Війна Світів
«Жив грішно, та вмер смішно...» - Малороссийская поговорка. Владимир Даль.
... Мыкола Потрошко долго брел неведомо куда, с трудом переставляя босые ноги, леденевшие от росы, по бескрайнему лугу... Слева, скрытая мертвенно-белыми полотнищами тумана, бесшумно встающими над крутояром, почти неслышно, на самой грани звука — журчали тихие воды неведомой речки. Мыколе почему-то было очень страшно смотреть в её сторону. Отчего? Он и сам совершенно не понимал... Среди мерного, как дыхание неведомого зверя, колыхания каких-то молочно-болезненных, неживых туманных струй речка на миг приоткрывалась, и тогда можно было увидеть аспидно-черные волны её, и за ними, плоский, унылый, тот берег... Ничего, казалось бы, ни то чтобы ужасного, а просто угрожающего, в этом не было — но от серого прибрежного песка, покрытого причудливыми узорами свея, веяло такой свирепой тоской и безнадежным унынием, что Мыкола заставлял себя взглянуть налево лишь уголком своего налившегося кровью глаза...
Куда и зачем он брел по этому лугу, покрытому какой-то неведомой ему муравой, среди которой там и сям белели квитки, название которым он не произнес бы и под пыткой, потому что и сам не знал? Мыкола ответить не мог. Но твердо знал, что повинен пройти этот луг до самого конца.
Но вот, впереди, среди седых клубов тумана вдруг проступили призрачные тени кустов, а под ними... Мыкола очень обрадовался! Потому что под проступающими сквозь туман зарослями калины он увидал теплые, трепещущие огоньки, живыми лепестками цветущие на каких-то низких, оплывших холмиках... Огоньки, это же здорово! Это люди, это жизнь!
Подойдя к кустам еще поближе, Мыкола вдруг резко остановился — потому что понял, что никакие это не холмики, а старые, оплывшие могилы. На которых не стояло ни креста, ни звезды... Только бесшумно трепетали оранжевые, малиновые и соломенно-желтые огоньки... Кладовище? - подумалось Мыколе. Да уж таке старое, заброшенное... вон, ни веночка, ни цветочка... Да кто же тогда свички запалив?
А, вон кто!- увидал Мыкола приближающуюся к нему сквозь туман фигуру. Сказал, почему-то охрипшим голосом:
- Здравствуйте! - и вежливо поклонился незнакомцу.
- Да какое уж тут к лысому дядько здоровье...,- махнул рукой тот. Потом подошел чуть ближе.
И Мыкола узрел перед собою молодого еще парня, не старше его самого, в поганой москальской форме времен Другой Свитовой, которую так любят надевать поганы сепаратисты на свои колорадские праздники.
Мыкола зашарил вокруг себя, но не нашел ни автомата (впрочем, его никогда и не было), ни даже палки...
- Ты не турбувайся, онучек, - произнес незнакомец. - Я тебе не ображу!
- Какой я тебе, мордовско-кацапская морда, внучёк! - рассердился Мыкола. - Смотри, как бы я сам тебя не обидел...
- Вже. - кротко произнес москаль.
- Что, уже? - не понял его Мыкола.
- Бачишь, вогники на могилках? - указал пальцем, не отрывая от Мыколы пронзительного взгляда, проникающего в самую душу, спросил москаль. - Нимае у нас, безвистно за Радяньску Витчизну полеглых, ни хреста, ни памъятника... Тильки едина памъять людска! Поки нас диты помятають, доси тильки ми и живи... И наш вогник горить... А як згасне, тим же часом на ливоручь и йдем... И мой вогниг тож згас. Ты ж сам його и згасив, паскуда... Тэперь мне туда.
И незнакомец мотнул головой в сторону неведомой речки.
- А что там, на левом берегу? - с непонятной ему самому опаской спросил Мыкола.
- А про це, онучек, тоби краще и не знати! - усмехнулся москаль. Помолчал, со злой усмешкой обещающе добавил: - Але зрозумию, що скоро дознаэшься. Зовсим скоро...
... Мыкола рывком приподнялся, и, сбросив с себя коробящееся от грязи суконное одеяло, сел. Дурацкий сон какой-то... вроде ничего особливо страшного и не было — а уж такой жах вдруг напал, аж сердце бьется у самого горла!
