regnum-dot-ru/news/society/3256069. / Я Ватник (# я ватник, ) :: разная политота :: Ватная АНАЛитика :: фэндомы

regnum-dot-ru/news/society/3256069.html

Данила Уськов: 

Прошло уже 150 лет с момента, когда появилась самая гениальная и глубокая критика капитализма, которую осуществил Карл Маркс. Насколько можно назвать в полной мере капитализмом то, в чем мы сейчас живем, вопрос сложный. Однако следует признать, что с момента появления «Капитала», первый том которого впервые увидел свет в 1867 году, большая часть западного человечества, а потом и восточного, жила и живет при капитализме.

Данное обстоятельство позволяло критикам марксизма опираться на один главный и веский аргумент — «критикуют капитализм давно, а он цветет и пахнет, стало быть, его критики что-то не так понимают». По этой же причине издевались и над советской пропагандой, говорившей о «загнивании капитализма», и по этой же причине в постсоветскую эпоху СССР начали называть «экспериментом». Ведь если он рухнул, а даже при его существовании огромная часть человечества жила при капитализме, то, стало быть, капитализм — это магистральный и единственно правильный путь развития любого государства, а все те, кто с него сворачивают — экспериментаторы и фантазеры. А так как построение любого типа общества требует огромных жертв и самоотверженности, то эти экспериментаторы проклинались как кровавые и лживые. Дальше — больше. Если эти фантазеры, наворотив дел, еще и оказались у власти, то они, на самом деле, понимали, что осуществляют эксперимент и потчуют народы «красивой, но вредной сказкой» и делают это то ли в своих интересах, то ли в интересах «масонов» и прочих иноземных инстанций, которые их «заслали». Данные соображения хорошо подкрепила и поздняя советская элита, которая стала элитой антисоветской и постсоветской. Правда, вся эта логика не учитывает того, что СССР подпер собой существование капитализма, который вошел в стадию разложения еще в начале XX века, благодаря чему капитализм продлил свою жизнь еще на 100 лет.

Однако сегодня, когда СССР нет, а кризис капитализма очевиден даже отнюдь не марксистам, если человечество еще собирается осмысливать то, что с ним происходит и искать ответы на вызовы (а то, что оно этим займется, увы, совершенно не гарантировано), мы вправе ожидать новый серьезный всплеск интереса к марксистскому учению. Следом должен последовать пересмотр не только степени правоты Маркса, но и великой правды, которую нес в себе СССР. И дело не в том, кому нравится Маркс и СССР, а кому нет, а в том, что в марксистском учении и в советском способе жизни и развития есть ответы на вопрос о том, как жить и развиваться альтернативным способом. Ведь в отсутствии подобной альтернативы вместе с разложением капитализма наступит разложение человечества как такового.

В политическом же и историософском смысле вышеприведенная логика, из которой следует, что СССР был «экспериментом», должна быть не только пересмотрена по отношению к коммунизму, но должна быть развернута в сторону капитализма. Благодаря такому перевороту, который следует из факта очевидного разложения капитализма, можно будет обнаружить действительные, а не мнимые недостатки СССР и слабые точки в учении Маркса, которые, конечно, были. Все эти недостатки ранее по существу обсуждать было невозможно, ибо все внимание было сконцентрировано на той логике, которую я выше описал и согласно которой, собственно, и обсуждать какие-то там недостатки нечего, ибо и так, мол, ясно, что «эксперимент» и «красивая, но вредная сказка». Зачем же было всерьез обсуждать «сказку»? Но, повторюсь, в том то все и дело, что считать коммунизм сказкой можно было только с опорой на реальный капитализм. А вот когда и он оборачивается чем-то страшным, то марксистская «сказка» снова может обернутся «передовой теорией», которую следует обсудить всерьез.

Если же окажется, что коммунизм и учение Маркса отнюдь не сказка, то не будем ли мы в праве спросить: «А не был ли сам капитализм колоссальным экспериментом»? Вслед же за этим вопросом непременно должен последовать и следующий: «Почему человечество соблазнилось капитализмом»? Почему бы нам не выдвинуть такие гипотетические вопросы с одним маленьким, но очень важным замечанием о том, что капитализм, безусловно, сказкой не является? Ведь сказка, даже если она вредная, вдохновляет человека, а капитализм, будучи начисто лишенным какой бы то ни было сказочности, человека на вдохновляет, а соблазняет.

