Как «перед» стал «задом»? Почему прогрессисты стали реакционерами? / Я Ватник (# я ватник, ) :: разная политота :: Ватная АНАЛитика :: фэндомы

Как «перед» стал «задом»? Почему прогрессисты стали реакционерами?

Крах СССР породил в мире большое количество негативных стратегических изменений. Капитализм, избавившийся от своего конкурента-антагониста, стал демонстрировать всему миру свое звериное нутро, которое, до поры до времени, он скрывал за различными масками. При этом и сам он начал мутировать в какую-то очень скверную сторону.

Отказ от традиционной буржуазной семьи, гей-парады и гей-браки, кризис национальных государств, фактическое уничтожение международного права, взятие на вооружение так называемого управляемого хаоса, форменный дурдом в средствах западной пропаганды, нарушающий самые элементарные приличия и логику, чего ранее не наблюдалось в самые острые периоды холодной войны, — вот лишь несколько черт фундаментальной мутации когда-то буржуазного общества.

Вместе с тем невероятные изменения претерпела и сама политическая карта. Мы до сих пор являемся заложниками старых стереотипов о левых и правых, либералах и консерваторах, не замечая, что само политическое поле изменилось до неузнаваемости. Вся политическая карта перевернута с ног на голову. Причем это касается как внутренней политики всех стран, так и международной.

Зная о том, что массовое сознание очень инертно и пока не замечает этих фундаментальных изменений, политики вовсю эксплуатируют прежние образы и оболочки, в то время как их подлинные политические устремления общество выявить не в состоянии, продолжая жить и думать так, как будто в мире ничего кардинально нового не произошло.

Классические либералы всегда отвечали за будущее, а классические консерваторы за соединение будущего с традицией. Поэтому, левым движениям всегда было свойственно большее тяготение к либеральному лагерю, нежели к консервативному. Народная демократия, борьба за права и свободы трудящихся, лозунг «вся власть советам», внутренняя установка на революционность и так далее являются отнюдь не консервативными ценностями.

Раньше все левое сообщество, в основной своей массе, ориентировалось на СССР. Всевозможные троцкисты, кстати, имеющее очень малое отношение к личности и воззрениям самого Льва Давыдовича, которому они якобы наследуют, двусмысленные леваки, созданные западными спецслужбами в целях борьбы с СССР и прочие антисоветские, как бы левые элементы, были фактически маргинальны относительно основного левого мейнстрима, который «сверял часы» с СССР. Все левые понимали, что без СССР они почти ничто.

Но СССР, замкнув на себя энергию и надежды левых движений и некоторых стран, где левые пришли к власти (как, например, на Кубе), рухнул. Это обрушение, по сути, лишило человечество позитивного проекта посткапиталистического будущего. В итоге, будущее стало вотчиной постмодернизма и иных негативных вариантов посткапиталистического «развития». Ко всему этому, отчасти стихийно, а отчасти и иначе, стали примыкать левые. Сегодня подлинное будущее фактически никто политически не представляет.

Что касается либерального крыла, то в условиях мутирующего капитализма, о котором я сказал выше, оно, соединившись с частью левых сил, стало двигать не вперед, а назад, в архаику, лживо натягивая на себя маску «будущее».

В таких условиях консерваторы оказались в очень несвойственной для себя роли. Они стали чуть ли не прогрессистами. Если раньше консерваторы защищали устои от слишком радикальных новаций, то теперь они вынуждены защищать их от разложения и радикального падения в архаику. Таковы, например, Трамп и Путин, за что их так ненавидит либеральное сообщество. Оба лидера пытаются защитить традиционные буржуазные ценности и, даже более того, традиционные либеральные ценности от самих же так называемых либералов.

