regnum-dot-ru/news/society/3256069.html

Данила Уськов: 

Прошло уже 150 лет с момента, когда появилась самая гениальная и глубокая критика капитализма, которую осуществил Карл Маркс. Насколько можно назвать в полной мере капитализмом то, в чем мы сейчас живем, вопрос сложный. Однако следует признать, что с момента появления «Капитала», первый том которого впервые увидел свет в 1867 году, большая часть западного человечества, а потом и восточного, жила и живет при капитализме.

Данное обстоятельство позволяло критикам марксизма опираться на один главный и веский аргумент — «критикуют капитализм давно, а он цветет и пахнет, стало быть, его критики что-то не так понимают». По этой же причине издевались и над советской пропагандой, говорившей о «загнивании капитализма», и по этой же причине в постсоветскую эпоху СССР начали называть «экспериментом». Ведь если он рухнул, а даже при его существовании огромная часть человечества жила при капитализме, то, стало быть, капитализм — это магистральный и единственно правильный путь развития любого государства, а все те, кто с него сворачивают — экспериментаторы и фантазеры. А так как построение любого типа общества требует огромных жертв и самоотверженности, то эти экспериментаторы проклинались как кровавые и лживые. Дальше — больше. Если эти фантазеры, наворотив дел, еще и оказались у власти, то они, на самом деле, понимали, что осуществляют эксперимент и потчуют народы «красивой, но вредной сказкой» и делают это то ли в своих интересах, то ли в интересах «масонов» и прочих иноземных инстанций, которые их «заслали». Данные соображения хорошо подкрепила и поздняя советская элита, которая стала элитой антисоветской и постсоветской. Правда, вся эта логика не учитывает того, что СССР подпер собой существование капитализма, который вошел в стадию разложения еще в начале XX века, благодаря чему капитализм продлил свою жизнь еще на 100 лет.

Однако сегодня, когда СССР нет, а кризис капитализма очевиден даже отнюдь не марксистам, если человечество еще собирается осмысливать то, что с ним происходит и искать ответы на вызовы (а то, что оно этим займется, увы, совершенно не гарантировано), мы вправе ожидать новый серьезный всплеск интереса к марксистскому учению. Следом должен последовать пересмотр не только степени правоты Маркса, но и великой правды, которую нес в себе СССР. И дело не в том, кому нравится Маркс и СССР, а кому нет, а в том, что в марксистском учении и в советском способе жизни и развития есть ответы на вопрос о том, как жить и развиваться альтернативным способом. Ведь в отсутствии подобной альтернативы вместе с разложением капитализма наступит разложение человечества как такового.

В политическом же и историософском смысле вышеприведенная логика, из которой следует, что СССР был «экспериментом», должна быть не только пересмотрена по отношению к коммунизму, но должна быть развернута в сторону капитализма. Благодаря такому перевороту, который следует из факта очевидного разложения капитализма, можно будет обнаружить действительные, а не мнимые недостатки СССР и слабые точки в учении Маркса, которые, конечно, были. Все эти недостатки ранее по существу обсуждать было невозможно, ибо все внимание было сконцентрировано на той логике, которую я выше описал и согласно которой, собственно, и обсуждать какие-то там недостатки нечего, ибо и так, мол, ясно, что «эксперимент» и «красивая, но вредная сказка». Зачем же было всерьез обсуждать «сказку»? Но, повторюсь, в том то все и дело, что считать коммунизм сказкой можно было только с опорой на реальный капитализм. А вот когда и он оборачивается чем-то страшным, то марксистская «сказка» снова может обернутся «передовой теорией», которую следует обсудить всерьез.

Если же окажется, что коммунизм и учение Маркса отнюдь не сказка, то не будем ли мы в праве спросить: «А не был ли сам капитализм колоссальным экспериментом»? Вслед же за этим вопросом непременно должен последовать и следующий: «Почему человечество соблазнилось капитализмом»? Почему бы нам не выдвинуть такие гипотетические вопросы с одним маленьким, но очень важным замечанием о том, что капитализм, безусловно, сказкой не является? Ведь сказка, даже если она вредная, вдохновляет человека, а капитализм, будучи начисто лишенным какой бы то ни было сказочности, человека на вдохновляет, а соблазняет.

