французкий военный

Эксперт прокомментировал разработку в РФ самолета – "глушителя" спутников

В России разрабатывают самолет – "глушитель" спутников, сообщил источник в ВПК. Эксперт по безопасности Игорь Николайчук в эфире радио Sputnik рассказал, чем, по его мнению, новая система будет отличаться от предшествующей.

В России создается самолет-постановщик помех, который сможет выводить из строя военные спутники. Об этом сообщил РИА Новости источник в оборонно-промышленном комплексе.

"Эта машина получит принципиально новое бортовое оборудование, благодаря которому сможет вести радиоэлектронное подавление любых целей: наземных, воздушных, морских, выводить из строя спутники противника, которые обеспечивают навигацию и радиосвязь на земле", – сказал он.

По словам источника, на сегодняшний день готов эскизный проект, скоро должна начаться опытно-конструкторская работа. Собеседник агентства добавил, что самолет заменит в Воздушно-космических силах Ил-22ПП "Порубщик".

"Новый самолет получил наименование "Порубщик-2" но, скорее всего, в Воздушно-космические силы эта машина будет поступать уже под другим названием. Однозначно будет новый планер – прорабатывается возможность создания такого самолета на базе Ту-214 или Ил-76", – заключил собеседник агентства.

"Порубщики" считаются одними из самых эффективных в мире самолетов РЭБ (радиоэлектронная борьба). Они могут самостоятельно обнаруживать радиоэлектронное излучение комплексов противовоздушной обороны противника, подавлять их мощными помехами или искажать сигналы их радиолокаторов. При этом уточняется, что Ил-22ПП не мешают работе радиоэлектронных систем своих войск.

В эфире радио Sputnik эксперт Центра специальных медиаметрических исследований в области международной безопасности Игорь Николайчук прокомментировал появление нового самолета – "глушителя" спутников. 

"Прорывной технологией это назвать нельзя, это постепенное совершенствование – у нас все давно и хорошо отработано. Можно сказать, что российский комплекс "Порубщик" очень эффективный – хорошо поработали наши инженеры: там и боковые антенны для приема сигнала, и буксируемая на разматывающемся тросе антенна для глушения. То есть достаточно интересная система. Сейчас идет эволюционная замена, в первую очередь, носителя этой аппаратуры. То есть ключевым в данной системе оружия будет новый планер. Думаю, что будет модернизирована аппаратная часть, и появятся новые возможности. Все это, конечно, страшно секретно. Вообще, самое секретное дело в современной вооруженной борьбе – это частоты. Чтобы их не заглушили. Сейчас наши военные должны получить новую систему радиоэлектронной борьбы на новом самолете. Остается только порадоваться и ждать, когда она поступит на вооружение", – сказал Игорь Николайчук.

РИА Новости https://ria.ru/radio_brief/20180709/1524218655.html

Эксперт оценил модернизированный бомбардировщик-ракетоносец Ту-22М3М

На Казанском авиазаводе имени Горбунова представили первый модернизированный образец бомбардировщика-ракетоносца Ту-22М3М. В эфире радио Sputnik военный эксперт Алексей Леонков рассказал, какое вооружение может иметь данный самолет.

В Казани прошла церемония выкатки (передача на наземные и летные испытания) первого модернизированного Ту-22М3М.

Военный эксперт прокомментировал установку "Кинжалов" на Ту-22М3

Воздушно-космические силы получат модернизированные бомбардировщики-ракетоносцы Ту-22М3М в 2021 году, сообщил президент "Объединенной авиастроительной корпорации" Юрий Слюсарь. По его словам, со следующего года строевые самолеты начнут поступать на Казанский авиастроительный завод имени С. П. Горбунова для глубокой модернизации.

Ту-22М3 — дальний многорежимный бомбардировщик-ракетоносец, предназначенный для поражения наземных и морских целей с больших, средних и малых высот. Самолет приняли на вооружение в 1989 году. Этот ракетоносец — самый массовый бомбардировщик дальней авиации, всего было выпущено 268 машин. Ту-22М3 участвовали в антитеррористической операции в Сирии.

