов рассказывал, какой он талантливый лидер и как ничтожный Кучма до сих пор живёт за счёт его наработок начала 90-х годов. Расшифрованный материал интервью был отослан Кравчуку на согласование и оперативно вернулся от него, как сообщил Кравчук главному реактору, «с небольшими, чисто техническими правками». После «небольших технических правок» речь Кравчука превратилась в один сплошной дифирамб «мудрому и достойному Леониду Даниловичу Кучме», который оказывал неоценимую помощь Кравчуку ещё во время президентства последнего, а теперь твёрдой рукой лично ведёт украинский народ к счастью, чему Кравчук несказанно рад.

Позднее Кравчук, не стесняясь, менял свои оценки людей и событий публично, в зависимости от того, как менялась политическая обстановка на Украине. Он был и за НАТО, и против НАТО, и за Россию, и против России, и против майдана, и за майдан. За всё это он исправно получал награды от всех властей, став одним из девяти граждан Украины — полных кавалеров всех пяти степеней ордена Ярослава Мудрого и Героем Украины.

В общем, несмотря на то что Кравчук, как я писал выше, единственный политический профессионал из всех украинских президентов, он является средоточием всего худшего, наиболее анекдотичного из того, что может породить украинская земля. Лживый, сервильный, мстительный и трусливый Кравчук начал строительство украинского государства с двойной лжи. Народ Украины он уверял, что референдум о независимости (осенний, на котором большинство высказалось за независимость Украины) проводится для укрепления СССР на основе большей самостоятельности республик. Ельцину же в Беловежской пуще он представил результаты референдума как непреклонную волю украинского народа к отделению. Хоть правил он недолго и не запомнился ни великими победами, ни великими злодеяниями, но именно Кравчук запустил украинское государство по порочному пути тотальной лжи, с которого оно так и не сумело сойти до самой своей смерти.

Леонид Данилович Кучма — советский «сэлфмэйдмэн». Родился в глухом селе Чайкино на небогатой Черниговщине. Отец погиб на войне. Мать-колхозница растила троих детей одна. Упорно учился. Сумел окончить физико-технический факультет Днепропетровского университета.

Неизвестно, как сложилась бы карьера Кучмы, но в 1967 году он женился на приёмной дочери заместителя главного инженера «Южмаша», который годом ранее был назначен главным инженером главного технического управления Министерства общего машиностроения СССР. Характерно, что вся производственная деятельность Кучмы с 1960 по 1990 год связана с «Южмашем», где он работал и секретарём парткома, и первым заместителем генерального конструктора, и генеральным директором.

Внезапный взлёт его политической карьеры связан с быстро оформившейся оппозицией «красного директората» политике Кравчука, результатом которой стало опережающее разрушение украинской промышленности. Был буквально навязан Кравчуку в качестве премьера мощным директорским лобби в Верховной раде. Получил от парламента полномочия издавать постановления правительства, имевшие силу закона. Неудивительно, что при первой же возможности Кравчук постарался от него избавиться, вынудил подать в отставку. В ходе одной из дискуссий в парламенте, будучи уже премьером, заявил: «Скажите, какое государство мы строим, и я буду его строить». Слова оказались пророческими и являются кратким, но предельно полным описанием политической карьеры Кучмы, в ходе которой он «строил» самые разные государственные системы, но так ничего и не построил.

За время своего правления пережил трансформацию от политика, пришедшего к власти под лозунгами восстановления единого государства с Россией и противника националистов, до сторонника европейской интеграции и вступления Украины в НАТО. Несмотря на две попытки досрочно отстранить его от власти, предпринятые американцами с опорой на местную пятую колонну, добыл свои два срока до конца, увеличив при этом срок, на который избирается президент с четырех до пяти лет. Единственный из украинских президентов, сумевший переизбраться на второй срок. Является отцом украинского олигархата, сформировавшегося при Кучме и в основном усилиями Кучмы. Выросшие «в кучминой шинели» политики (Порошенко, Тимошенко, Ющенко, Яценюк) в будущем стали лидерами двух нацистских переворотов на Украине. Многие из них до сих пор участвуют в активной политике и пользуются серьёзным влиянием.

Мне пару раз приходилось сталкиваться с Кучмой в коридорах администрации и близко наблюдать его во время нескольких визитов за рубеж. Внешне он долгое время выглядел, как учитель труда из провинциальной школы. При общении с зарубежными политиками относительно легко чувствовал себя только с Шеварднадзе, который для него был совсем не зарубежным, а таким же, как он, удачливым советским служащим, которому удалось приватизировать не завод, а целую страну, хоть размерами и поменьше кучминой. Во всех остальных случаях в любой непредвиденной ситуации тушевался, не знал, куда деть руки, и выбирался из несложных не столько даже политических, сколько бытовых ситуаций только с помощью советников. Впрочем, люди, сопровождавшие его в поездках к лидерам СНГ, утверждают, что там он был вполне в своей тарелке, уверен в себе, даже инициативен.

Критически важным для политики Кучмы оказался брак его дочери с, наверное, самым прозападным украинским олигархом Пинчуком, старательно демонстрировавшим навязчивую любовь ко всему западному, даже собиравшим коллекцию «современного искусства», имевшую отношение скорее к кичу и эпатажу, чем к искусству. Я даже опасаюсь, что, если бы период становления Пинчука как олигарха пришёлся на более позднее время, когда на Западе вошло в моду ЛГБТ, он бы постарался связать свою судьбу не с дочерью Кучмы, а с каким-нибудь президентским сыном (чтобы соответствовать требованиям общества, в которое стремился войти).

Пинчук, так же как Кучма, всегда неловко чувствовал себя в компании западных политиков и бизнесменов. На его лице и во всей позе читалось смятение мальчика из хрущёвки (один мой знакомый при советской власти жил с ним в днепропетровской хрущёвке то ли на одном этаже, то ли этажом выше или ниже), попавшего ко двору Людовика XIV французского или Филиппа II испанского, с их суровым, до мелочей проработанным этикетом, понимающим, что он здесь чужой, находиться не имеет права и пытающимся съёжиться, стать маленьким, исчезнуть из поля зрения гуляющих вокруг вельмож, пока они его не заметили и не прогнали пинками.