Возможно, многим такие вопросы по отношению к капитализму покажутся избыточными и неправомочными. В самом деле, не будем же мы считать на основании фактов кризиса и краха того или иного общества, что эти общества были неполноценными и экспериментальными. Ведь так и феодализм, и рабовладение можно рассмотреть. Однако, во-первых, почему тогда через призму такой логики рассматривается СССР? Почему говорится, что если он рухнул, то он был неполноценным способом бытия? Ведь ранее никто и никогда не обвинял тот уклад жизни, который кому-то не нравится, в неполноценности. Говорилось о несправедливости того или иного уклада, его разложении, исчерпанности — это все понятно. Но почему в случае с СССР его критики к этому всему непременно прибавляют слова о неполноценности? Стало быть, заметив такую странную аномалию в критике СССР, мы можем задаться аналогичным вопросом по поводу капитализма, ибо он сам дает нам на это санкцию.

Во-вторых, возможность задавания таких вопросов по поводу капитализма следует из самого марксизма. Существует апокриф, согласно которому философ Александр Зиновьев считал, что капитализм — это вообще не формация, а переходный период от гуманистического варианта феодализма, к дегуманизированному. Причем Зиновьев сделал этот неутешительный вывод после внимательного прочтения Маркса. По этому поводу я скажу лишь, что если Зиновьев так действительно считал, то он был совершенно прав. Но тут я, конечно, не на апокрифы буду опираться, а на «Экономико-философские рукописи» самого Маркса, которые он написал в 1844 году. В них Маркс пишет:

«Каждый человек старается пробудить в другом какую-нибудь новую потребность, чтобы вынудить его принести новую жертву, поставить его в новую зависимость и толкнуть его к новому виду наслаждения, а тем самым и к экономическому разорению. Каждый стремится вызвать к жизни какую-нибудь чуждую сущностную силу, господствующую над другим — человеком, чтобы найти в этом удовлетворение своей собственной своекорыстной потребности. Поэтому вместе с ростом массы предметов растет царство чуждых сущностей, под игом которых находится человек, и каждый новый продукт представляет собой новую возможность взаимного обмана и взаимного ограбления. Вместе с тем человек становится все беднее как человек, он все в большей мере нуждается в деньгах, чтобы овладеть этой враждебной сущностью, и сила его денег падает как раз в обратной пропорции к массе продукции, т. е. его нуждаемость возрастает по мере возрастания власти денег. Таким образом, потребность в деньгах есть подлинная потребность, порождаемая политической экономией, и единственная потребность, которую она порождает. Количество денег становится все в большей и большей мере их единственным могущественным свойством; подобно тому как они сводят всякую сущность к ее абстракции, так они сводят и самих себя в своем собственном движении к количественной сущности. Безмерность и неумеренность становятся их истинной мерой».

Капитализм заставляет людей пробуждать друг в друге искусственные потребности с целью извлечения прибыли. Деньги же «сводят всякую сущность к ее абстракции», а сами они сводятся к «количественной сущности», то есть просто к электронным нулям на виртуальном счете. Ну и где тут реальность и подлинное развитие? Ведь одним из основных терминов, которые Маркс применял для описания капиталистического уклада и его философии, является абстракция. Капитал смотрит на труд как на абстракцию. Мышление его идеологов абстрактно. Деньги все сводят к абстракции, и сами они — абстракция, а порожденные капитализмом вожделения — искусственны. Но если капитализм — это власть абстракций и искусственных вожделений, то в каком смысле он вообще есть и что это все означает? Маркс далее продолжает:

«Даже с субъективной стороны это выражается отчасти в том, что расширение круга продуктов и потребностей становится изобретательным и всегда расчетливым рабом нечеловечных, рафинированных, неестественных и надуманных вожделений. Частная собственность не умеет превращать грубую потребность в человеческую потребность. Ее идеализм сводится к фантазиям, прихотям, причудам, и ни один евнух не льстит более низким образом своему повелителю и не старается возбудить более гнусными средствами его притупившуюся способность к наслаждениям, чтобы снискать себе его милость, чем это делает евнух промышленности, производитель, старающийся хитростью выудить для себя гроши, выманить золотую птицу из кармана своего христиански возлюбленного ближнего (каждый продукт является приманкой, при помощи которой хотят выманить у другого человека его сущность — его деньги; каждая действительная или возможная потребность оказывается слабостью, которая притянет муху к смазанной клеем палочке; всеобщая эксплуатация общественной человеческой сущности, подобно тому как каждое несовершенство человека есть некоторая связь с небом — тот пункт, откуда сердце его доступно священнику; каждая нужда есть повод подойти с любезнейшим видом к своему ближнему и сказать ему: милый друг, я дам тебе то, что тебе нужно, но ты знаешь conditio sine qua non (основное условие прим. — мой), ты знаешь, какими чернилами тебе придется подписать со мной договор; я надуваю тебя, доставляя тебе наслаждение), — для этой цели промышленный евнух приспосабливается к извращеннейшим фантазиям потребителя, берет на себя роль сводника между ним и его потребностью, возбуждает в нем нездоровые вожделения, подстерегает каждую его слабость, чтобы затем потребовать себе мзду за эту любезность».

К сожалению, мало кто обращал внимание на те образы, к которым очевидно адресовался Маркс в своем описании капиталистических механизмов. А они-то и помогают раскрыть суть капитализма на высшем, смысловом уровне. В этом смысле ключевым является следующий образ: «Ты знаешь, какими чернилами тебе придется подписать со мной договор». С кем, согласно христианской культуре, подписывают такой договор? С дьяволом его подписывают! А как действует дьявол? Он действует ровно так, как тут описывает Маркс. Он приходит к нуждающемуся под той или иной благообразной и соблазнительной личиной и предлагает свои услуги. А потом оказывается, что тот, кто согласился подписать с ним договор, остается ни с чем и в итоге отдает душу. Именно это описывает Маркс, когда говорит, что капитализм — это «всеобщая эксплуатация общественной человеческой сущности». За счет такой эксплуатации души и ее продажи, капитализм осуществляет свое возрастание и дарует свои блага, которые потом отнимает. Но так он действует не только на уровне одного индивида, а по отношению ко всему обществу, которое он соблазняет.

Далее, обсуждая положение рабочего в капиталистическом обществе, Маркс пишет, что если общество беднеет, то особенно быстро и в первую очередь беднеет рабочий класс. Однако, и это самое важное, если капиталистическое общество растет и его благосостояние становится все больше и больше, то сначала пролетариат немного обогащается, а потом, как и в первом случае, все теряет. Маркс подводит такой итог своим рассуждениям:

«Итак, при движении общества по наклонной плоскости вниз — прогрессирующая нищета рабочего; при прогрессе общественного благосостояния — особый, сложный вид нищеты; в обществе, достигшем наибольшего благосостояния, — постоянная нищета».

Основными причинами такого обнищания на высшей точке капиталистического развития, по Марксу, становятся: концентрация капитала у очень узкой группы капиталистов, замещение пролетариата машинами и перепроизводство. То есть это буквально то, что мы переживаем сегодня, когда 300 тысяч человек уже реально, если не сегодня, то в самом ближайшем будущем, смогут произвести любое количество продукта, а все остальные люди просто окажутся ненужными.

В основе такого общества самовозрастания, по Марксу, лежит желание обогатиться не только капиталиста, но и рабочего. Причем в обмен на богатство человек жертвует себя самого, что полностью соответствует классической библейской формуле продажи первородства за чечевичную похлебку:

«Повышение заработной платы порождает в рабочем капиталистическую жажду обогащения, но утолить эту жажду он может лишь путем принесения в жертву своего духа и тела».