Во время модернизации на Ту-22М3М установили новое бортовое радиоэлектронное оборудование, значительная часть которого унифицирована со стратегическим бомбардировщиком Ту-160М. Самолет также оснастили новой информационно-управляющей системой с функцией интеллектуальной поддержки действий экипажа.

Первый полет нового бомбардировщика состоится до конца сентября.

В эфире радио Sputnik коммерческий директор журнала "Арсенал Отечества", военный эксперт Алексей Леонков рассказал, что при модернизации существенно расширился, в том числе арсенал вооружения Ту-22М3М.

"Устанавливается новое бортовое радиоэлектронное оборудование, отвечающее за всю жизнедеятельность самолета – не только в управлении полетом, но и в управлении комплексами вооружений. Прежде всего, это новая крылатая ракета Х-32, новый прицельно-навигационный комплекс СВП-24-22, а также новые комплексы обороны, которые позволяют действовать бомбардировщику в условиях сильного противодействия комплекса ПВО, ПРО и РЭП вероятного противника. При этом Ту-22М3М получил некоторое улучшение своих летно-технических характеристик за счет цифровизации управления самолетом. Если сравнивать его с предыдущими версиями, то арсенал его вооружения расширился. Какие еще будут добавлены комплексы авиационного вооружения — пока остается за кадром. Но есть предположения, что Ту-22М3М будет еще одним носителем гиперзвукового авиационно-ракетного комплекса "Кинжал"", – сказал Алексей Леонков.

РИА Новости https://ria.ru/radio_brief/20180816/1526669495.html

"Эскалации для деэскалации".

Газета «Коммерсантъ» под заголовком «Теперь я жалею, что ввел этот термин в широкий оборот». Эксперт Венского центра по разоружению и нераспространению Николай Соков — об «эскалации для деэскалации» опубликовала небезынтересное интервью ведущего сотрудника Венского центра по разоружению и нераспространению (VCDNP) и давнего участника советско-американских и российско-американских переговоров по контролю над вооружениями Николая Сокова.

В конце июля в Вене пройдут первые консультации рабочих групп в рамках диалога по стратегической стабильности между Россией и США. Одна из них займется ядерными доктринами: официальные лица США неоднократно заявляли, что Россия в рамках так называемой концепции «эскалации для деэскалации» готова нанести ограниченный ядерный удар. 

В Москве наличие таких планов категорически отрицают. Корреспондент “Ъ” Елена Черненко обсудила эту тему с ведущим сотрудником Венского центра по разоружению и нераспространению (VCDNP), участником советско-американских переговоров по контролю над вооружениями в 80-е — начале 90-х годов Николаем Соковым. Именно он популяризировал это понятие.

— Правда ли, что именно вы ввели в западный дискурс термин «эскалация для деэскалации»?

— Признаю вину. Был первым, кто употребил этот термин за пределами России,— в самом начале 2000 года в статье о новой российской военной доктрине (статью до сих пор можно найти на сайте Nuclear Threat Initiative). Но это не моя находка — термин заимствован из получившей впоследствии широкую известность статьи В. И. Левшина, А. В. Неделина и М. Е. Сосновского, опубликованной в журнале «Военная мысль» в 1999 году, «О применении ядерного оружия для деэскалации военных действий». Термин мне понравился, потому что он хорошо лег на содержание доктрины 2000 года.

— То есть он был в их статье, а вы его на английский перевели и популяризировали? Что вы под ним подразумевали?

— До 2000 года российская военная доктрина — как и советская до нее — предусматривала применение ядерного оружия только в контексте третьей мировой войны. В 2000 году появился еще один сценарий — ограниченное применение ядерного оружия в ответ на широкомасштабное неядерное нападение. В упомянутой статье постулировалась мысль, что угроза ограниченного ядерного удара могла бы помочь такое нападение предотвратить или заставить противника прекратить уже начавшийся конфликт и вернуться к состоянию статус-кво. С моей точки зрения, этот термин хорошо описывал доктринальное нововведение, пусть статья и вышла за несколько месяцев до опубликования доктрины.

