Результаты поиска по запросу «
Бородатый солнц
»
фэндомы мост Я Ватник разная политота
Кремлевского фотошопа, Мосфильмовских декораций, диванной аналитики и попаболи вам в ленту
фэндомы Ватные вбросы Я Ватник разная политота
О памятниках чистильщикам "газовых шахт".
Бодрящая новость про хохлов плюс краткий порноликбез.
Внаукраинском сайте для электронных петиций - единственном таком сайте, работающем на Windows Server 2003 - набрала барьерное число, 25000 голосов, петиция о том, чтобы поставить в Одессе памятник гею-порноактёру вместо Екатерины Великой.
Дополним общий абсурд происходящего важной деталью.
Порноактёр на фото ниже , который Билли Херрингтон - по ориентации натурал, сделавший деньги на исполнении в кадре карикатурного агрессивного пидараса, показушно насиловавшего других.
Вы знаете, более интересной аллюзии на современную Украину и представить себе трудно. Редакция прямо видит взгромождение памятника мегапидарасу, который так-то не мегапидарас, просто прикидывался за деньги, как символ украинизации Одессы.
Понимаете, у них даже пидарас ненастоящий, получается, чисто за деньги американского режиссёра исполняющих под камерой.
фэндомы техническое медальки Я Ватник разная политота
Нужны новые медальки ваткиного фендому.
Общемодерское условие - медальки должны быть хорошими.
Идеи и макеты - в комменты.
Забегаторам от салка и либертоидикам - не пиздеть в комментах - тюкну бан-хаммером за флуд и офтоп.
Медальку "бутылка путинки" - удалена нах, ибо нех.
Нужны медальки за:
- рейт фендома
- Споры в фендоме (нужно отметить либертоту и сальцо - но по доброму, поощряя к активностям, а не чмаря)
- для ньюфагов ватанов
- для Олдфагов Ватанищ ( монстров, вложивших душу в ыендом на период: 2014 год - весна-лето-осень)
- для модераторов подтэгов.
- забаненных ( в глагне политоты джоя часто щемят за рейт в нашем фендоме тех, кто не ватко от слова "воапсще")
И т.д.
Надо избавляться от смереко-имебаловсконо наследия?
| Да | |
|
|
67 (75.3%) |
| Нет | |
|
|
7 (7.9%) |
| Результат. | |
|
|
4 (4.5%) |
| Йа креведко-мимо-крокодил. | |
|
|
11 (12.4%) |
фэндомы Ватная АНАЛитика Я Ватник разная политота
Украина перспективная и бесперспективная или "Если бы директором был я"
Когда-то, ещё при советской власти, в "Литературной газете" была такая рубрика: "Если бы директором был я". Очень полезная штука. С одной стороны, каждому, кто был недоволен какими-то производственными проблемами, давалась возможность предложить способ их решения и убедиться в своей некомпетентности.
С другой — среди массы забавных предложений попадались вполне зрелые, проработанные идеи, которые действительно можно было с пользой внедрить на производстве, с третьей — постановка проблемы тоже важна. В конце концов, если кто-то один не сможет предложить её толковое решение, то все вместе, всей страной, может до чего-то и додумаемся.
Тем более что взгляд со стороны никогда никому не мешал. Обычно профессионалы и специалисты слишком ангажированы, слишком ограничены профессиональными правилами, требованиями, привычками и традициями и просто не замечают не только сложную проблему, но и её простое решение.
Кстати «простота» простых решений лишь кажущаяся и является итогом долгих размышлений и сложной системной работы с информацией. Например, решение «взять и разбомбить» врага или «взять и расстрелять» внутриполитического оппонента — случаи, когда простота хуже воровства и неизбежно имеет своим итогом вопрос: «А нас за що?» Хорошим решением является уступить, но так, чтобы противник не знал куда деваться от твоей уступки, которой он так домогался. Ну а наилучшим — договориться, чтобы всем было хорошо.
К сожалению, договориться не всегда можно. Иногда бывает, как с современной Украиной, которая готова умереть за интересы США только бы не признавать себя плодом тысячелетнего развития русской цивилизации. Когда государство и его население свободно выбирают путь деградации вместо пути развития, им можно только посочувствовать. Но если при этом они пытаются уничтожить вокруг всё, что свободно развивается, постоянно напоминая им об их собственной деградации, остаётся только защищаться, даже если защита требует полного или частичного уничтожения деградантов.
Думаю, что ни у кого уже нет сомнения, что киевский режим, понукаемый и снабжаемый Западом, будет воевать если и не до последнего украинца, то до предпоследнего и в масштабе страны оставит после себя руины, мало пригодные для нормальной жизни.