И еще:

«Чем больше они хотят заработать, тем большим временем вынуждены они жертвовать и, совершенно отказываясь от какой бы то ни было свободы, рабски трудиться на службе у алчности».

Если при нищающем капиталистическом обществе пролетариат борется за выживание и его трудно обвинить в том, что он соблазняется богатством, то в самовозрастающем обществе он начинает хотеть того же, что и капиталист, и готов пожертвовать ради богатства собственной душой.

Когда сегодня читаешь «Философско-экономические рукописи» и оглядываешься вокруг, то не перестаешь удивляться точности, с которой Маркс умудрился описать нашу действительность более 150 лет назад. А если Маркс оказался настолько прав, то так называемое «общество благосостояния», которым соблазняют власти свои общества, является не чем иным, как посулом дьявола, который в итоге отнимает душу и погружает в окончательную нищету. Но если это так, то о какой исторической полноценности капитализма мы говорим, коли он является экспериментом, который учиняет над человечеством дьявол и в результате которого человечество остается ни с чем? Ну тогда так и надо сказать, что советское общество было соблазнено капиталистическим дьяволом и ушло с магистрального пути развития, которое воплощал СССР.

Данила Уськов.

Могучий интеллект Хуаниты

Шапочки из фольги и чипирование - это уже вчерашний день.

Дмитрий Юрьевич на линии

Масса граждан кричит, что выходя на организованные Навальным митинги — они выходят не за Навального. Они терпеть не могут Навального и ни в чём его не поддерживают. Но выходят на организованные Навальным митинги, потому что а чё такова? Без призывов Навального они на митинги не выходят. Своих митингов у них не бывает. До призывов Навального на митинги не выходят, после тоже не выходят. А по призывам Навального выходят потому, что решительно не поддерживают Навального.

А вот если лично ты не поддерживаешь Навального, если ты не вышел на организованный им митинг и другим не советовал — с тобой всё ясно, мурзилка кремлёвская! Всем простым и честным людям сразу очевидно, что тебе платит Кремль. Не может же нормальный человек быть против Навального, даже если рядом с ним срать не сядет?! Ты сам-то подумай: кто может быть против благородного и честного Навального? Только проплаченная Кремлём мразь, то есть ты.

Тут, конечно, вопрос: а откуда у вас такая железная уверенность в проплаченности любого высказывания и действия? Надо понимать — судите по себе? Вам за всё это платят? За посты в сети, за выходы на митинги? Нормально хоть платят? А кто именно вам платит? Ты-то чья мурзилка? Кто тебе платит — Госдеп США, который вместе с вами так горячо поддерживает Алёшу Навального? Евросоюз и лично фрау Меркель, у которой Алёша недавно гостил? Кто? Как никто?! Да не может быть, всем же платят — это общеизвестно! Точно ведь не Кремль, да? А кто?

Ну а далее всё как положено у людей с хорошими лицами: погоди, тварь, придёт наше время — кишки выпустим и тебе, и всей твоей семейке. Мы тебя, сообщают сторонники европейских свобод, обольём бензином и сожжём заживо. Но сперва всем вам по башке арматурой в подворотне. Ты только погоди немного, мы к власти-то придём. И тогда всех вас, всех до единого — будем вешать. Кстати, вот фотография этого несогласного с нами, вот фото его семьи, вот его телефон и вот его адрес — кто хочет, найдите его уже прямо сейчас.

Дай разинуть отечественному либералу рот — и увидишь отмороженного придурка.

Поскреби либерала — и увидишь фашиста.

А можно и не скрести, и так видно.

Как «перед» стал «задом»? Почему прогрессисты стали реакционерами?

Крах СССР породил в мире большое количество негативных стратегических изменений. Капитализм, избавившийся от своего конкурента-антагониста, стал демонстрировать всему миру свое звериное нутро, которое, до поры до времени, он скрывал за различными масками. При этом и сам он начал мутировать в какую-то очень скверную сторону.