Впрочем, для украинских грантоедов-евроинтеграторов Пинчук сам был вельможей, «рукой кормящей», покровителем людей с «правильной» (прозападной) политической ориентацией. С ними ему было так же легко, как Кучме с постсоветскими лидерами. Даже легче, ибо Кучма был всего лишь равным среди лидеров, а Пинчук являлся финансовым донором среди реципиентов.

По мере того, как происходила пинчукизация Кучмы, второй президент Украины менялся не только как политик, но и внешне. Образ доброго, но недалёкого провинциального учителя труда сменился физиономией злобного сицилийского или неаполитанского мафиозо — мизантропа и хладнокровного убийцы, любой ценой пытающегося сохранить свою власть в глухой итальянской деревушке. Вроде Дона Чичо (персонажа из «Крестного отца 2» Копполы, чьи подручные убили семью Вито Андолини, будущего Дона Корлеоне) и который впоследствии сам пал от руки приехавшего из Америки Вито Корлеоне.

Если Кравчук был идеологом постсоветской украинской государственности, определившим базовые принципы её создания, то Кучма стал её архитектором, воплотившим кравчуковские принципы в реальные формы.

В принципе, на первых двух президентах история постсовесткой Украины и заканчивается. Стараниями Кучмы к исходу его второго срока Украина теряет международную субъектность, ярчайшим свидетельством чего становится первый майдан и приход к власти проамериканской марионетки Ющенко.

Виктор Андреевич Ющенко — младший сын в семье школьного учителя из глухого села Сумской области. Но если Кучма в рамках советского общества смог преодолеть свою провинциальность и чувствовал себя (не всегда обоснованно) равным, общаясь с любым выходцем из СССР (его комплексы давали о себе знать только при общении с европейцами и американцами), то Ющенко так и остался на всю жизнь глуповатым, но амбициозным сельским парнем, затаившим глухую злобу на всех более успешных, чем сам, соотечественников и открыто преклоняющимся перед всем европейским. «Ах принцессочка моя истеричная, скоро будут здесь певцы заграничные, выбирай любого…» — это про Ющенко, не умеющего отличить трипольскую древность от проданного вчера на рынке цветочного горшка, но важно рассуждающего о коллекциях Лувра и Прадо, которые он никогда не видел, хоть неоднократно имел такую возможность.

Его финансовая и политическая карьеры — результат удачных (и совсем не случайных) браков. Незадолго до того, как американские эксперты объявили Ющенко лучшим банкиром, лучшим премьером и лучшим (нужное вписать) современности, мне довелось сидеть с ним рядом на государственном обеде, который давал Шеварднадзе в честь визита Кучмы. Ющенко тогда был главой Нацбанка Украины. Делегации были большие, а грузины всегда отличались хлебосольством, поэтому застолье было слишком масштабным, чтобы сохранилась возможность поддержания общей беседы. Соответственно, разговор вели между собой маленькие группки по интересам.

Ющенко я тогда в лицо не знал, но быстро выяснил, что моими соседями и собеседниками являются какой-то грузинский епископ, глава Нацбанка Украины и его грузинский коллега с супругой. Священник больше молчал и слушал, я тоже был далёк от тем, интересных профессиональным банкирам и финансистам, поэтому первоначально беседу пытался завязать с Ющенко руководитель грузинского Нацбанка. Он начал активно нахваливать опыт Ющенко по стабилизации национальной валюты и введению в оборот гривны (которое только готовилось). Через пару минут я с ужасом понял, что глава Нацбанка Украины в принципе не понимает, о чём с ним говорят, то есть он не разбирается в предмете своих профессиональных интересов даже на доступном мне уровне.

Дав несколько односложных ответов, чтобы уйти от беседы, Ющенко начал один за другим произносить тосты, пил при этом поданную грузинами наряду с вином водку «Тархун». Быстро приговорив литровую бутылку, Виктор Андреевич потерялся во времени и пространстве, после чего внимательная президентская охрана аккуратно отнесла его в номер (обед давался в той же государственной резиденции, в которой мы были размещены). Когда через годы после этого я слышал от сторонников Ющенко, что «он вообще не пьёт» и «он выдающийся специалист», мне было даже не смешно. Ничтожнее Ющенко у Украины президента не было. Именно поэтому уже через полгода после первого майдана у людей «с хорошими лицами», составлявшими его массовку, в моду вошёл значок «Я не стоял на майдане». Так быстро исчерпать кредит доверия своих сторонников не сумел даже Янукович.

Всю свою президентскую каденцию Ющенко «царствовал, но не правил», бдительно следя при этом, чтобы никто не начал хоть как-то управлять страной.

Приход Ющенко к власти стал убедительной демонстрацией глубочайшего морального разложения общества. Если украинцы в этом ничтожестве пожелали увидеть спасителя и убедили себя в том, что он является источником многочисленных талантов и сокровенного знания, то дальше ими мог управлять кто угодно, даже телеграфный столб.

Единственная проблема Ющенко и приведших его к власти американцев заключалась в том, что он не только не умел работать и не хотел учиться, но и в принципе был слишком ленив, чтобы хотя бы оформлять в государственные акты пожелания приведших его к власти хозяев. Он желал вкусно есть, сладко пить, мягко и долго спать и иногда «представительствовать» с видом столь же важным, сколь и глупым, изрекая банальные истины вперемешку с откровенной ересью.

Благодаря ющенковской лени и трусости легализованный им и введённый в активную политику украинский нацизм не получил власти ещё во время ющенковского президентства. По этой же причине тогда же не началась украинско-российская война. Ющенко хоть и отдал во время войны 08.08.08 соответствующие приказы вооружённым силам, в частности ВМС Украины, но побоялся добиться их выполнения.

Ющенковское президентство знаменовало моральный слом украинского постсоветского общества. С одной стороны, произошёл трагически разрыв между готовой сопротивляться перевороту тогда ещё многочисленной пророссийской украинской общественностью и политическими силами, монополизировавшими право выступать от имени пророссийских сил, которые моментально согласились на капитуляцию даже без личных гарантий, только потому, что так же, как Ющенко и его команда, ориентировались на Запад и видели себя частью Запада. С другой, те миллионы, которые «увидели» в Ющенко мессию, сегодня со столь же тупым упорством устилают своими телами украинские чернозёмы в не менее тупой уверенности в том, что они являются «защитниками отечества», хоть на самом деле они это отечество пытаются затолкать в европейское рабство.

Этот психотип сложился до Ющенко, но доминирующим стал именно в ходе и во многом в результате его президентства.