После этого лет 15 эта тема мало кого интересовала, но постепенно интерес стал расти — как мне сообщили, коротенькая статейка на эту тему, которую я опубликовал в Bulletin of Atomic Scientists в 2014 году, вызвала бурный интерес в штаб-квартире НАТО. А с 2017 года, уже при администрации Трампа, он был подхвачен и реинтерпретирован для оправдания определенных ядерных программ, таких как начавшееся несколько месяцев назад развертывание боеприпасов малой мощности на баллистических ракетах подводных лодок. Теперь я жалею, что ввел этот термин в широкий оборот, но предвидеть такого два десятилетия назад не мог никто.

— А почему именно в тот момент, в конце 1999 года, возникла вообще дискуссия, которая привела к появлению термина «эскалация для деэскалации»?

— Судя по открытым источникам, задание на разработку новой военной доктрины было выдано на заседании Совета безопасности в середине марта 1999 года — первом после назначения Владимира Путина секретарем Совбеза. В разгаре — война вокруг Косово; Сербия подвергается ударам высокоточным оружием большой дальности, на которые ей нечем ответить. В Москве осознают, что военные действия в Чечне могут возобновиться в любой момент (это произошло в конце того же года), и если США и НАТО вмешаются так же, как на Балканах, то ответить будет нечем.

Понятно, что есть ядерное оружие, но угроза развязать мировую войну в ответ на ограниченный конфликт просто неубедительна, поскольку это конец цивилизации. Логичный выход — предусмотреть более широкий круг задач для ядерного оружия и возможность ограниченного применения.

Что и было сделано в военной доктрине 2000 года. Она выделяет четыре вида военных действий — вооруженный конфликт (на практике — Чечня), локальный конфликт (на практике — война с Грузией в 2008 году), региональный конфликт (несостоявшееся вмешательство США и НАТО в Чечне) и глобальный конфликт. Впервые применение ядерного оружия допускалось не только в четвертом, но и в третьем виде конфликта.

Это было популярной идеей в то время. В 1996 году тогдашний министр атомной промышленности Виктор Михайлов предлагал для целей, которые задним числом можно назвать деэскалацией, произвести значительное число боеприпасов сверхмалой мощности. В 1999 году, помимо вышеупомянутой статьи, Академия Петра Великого (Академия РВСН) опубликовала исследование, в котором наиболее вероятным сценарием эскалации считался переход от первого вида конфликта сразу к третьему; понятно, о чем шла речь. Называть ли это деэскалацией — дело вкуса. Речь шла о том, что в широкомасштабном неядерном конфликте с высокими ставками Россия может пересечь ядерный порог, если окажется на грани поражения. Насколько ограниченным было бы применение, осталось неясным. Есть основания считать, что очень ограниченным.

— Но ведь возможность вмешательства Запада по поводу Чечни, которая послужила триггером для доктрины 2000 года, давно ушла в прошлое.

— Тем не менее сценарий «региональной» войны остается частью доктрины. Вот чисто теоретически — представьте, что НАТО решило помочь Украине вернуть Крым силой. Наличие в составе НАТО ядерных держав и вопрос о территориальной целостности (для России, и в данном случае не имеет значения, что НАТО этого не признает) автоматически переводит такой конфликт в категорию «регионального». То же относится к Калининграду. Это, конечно, только пример, такой вариант развития событий имеет чрезвычайно малую вероятность.

— Вы говорите о пункте, согласно которому Россия может применить ядерное оружие в ходе неядерного конфликта, если само существование государства будет поставлено под угрозу?

— В 2000 году речь шла о ситуациях, критических для национальной безопасности РФ. Формулировка о «существовании государства» появилась только в 2010 году. Оба термина довольно неопределенные, но понятно, что в 2010 году ядерный порог был несколько повышен.

Тут стоит пояснить ключевой момент.

Ядерное сдерживание в сценариях этого типа базируется на асимметрии ставок: предполагается, что,например, независимость Чечни или аналогичные задачи могут быть важны для США и их союзников, но не настолько, чтобы рисковать даже ограниченным ядерным конфликтом. Для России ставки намного выше, что делает ограниченное применение ядерного оружия теоретически оправданным, а главное, убедительным.