Думаю также, что адекватному большинству давно понятно, что хоть российское руководство действительно не хотело менять постсоветские границы и было готово договариваться, даже идя на существенные уступки, но после того, как украинская армия будет разгромлена, а украинское государство уничтожено, именно России придётся решать, что делать если не со всей его бывшей территорией, то как минимум с большей её частью.
И важных интернет-хомяков, утверждающих, что «ничего мы не будем делать (это, мол, всё «хохляцькі мрії»), а просто построим стену или так бросим землю «впусте» — никто спрашивать не будет.
Во-первых, их мнение, конечно, крайне ценно, но от него ничего не зависит. Во-вторых, попробуйте расскажите людям, которые разгромили врага, полив эту землю своей кровью, что теперь отсюда надо уйти и забыть всё, что было сделано. В-третьих, расскажите обществу, стойко переносившему все перипетии боевых действий и санкционного давления Запада, терявшего людей и материальные ценности ради победы, что забор на старой границе — и есть победа. В-четвёртых, важные интернет-хомяки сами не замечают, как меняют своё мнение. Лет восемь-девять назад они вопили, что нам нужен только Крым, а уже Донбасс «не совсем русский». К началу спецоперации Донбасс был уже совсем русским, но необходимость возвращения того же Херсона отрицалась. Сейчас Херсон уже русский, а лежащий в часе езды на Запад Николаев «не совсем русский».
Уверен, что если российская армия займёт Львов, а в Галиции проведут референдум, который покажет, что 90% населения просто мечтает воссоединиться с Россией (а он именно это и покажет — галичане «всегда за тех, кто побеждает»), то все, кто сейчас требует ни в коем случае не возвращать Галицию (ссылаясь при этом на меморандум члена Государственного совета, статс-секретаря, бывшего министра внутренних дел Российской империи Пётра Николаевича Дурново, поданный им Николаю II в феврале 1914 года) сразу же вспомнят, что Львов был основан героем битвы на Калке Даниилом Романовичем Галицким (назван в честь сына Льва), сыном Романа Мстиславича Волынского, внуком Мстислава Изяславича Киевского, правнуком Изяслава Мстиславича Киевского, который, в свою очередь, был сыном Мстислава Владимировича Великого и внуком Владимира Мономаха. Таким образом, Львов является не просто исконным русским городом, но и исконной вотчиной Мономашичей — той самой ветви Рюриковичей, которая, укрепившись в Москве и Владимире, смогла собрать в едином государстве все русские земли, кроме Галиции.
Так что вопрос заключается не в том, придётся ли нам наводить на Украине порядок, а в том какие именно территории воссоединяться с Россией (это зависит от успехов армии, дипломатии и от глобальной конъюнктуры в целом) и как навести порядок таким образом, чтобы стоило это подешевле (ресурсы лишними не бывают), а осуществлялось побыстрее и понадёжнее.
Желающий навести порядок на какой-нибудь соседней территории, особенно если она ещё вчера была независимым государством, должен найти какую-то социальную группу, на которую он сможет опереться.
Думаю, что по итогам последнего десятилетия любому адекватному человеку понятно, что на украинскую политическую элиту (хоть проевропейскую, хоть проамериканскую, хоть условно пророссийскую) положиться невозможно. Те из них, кто не обманывает Россию в своих интересах, искренне заблуждаются, считая, что «независимая Украина» может быть дружественной России. Но от этого легче не становится. А те редчайшие единицы, кто не обманывает и не заблуждается, являются русскими и украинской политической элитой отвергаются.
Об украинской «патриотической» интеллигенции (хоть бандеровской, хоть русскоязычной, но проукраинской) тоже говорить не приходится. Им нужна максимально отделённая и ограждённая от России Украина, как сфера их безраздельного «культурного» господства, ибо конкурировать с творческой элитой имперского уровня они не могут, а профессионально совершенствоваться и расти не желают.
Чтобы они могли работать и зарабатывать, государство должно обеспечить им культурный протекционизм. Эту задачу выполняло советское государство, из казны оплачивавшее «национальные культуры». Эту задачу выполняла и независимая Украина. В её казне денег на культуру, науку и искусство никогда не было, но она искусственно (политически) ограждала своих, от конкуренции «чужих».
Поскольку же «чужими» для претендовавших на контроль над душами четверти русского народа «украинских» деятелей культуры были русские (ни узбекская, ни армянская, ни французская, ни британская культуры и литературы не пользовались на Украине и на сотую долю таким спросом, как соответствующая продукция имперского центра), то русских и надо было выдавить из украинского культурного пространства. Поэтому для этих деятелей культуры украинство было, есть и будет равно зоологической русофобии. За своё корыто ботвы они готовы зубами рвать более успешных конкурентов.