Ясное дело, консерваторы в этой роли «как корова на льду» и в стратегическом плане находятся в проигрышном положении, ибо статус-кво еще никому никогда не удавалось сохранять слишком долго. Не имея четкого представления об изменившейся политической карте, на которой «перед стал задом», до конца не осознавая с чем они на самом деле имеют дело под маской «будущего» и не имея органической склонности к выработке нового, консерваторы лишены победительной наступательности и могут вести только бои арьергардного характера. А такая борьба рано или поздно заканчивается. Кроме того, по старой, если так можно выразиться, консервативной памяти (ведь надо же все-таки давать путь и новациям), и под давлением глобальных сил и элит время от времени и Путин, и Трамп вынуждены идти на уступки. Только сегодня это не уступки «костной консервативности» «светлому будущему», как это нам многие пытаются представить, а уступки перед прущей напролом архаикой, которая в XXI веке обзавелась достижениями технического прогресса и модными словами типа слова постмодернизм. Поэтому одновременно с консервативными поправками в конституцию у нас поддерживается цифровизация и глобальная ковидная истерия.

В этой своей странной и неосознаваемой до конца роли консерваторы выступают охранителями той среды, в которой будущее, хотя бы теоретически, может еще возникнуть. После же тотальной цифровизации, уничтожения национальных государств, семьи и прочего сама возможность будущего встанет под очень большой вопрос. В этой ситуации подлинно левые силы, жаждущие настоящего будущего, тоже вынуждены исполнять странную для себя роль охранителей и вступать по данному вопросу в не менее странный тактический союз с консерваторами. Одновременно с этим, левые должны, отбивая атаки своего политического альтер эго — либералов, леваков и анархистов, и сводя их влияние на консерваторов к минимуму, приступить к исполнению своих прямых «обязанностей» по выработке и предложению будущего. Что же касается общества, которое лицезреет сию атипичную картину, то оно должно научиться в этой очень непростой ситуации «отделять мух от котлет», в противном случае оно будет пребывать в опасном заблуждении.

Как это никому не покажется странным, такой тактический союз левых с консерваторами в сложившихся современных аномальных условиях ничуть не противоречит логике самого Карла Маркса. Считается, что он был врагом капитализма и буржуазии. Это, конечно, безусловно, так. Однако данное утверждение, особенно сегодня, нуждается в уточнении и необходимой детализации. В «Манифесте коммунистической партии» Маркс пишет знаменитые слова:

«В ледяной воде эгоистического расчета буржуазия потопила священный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности».

Из этих слов и самого манифеста почему-то никогда не делается три важных вывода. Вывод первый: для Маркса «священный трепет религиозного экстаза», «рыцарский энтузиазм» и даже «мещанская сентиментальность» являются ценностями, несмотря на всю их консервативность. Вывод второй: главный враг всех исторических ценностей — «ледяная вода эгоистического расчета». Вывод третий: эта «ледяная вода» является неотъемлемой части буржуазии, однако пока сама буржуазия держит эту «ледяную воду» в узде буржуазных ценностей, она работает на своего позитивного могильщика — пролетариат, который должен, по Марксу, проложить путь в коммунизм.

Поскольку современные консерваторы «консервируют» именно буржуазные ценности, постольку они, с точки зрения учения Маркса, позитивны, ибо не приемлют «ледяную воду эгоистического расчета» в чистом виде. В чистом виде ее пестует только глобальный и, по существу, антинациональный капитал, который, таким образом, становится утопителем всех ценностей, включая буржуазные.

Что же касается отношения Маркса к религии и вообще ко всем старым учениям, сыгравшим историческую роль на определенном этапе, то в «Тезисах о Фейербахе» он высказался вполне определенно:

«Общественная жизнь является по существу практической. Все мистерии, которые уводят теорию в мистицизм, находят свое рациональное разрешение в человеческой практике и в понимании этой практики».

Пока то или иное учение способствует социальным преобразованиям и работает на историю, оно есть благо. Причем даже в том случае, если «уводит теорию в мистицизм». Для Маркса это просто старый способ осознавать практическую деятельность.

А вот врагом для Маркса старые учения и классы становятся тогда, когда они исчерпывают свое позитивное историческое содержание и начинают борьбу только за свое выживание. Такая борьба, как следует из того же манифеста, направлена на «поворот колеса истории вспять». Поэтому, поскольку консервативная часть буржуазии и церковь пока как-то противостоят абсолютной власти «ледяной воды», постольку, с точки зрения Маркса, они позитивны.