Отказ от традиционной буржуазной семьи, гей-парады и гей-браки, кризис национальных государств, фактическое уничтожение международного права, взятие на вооружение так называемого управляемого хаоса, форменный дурдом в средствах западной пропаганды, нарушающий самые элементарные приличия и логику, чего ранее не наблюдалось в самые острые периоды холодной войны, — вот лишь несколько черт фундаментальной мутации когда-то буржуазного общества.

Вместе с тем невероятные изменения претерпела и сама политическая карта. Мы до сих пор являемся заложниками старых стереотипов о левых и правых, либералах и консерваторах, не замечая, что само политическое поле изменилось до неузнаваемости. Вся политическая карта перевернута с ног на голову. Причем это касается как внутренней политики всех стран, так и международной.

Зная о том, что массовое сознание очень инертно и пока не замечает этих фундаментальных изменений, политики вовсю эксплуатируют прежние образы и оболочки, в то время как их подлинные политические устремления общество выявить не в состоянии, продолжая жить и думать так, как будто в мире ничего кардинально нового не произошло.

Классические либералы всегда отвечали за будущее, а классические консерваторы за соединение будущего с традицией. Поэтому, левым движениям всегда было свойственно большее тяготение к либеральному лагерю, нежели к консервативному. Народная демократия, борьба за права и свободы трудящихся, лозунг «вся власть советам», внутренняя установка на революционность и так далее являются отнюдь не консервативными ценностями.

Раньше все левое сообщество, в основной своей массе, ориентировалось на СССР. Всевозможные троцкисты, кстати, имеющее очень малое отношение к личности и воззрениям самого Льва Давыдовича, которому они якобы наследуют, двусмысленные леваки, созданные западными спецслужбами в целях борьбы с СССР и прочие антисоветские, как бы левые элементы, были фактически маргинальны относительно основного левого мейнстрима, который «сверял часы» с СССР. Все левые понимали, что без СССР они почти ничто.

Но СССР, замкнув на себя энергию и надежды левых движений и некоторых стран, где левые пришли к власти (как, например, на Кубе), рухнул. Это обрушение, по сути, лишило человечество позитивного проекта посткапиталистического будущего. В итоге, будущее стало вотчиной постмодернизма и иных негативных вариантов посткапиталистического «развития». Ко всему этому, отчасти стихийно, а отчасти и иначе, стали примыкать левые. Сегодня подлинное будущее фактически никто политически не представляет.

Что касается либерального крыла, то в условиях мутирующего капитализма, о котором я сказал выше, оно, соединившись с частью левых сил, стало двигать не вперед, а назад, в архаику, лживо натягивая на себя маску «будущее».

В таких условиях консерваторы оказались в очень несвойственной для себя роли. Они стали чуть ли не прогрессистами. Если раньше консерваторы защищали устои от слишком радикальных новаций, то теперь они вынуждены защищать их от разложения и радикального падения в архаику. Таковы, например, Трамп и Путин, за что их так ненавидит либеральное сообщество. Оба лидера пытаются защитить традиционные буржуазные ценности и, даже более того, традиционные либеральные ценности от самих же так называемых либералов.

Ясное дело, консерваторы в этой роли «как корова на льду» и в стратегическом плане находятся в проигрышном положении, ибо статус-кво еще никому никогда не удавалось сохранять слишком долго. Не имея четкого представления об изменившейся политической карте, на которой «перед стал задом», до конца не осознавая с чем они на самом деле имеют дело под маской «будущего» и не имея органической склонности к выработке нового, консерваторы лишены победительной наступательности и могут вести только бои арьергардного характера. А такая борьба рано или поздно заканчивается. Кроме того, по старой, если так можно выразиться, консервативной памяти (ведь надо же все-таки давать путь и новациям), и под давлением глобальных сил и элит время от времени и Путин, и Трамп вынуждены идти на уступки. Только сегодня это не уступки «костной консервативности» «светлому будущему», как это нам многие пытаются представить, а уступки перед прущей напролом архаикой, которая в XXI веке обзавелась достижениями технического прогресса и модными словами типа слова постмодернизм. Поэтому одновременно с консервативными поправками в конституцию у нас поддерживается цифровизация и глобальная ковидная истерия.