Малая часть украинского творческого класса сохранила свою русскость и воспринимается на Украине как русские. Их могут ненавидеть, могут уважать, по мере нарастания российских успехов могут им даже завидовать, как достаточно предусмотрительным, чтобы сделать правильный выбор (обукраинившиеся всё равно не поверят, что сохранившие русскость не выбирали, а жили по велению души и по заветам предков), но всё равно будут считать чужими.
Эти люди представляют ценность в России, поскольку, в отличие от подавляющего большинства родившихся и выросших в границах РСФСР (включая политическую и творческую элиту России), своих бывших земляков знают как облупленных и каждую очередную их хитрость видят раньше, чем те успевают её задумать.
Но именно поэтому, а также и потому, что их очень мало и украинское общество для них априори чужое, никаким влиянием, кроме того, которое даёт имперская власть, они на Украине не пользуются и пользоваться не будут. Пытаясь опереться на них, Россия не получит дополнительный ресурс, а будет вынуждена задействовать часть своего ресурса для поддержания их авторитета.
О бывших патентованных русофобах, «героях» всех Майданов, борцах за «украинский Крым», «европейскую Украину» и т. д., которые оказавшись невостребованными на Украине, не пробившись в местные госструктуры, будучи в погоне за успехом обойдёнными на крутом повороте более удачливыми конкурентами из бывших подельников, вдруг прозрели и бросились в Россию и теперь работают «полезными украинцами» на российских ток-шоу, заодно окучивая доверчивых россиян на предмет сдачи денег на разные «гуманитарные» акции, и говорить не будем.
О них ещё в 2014 году совершенно честно и предельно цинично высказался один очень известный российский телеведущий, который как-то сказал мне, кивая на одного, ныне уже практически забытого «полезного украинца», который в то время считал себя российской телезвездой первого уровня:«Его ждёт большое разочарование. Через некоторое время он приестся публике или тема его уйдёт, и он станет никому не нужен, а к деньгам и славе привыкнет. Придётся отвыкать». Здесь их презирают, но используют, пока есть необходимость. Но там их ненавидят и будут с тем большим остервенением топтать после конца карьеры, чем сильнее сейчас завидуют. Они ведь на этом же майдане стояли, но «смогли устроиться», а потом назад — из князи в грязи.
Наконец, есть ещё одна небольшая часть майданной публики. Это абсолютно искренние люди с крайне неустойчивой психикой. Они искренне поддерживали Майдан, искренне в нём разочаровались, искренне перебрались в Россию, чтобы всем рассказать о познанном ими дао. Искренне огорчились, осознав, что здесь их дао никому не нужен. Кому надо давно знают, что конец находится там же, где начало, что недеяние является идеальным деянием, что начать путь ты можешь только осознав его, но в момент осознания ты его и завершаешь. В общем, современное российское общество в лице лучших своих представителей, давно возвысилось над верной, но далеко не полной догмой «диалектического материализма», описываемой законами перехода количества в качество отрицания и единства, и борьбы противоположностей. В то время, как «диалектики Майдана» занимаются детским самокопанием, для российской философии понимание того, что дух, материя и время триедины, безначальны и бесконечны, что наука и религия друг друга не отрицают, а дополняют, что закон сохранения информации является зеркальным научным отражением учения о бессмертии души, давно является общим местом, которое в принципе даже не обсуждается. Научная дискуссия и личная рефлексия вышли на совершенно иной уровень.
До кого-то это не доходит и они «разочаровываются в России» так же, как некогда «разочаровались» в Украине и в Западе. Кто-то этот разрыв осознаёт и пытается преодолеть возникающий у него суицидальный комплекс, погружаясь в с детства привычный андеграунд, где «непризнанные гении» «признают» друг друга по принципу «кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку». Единицы начинают бороться не за то, чтобы российское общество его (её) признало, а за то, чтобы обогатиться знаниями этого общества и ,возвысившись над собой прежним, прийти в гармонию с новой средой обитания.
Но опять-таки все эти люди, независимо от своих жизненных обстоятельств, никак не могут быть авторитетными проводниками русскости на воссоединившихся территориях.