Янкович — личность трагикомическая. Я не знаю (и сейчас никто уже не может сказать точно) совершал ли он в детстве преступления. Тот осторожный увалень, который управлял Украиной с 2010 по начало 2014 года не производит впечатление человека, способного решиться на рискованный поступок. Возможно, донецкие правоохранители советских времён действительно использовали подвернувшегося под руку сироту, для того чтобы отмазать более «уважаемых» людей и не иметь при этом зависшего дела. Как бы там ни было, но в его жизни были и приговоры, была и реабилитация.

Он успел вступить в партию и начать карьеру «крепкого хозяйственника», когда развалился СССР. В независимой Украине Донбасс формально был одной из областей, но на деле неформально пользовался куда большими правами, чем «автономный» Крым. Это было государство в государстве, и донецкие ревниво следили за тем, чтобы чужие (включая россиян) не делали бизнес на их территории.

Янукович вполне вписался в новые реалии. Быстро добрался до губернаторского поста. Область, в которой было сосредоточено до 60 процентов украинской металлургии, благодаря удачной конъюнктуре мирового рынка показывала очень неплохие результаты на фоне общей украинской разрухи. В свою очередь днепропетровская команда Кучмы настолько плотно сошлась в битве за власть с ею же созданными олигархами, что у монолитного донецкого клана появился шанс войти в большую украинскую политику. Чем они немедленно воспользовались. В обмен на условную поддержку Кучмы Янукович стал вначале первым вице-премьером, а затем премьер-министром.

На позицию преемника его выдвинула судьба. Понимая, что против Кучмы выступили США, которых даже более, чем Россию, перестала устраивать политика «многовекторности», все политики из кучмовского окружения отказались выступить в качестве его преемника. Ведь США уже сделали свою ставку на Ющенко, а ссориться с Вашингтоном никто из них не хотел.

Но донецкие вновь решили, что это их шанс подчинить всю Украину, и Янукович стал кандидатом в президенты.

В 2004 году, как и в 2010-м, за пророссийской Украиной всё ещё оставалось электоральное большинство. Хоть и относительно небольшое. В обоих случаях Янукович, выступая против политиков, представлявших Запад (в 2004 году Ющенко, а в 2010-м Тимошенко), выиграл второй тур с небольшим (процента в три — три с половиной) преимуществом. Но в 2004 году США не пожелали признать его победу. Они надеялись, что сыграет ставка на Ющенко. В 2010 году те же американцы уже понимали, что Тимошенко как президент удовлетворит их ещё меньше, чем Ющенко. Поэтому Запад признал выборы честными, а все попытки Тимошенко организовать майдан пропали втуне, ибо только США имеют право сертифицировать майданы, а несертифицированные майданы не побеждают.

За Януковича, уже продемонстрировавшего в 2004–2005 и в 2007 годах свою склонность к капитулянтству и к работе с прозападной частью общества, пророссийская Украина голосовала как за «фол последней надежды». Он реально мог стать последней преградой победоносному шествию нацизма к власти. Но не стал. Потому что не захотел. Хоть ему и пришлось доживать жизнь в России, как политик Янукович ориентировался на Запад. Некоторые думают, что это стало результатом травмы первого майдана. Но на деле вся донецкая элита, чьим полномочным представителем в украинской власти он работал, также ориентировалась на Запад, не понимая, что они в качестве национальных производителей там никому не нужны, а их изумрудные запонки и костюмы от «Чарутти» воспринимаются западными элитами как фрак на папуасе. Никогда они не будут для Запада своими.

Предательство донецкими элитами своих избирателей добило русское движение Украины. У тех, кто не погиб, не уехал и не оказался на освобождённых от нацистов территориях Крыма и ДНР/ЛНР, начало прогрессировать разочарование в Русском мире. В результате часть скатилась в мизантропию, граничащую с неприятием современной России, а часть просто перешла на сторону «евроинтеграторов».

Проблема этих «пророссийских» заключалась в том, что они слишком много надежд возлагали на донецких, на Януковича лично, а затем на Россию. Все эти силы должны были в их понимании действовать так, как удобно им. Когда же выяснилось, что мир далёк от совершенства и форматировать его под себя можно только собственными усилиями (в том числе давлением на своих лидеров), они почувствовали себя униженными и оскорблёнными, что в конечном итоге привело к отказу от прежних идеалов и принятию враждебных идей.

Если Ющенко стал символом моральной катастрофы прозападной части украинского общества, то Янукович стал символом такой же катастрофы пророссийской части. При этом обе части так и не осознали, что в современном мире нельзя быть «многовекторными», «пророссийскими украинцами» или «проевропейскими украинцами». Украинцы вообще никому не нужны, даже самим себе, ведь умирают они сейчас не за украинские (коих просто нет), а за «европейские» и американские ценности и интересы. Можно быть русским. Кому не нравится, может выписаться из русскости, уехать в Польшу, Германию, Италию — его дети или внуки станут поляками, немцами, итальянцами. А вот украинцами ни он сам, ни его дети и внуки жить не будут — нет в них потребности ни у Бога, ни у природы, ни у человечества. Так что позиция хоть пророссийскости, хоть проевропейскости в любом случае вела к моральной катастрофе, поскольку базовой в ней оставалась заложенная ещё Кравчуком идеология украинства, которая и была причиной всех бед населения Юга России, оформленного в своё время большевиками в УССР. Надо было выбрать между Россией и Европой — для Украины места не было даже в душах этих людей. Чтобы оно нашлось, душу пришлось изувечить.

Два последних президента Украины ментально похожи, как двое из ларца.

Пётр Алексеевич Порошенко — потомственный барыга, с детства мечтавший доказать себе и другим, что он лучше. Президентство было его мечтой идиота. Он мечтал, что будет создавать олигархов, как Кучма, или раскулачивать их в свою пользу, как донецкие. Его мечта сбылась слишком поздно, но он этого не осознал. Когда он прорвался в президенты постпереворотной Украины, Порошенко надеялся, что быстро сумеет вернуть страну к состоянию «как при Януковиче, но без Януковича».

Он не понимал, что американцам «как при Януковиче не надо», им нужна война. В результате, пытаясь балансировать между Россией и США, он стал не нужен ни Москве, которой он не смог дать мир, ни США, которым он не захотел организовать войну. Его переизбрали, а могли бы и убить, если бы оказался слишком популярным и стал бы упорно держаться за власть.