Возможно, многим такие вопросы по отношению к капитализму покажутся избыточными и неправомочными. В самом деле, не будем же мы считать на основании фактов кризиса и краха того или иного общества, что эти общества были неполноценными и экспериментальными. Ведь так и феодализм, и рабовладение можно рассмотреть. Однако, во-первых, почему тогда через призму такой логики рассматривается СССР? Почему говорится, что если он рухнул, то он был неполноценным способом бытия? Ведь ранее никто и никогда не обвинял тот уклад жизни, который кому-то не нравится, в неполноценности. Говорилось о несправедливости того или иного уклада, его разложении, исчерпанности — это все понятно. Но почему в случае с СССР его критики к этому всему непременно прибавляют слова о неполноценности? Стало быть, заметив такую странную аномалию в критике СССР, мы можем задаться аналогичным вопросом по поводу капитализма, ибо он сам дает нам на это санкцию.

Во-вторых, возможность задавания таких вопросов по поводу капитализма следует из самого марксизма. Существует апокриф, согласно которому философ Александр Зиновьев считал, что капитализм — это вообще не формация, а переходный период от гуманистического варианта феодализма, к дегуманизированному. Причем Зиновьев сделал этот неутешительный вывод после внимательного прочтения Маркса. По этому поводу я скажу лишь, что если Зиновьев так действительно считал, то он был совершенно прав. Но тут я, конечно, не на апокрифы буду опираться, а на «Экономико-философские рукописи» самого Маркса, которые он написал в 1844 году. В них Маркс пишет:

«Каждый человек старается пробудить в другом какую-нибудь новую потребность, чтобы вынудить его принести новую жертву, поставить его в новую зависимость и толкнуть его к новому виду наслаждения, а тем самым и к экономическому разорению. Каждый стремится вызвать к жизни какую-нибудь чуждую сущностную силу, господствующую над другим — человеком, чтобы найти в этом удовлетворение своей собственной своекорыстной потребности. Поэтому вместе с ростом массы предметов растет царство чуждых сущностей, под игом которых находится человек, и каждый новый продукт представляет собой новую возможность взаимного обмана и взаимного ограбления. Вместе с тем человек становится все беднее как человек, он все в большей мере нуждается в деньгах, чтобы овладеть этой враждебной сущностью, и сила его денег падает как раз в обратной пропорции к массе продукции, т. е. его нуждаемость возрастает по мере возрастания власти денег. Таким образом, потребность в деньгах есть подлинная потребность, порождаемая политической экономией, и единственная потребность, которую она порождает. Количество денег становится все в большей и большей мере их единственным могущественным свойством; подобно тому как они сводят всякую сущность к ее абстракции, так они сводят и самих себя в своем собственном движении к количественной сущности. Безмерность и неумеренность становятся их истинной мерой».

Капитализм заставляет людей пробуждать друг в друге искусственные потребности с целью извлечения прибыли. Деньги же «сводят всякую сущность к ее абстракции», а сами они сводятся к «количественной сущности», то есть просто к электронным нулям на виртуальном счете. Ну и где тут реальность и подлинное развитие? Ведь одним из основных терминов, которые Маркс применял для описания капиталистического уклада и его философии, является абстракция. Капитал смотрит на труд как на абстракцию. Мышление его идеологов абстрактно. Деньги все сводят к абстракции, и сами они — абстракция, а порожденные капитализмом вожделения — искусственны. Но если капитализм — это власть абстракций и искусственных вожделений, то в каком смысле он вообще есть и что это все означает? Маркс далее продолжает:

«Даже с субъективной стороны это выражается отчасти в том, что расширение круга продуктов и потребностей становится изобретательным и всегда расчетливым рабом нечеловечных, рафинированных, неестественных и надуманных вожделений. Частная собственность не умеет превращать грубую потребность в человеческую потребность. Ее идеализм сводится к фантазиям, прихотям, причудам, и ни один евнух не льстит более низким образом своему повелителю и не старается возбудить более гнусными средствами его притупившуюся способность к наслаждениям, чтобы снискать себе его милость, чем это делает евнух промышленности, производитель, старающийся хитростью выудить для себя гроши, выманить золотую птицу из кармана своего христиански возлюбленного ближнего (каждый продукт является приманкой, при помощи которой хотят выманить у другого человека его сущность — его деньги; каждая действительная или возможная потребность оказывается слабостью, которая притянет муху к смазанной клеем палочке; всеобщая эксплуатация общественной человеческой сущности, подобно тому как каждое несовершенство человека есть некоторая связь с небом — тот пункт, откуда сердце его доступно священнику; каждая нужда есть повод подойти с любезнейшим видом к своему ближнему и сказать ему: милый друг, я дам тебе то, что тебе нужно, но ты знаешь conditio sine qua non (основное условие прим. — мой), ты знаешь, какими чернилами тебе придется подписать со мной договор; я надуваю тебя, доставляя тебе наслаждение), — для этой цели промышленный евнух приспосабливается к извращеннейшим фантазиям потребителя, берет на себя роль сводника между ним и его потребностью, возбуждает в нем нездоровые вожделения, подстерегает каждую его слабость, чтобы затем потребовать себе мзду за эту любезность».