Даже ставка на промышленных рабочих, до последнего момента бывших главными сторонниками сохранения тесных связей с Россией, не сыграет. Во-первых, тесное сотрудничество двух государств — не то же самое, что воссоединение в одном государстве. Во-вторых, «хозяйствование» украинских правительств и их западных партнёров надёжно уничтожило украинскую промышленность и восстановить её будет крайне сложно, если вообще возможно. Хотя бы потому, что рабочий класс на Украине практически не воспроизводился. Профессионалы, носители уникальных знаний и навыков постепенно вымирали, а ученики на их место не приходили, поскольку заводы закрывались быстрее, чем терялись квалифицированные кадры, немногие же ритмично работавшие предприятия наловчились сами решать кадровую проблему в масштабах одного небольшого коллектива.
Продолжительные боевые действия и уничтожение промышленной инфраструктуры привели к эмиграции и гибели на фронтах жалких остатков квалифицированных кадров. Восполнить кадровый дефицит будет многократно сложнее, чем построить новые заводские корпуса и поставить новые станки и автоматические линии. Наконец, в-третьих, украинские власти долго работали над раздроблением рабочего движения. Поэтому, несмотря на формальное существование профессиональных союзов, они на деле не охватывали и 10% рабочих своей специальности, а большая часть имела ещё и региональную специфику, чётко отделяя металлургов, например, Запорожья или Днепропетровска от металлургов Донбасса и разделяя на враждебные лагеря донецких и галицийских шахтёров.
В общем, для того, чтобы опереться на рабочих, их надо вначале создать и объединить. То есть мы вновь имеем дело с необходимостью закачивать огромные объёмы дефицитного ресурса на протяжении продолжительного времени, прежде чем начнём получать хоть какую-нибудь отдачу.
Я знаю, что нет тупика, из которого не было бы выхода (в конце концов, выход можно найти там, где был вход). Долгие поиски выхода из сложившейся ситуации привели меня к внешне парадоксальному, но давно уже озвученному в бессмертной «Кавказской пленнице» выводу: «Нам поможет тот, кто нам мешает». Опору надо искать в украинском крестьянстве.
С одной стороны, все украинские революции и майданы, всю борьбу украинства и русскости частично справедливо определяют как борьбу украинской деревни против русского города. С другой — это весьма поверхностная и неточная оценка произошедшего и происходящего.
Триста лет, за исключением последних тридцати, великоросское м малороссийское крестьянство шли одним путём. В XVI—XVII веках малороссов закрепощали поляки, а великороссов царские правительства от Ивана Васильевича Грозного, до Алексея Михайловича Тишайшего. Затем русский православный народ, объединившись в единой стране под скипетром Екатерины, страдал от крепостничества и безземелья, поддержав в конечном итоге абсолютно чуждые крестьянству коммунистические идеи, ибо большевики обещали землю. Потом крестьянство мучилось в колхозах, а затем вместе со всеми постсоветскими народами переживало безвременье 90-х.
В конечном итоге современное украинское крестьянство генетически впитало недоверие к власти. Любой власти. Они привыкли ждать от новых властей и новых декретов только ухудшения своего положения: новых налогов, снижения закупочных цен на свою продукцию, ущемления прав мелких землевладельцев в пользу крупных. Это люди в принципе аполитичные. Они живут в рамках цикла сельскохозяйственных работ, озабочены тем, как получше продать урожай, чтобы получить деньги на солярку, запчасти к технике, сохранить или закупить посевной материал и вновь двинутся по тому же кругу. Ожидания от будущего они определяют словами «якось буде» («как-то будет»).
Участие украинских крестьян в махновщине, петлюровщине, отрядах разных «батек», ничем по смыслу не отличается от Тамбовского и прочих восстаний великоросского крестьянства. Это восстания не против русских и не против города, а против сидящей в городе власти, отбирающей урожай, давящей сельского производителя, поскольку он не вписывается в идеологию создания «нового общества». Эта же идея прослеживается в пассивной, в основном, поддержке украинским крестьянством всех майданов. Крестьяне просто отказывали в поддержке власти, которую они воспринимали, как чужую и враждебную по отношению к себе. Они считали, что чем больше в городе начальство занято борьбой друг с другом, тем меньше у него остаётся сил и времени чтобы душить село. В общем, слабая власть для крестьянина была лучше сильной.
Современная поддержка украинскими крестьянами нацистского режима также является пассивной. Они идут воевать не потому, что их, как представителей «креативного класса», влечёт «европейская идея» и не за «украинскую нацию» или «украинскую державу». Они просто привыкли терпеть и подчиняться до тех пор, пока терпение не становится слишком опасным для жизни.