Порошенко — это воплощение розовой мечты среднего украинца о том, что Запад избавит от российского влияния, вольёт массу инвестиций, даст массу безвозвратных кредитов, построит дороги и заводы, наладит систему управления, откроет перед украинскими товарами рынки и ничего не потребует взамен. При этом сами украинцы будут только «панувать», работать будет совсем не надо, материальное благополучие будет создаваться само по себе. Украинцам же надо будет только получать и тратить (в поездках по миру) европейские зарплаты, и ещё можно будет по привычке немного воровать.

Конечно, сам Порошенко как личность несколько сложнее. Но описанное выше — мечты его базового электората, которым он соответствовал в качестве лидера. Падение его популярности связано не с тем, что он не дал украинцам мира (в конце концов и война при нём если в Донбассе шла, то уже в Запорожье вообще не ощущалась). Порошенко провалился потому, что вместо «европейского» благополучия украинцы столкнулись с нарастающим кризисом. Тогда впервые появились лозунги «Сделайте как было при Януковиче». «Путь в Европу» оказался слишком тернист.

Владимир Александрович Зеленский был не менее амбициозен, чем Порошенко. Так же, как и последний, он был провинциальным «мажором из Кривого Рога». Только, в отличие от Порошенко, который популярностью у сверстников не пользовался, Зеленский был вполне социально востребован. Мечта стать президентом и всем всё доказать его не преследовала. Ему нравилось играть роли (многим нравилось, как он играет) и зарабатывать на этом деньги. Ничего, кроме личного комфорта и благополучия, которые можно было купить за деньги, его не интересовало. Поэтому он радостно согласился сыграть роль шестого президента Украины, заработать за пять лет приличное состояние, строку в биографии и уйти на заслуженный отдых.

Но довольно быстро выяснилось, что его нанимали не сидеть на троне, а вести в бой войска. Не проблема: Зеленский тут же сменил имидж и превратился из «мудрого и народолюбивого законодателя» в «Бонапарта» из КВН. Не замечая своей собственной потешности, он действительно решил, что с помощью американцев сможет превзойти Гитлера и Наполеона, победив Россию на поле боя.

К моменту прихода во власть Зеленского украинское общество выродилось настолько, что не заметило комичности клоуна, играющего полководца. Оно само поверило в свою победу. Разочарование наступило быстро, но поздно. При этом комплексы и амбиции не позволяют ни Зеленскому, ни украинскому обществу признать свою ошибку и попытаться хоть как-то её исправить, спасти хоть что-то.

Порошенко и особенно Зеленский — президенты уже необязательные. Их могло бы и не быть. Украинская история завершилась бегством Януковича и объявлением гражданской войны кратковременным президенто-спикером Турчиновым. Если до 2014 года от президента что-то зависело и каждый следующий мог развернуть государственный корабль, уведя его от гибельных скал и водоворотов и направив в спасительную бухту, то от Зеленского и Порошенко ничего уже не зависело в принципе. Время их правления — затянувшаяся агония, конвульсии уже, по сути, мёртвого государственного и общественного тела Украины. Повальное, десятками миллионов, бегство украинцев в ЕС и в Россию, нарастающее при Порошенко и Зеленском от года к году, — лучшее, наиболее убедительное свидетельство смерти украинской государственности. Сейчас перед нами гальванизированный труп, а президентские потуги Порошенко и Зеленского — не более чем отрезанные лягушачьи лапки, сокращающиеся под действием электрического тока, или бегущая курица с отрубленной головой.

В конечном итоге каждый очередной украинский президент был результатом уровня разложения общества (падения его интеллектуального уровня), достигнутого при его предшественниках. Они являлись квинтэссенцией набиравшего силу процесса гниения общества, распада его связей, превращения его в толпу зомби, мечтающих переформатировать под себя весь мир, ничего при этом не делая.

В сравнительно благополучные годы Кравчука и раннего Кучмы будущая украинская катастрофа уже была заложена в базу так до конца и не созданной украинской государственности.

Личности президентов (всенародно избранных в ходе регулярной смены власти, чем так гордятся украинцы) объясняют нам и то, почему Украина так и не смогла отвернуть, сойти с гибельного пути. Эти люди вроде бы разные, но до боли похожи своими неизжитыми комплексами, заставляющими их беспрерывно доказывать всем и самому себе, что «не лох». На базе этих комплексов и общей интеллектуальной недостаточности у них возникло представление о власти как о некоей премии, достающейся самому удачливому. В их понимании власть была предназначена для реализации их детских мечтаний, в основном о бесконечном потреблении и сверхмерном накоплении.

На деле же власть предполагает ответственность, прямо пропорциональную объёму имеющейся власти. Нет власти без ответственности. Не осознав этого, не осознав своей ответственности перед обществом, уверовав, что всенародная любовь и почитание даруются вместе с президентским постом, они оказались не в силах решить ни свои проблемы, ни проблемы общества, доверившего им власть.

Самое печальное то, что все они действительно были демократически избраны (а захвативший власть Ющенко имел поддержку почти такую же, как отстранённый им Янукович). Поскольку общество, как правило, выбирает руководителем человека со способностями чуть ниже средних по обществу, деградация украинских президентов есть деградация общества, завершающаяся смертью государства и десятками миллионов личных трагедий его бывших граждан, которым некого винить в своей судьбе, кроме самих себя, а коли пытаются, значит так и не вынесли урок из своего провала.

Ростислав Ищенко,

https://alternatio.org/articles/articles/item/127990-ukraina-v-eyo-prezidentah

Обида американских демократов на Саудовскую Аравию..

Советник Порошенко назвал ЗСТ с Европой обманом Украины

Крым. Уходя, гасите свет!

Все, можно поздравлять друг друга - Крым теперь совсем наш, окончательно и бесповоротно. Украинские националисты потеряли надежду на его возвращение и в знак прощания погасили свет.

Ну а как еще можно трактовать подрыв ЛЭП, снабжавшей электроэнергией Крым?

Шаг отчаяния, не иначе.

Собственно транспортная блокада, установленная ранее, тоже была шагом отчаяния - бесмысленным и... беспощадным в отношении собственных граждан, которые лишились доходов от продажи товаров в Крым. Но Крым этой транспортной блокады практически не заметил, голода не наступило, голодные бунты в Севастополе и Симферополе за несколько месяцев "блокады" так и не начались и вот, негодующие от собственного бессилия, горе-патриоты незалежной пошли ва-банк. Достали последний свой козырь. Подорвали ЛЭП.