Соответственно, для этих сценариев ставится задача нанесения «заданного» ущерба, а не неприемлемого — ущерба, который превысит ожидаемый положительный эффект от применения силы, но не приведет к глобальной войне. Понятно, что этот сценарий требует и надежного сдерживания на стратегическом уровне (в противном случае другая сторона теоретически может повысить уровень конфликта).

Но дискуссии о роли ядерного оружия никогда не стихали. Так, в 2009 году в контексте обсуждения нового издания военной доктрины было высказано предложение распространить ядерное оружие на уровень локальных конфликтов.

— Тогда ведь секретарь Совбеза Николай Патрушев даже анонсировал это в интервью «Известиям».

— Верно. Вообще сам факт того, что внутренние дискуссии были вынесены на страницы газет, был довольно шокирующим. Это предложение было отвергнуто — угроза ядерным оружием для этого типа конфликтов была бы перебором, да и просто такая угроза неубедительна.

Не вдаваясь в подробности, вариант угрозы ядерным оружием в отношении неядерных стран противоречил бы долгосрочным интересам России.

— Многие западные эксперты сочли, что этот пункт все же был одобрен, но просто не вошел в обнародованные публично документы.

— Такое предположение просто нелогично. Если вы хотите использовать ядерное оружие для предотвращения войны, угроза должна быть высказана. Понятно, что оперативные планы не разглашаются, но тут речь идет о политике.

— На Западе ограниченность применения Россией ядерного оружия часто воспринимается как использование тактического оружия.

— Вообще вместо «тактическое» лучше использовать термин нестратегическое оружие, поскольку речь идет о дальностях 1,5–2 тыс. км, а закрепленная в различных соглашениях терминология довольно противоречива. Здесь напрашивается параллель с планами НАТО времен Холодной войны, когда в ответ на широкомасштабное неядерное нападение СССР планировалось применять тактическое и нестратегическое ядерное оружие (остатки этого арсенала — около 150 бомб — и сегодня остаются в Европе). На уровне теории натовское «гибкое реагирование» и российские «региональные войны» действительно совпадают, но оружие и технологии сегодня другие, поэтому копировать натовскую опору на тактическое оружие бессмысленно.

Еще в 2003 году было достаточно ясно сказано: поскольку США и НАТО опираются на неядерное оружие большой дальности (собственно, с первой войны на Ближнем Востоке в 1990 году ключевую роль играли крылатые ракеты), то и сдерживание должно опираться на средства большой дальности (например, те же крылатые ракеты) но в ядерном оснащении.

С самого начала было четко обозначено, что расширенная опора на ядерное оружие — временная мера, до тех пор, пока Россия не примет на вооружение современные обычные вооружения, включая высокоточные средства большой дальности. В 2014 году в военной доктрине появилось понятие неядерного сдерживания, а в 2015-м Россия продемонстрировала в Сирии неядерные крылатые ракеты морского и воздушного базирования. Совсем снять ядерные задачи для «региональных конфликтов» не вышло — понятно, что сравниться с США и НАТО в классе оружия, которое применяется сотнями единиц, России сложно. В итоге ядерный порог повысился, но возможность его пересечения не снята.

— Но ведь сдерживание — не война. Как быть уверенным, что при разработке именно военных сценариев, Россия не придерживается концепции «эскалация для деэскалации»?

— Действительно, сдерживание войны и ведение боевых действий — это разные сюжеты.

Сдерживание — это политика мирного времени, целью которой является предотвратить нападение.

В общем плане, для сдерживания нужно, во-первых, продемонстрировать наличие военного потенциала, достаточного для того, чтобы сорвать планы противника или нанести ему ущерб, превышающий, так сказать, прибытки от военных действий (с учетом дисбаланса потенциалов, это может быть обеспечено, в том числе, ядерным оружием). Во-вторых, очертить сценарии, при которых будет применена военная сила, в том числе ядерное оружие (что и было сделано в военных доктринах начиная с 2000 года). И в-третьих, продемонстрировать решимость применить силу. Последнее — самое сложное. Надо, с одной стороны, показать решимость, а с другой — сделать так, чтобы это не воспринималось как прямая угроза. Чаще всего это достигается учениями, которые показывают — «мы можем и готовы». Естественно, что при желании другая сторона всегда может заявить, что воспринимает учения как подготовку в агрессии, тут все зависит от желания.