Сейчас же, во-первых, на фронте убивают многих, но пока не всех. Во-вторых, многие верят нацисткой пропаганде, утверждающей, что русские ещё в 2014 году доели последних ежей и теперь двинулись на Украину за едой и унитазами. Эта пропаганда в принципе совпадает с рассказами их родственников и соседей, которые, побывав в России гастарбайтерами, рассказывали, прибыв домой, что на Украине и сало вкуснее, и вишни крупнее, и солнце горячее, а русские ничего сами делать не умеют, поэтому и платят «квалифицированным кадрам», а так-то у них нищета беспросветная.
Но даже опасение за свой кусок сала, не делает украинского крестьянина остервенелым бойцом в рядах ВСУ. Они идут потому, что призвали. А так-то уверены, что что-то, конечно, русские заберут (как же иначе, все же всегда их грабили), но земля, домик, садик, свиньи, куры, огород и прочее добро, включая бахчу и пасеку, останется, а значит жить, как и раньше, будет можно.
Среди тех, кто останется на разорённой войной территории бывшей Украины, крестьянство будет составлять большинство. В отличие от горожан, уверенных в том, что «они как боги» и их ждёт не дождётся Европа, крестьяне не понимают, как покинуть свой надел и податься на чужбину. Там же другие люди, другие правила, там нет своих привычных соседей, там и ритм жизни возможно иной, там большой пугающий мир, от которого они привыкли прятаться в своём маленьком мирке, заканчивающимся на родной околице. Для них поездка в гости к родственникам в соседнее село (километров за пять) — событие, не каждый год случающееся. Большинство не поедет ни в Европу, ни в Россию, не будет никуда эвакуироваться даже в пределах Украины, а в худшем случае, если рядом начнутся бои, постарается пересидеть войну у себя в погребе.
Начиная с 1991 года пути российского и украинского крестьянства разошлись, а после 2000-го отличия стали нарастать, как снежный ком. В России прошла реальная аграрная реформа. На Украине разворовали колхозы. В России собственность на землю чётко закреплена законом. На Украине долгое время, при формальном признании права собственности даже крестьянские наделы (выделенные из колхоза) не могли свободно продаваться, а только сдавались в аренду. Последние же земельные законы Зеленского и вовсе устанавливают господство латифундистов и коррумпированных чиновников, стимулируя обезземеливание и разорение мелких и средних фермерских хозяйств (то есть большинства из более чем 10 миллионов украинского крестьянства, всё ещё проживающего на подконтрольных Киеву территориях).
Наконец, Российское государство, озабоченное проблемой обеспечения на долговременной основе продовольственной безопасности, всячески поддерживает крестьян льготами, кредитами, возможностью бесплатного получения (или покупки с огромной скидкой) земельных участков для сельскохозяйственного производства. На Украине из крестьян пытаются выжать последние соки повышением налогов, акцизов, арендной платы, цен на ГСМ и т. д.
Если российское сельскохозяйственное законодательство распространить на украинские территории и проследить, чтобы оно хотя бы наполовину выполнялось местными чиновниками, украинские крестьяне решат, что бог, за какие-то неведомые заслуги, вернул их в Эдем, что вернулся Золотой век человечества или наступил обещанный Лениным коммунизм. Им не надо ничего давать, в них не надо ничего вкладывать, им надо только разрешить свободно работать на своей земле по российским законам, и российское сельскохозяйственное производство вырастет раза в два-три, а по некоторым видам продуктов Россия станет фактическим монополистом на мировом рынке.
Пройдёт три-четыре года спокойной жизни и за власть, которая подарила им осуществление трёхсотлетней мечты поколений, эти люди зубами порвут кого угодно. Потому что сражаться будут не за абстрактное начальство, а за возможность свободно трудиться на своей земле. А в качестве бонуса Россия при минимальных усилиях сможет стать глобальным продовольственным гегемоном. Есть надо всем и регулярно, так что влияние, основанное на контроле мирового сельскохозяйственного рынка, трудно переоценить.
Подчёркиваю, не надо ни изобретать велосипед, ни вкладывать огромные ресурсы (наоборот, дополнительный ресурс можно будет начать почти сразу получать на регулярной основе). Надо только распространить на украинское сельское хозяйство российские наработки и защитить политически индифферентных фермеров от прозападных латифундистов и чиновничьего произвола. С учётом же неизбежного массового бегства промайданного городского населения крестьяне составят на освобождённых территориях едва ли не абсолютное большинство и уж никак не меньше половины всего населения.
Понятно, что со временем ситуация изменится: вновь вырастут города, количество сельского населения сократится до нормальных для данного региона 15−20%. Но это будет потом, а точку опоры — прослойку населения, которая не только поддержит интеграцию Украины в Россию, но ещё и сама её оплатит, мы получим уже сейчас, в обозримом (3−4 года) будущем.