Да, прекращение электроснабжения Крыма - акция более заметная, чем транспортная блокада. Все-таки доля продуктов с континента в Крыму составляла всего 5%, а доля электричества из украинских сетей - более 50%.

Но что-то мне подсказывает, что Крым эта акция не вернет.

Бунтов не будет. Ни в Симферополе, ни в Севастополе. Просто Крым начнет ускоренными темпами наращивать собственную генерацию, которая за последний год и так была существенно повышена. Завезут побольше генераторов, подгонят плавучую АЭС. А там вступят в строй новые ТЭЦ, закончат прокладку подводного кабеля и вопрос с обеспечением Крыма электроэнергией будет закрыт.

До пуска в строй новых энергоблоков ТЭЦ в Крыму осталось чуть больше месяца, подводный кабель с материка закончат тянуть через полгода. Несколько месяцев Крыму придется пользоваться электричеством по строгому графику, терпеть веерные отключения и сильно экономить. Но это не такие лишения, которые заставят крымчан проситься обратно в Украину.

Заодно заменят лампы накаливания на светодиодные, ведь наверняка половина Крыма, если не больше, этого так и не сделала, потому что не было острой необходимости. Кто-то купит газовую плиту, кто-то хороший УПС, чтобы смотреть телевизор, когда отключают свет. Где-нибудь вообще поставят солнечные батареи (кстати, как минимум одна солнечная электростанция в Крыму уже есть).

В итоге, будет очередной раз подтверждена поговорка "не было бы счастья, да несчастье помогло" - Крым перейдет на энергосберегающие технологии, собственную генерацию и "зеленую энергетику". Местами даже удастся даже выиграть в цене на электричество. А главное, Крым заменит украинское электричество российским - импортозаместит, как сейчас модно говорить.

Впрочем, может быть все решится еще проще - через неделю Киев осознает, что никакой пользы от энергетической блокады Крыма нет, только убытки в виде недополученных за электричество денег и... подрывников ЛЭП вежливо и не очень попросят отойти в сторонку и не отсвечивать, линию электропередач восстановят и сделают вид, что имело место недоразумение, авария, опоры ЛЭП ветром повалило, на провода птичка накакала или сочинят еще что-нибудь.

Но так или иначе, Крым после состоявшегося отключения электричества, к Украине не приблизится, а ровно аоборот.

Украинским националистам - увы. Они использовали последнюю возможность воздействовать на Крым, последний рычаг, который у них был. Другой возможности уже нет и не будет.

Дамоклов меч, как известно, эффективен только в подвешенном состоянии. Пока он висит, с ним приходится считаться, когда он упал - все. Это одноразовая игрушка. Второй раз воспользоваться будет уже нельзя.

Можно сказать, что украинские националисты выстрелили последней пулей. Да и ту, как обычно, пустили себе в ногу.

Подрыв ЛЭП оставил без света не только половину Крыма, но и часть Херсонской области, что совсем не прибавит популярности ни правосекам, ни их "братьям по разуму".

Ну и образ Украины как правового демократического государства совершенная акция тоже не укрепляет. В правовых демократических государствах не нарушают договора на поставку электроэнергии и тем более не делают это методом подрыва ЛЭП. В правовом государстве банды националистов не устраивают произвол, блокируя дороги и разрушая инфраструктуру, где заблагорассудится.

Акция по подрыву ЛЭП только лишний раз демонстрирует, в какое государство превратилась Украина после победы майдана - в государство националистов, бандитов, в государство беспредела и беззакония.

В футболе есть такое понятие - "фол последней надежды", это когда защитник идет на явное нарушение правил, стараясь сорвать неминуемый гол в свои ворота.

Но даже "фол последней надежды" украинским националистам явно не удался. Правила-то они нарушили, а результата не достигли. Крым не только не вернется в состав Украины, но и ближе в результате данной акции не станет. И денег за электричество Киев теперь не будет получать - тех денег, которые Украине сейчас нужны как никогда.

Все, что удалось добиться украинским националистам своим "последним выстрелом" - это громко хлопнуть дверью. Напоследок.

Крым теперь наш не только административно, но и энергетически. Окончательно и бесповоротно.

Украинские националисты расписались в своем бессилии, разыграли последнюю карту, проиграли и, уходя с пустыми руками, выключили за собой свет.

Получилось не очень красиво, зато очень символично.

А главное - теперь понятно, что партия завершена, бандеровцы в ней проиграли и ушли.

ИСТОРИЯ всё самое интересное: В октябре 1985 года в советский кинопрокат вышел фильм Элема Климова "Иди и смотри"

Повествование от режиссера___ - Я несколько раз перечитал книгу «Я из огненной деревни» - документальные свидетельства людей, чудом переживших ужасы фашистского геноцида в Белоруссии. Многие из них тогда были ещё живы, и некоторые рассказы-воспоминания белорусам удалось зафиксировать на киноплёнку. Никогда не забуду лицо, глаза одного крестьянина, его тихий-тихий рассказ о том, как всю их деревню загнали в церковь и перед сожжением офицер из зондеркоманды предложил: «Кто без детей, выходи». И он не выдержал, вышел, оставив внутри жену и маленьких детишек… Как сожгли, например, другую деревню: взрослых всех согнали в амбар, а детей оставили. А потом, пьяные, окружили их с овчарками и позволили собакам рвать детей.

Я тогда задумался: а ведь про Хатынь в мире не знают!

И я решил снять фильм об этой трагедии. Прекрасно понимал, что фильм получится жёсткий. Решил при этом, что исполнителем центральной роли деревенского паренька Флёры будет не профессиональный актёр, который при погружении в тяжёлую роль мог бы защититься психологически наработанной актёрской техникой, мастерством. Я хотел найти простого мальчика лет четырнадцати. Его надо было готовить к сложнейшим переживаниям, потом зафиксировать их на плёнку. И в то же время защитить его от стрессов (эта система психологической защиты была подробно разработана со специалистами), чтобы не в дурдом его после съёмок сдать, а маме живым и здоровым вернуть. К счастью, с Лёшей Кравченко, сыгравшим в итоге Флёру и ставшим впоследствии хорошим актёром, всё прошло благополучно.