В конечном счете, сдерживание — это не только и не столько военные планы, наличие оружия и прочее. Это в первую очередь психология. Это сигналы другой стороне, которые должны повлиять на процесс принятия решений.

— А если война все же начнется, то есть сдерживание провалится?

— В таком случае события могут пойти практически любым путем. Как раз эти планы остаются засекреченными. Недавний указ Владимира Путина приоткрывает некоторые сценарии (например, названа возможность применения ядерного оружия в ответ на неядерную атаку против систем управления ядерными средствами сдерживания), но, конечно, далеко не все.

— Известно, что Польша воспринимает российские учения как отработку применения ядерного оружия по ее территории.

— Оставляя в стороне вопрос о том, что практически все новое российское оружие имеет двойное назначение (то есть может нести как ядерные, так и обычные боеприпасы, и скорее всего речь идет об отработке неядерных сценариев), ничего удивительного в этом нет.

Государство, которое является союзником ядерной державы, автоматически попадает в число ядерных целей.

Об этом было прямо заявлено в доктрине 1993 года за несколько лет до того, как Польша стала еще только кандидатом в НАТО. Так что цена членства в НАТО была известна заранее и, видимо, сочтена приемлемой.

В более общем плане, в число критериев безопасности государства стоило бы включить и такой параметр как количество целей, потенциально «достойных» ядерного оружия, на 100 тыс. кв. км территории. В годы холодной войны по этому параметру лидировала ФРГ, сейчас Польша успешно соревнуется за первое место. Если для кого-то последствия оказались неожиданными, то, значит, плохо планировали.

— Можно ли сказать, что все основные публичные российские документы, включая недавний указ Владимира Путина, ориентированы именно на сдерживание?

— Да, их задача — предотвратить широкомасштабное применение силы против России. Собственно, так же, как упомянутая выше опора НАТО на ядерное оружие в годы холодной войны: обвинять Россию в наступательном характере ядерной доктрины равнозначно обвинению НАТО в том же самом. При этом в рамках парадигмы сдерживания вопрос о том, собирается ли НАТО применять силу против России, вообще не имеет смысла: сдерживание осуществляется «на случай» если такие планы есть. С тем же успехом можно сказать, что в годы Холодной войны НАТО не требовалось сдерживать СССР, поскольку тот не собирался нападать. С этой точки зрения, вообще невозможно доказать успешность сдерживания: можно сказать, что оно достигло цели, потому что противник не напал, а можно сказать, что не напал, потому что и не собирался. Это отличная тема для ученых рассуждений, но она не имеет практического смысла.

Понимание разницы между сдерживанием (политикой мирного времени) и войной является ключевым для анализа того перетолкования российской ядерной доктрины, которое имело место в последние годы. Популярным в США и НАТО стало представление о том, что доктрина «деэскалации» может применяться в наступательных целях.

— Например?

— Россия нападает на прибалтийские страны, а когда НАТО пытается прийти им на помощь, угрожает ограниченным применением ядерного оружия, что должно вынудить НАТО отступиться. Оставляя в стороне вопрос, зачем вообще России нужны прибалтийские страны, наступательные сценарии хороши на страницах газет, но не имеют отношения к реальности.

Вообще вопрос об эскалации-деэскалации имеет давнюю историю. В 1950-е — начале 1960-х годов в США делались попытки разрабатывать сценарии многоступенчатой контролируемой эскалации. В 1962 году был создан интереснейший документ, излагавший сценарии войны с СССР (он был впоследствии рассекречен) примерно в таком стиле: если Советы предпринимают провокацию на уровне батальона, то мы отвечаем одной ядерной бомбой; если они не отступают, а повышают уровень конфликта до полка, то мы отвечаем тремя бомбами, и так до тех пор, пока они не вернутся к статус-кво. Участник разработки этого документа рассказал мне, что американские же военные охарактеризовали эти планы как бред, поскольку войны так не ведутся, и самоустранились от работы.