Здесь, конечно, есть и подводные камни. Резкое увеличение сельскохозяйтственного производства в России при недостаточности внешнего спроса может обрушить внутренние цены и ударить как по украинскому, так и по российскому крестьянству. Но для регулирования и расшивки таких узких мест работает правительство со своим финансово-экономическим блоком, показавшим в ходе десятилетия активного и открытого противостояния с Западом, наивысший уровень квалификации.
Безусловно, украинских пейзан так же опасно идеализировать, как любую другую группу населения, но у них реально есть общие классовые интересы и общие проблемы. Решение этих проблем может и не даст ещё нынешним поколениям украинских крестьян ощущения собственной русскости, но многих из них избавит от страха перед русской властью и бытовой русофобии, базирующейся на желании защитить от русских свой кусок сала и свой унитаз.
Главное, чтобы они признали своей новую власть, а потом придёт и понимание того, что если русская власть для тебя единственно своя, то и сам ты русский, а те, чьим «батьком» был Бандера, пусть полякам это рассказывают.
фэндомы Ватные вбросы Я Ватник разная политота
Элои и морлоки недорейха
Наверное, сегодня самым лучшим разделением киевлян будет на тех, кто боится, и на тех, кто не замечает страха. Этим страдают даже юридические лица. Взять хотя бы воздушную тревогу. Так, киевское метро очень боится высовываться на мосты и открытый участок красной линии во время воя сирен. И в то же самое время электрички «Укрзализныци» (Украинская железная дорога) игнорируют назойливый шум и смс-предупреждения по мобильным телефонам и спокойно продолжают курсировать по обоим берегам Днепра.
Учитывая опыт такого ковидного страха на транспорте, как то: здесь боимся и в масочке, а здесь нет, из-за которого можно застрять в метро на несколько часов, ― граждане города изучили расписание электричек по станциям, где рядом проходит метро, и ловко приспособились перескакивать с одного вида транспорта на другой.
Но есть и те, кто не скачет, кто остается под землей и боится. Как морлоки боялись дневного света, так и часть киевлян боится сирен.
Большинство из трясущихся, правда, давно уже уехало в Польшу и исламизируемые страны центральной Европы. Но некоторые из боящихся все же вынуждены были остаться.
Их немного, но они притягивают к себе своим страхом. Воняют, как больное животное в стае. Еще можно понять мать, которая боится за своих детей и старается укрыться как можно глубже под землей, но вид двух жирных армейских полковников и такой же толстой полицай-майорши, которые спрятались на станции метро «Выдубичи», в то время когда в нескольких метрах над ними люди под солнцем спокойно пьют кофе и пиво, едят шаурму, стригутся, покупают билеты и ждут маршруток и электричек, поражает.
Но возможно, не стоит обманываться ― те, кто на земле не храбрые сердца, а просто элои, которые из-за цунами инфо-г…вна попросту отключили рецепторы и живут, аки твари божьи.
Хочу заметить, что храбрых реально в Киеве нет. Те, кто хотел убивать русских, нести нацизм в массы, душу класть за евро и их союз, давно уже пошли на фронт. Добровольцами ли, призванными ли, но они там. В Киеве остались лишь выгодополучатели. И от гигантских потоков денег и гуманитарки, и оттого, что киевлян не берут на фронт так сильно.
Судя по тому, как часто в военкоматах Киева моим знакомым, которые добровольно хотят идти убивать, говорят «ждите», а также сравнивая с тем, как гребут людей на мясо (есть ли паспорт, нет ли ― раздают повестки) на улицах, базарах и станциях уже в районах Киевской области и других областях, можно сделать вывод, что Резников с Залужным приняли решение не омрачать праздник жизни столичной тусы никому не нужными гробами.
Такой неприкасаемостью в городе активно пользуются переселенцы. Ведь если нет денег убежать за границу и жить там, а воевать ой как не хочется, то Киев самое лучшее место для таких. Особенно выделяются беглые из бывших украинских Донецкой и Луганской областей. Вполне возможно, они бы и остались там, но багаж грехов не дает им шанса встретить и принять ДНР и ЛНР. Ведь если они согрешили пусть даже по минимуму, то пять лет зоны в их понимании всегда хуже, чем скитания в течение всей оставшейся жизни себе и детям по благостному Западу, как у вечного жида.