Я понимал, что это будет очень жестокий фильм и вряд ли кто-нибудь сможет его смотреть. Я сказал об этом соавтору сценария - белорусскому писателю Алесю Адамовичу. Но он ответил: «Пусть не смотрят. Мы должны это оставить после себя. Как свидетельство войны, как мольбу о мире».

Работа над картиной началась. У Климова снималось много непрофессионалов - пожилых людей, крестьян, помнивших войну. Съёмочная группа работала как раз в тех местах, где всё это в войну и происходило. Климов признавался потом, что ему страшно жаль было этих людей, которым по его воле приходилось вновь переживать этот ужас. Как-то снимали сцену сожжения деревни. Массовку - местных жителей - согнали в амбар. Но нужного накала эмоций никак не удавалось добиться. И тогда кто-то из актёров, игравших немцев, дал очередь холостыми в воздух. И тут же из амбара раздался такой человеческий вой, сымитировать который было бы не под силу ни одному актёру…

Наверное, кого-то раздражал фильм «Иди и смотри», его «шоковая терапия». А вот немцы говорили: «Это мы должны были снять такой фильм!» Сам Климов так вспоминал о реакции немецких зрителей: «Как-то на одном из обсуждений фильма встал пожилой немец и сказал: «Я солдат вермахта. Больше того - офицер вермахта. Я прошёл всю Польшу, Белоруссию, дошёл до Украины. Я свидетельствую: всё рассказанное в этом фильме - правда. И самое страшное и стыдное для меня - что этот фильм увидят мои дети и внуки».

Евгения Бабаханова.

Прибалтика: 30 лет гниения или возвращения к корням?

В детстве автор, как и все советские мальчишки, ездил с дедушкой и бабушкой на дачу. Ничего особенного. Скромный домик на склоне невысокого гористого хребта в извилистой балке, по дну которой струилась крохотная река с дюжиной небольших, но живописных водопадов. Удобства, как водится, во дворе, вода из родника, овощи с огородов, расположившихся на трёх террасах, одна выше другой. И, разумеется, бочка с компостом и застоялая вода в таких же бочках на каждом уровне террас — аромат специфический.

Но для мальчишки, босым носящегося по гористой балке сквозь колючие заросли ежевики, кизила, ореха, фундука и можжевельника, это было приключение. Игра в тореадора с местными козами с обязательным получением строгих выговоров сначала от коз, а потом от взрослых — тоже приключение. Светлые воспоминания…

Конечно, когда собирались гости, то их стол с ароматным шашлыком, вином и чаем с лимонником стоял вдалеке от бочки с перегноем, затхлой водой и уж точно рядом не бегали козы. Все были довольны и, верно, тоже уезжали со светлыми воспоминаниями.

Когда я вырос, какие бы светлые ностальгические чувства меня не посещали, мне бы и в голову не пришло снова заняться тасканием удобрения, воды из родника и уж точно не хотел бы я запустить стадо коз для украшения чёрным горошком улиц.

К чему это автор? А к тому, что восприятие Прибалтики у огромного пласта российского общества носит исключительно искривлённый ностальгический характер. В этом восприятии нет места объективной истории, финансовым аспектам и даже аспектам чисто бытовым, вроде всё той же бочки с компостом.

У старшего поколения за эту деформацию восприятия отвечал советский агитпроп, рисовавший идиллическую картину жизни витрины Советского Союза, которая к тому же была создана водопадами дотационных средств. Здесь и рафинированный сериал «Долгая дорога в дюнах», и кормилица Всея Руси Лайма Вайкуле, выскочившая из кабака «Юрас перле», и т.д.

А вот у поколения молодого иллюзию европейской Прибалтики сколачивают новостные спекулянты, как говорится, инфоцыгане, вроде Варламова, целый выводок политических проходимцев, вроде «Форума Свободной России» и творческих русофобов а-ля Хаматова. При этом люди, так и не понявшие мораль анекдота об экскурсантах и эмигрантах, прекрасно впитывают эту информационную халтуру с тремя фото из центра Риги или Таллина, да ещё порядком разглаженных в графическом редакторе.

Фальстарт проекта «Украина»?

Рассматривать три страны Балтии по отдельности не имеет никакого смысла. Это то же самое, что на международном экологическом форуме дискутировать по поводу проблем лесов Лихтенштейна. Даже в Евросоюз страны Прибалтики принимали скопом, эдакой авоськой карликов, в один день 1 мая 2004 года.

Конечно, есть определённые нюансы. К примеру, среди троицы этих лимитрофов почётное звание главного неудачника достойно несёт уже 30 лет подряд Литва. Осколку Советского Союза не повезло на туристический потенциал — ни тебе Таллина, ни Юрмалы, ни Риги. А столичный Вильнюс, попавший под полонизацию как провинциальный городок Речи Посполитой, достаточно невзрачный в сравнении хотя бы с формально эстонской Нарвой. Но всё это незначительные нюансы, которые на общую картину не сильно влияют.

Если отступить на пару шагов назад и окинуть взором историю Прибалтики постсоветского периода, то может показаться, что это был просто фальстарт Украины. Да, да. Именно в Прибалтике в общей сборке провели украинизацию по западным лекалам.

Ведь украинизация — это не про ношение вышиванки, не про перекраску всего и вся в жёлто-синие цвета, не про насаждение сельского говора, хотя и со всем этим в Прибалтике всё в порядке, правда, с характерной местной стилизацией. Украинизация — это про закабаление страны в качестве западного придатка, готового в любую секунду сгореть во славу Европы и США, при этом радостно хохоча.

На практике украинизация подразумевает деиндустриализацию, лишение суверенитета, культивирование компрадорского национализма, полную зачистку политической и информационной поляны, а также депопуляцию населения. И всё это в полной сборке было реализовано в Прибалтике.

И забавно, что, когда говорят, что Украина вышла из состава Союза с колоссальным промышленным и научным потенциалом, что, безусловно, правда, всегда забывают о странах Прибалтики. Эти страны получили независимость с аналогичным потенциалом. В какой-то мере даже большим, если рассматривать его в процентном соотношении к территории и количеством населения.

Хватит глумиться над трупом! Закапывайте уже!

Что касается деиндустриализации по-балтийски, то её наши западные «друзья» и их прибалтийские резиденты на местах не стали растягивать на 30 лет. Она стартовала сразу в начале 90-х стахановскими темпами. Какие-то предприятия распиливали, как Кравчук Одесское пароходство, а какие-то вообще закрывали, т. к. боялись возникновения пролетарского или профсоюзного движения, которое могло умножить на ноль власть свежеиспечённых удельных князьков.