Российский сигнал, адресованный США и НАТО, сформулирован в намного более общем виде. Примерно так: если будет широкомасштабное (по уровню ниже, чем мировая война) неядерное нападение, то будет очень плохо.

Для целей сдерживания это намного убедительнее, чем детальные сценарии эскалации. Ядерное сдерживание вообще плохо сочетается с излишне детальными расчетами.

Разрабатывая, а частично уже и развертывая ядерные вооружения (те же боеголовки малой мощности) для целей многоступенчатой контролируемой эскалации, нынешняя администрация по сути возвращается к началу 1960-х годов. Но проблема даже не в этом — развитие такого потенциала в США неизбежно спровоцирует ответные шаги. Для Москвы сохраняется тот же вопрос: будут США иметь теоретическую возможность, за счет блокирования ядерных вариантов, вести неядерную войну или нет? В условиях острого кризиса все эти теоретические выкладки могут стать реальностью, а ошибки в расчетах — закончиться полномасштабным применением всех накопленных ядерных арсеналов. Кто-то, конечно, выживет, особенно в южном полушарии, но это слабое утешение.

— Да уж, не очень обнадеживающая картина. Но США и их союзники по НАТО либо верят в то, что Россия готова применить ядерное оружие в ограниченном масштабе, либо делают вид, что верят в это, но в любом случае выстраивают свою политику и планирование в соответствии с этим.

— Так же, как Россия искренне верит в то, что США и НАТО могут пойти на широкомасштабное применение неядерного оружия. Против взаимного недоверия есть испытанное средство — диалог.

Если стороны вырабатывают свою политику и анализируют действия другой стороны по собственному разумению, добра не жди. Одностороннее планирование всегда ведется по худшему варианту и, как показывает история Холодной войны, кончается гонкой вооружений и конфликтами.

Карибский кризис и многочисленные другие кризисы тому порукой. Чтобы избежать таких неприятностей, стороны должны поддерживать контакт — задавать вопросы, отвечать на вопросы другой стороны, ограничивать вооружения, практиковать транспарентность в отношении вооруженных сил и их боевой учебы (чтобы не спутать маневры с началом войны) и прочее.

Такой диалог имеет давнюю историю. Например, консультации по военным доктринам в середине 1980-х годов помогли заключить Договор СНВ-1. После заключения Договора СНВ-3 в 2010 году Россия и США периодически проводили консультации межведомственных групп, возглавлявшиеся заместителями министров иностранных дел, для обсуждения военных доктрин. Обычно — дважды в год, хотя случались перерывы (как правило, когда в США меняли профильного замминистра, что может занимать значительное время). Этого, конечно, недостаточно — слишком редко происходили встречи, чтобы иметь заметный эффект.

На недавней (22 июня) встрече Рябков—Биллингсли было принято решение о создании трех рабочих групп, что само по себе вызывает умеренный оптимизм. Одна из них предназначена для обсуждения военных доктрин. Плюс рабочих групп — что они могут проводить встречи чаще и соответственно обсуждать вопросы на повестке дня более предметно и детально.

— Как вы полагаете, удастся ли сторонам о чем-то договориться?

— Получится что-то из этого или нет, покажет время, причем не ближайшее. Профессионалы знают, что в год выборов с США переговоры вести нельзя — мало того, что администрация занята более важными делами, неизвестно, кто окажется в Белом доме на следующий год. Так что обмен мнениями показан, а серьезные переговоры — нет. ело в том, что переговоры подразумевают уступки, а уступки, сделанные при одной администрации, другая просто положит в карман и потребует новых уступок.

______________

https://bmpd.livejournal.com/4087425.html

https://www.kommersant.ru/doc/4416562

В Средиземноморье разместят ракеты "Калибр"

БОЧАРОВ РУЧЕЙ, 16 мая — РИА Новости. Корабли с крылатыми ракетами "Калибр" будут нести постоянную боевую вахту в Средиземном море, заявил Владимир Путин на военном совещании в Сочи.