Следует отметить, что большинство из этих людей вульгарны, злы. Они отличаются и внешне, и по поведению. Женщины и девушки имеют слабое представление об уходе за кожей и телом, о нижнем белье, цветах и сочетаемости различных элементов одежды. Такое ощущение, что Сражающийся Донбасс выгнал в Киев весь свой ненужный шлак. Киевляне в растерянности. Раньше они подавляли приезжих. Обычно агрессивные киевляне во втором или третьем поколении задавали стиль жизни, темп, нюансы поведения, речи, вождения и т. д. Таких зубастых киевлян было всегда больше, и молодые и перспективные новички, которые вознамерились покорить столицу, были вынуждены либо играть по установленным правилам, либо им перекусывали хребет.
Сейчас же все по-другому. Киевляне в меньшинстве. У кого есть деньги, спрятались за границей. Победней ― уехали на дачи. Поэтому в некоторых районах беженцы уже доминируют численно, а поскольку они злые и многое потеряли, то с помощью злости диктуют свою волю городу. Особенно это видно на детях, по их отношению к игрушкам, игровым площадкам, друг к другу и по тому, как их вчера еще русскоговорящие родители заставляют говорить на суперковерканном украинском языке.
Для примера: есть в Киеве такой небезызвестный район, как Троещина, который славится своими гоп-стопами. Так вот, побывав в этом неперспективном районе на прошлой неделе, я был поражен тем, что и молодые люди, и дети на площадках, их мамы, и даже те, кто имеет склонность к низкой социальной ответственности, выглядят на несколько ступенек благопристойней, чем те беженцы, которые массово переселились во вчера еще престижные кварталы.
Те, кому можно доверять, уже шутят между собой, что единственная надежда избавить Киев от бандеровских нечистот из освобождаемой Восточной Украины ― как можно быстрейшее выдавливание оных наступающими русскими дальше на запад. В принципе, все переселения народов так и происходили две тысячи лет назад на этих землях.
Приблизительно такие же чаяния и в отношении школ, вузов, театров и детсадиков. Только слепой не видит окончательной стадии разложения этих институций. И неудивительно, что русские полностью вычистили детские сады Мелитополя и продолжают скрупулёзно просеивать преподавателей школ, институтов и техникумов на освобожденных землях.
Кстати, сравнивать русский и украинский детсадик бесполезно. На Украине их уже просто нет ― бандерлоги разогнали за ненадобностью. По крайней мере такова ситуация в тех областных центрах, где приходится бывать по работе и удивляться исчезновению женщин-специалистов. Если в апреле ответом на вопрос, где они, было объяснение, что убежали в Галицию или Польшу, то сегодня те, кто вернулся из-за маленьких детей, вынуждены оставаться с ними дома. Работают только шарашкины кустарные садики на неполный день, и их по пальцам можно пересчитать.
Но кто знает, возможно, история с садиками ― это всего лишь удачная операция бандерлогов по сокрытию реальных масштабов безработицы? А скоро за ними последуют вузы, так как место студентов и студенток на фронте в качестве будущего великой аграрной державы. Но если маневры с садиками ― это увертки власти и она этого не скрывает, то идея перевести всю школу на удаленку (дескать, нет убежищ) подается как идея восточных и южных переселенцев в Киев. Тут или переселенцы реально не видят смысла в образовании (в сюр-Украине все возможно), либо же власть, прячась за ними, реализует идеи Алоизовича о минимальном знании счета и количестве слов для славян.
Ведь тупой и еще тупее идеальны для войны, тем более если учесть, что сейчас работу практически нельзя найти. Даже на государство. Единственное место, где платят деньги, ― это ВСУ и тероборона. Но риск поехать пушечным мясом на восток уже максимальный, а все теплые места в тылу пригреты. Мало того, наиболее ушлые умудряются уже и в тылу получать боевые ежемесячные премии в 100 тысяч гривен.
Что кстати удивляет в тыловых украинских военных, так это их запредельная трусость. Мало того, что страх лезет из всех пор, так еще коллективно подавляются те, кто стремится рискнуть, поставить жизнь на кон и испробовать себя в качестве ротного или комбата.
В советских фильмах про войну и наши, и враги стремились на фронт. Мы привыкли к этому. Заявление офицера, который посвятил себя Марсу и хочет поехать в Анголу, Афганистан, Сирию, ― это норма. Но украинская реальность вывернута наизнанку. Офицер, который напишет такое заявление, подчеркнет трусость своих руководителей-генералов, поэтому подобные действия должны пресекаться на корню.
Несколько недель назад один знакомый, близкий к Банковой, обмолвился, что, если бы не толпа теробороны, которой раздали оружие в феврале, возможно, трусливые военные Киева сдали бы город русским на выходные 26–27-го. Также, по его словам, выходило, что военные склады стрелкового оружия вокруг Киева были пусты и только благодаря альтернативным источникам десятки тысяч единиц оружия активно находилось и вырусь вооружалась.