Знаменитый Рижский автобусный завод умер в 1997 году. Вильнюсский завод электроизмерительной техники не только просто закрыли почти сразу после обретения «независимости», но и начали сносить здания. Завод «Двигатель» в Таллине, основанный в правление и при содействии императора Николая II начал загибаться ещё в первой половине 90-х годов, а сейчас территорию завода занимают супермаркеты и здания в качестве «памятников культуры».

Легендарный рижский производитель товаров электротехники и электроники VEF развалился, не дотянув и до 2000 года. Вильнюсский производитель микросхем «Вента» был раздроблен и уничтожен. Завод полупроводников «Альфа», передовое предприятие в своей отрасли из Риги, было сначала приватизировано, а позже аннигилировано окончательно.

Дольше всех отбрыкивался от «европейского будущего» легендарный производитель косметики и парфюмерии Dzintars. Но в 2019 году контора была признана неплатежеспособной и пущена с молотка. По словам последнего главы Dzintars Ильи Герчикова новые владельцы не собираются возрождать производство в принципе. Скорее всего, они будут эксплуатировать только бренд «Dzintars», а продукцию станут производить в Польше — там и стабильности побольше, и энергия не ставит такие рекорды по стоимости.

Конечно, продолжать список можно очень долго, а о закрытой в угоду ЕС Игналинской АЭС можно написать целую книгу, но своеобразным венцом на прибалтийской могилке стало закрытие последнего в Латвии рыбоконсервного завода Kolumbija Ltd. Бывший владелец предприятия Игорь Крупник, имеющий на всякий случай в кармане паспорта Израиля и России, заявил, что «в Латвии никому ничего не нужно», и отбыл на «землю обетованную».

Забавно то, что по мере деиндустриализации прибалтийские политики всё чаще болтали о несовременности бывших советских предприятий и об экологическом ущербе. А вот после их уничтожения Прибалтика позеленеет и станет самой экологичной, прямо-таки уникальной. Кажется, в тот момент над взморьем пролетел призрак Звиада Гамсахурдиа с его мантрой про грузинскую природную ренту.

Что по поводу суверенитета, то факт его отсутствия подтверждается не только тем, что Прибалтика за всю свою историю «независимости» ни разу не противоречила западному курсу, а во многом и обгоняла его. Отсутствие суверенитета воплощено в самих управленческих кадрах на самом высоком уровне.

Кая Каллас, премьер-министр Эстонии, потомок эстонских коллаборационистов из фашистской организации «Омакайтсе», а президент Эстонии с 2006 по 2016 годы вообще был уроженцем Стокгольма. Президент Латвии Эгилс Левитс большую часть сознательной жизни провёл в ФРГ, где и получил высшее образование. А президента Латвии Гитанаса Науседу дрессировали в ФРГ ещё в 90-х в рамках «академического обмена».

Компрадорский национализм же в Прибалтике цветёт и пахнет. «Рижскому палачу» Герберту Цукурсу, которого ликвидировал «Моссад» ещё в 1960-х годах, сейчас посвящают книги и мюзиклы. В честь литовского коллаборациониста и душегуба Адольфаса Раманаускаса ставят памятники и называют школы. А в Лаупаской эстонской школе установили бронзовый бюст унтершарфюреру СС Харальду Нугисексу. Кстати, данный подонок пережил войну, отсидел в лагерях, а потом был выпущен на свободу «кровавым советским режимом» и даже получал пенсию, пока не отправился в ад в 2014 году.

И это не считая ежегодных маршей нацистских коллаборационистов и откровенных неонацистов, не считая этнически дискриминационной практики «неграждан», не считая гонений на русскоязычное население и т.д. Это всё так, мазки к портрету.

Что касается информационного и политического пространства Прибалтики, то его вытоптали «мамаевскими» темпами. Только в течение пары последних месяцев за решётку бросили журналиста Sputnik-Литва Марата Касема за «шпионаж», а уже в марте в эстонские застенки угодил лидер политического движения KOOS (в переводе — «Вместе») Айво Петерсон. Айво оказался виновен только в том, что побывал в Донбассе и на российской телевизионной передаче. Теперь его подозревают в «создании или поддержании отношений с иностранным государством, иностранной организацией или лицом, действующим по заданию иностранного государства, с целью совершения преступления». Не статья, а просто праздник какой-то для любой репрессивной системы тоталитарного режима…

Депопуляция населения Прибалтики вообще притча во языцех. Ох, не зря эти три недоразумения называют «прибалтийским вымиратами».

А в качестве лучшей иллюстрации современного экономического и социального состояния Прибалтики, по моему скромному мнению, можно привести скандал 2018 года. Некая латышская селянка по имени Лелда наделала тогда немало шума. Юная девушка, скроенная уже на «европейский» манер, а потому не получившая толкового образования (да и зачем оно ей в таких реалиях?), долго искала вакансию в сфере услуг, т.е. собиралась стать официанткой.

Она обошла с десяток кафе, но, как только там узнавали, что девушка ни бельмеса по-русски, то отправляли её восвояси. Как ни странно, но их бизнес, несмотря на все россказни о «европейском будущем», держится, точнее, держался, на русских туристах. В итоге несостоявшуюся подавальщицу подобрала националистическая партия «Национальный блок» и подняла селянку на свой флаг. Вот только это ничего не изменит…

Ходьба по граблям как национальная традиция

Судьба Прибалтики в своей парадоксальной канве соседства национализма и лютой ликвидации этой самой нации кажется беспрецедентной. Ну не может же быть такая трагедия некой политической патологией с тенденцией к рецидиву? Нет, может.

За XX век страны Прибалтики отплясали на граблях самоуничтожения уже как минимум два раза, если не считать нюансов. В 20-х годах прошлого столетия вместе с получением «независимости» и Литва, и Латвия, и Эстония шаг за шагом уже прошли путь своеобразной «украинизации». Они так торопились в Европу, что по дороге растеряли и промышленность, и население, и политические свободы.

Ярким примером деиндустриализации того периода, верно, может стать история вышеупомянутого таллинского завода «Двигатель». Как только в 1918 году была провозглашена независимость Эстонии, завод за десять лет опустился с производства двигателей, снарядов и железнодорожных вагонов до выпуска лопат, пуговиц и тазов. Зато в число акционеров подсадили сына действующего диктатора Эстонии Константина Пятса — Виктора. В итоге часть цехов разобрали на кирпич, а металл продали за границу.