Эти меры глава государства объяснил "сохраняющейся угрозой вылазок международных террористов в Сирии".

При этом Путин отметил слаженные действия военно-морского флота в Сирии.

"Удары крылатыми ракетами, эффективная работа палубной авиации нанесли террористам серьезный ущерб, были уничтожены важные объекты их инфраструктуры", — добавил президент.

Путин также подчеркнул, что практика дальних морских походов, учений и тренировок должна быть продолжена. По его словам, в этом году запланировано 102 похода кораблей и подводных лодок.

Ракеты "Калибр"

Ракеты "Калибр" — разработка опытно-конструкторского бюро "Новатор". Их дальность действия — около 2,5 тысячи километров. Они стоят на вооружении подводных лодок проекта 885 "Ясень" и проекта 636, фрегатов проекта 11356, других надводных кораблей.

Впервые "Калибры" применили в Сирии в октябре 2015 года. Тогда ракетный корабль проекта 11661К "Дагестан" и малые ракетные корабли проекта 2163 "Град Свияжск", "Великий Устюг" и "Углич" выпустили 26 крылатых ракет из акватории Каспийского моря.

С тех пор "Калибры" неоднократно использовались против боевиков, зарекомендовав себя с самой лучшей стороны.

https://ria.ru/defense_safety/20180516/1520684395.html

Возрождение "Орлана". Чем удивит противника крейсер "Адмирал Нахимов"

МОСКВА, 24 авг — РИА Новости, Андрей Коц. Тяжелый атомный ракетный крейсер (ТАРКР) "Адмирал Нахимов" может вернуться в боевой состав Военно-морского флота России к 2021 году. Как сообщил на форуме "Армия-2017" глава Объединенной судостроительной корпорации (ОСК) Алексей Рахманов, точные сроки будут известны после согласования объема оставшихся работ по ремонту и модернизации. "Адмирал Нахимов" станет вторым действующим кораблем проекта 1144 "Орлан" в составе ВМФ РФ. На сегодняшний день, напомним, Андреевский флаг поднят лишь на одном его "собрате" — флагмане Северного флота "Петре Великом". Оставшиеся два "Орлана", также построенные еще в СССР, подлежат утилизации. Тем не менее даже один корабль этого класса способен значительно повысить боевую мощь любого военно-морского стратегического объединения. К тому же в рамках модернизации "Нахимов" получит новые возможности.

Плавучая крепость

ТАРКР проекта 1144 "Орлан" считаются крупнейшими боевыми кораблями в мире за исключением авианосцев. Полное водоизмещение каждого — 25,8 тысячи тонн, длина — 250 метров, максимальная ширина — 28,5 метра, экипаж — 760 человек. Эти крейсера, по сути, являются вооруженными до зубов мобильными платформами, способными бороться с любым противником. Каждый несет на себе 20 пусковых установок противокорабельных ракет П-700 "Гранит", зенитно-ракетные комплексы "Оса-М", "Кинжал" и дальнобойные С-300Ф, зенитную артиллерию — установки "Кортик" и АК-630,с противолодочные ракето-торпеды "Метель" и "Водопад", реактивные бомбометы и автоматическую двуствольную пушку АК-130.

В составе российского ВМФ "Орланы" — единственные боевые корабли с атомной энергетической установкой, обеспечивающей внушительную автономность плавания в 60 суток и максимальную скорость в 31 узел. Дальность их хода практически неограниченна. Кроме того, эти крейсера могут работать в условиях крайнего Севера и способны обеспечивать значительное военное присутствие России в Арктическом регионе, который многие аналитики считают потенциальным полем боя за природные ресурсы в недалеком будущем. Все это в комплексе превращает российские ТАРКР в очень опасных противников.

Тем не менее корабли проекта постепенно устаревают. И если введенный в эксплуатацию в 1998 году "Петр Великий" еще можно назвать относительно "молодым", то "Нахимов", принятый в состав Северного флота на десять лет раньше, не может похвастаться хорошим "здоровьем". Этот корабль находится на модернизации с 1999 года, однако по факту работы над ним начались лишь в 2013 году, когда на это появились деньги. К ноябрю 2015 года судостроители демонтировали с него все старое оборудование и начали устанавливать новое.