Но для Маркса абсолютным врагом были не только старые классы, которые начали сводить весь смысл своего существования только лишь к собственному выживанию, но и главный, если так можно выразиться, отрицательный концентрат этого выживания — люмпен-пролетариат. В манифесте Маркс о нем пишет следующее:

«Люмпен-пролетариат, этот пассивный продукт гниения самых низших слоев старого общества, местами вовлекается пролетарской революцией в движение, но в силу всего своего жизненного положения он гораздо более склонен продавать себя для реакционных козней».

Маркс говорит, что одной из основных его черт является продажность, которую используют реакционные классы для «поворачивания колеса истории вспять». В «Классовой борьбе во Франции» Маркс указывает на то, что люмпен-пролетариат начинает нарождаться и в верхах общества:

«Именно в верхах буржуазного общества нездоровые и порочные вожделения проявились в той необузданной — на каждом шагу приходящей в столкновение даже с буржуазными законами — форме, в которой порожденное спекуляцией богатство ищет себе удовлетворения сообразно своей природе, так что наслаждение становится распутством, а деньги, грязь и кровь сливаются в один поток. Финансовая аристократия, как по способу своего обогащения, так и по характеру своих наслаждений, есть не что иное, как возрождение люмпен-пролетариата на верхах буржуазного общества».

Обратим внимание, что Маркс начинает критику «финансовой аристократии» не с абы чего, а с ее морального облика и указывает на то, что в силу «характера своих наслаждений» и «способу своего обогащения», она начинает противостоять даже «буржуазным законам». Именно союз низового и элитного люмпен-пролетариата, а также старых классов на основе выживания и «ледяной воды эгоистического расчета» является главным врагом для Маркса и истории. Именно этот союз выступает сегодня даже против остатков буржуазных ценностей.

В связи с этим обратим особое внимание на слова Маркса о том, что люмпен-пролетариат «местами вовлекается пролетарской революцией в движение». Это вовлечение вовсю используют реакционные классы, которые, став реакционными и начав работать против истории, уже не могут именоваться «классами» в полном смысле этого слова. Порождением такой псевдореволюционности, используемой глобальным контристорическим капиталом, стали сегодня так называемые оранжевые революции, которые вовлекают в себя так называемых либералов, леваков, анархистов, контрмодернистов всех мастей: от бандеровцев, до исламистов-террористов и прочий контристорический сброд. Именно это «оранжевое сообщество» сегодня нагло смеет заявлять, что оно ведет борьбу за будущее против различных «тоталитарных режимов» и даже иногда, в левой своей части, прикрывается учением Маркса. Однако, надо ли далее объяснять, на чьей стороне при таком раскладе был бы сам Карл Маркс?

Но помимо Маркса есть еще госпожа история. А она говорит нам, что коммунистическую революцию 1917 года Ленин и его партия большевиков делала с опорой на очень консервативный слой — русского крестьянина. Потом русская крестьянская община была трансформирована в колхозы и рабочие коллективы. Так появилась знаменитая высокая советская мораль, которая так не по нутру многим левакам. Но и сам Маркс был глубоко моральным и семейным человеком, выступавшим против всяческих «нездоровых и порочных вожделений».

Поэтому, современные российские консерваторы, по факту, «консервируют» даже не столько буржуазные ценности, сколько советские. После краха СССР то, что было передовым, осталось как бы позади и стало вотчиной консерваторов, которые, таким образом, стали «консервировать» не только прошлое, но и будущее. История с ее прошлым и будущим стала замороженной, «законсервированной» и отстаиваемой консерваторами ледяной глыбой, которую пытаются уничтожить откровенно контристорические силы. Вот в чем, на мой взгляд, нетривиальный смысл сегодняшней очень странной, перевернутой шиворот-навыворот политической карты, которую породил крах СССР. Без ее учета в современной политической ситуации ничего понять нельзя.

Автор: Данила Уськов.

Однако, если eshborn и другие члены Марксисткого кружка читают "ватник" хотелось бы услышать их мнение по поводу того, что тут высказано с марксистской точки зрения (можно в личку). Сам я только начал изучать классиков, и в такой степени теорией не владею.