Но ограничиться аннигиляцией одного завода «независимость», конечно, не могла. В той же Эстонии приказал долго жить крупный судостроительный завод «Ноблесснер» (он же «Петровская верфь»). В составе империи этот завод строил подводные лодки, а в составе формально суверенной Эстонии он не строил ничего. Новую жизнь в этот труп вдохнула только «русская оккупация». Сейчас на его месте, между прочим, стоят офисы и супермаркеты, т.к. завод опять отдал концы.

«Русско-Балтийский вагонный завод» в Риге, выпускавший высокотехнологичные по тем временам автомобили «Руссо-Балт» и даже самолёты, был просто закрыт. После эвакуации части оборудования в Россию, новоявленные латыши решили не потеть и не восстанавливать завод.

Аналогичная история и у «Русско-Балтийского электротехнического завода», и у завода «Проводник», который был ведущим мировым предприятием по производству резиновых изделий, и у многих других… В лучшем случае бывшие гиганты во время независимости скукоживались до уровня ремесленного цеха.

Кстати, оставшийся в наследие торговый флот к началу 30-х годов превратился в плавучий металлолом. В год выбывало из строя до 10 процентов судов.

Ситуация была столь катастрофичной, что власти прибалтийских лимитрофов в 20-х и 30-х годах были вынуждены записывать в разряд механизированных предприятий даже любую контору с наличием швейной или печатной машинки. Это делалось, чтобы показать прибалтийскому обывателю, а заодно и европейской семье, каких невиданных успехов достигли независимые прибалтийские страны. Забавно, что именно те манипуляции сейчас позволяют ангажированным прибалтийским «историкам» с удвоенной силой пищать о некой грабительской оккупации.

Увы, эти же историки совсем не хотят почитать свою же прессу того времени. А почитать есть что…

Вот, к примеру, что писала эстонская газета Päevaleht в 1926 году: «В будущем плане экономического развития Эстонии предприятия крупной промышленности надо рассматривать как явление исключительное».

По сути, вся Прибалтика стала аграрной после получения независимости. При этом и крестьянство нищенствовало, т.к. во всех трёх странах были развиты фактически полуфеодальные формы хозяйствования — помещики сохранили свои права и отнюдь не желали затягивать пояса.

Несколько комичным апофеозом этого локального апокалипсиса можно считать массовую драку в Латвии в январе 1932 года. Вот что писала латышская газета Lancer Darbs по этому поводу: «Во многих местах собирают в лесу шишки. Но в связи с большим предложением цены на шишки падают. В нашу волость для сбора шишек явились безработные из ближайшего города. Местное население силой прогнало их из лесу».

О чём это говорит? О фантастической нищете, когда даже горожанам не хватало денег ни на древесину, ни на уголь для отопления дома, а Прибалтика ни разу не Андалусия. К тому же ситуация была отягощена фактическим запретом самолично собирать дрова, т.к. местный латышский хуторской диктатор Карлис Улманис был известен своими весьма специфическими взглядами на государственное управление. Вот какими мудрыми мыслями он был знаменит: «Наше будущее — в телятах… Что есть — то есть, чего нету — того нету».

А как же по поводу воздуха демократической свободы и независимости? Попахивало чем-то, но явно не демократией. И Константин Пятс в Эстонии, и Антанас Сметона в Литве, и Карлис Улманис в Латвии пришли к власти через военный переворот без каких-либо выборов. А своих политических оппонентов они убирали самым простым и эффективным способом — арестами и запретом любых политических партий.

Собственно говоря, и суверенитет у Прибалтики был номинальный. Взять хотя бы Литву. В этой замечательной стране директор Департамента государственной безопасности Аугустинас Повилайтис, согласно его же показаниям, данным уже советским следователям, чаще отчитывался перед своим немецким куратором обергруппенфюрером СС Вернером Бестом, нежели перед президентом Сметоной.

Прибалтика — просто территория…

Фактически, современное состояние Эстонии, Латвии и Литвы — это их судьба, это их корни, это их политическая генетика. Отгородившись от России и раскрутив национализм, ничем иным кроме заштатного аграрного хутора с достаточно скромным, несмотря на все потуги и ещё советские мифы, туристическим потенциалом Прибалтика стать не могла. И она уже это проходила, повторяя все ошибки одна в одну, словно тупой сапёр, который уже на костылях с болтающимися культями снова идёт по тому же минному полю.

Таким образом, если вытряхнуть из головы весь ностальгический и информационный мусор, то Прибалтика предстанет просто как территория. Более того, и для западных «друзей» Прибалтика тоже просто территория, некий плацдарм для ведения разведывательной деятельности, для укоренения НАТОвских баз и т.д.

К тому же, если полистать хотя бы прессу наших балтийских соседей, то становится понятно, что они на мировоззренческом уровне — всего лишь закостеневший хутор. Вы можете влить в этих трёх карликов Ниагару денег, но всё исчезнет, как в чёрной дыре.

Этот хутор с завышенным самомнением с одинаковым вниманием может неделями в своих передовицах обсуждать вывод войск США из Афганистана и… миграцию кабанов с территории Белоруссии. Это село с полной серьёзностью возводит в ранг государственных целей и оборону от «российской угрозы», и уничтожение «испанских слизней», и борьбу с бобрами, на которую, кстати, власти Риги недавно выделили бюджет в 30 тысяч евро. И автор ничего не выдумывает. Читатель может сам просмотреть передовицы хотя бы новостного агентства Delfi.

Конечно, прекраснодушные неповторимые снежинки из оппозиционного лагеря с восторгом выпалят, что «загибается Прибалтика, загибается, да никак не загнётся». Но истина в том, что даже в дохлой лошади есть жизнь, невзрачная, паразитарная, но жизнь. Вот и в этой компостной яме под названием Прибалтика продолжается жизнь, специфическая.

Да, есть немного неплохих дорог, которые просто не могут стать плохими, т.к. ничего тяжелее туристического автобуса там не ходит. Да, есть пара центральных улиц, работающих фасадом у разваливающегося села. И есть иллюзорное чувство, что когда-то травка была зеленее и девушки симпатичнее.

Сергей Монастырёв,