К сожалению, мало кто обращал внимание на те образы, к которым очевидно адресовался Маркс в своем описании капиталистических механизмов. А они-то и помогают раскрыть суть капитализма на высшем, смысловом уровне. В этом смысле ключевым является следующий образ: «Ты знаешь, какими чернилами тебе придется подписать со мной договор». С кем, согласно христианской культуре, подписывают такой договор? С дьяволом его подписывают! А как действует дьявол? Он действует ровно так, как тут описывает Маркс. Он приходит к нуждающемуся под той или иной благообразной и соблазнительной личиной и предлагает свои услуги. А потом оказывается, что тот, кто согласился подписать с ним договор, остается ни с чем и в итоге отдает душу. Именно это описывает Маркс, когда говорит, что капитализм — это «всеобщая эксплуатация общественной человеческой сущности». За счет такой эксплуатации души и ее продажи, капитализм осуществляет свое возрастание и дарует свои блага, которые потом отнимает. Но так он действует не только на уровне одного индивида, а по отношению ко всему обществу, которое он соблазняет.

Далее, обсуждая положение рабочего в капиталистическом обществе, Маркс пишет, что если общество беднеет, то особенно быстро и в первую очередь беднеет рабочий класс. Однако, и это самое важное, если капиталистическое общество растет и его благосостояние становится все больше и больше, то сначала пролетариат немного обогащается, а потом, как и в первом случае, все теряет. Маркс подводит такой итог своим рассуждениям:

«Итак, при движении общества по наклонной плоскости вниз — прогрессирующая нищета рабочего; при прогрессе общественного благосостояния — особый, сложный вид нищеты; в обществе, достигшем наибольшего благосостояния, — постоянная нищета».

Основными причинами такого обнищания на высшей точке капиталистического развития, по Марксу, становятся: концентрация капитала у очень узкой группы капиталистов, замещение пролетариата машинами и перепроизводство. То есть это буквально то, что мы переживаем сегодня, когда 300 тысяч человек уже реально, если не сегодня, то в самом ближайшем будущем, смогут произвести любое количество продукта, а все остальные люди просто окажутся ненужными.

В основе такого общества самовозрастания, по Марксу, лежит желание обогатиться не только капиталиста, но и рабочего. Причем в обмен на богатство человек жертвует себя самого, что полностью соответствует классической библейской формуле продажи первородства за чечевичную похлебку:

«Повышение заработной платы порождает в рабочем капиталистическую жажду обогащения, но утолить эту жажду он может лишь путем принесения в жертву своего духа и тела».

И еще:

«Чем больше они хотят заработать, тем большим временем вынуждены они жертвовать и, совершенно отказываясь от какой бы то ни было свободы, рабски трудиться на службе у алчности».

Если при нищающем капиталистическом обществе пролетариат борется за выживание и его трудно обвинить в том, что он соблазняется богатством, то в самовозрастающем обществе он начинает хотеть того же, что и капиталист, и готов пожертвовать ради богатства собственной душой.

Когда сегодня читаешь «Философско-экономические рукописи» и оглядываешься вокруг, то не перестаешь удивляться точности, с которой Маркс умудрился описать нашу действительность более 150 лет назад. А если Маркс оказался настолько прав, то так называемое «общество благосостояния», которым соблазняют власти свои общества, является не чем иным, как посулом дьявола, который в итоге отнимает душу и погружает в окончательную нищету. Но если это так, то о какой исторической полноценности капитализма мы говорим, коли он является экспериментом, который учиняет над человечеством дьявол и в результате которого человечество остается ни с чем? Ну тогда так и надо сказать, что советское общество было соблазнено капиталистическим дьяволом и ушло с магистрального пути развития, которое воплощал СССР.

Данила Уськов.