В этой своей странной и неосознаваемой до конца роли консерваторы выступают охранителями той среды, в которой будущее, хотя бы теоретически, может еще возникнуть. После же тотальной цифровизации, уничтожения национальных государств, семьи и прочего сама возможность будущего встанет под очень большой вопрос. В этой ситуации подлинно левые силы, жаждущие настоящего будущего, тоже вынуждены исполнять странную для себя роль охранителей и вступать по данному вопросу в не менее странный тактический союз с консерваторами. Одновременно с этим, левые должны, отбивая атаки своего политического альтер эго — либералов, леваков и анархистов, и сводя их влияние на консерваторов к минимуму, приступить к исполнению своих прямых «обязанностей» по выработке и предложению будущего. Что же касается общества, которое лицезреет сию атипичную картину, то оно должно научиться в этой очень непростой ситуации «отделять мух от котлет», в противном случае оно будет пребывать в опасном заблуждении.

Как это никому не покажется странным, такой тактический союз левых с консерваторами в сложившихся современных аномальных условиях ничуть не противоречит логике самого Карла Маркса. Считается, что он был врагом капитализма и буржуазии. Это, конечно, безусловно, так. Однако данное утверждение, особенно сегодня, нуждается в уточнении и необходимой детализации. В «Манифесте коммунистической партии» Маркс пишет знаменитые слова:

«В ледяной воде эгоистического расчета буржуазия потопила священный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности».

Из этих слов и самого манифеста почему-то никогда не делается три важных вывода. Вывод первый: для Маркса «священный трепет религиозного экстаза», «рыцарский энтузиазм» и даже «мещанская сентиментальность» являются ценностями, несмотря на всю их консервативность. Вывод второй: главный враг всех исторических ценностей — «ледяная вода эгоистического расчета». Вывод третий: эта «ледяная вода» является неотъемлемой части буржуазии, однако пока сама буржуазия держит эту «ледяную воду» в узде буржуазных ценностей, она работает на своего позитивного могильщика — пролетариат, который должен, по Марксу, проложить путь в коммунизм.

Поскольку современные консерваторы «консервируют» именно буржуазные ценности, постольку они, с точки зрения учения Маркса, позитивны, ибо не приемлют «ледяную воду эгоистического расчета» в чистом виде. В чистом виде ее пестует только глобальный и, по существу, антинациональный капитал, который, таким образом, становится утопителем всех ценностей, включая буржуазные.

Что же касается отношения Маркса к религии и вообще ко всем старым учениям, сыгравшим историческую роль на определенном этапе, то в «Тезисах о Фейербахе» он высказался вполне определенно:

«Общественная жизнь является по существу практической. Все мистерии, которые уводят теорию в мистицизм, находят свое рациональное разрешение в человеческой практике и в понимании этой практики».

Пока то или иное учение способствует социальным преобразованиям и работает на историю, оно есть благо. Причем даже в том случае, если «уводит теорию в мистицизм». Для Маркса это просто старый способ осознавать практическую деятельность.

А вот врагом для Маркса старые учения и классы становятся тогда, когда они исчерпывают свое позитивное историческое содержание и начинают борьбу только за свое выживание. Такая борьба, как следует из того же манифеста, направлена на «поворот колеса истории вспять». Поэтому, поскольку консервативная часть буржуазии и церковь пока как-то противостоят абсолютной власти «ледяной воды», постольку, с точки зрения Маркса, они позитивны.

Но для Маркса абсолютным врагом были не только старые классы, которые начали сводить весь смысл своего существования только лишь к собственному выживанию, но и главный, если так можно выразиться, отрицательный концентрат этого выживания — люмпен-пролетариат. В манифесте Маркс о нем пишет следующее:

«Люмпен-пролетариат, этот пассивный продукт гниения самых низших слоев старого общества, местами вовлекается пролетарской революцией в движение, но в силу всего своего жизненного положения он гораздо более склонен продавать себя для реакционных козней».