Для поиска дефектов в корпусе применялись современные технологии. Как рассказал в начале недели "Газете.ру" глава ОСК Алексей Рахманов, было проведено полное 3D-сканирование всего корпуса крейсера. Расхождение по ряду поверхностей корпусных деталей достигало до полуметра. Такой способ дефектации считается очень эффективным, ведь далеко не все "болячки" можно выявить "на глазок".

Сдерживающий фактор

Если внешне "Адмирал Нахимов" преобразится незначительно, то большинство сложной электронной "начинки" и систем вооружения будет заменено. В частности, на крейсер установят новое радиоэлектронное оборудование, современные цифровые комплексы связи, системы жизнеобеспечения и многое другое. Ядерные реакторы корабля менять не будут, однако системы, обеспечивающие их постоянную работу, будут модернизированы.

Что касается вооружения, то "Адмирал Нахимов", а следом за ним и "Петр Великий", вместо противокорабельных "Гранитов" получат более современные П-800 "Оникс" и "Калибр". Последние могут применяться и по наземным целям, а значит, "Орланы" станут эффективным средством поддержки операций Сухопутных войск. Кроме того, на "Нахимов" планируется установить современные комплексы ПВО "Полимент-Редут" с максимальной дальностью стрельбы до 150 километров.

— "Орланы" получат универсальные корабельные стрелковые комплексы (УКСК), которые можно снаряжать и крылатыми ракетами большой дальности, например "Калибрами", и противокорабельным вооружением, — рассказал РИА Новости главный редактор журнала "Арсенал Отечества" Виктор Мураховский. — Основной задачей "Орланов" всегда была борьба с авианосными ударными группами противника. Однако его тяжелые (более пяти тонн) ракеты "Гранит" уже устарели. С моей точки зрения, воевать с авианосцами должны подводные лодки, а "Петра Великого" и "Адмирала Нахимова" необходимо превратить в носители дальнобойного высокоточного оружия для уничтожения наземных целей. Таким образом, эти крейсера станут эффективным неядерным средством стратегического сдерживания.

Задел на будущее

Стоит отметить, что устанавливаемые на "Адмирала Нахимова" УКСК смогут использоваться и для пуска перспективных гиперзвуковых противокорабельных ракет "Циркон". Напомним, в июне британская газета The Times назвала ПКР "Оникс" и "Циркон" самой серьезной угрозой для королевского флота. Эксперты издания подчеркнули, что сверхзвуковые "Ониксы" способны подлетать к кораблю едва ли не над гребнями волн на скорости, в два раза превышающей скорость звука (в зоне поражения корабельной ПВО они находятся несколько секунд). Гиперзвуковые "Цирконы" просто неуловимы (невидимы в облаке плазмы) для существующих и перспективных систем ПВО-ПРО. Новейшие ПКР должны поступить на вооружение Военно-морского флота России в 2018 году.

По мнению ряда аналитиков, на ближайшую перспективу ремонт и глубокая модернизация существующих крупных надводных кораблей — наиболее предпочтительная стратегия, чем "погоня" за амбициозными, перспективными, но очень дорогими проектами вроде атомных эсминцев "Лидер" и авианосцев "Шторм". Сокращение военного бюджета заставляет "сдвинуть вправо" работу над морским оружием будущего. К тому же в рамках Госпрограммы вооружений на 2018-2025 год приоритет в финансировании получат Сухопутные и Воздушно-десантные войска, а также Воздушно-космические силы.

В то же время российская оборонная промышленность успешно производит не такие большие и дорогие боевые корабли, вооруженные все теми же "Калибрами" и "Ониксами". Как показал сирийский опыт, сторожевики и корветы по своим ударным возможностям хоть и уступают крейсеру, но незначительно. Но заменить по-настоящему универсальные "Орланы" они не могут. А это значит, что "Петр Великий" и "Адмирал Нахимов" еще послужат российскому флоту и уйдут "на пенсию" очень нескоро.

https://ria.ru/defense_safety/20170824/1501017182.html