Теперь же военные вынуждены сражаться. Причем уже без шанса перейти на другую сторону. Небольшая часть офицеров, которая сейчас сидит в глубоком тылу, понимает, что те деньги, которые они получают плюс премии за нелегкую тыловую службу, никто никогда им больше платить не будет. Мало того, им придется отвечать за все сказанные слова и совершенные поступки. И здесь ответом этим будет ― или ты изгой, или же вечность лагерей и только потом изгой без прав и будущего для детей и внуков. Или их судьба там ― мойщиками посуды и полов, грузчиками и прочими чернорабочими нищающих стран Европы.
Также к пониманию офицерами с мозгами, что русские не хотят их видеть на своей земле, вплоть до Равы-Русской, приводит и отклик в российском обществе на разного рода обмены тайр и азовцев. Украинцы понимают, что, с одной стороны, обмен только для блатных наци и им он вряд ли светит, а с другой, осознают, что объективной реакцией простых русских, донецких, луганских солдат и музыкантов будет то, что избежать договорняков можно одним элементарным способом ― просто не брать в плен. Как говорил какой-то командир еврейского спецназа, «если палестинец поднял руки, вы обязаны взять его в плен. Но ваш долг как профессионалов ― не дать ему возможности этого сделать».
Но эта способность предвидения у единиц. Остальные такие же элои, как и 90 процентов киевлян. Слушают только официальную линию. Для большинства уже даже арестовичи с клоунами слишком умны: высказывают какие-то варианты, гипотезы, прогнозы, ― а это неприемлемо для украинского линейного мозга. Вообще, говорить о войне стало признаком плохого тона. Ее просто не существует. Нет убитых, нет раненых, нет поставок оружия, нет проигранных городов. Разговоры о лете, женщинах, рыбалке, урожае клубники, заготовках на зиму. Максимум, что можно произнести вслух: все сложно, мы побеждаем, скоро победим. А вообще все хорошо. Мы в домике. Мы спрятались. Мы в ракушке. Украину любит весь мир. Всё будет Украина. (Всё, сука, загадим.)
А ведь ложь, она убивает. И хоть на войне все лгут, все-таки она разная. Одно дело, когда тренер поддерживает задор команды и зрителей, и совсем другое, когда пьяный содомит рассказывает сказки, пытаясь затащить в кусты на укуренном когда-то украинском Казантипе.
Ложь русских воспринимается как необходимость, как создание тумана войны. Ложь украинцев воспринимается как водка, запиваемая водкой. Можно всё, лгать можно в полный рост по всей программе. После абсолютного падения, абсолютной грязи уже можно всё, а на фоне молчаливого согласия украинцев идти на убой сотнями тысяч, как крысы в воду, Ответственность за ложь будет спокойно курить в сторонке. Ведь за ложь и правду спрашивают только русские, а их пока в Киеве нет и еще год/полтора не будет, так что можно с легкостью требовать продолжения банкета и лгать, лгать, лгать, пипл же так любит хавать разное г…
Всё вышесказанное способствует быстрой и тотальной деградации масс. Это видно и по вездесущему мату, и по стремлению вниз инстинкта самосохранения ― к уровню Вердена 1916-го. Но кроме военной компоненты, деградация позволяет легко внушать, что они сражаются не только за Украину, но и за свои заводы, поля, транспортные компании и банки. Так, люди в метро возмущаются, что в Херсоне, Мелитополе, Бердянске забрали их зерно и их фабрики. И это при том, что их, как лохов, водили и в 1991-м, и в 2004-м, и в 2014-м и они не дергались, когда пропадала Родина, уничтожались заводы и фабрики, когда их обирали до нитки. А вот теперь они страдают, переживают, считают, что их лишили чего-то кровного, созданного ими и им принадлежащего. (Очень похоже на то, как итальянцы считают себя потомками римлян, а египтяне ― фараонов.)
Резюмируя, приходим к выводу, что как когда-то Сергей Кужугетович создал мощную службу психологов в Министерстве чрезвычайных ситуаций России, которая занималась постановкой пострадавших от ЧП на рельсы, так точно и сейчас нужно будет модернизировать службу психологов ВС РФ, которые будут объяснять русским солдатам, что они воюют не с совсем нормальным врагом, а с адептами музыканта, которые на пути из Гамельна опасны своими нелогичными для человека разумного действиями. А также службу психиатров, которые как раз и попытаются вернуть хоть небольшому проценту биомассы Сики Туранчокса человеческий облик.
Сергей Климов,
https://alternatio.org/articles/articles/item/105986-eloi-i-morloki-nedoreyha