Маркс говорит, что одной из основных его черт является продажность, которую используют реакционные классы для «поворачивания колеса истории вспять». В «Классовой борьбе во Франции» Маркс указывает на то, что люмпен-пролетариат начинает нарождаться и в верхах общества:

«Именно в верхах буржуазного общества нездоровые и порочные вожделения проявились в той необузданной — на каждом шагу приходящей в столкновение даже с буржуазными законами — форме, в которой порожденное спекуляцией богатство ищет себе удовлетворения сообразно своей природе, так что наслаждение становится распутством, а деньги, грязь и кровь сливаются в один поток. Финансовая аристократия, как по способу своего обогащения, так и по характеру своих наслаждений, есть не что иное, как возрождение люмпен-пролетариата на верхах буржуазного общества».

Обратим внимание, что Маркс начинает критику «финансовой аристократии» не с абы чего, а с ее морального облика и указывает на то, что в силу «характера своих наслаждений» и «способу своего обогащения», она начинает противостоять даже «буржуазным законам». Именно союз низового и элитного люмпен-пролетариата, а также старых классов на основе выживания и «ледяной воды эгоистического расчета» является главным врагом для Маркса и истории. Именно этот союз выступает сегодня даже против остатков буржуазных ценностей.

В связи с этим обратим особое внимание на слова Маркса о том, что люмпен-пролетариат «местами вовлекается пролетарской революцией в движение». Это вовлечение вовсю используют реакционные классы, которые, став реакционными и начав работать против истории, уже не могут именоваться «классами» в полном смысле этого слова. Порождением такой псевдореволюционности, используемой глобальным контристорическим капиталом, стали сегодня так называемые оранжевые революции, которые вовлекают в себя так называемых либералов, леваков, анархистов, контрмодернистов всех мастей: от бандеровцев, до исламистов-террористов и прочий контристорический сброд. Именно это «оранжевое сообщество» сегодня нагло смеет заявлять, что оно ведет борьбу за будущее против различных «тоталитарных режимов» и даже иногда, в левой своей части, прикрывается учением Маркса. Однако, надо ли далее объяснять, на чьей стороне при таком раскладе был бы сам Карл Маркс?

Но помимо Маркса есть еще госпожа история. А она говорит нам, что коммунистическую революцию 1917 года Ленин и его партия большевиков делала с опорой на очень консервативный слой — русского крестьянина. Потом русская крестьянская община была трансформирована в колхозы и рабочие коллективы. Так появилась знаменитая высокая советская мораль, которая так не по нутру многим левакам. Но и сам Маркс был глубоко моральным и семейным человеком, выступавшим против всяческих «нездоровых и порочных вожделений».

Поэтому, современные российские консерваторы, по факту, «консервируют» даже не столько буржуазные ценности, сколько советские. После краха СССР то, что было передовым, осталось как бы позади и стало вотчиной консерваторов, которые, таким образом, стали «консервировать» не только прошлое, но и будущее. История с ее прошлым и будущим стала замороженной, «законсервированной» и отстаиваемой консерваторами ледяной глыбой, которую пытаются уничтожить откровенно контристорические силы. Вот в чем, на мой взгляд, нетривиальный смысл сегодняшней очень странной, перевернутой шиворот-навыворот политической карты, которую породил крах СССР. Без ее учета в современной политической ситуации ничего понять нельзя.

Автор: Данила Уськов.

Однако, если eshborn и другие члены Марксисткого кружка читают "ватник" хотелось бы услышать их мнение по поводу того, что тут высказано с марксистской точки зрения (можно в личку). Сам я только начал изучать классиков, и в такой степени теорией не владею.

Навальный о дачах Путина. 1990 год.

1. 19.11.2019. Сенатор Тед Круз: Народ Америки поддерживает Гонконг.

2. 19.12.2020. Сенатор Тед Круз блокирует законопроект об особом статусе беженцев для гонконгцев, объясняя это угрозой проникновения в США китайских шпионов.

А всё потому, дорогие друзья, что использованные гондоны с собой таскают только героини хентая.

(Утащил у Кассада)