Нет, вчерашняя пляшка самогону была видно, действительно лишняя. Что туда селяне мешают для крепости, навить курячий помет?
Мыкола бесполезно зашарил по карманам- курева давно не было. Впрочем, грошей, чтоб тютюн купить, тоже нимае... Совсем обнищали Воины Света, майже, натуральные бомжи... Действительно, Мыколу обнимал душной густой волной смрад слишком давно, больше месяца, немытых тел, мокрой, волглой одежды, усердного пердежа от дешевой, невкусной еды... Запахи нищеты и заброшенности!
А ведь как славно всё начиналось...
Когда Мыкола увидел в новостной передаче телебачиння бегущую строку — «росiя (именно так, с маленькой буквы!) оголосила Україні війну!» он не медлил ни единой минуты. Написал в Твиттер, Инстаграмм, получил тут же десять репостов и семь лайков, и помчался в военкомат. Против ожидания, в военкомате народу было совсем не густо... Причем «не густо» соотносилось с увиденной молодым человеком картиной, как керченская килька с большой белой акулой. Военкомат был просто пуст.
Какой же гнев поднялся в душе у Мыколы на этих зрадников, что в сей грозный час отсиживаются на диванах! И какая гордость за себя, настоящего патриота Украины! Ведь он даже на Майдане был... вернее, он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хотел туда пойти, да матуся не пустила... как, вы спросите, могла старая куда-то не пустить здоровенного, половозрелого тридцатипятилетнего мужика? Да она просто сказала, что тогда не будет оплачивать со своей пенсии интернет! А ведь Мыкола уже до восьмидесятого уровня в War Kraft дошел! Он ведь эльф! Как ему без сети-то?
Ну, и пришлось ему бороться за перемогу с помощью твиттов и репостов. Зато делал он это с огромным энтузиазмом, круглые сутки, с перерывами на еду и краткий сон, борясь с жидо-москальской сурковской пропагандой.
А теперь, пришла пора сразиться с Силами Зла в настоящей реальности! На душе и Мыколы было тихо, празднично и спокойно, как в хатынке перед святом. Он-то хорошо знал, что сейчас к ним на подмогу идет могучий авiаносець «Джорж Буш», что в этот час уже высаживаются в Борисполе отважные «дубленые затылки», что орк Путлер в своей Срано-Рашке уже бьется в предсмертном ужасе перед неисчислимой силой Рохана и Гондора!
... В раздевалке киевской бани два каких-то тощих, как заморенные куренки, лет восемнадцати от роду, агента москалей из Винницы очень сильно ударили ему в нос и отняли новенький, подаренный матусей на день рождения айфон. А когда Мыкола пожаловался на них прапорщику, похожему могучей статью на холодильник «Снайге» (у них на даче такой стоял, абсолютно кубический), тот больно побил Мыколу табуреткой и еще его обоссал. Пояснив при этом, что здесь ему не тут, милиция не придет, а будет снова жаловаться, так получит пъять рокив...
«За Що?!» - впервые пронеслось в воспаленном уме Мыколы. В первый раз он так подумал, но увы, не в последний...
Нет, жить было можно. И в тюрьме люди живут — как сказал Мыколе его сослуживец Опанас, весь покрытый синими тату, включая пятки («Они устали!) и веки («Они никогда не спят!»)
Добровольцев вымыли в бане (чуть теплой водой, без мыла... впрочем, это была их первая и единственная пока баня!), выдали обмундирование, в котором опытный Опанас мгновенно определил кухонную подсменку, и направили в артиллерийскую бригаду... Мыколу, как не служившего и не обученного, быстро определили пятым номером — снарядным. Опанаса, опытного — вторым, наводчиком. Впрочем, Опанас в отличие от Мыколы, до блевоты таскавшего туда-сюда серый учебный снаряд, работой особо не утруждался. Потому что ни панорамы, ни прицела механико-оптического на их пушке не было! Вообще, по словам Опанаса, у них вообще чего-чего только не было: ЗИПа не было, шанцевого инструмента не было, чехлов не было... То есть на орудии осталось только то, что нельзя было открутить или оторвать без автогена. Остались в целости колеса и ствол, что по словам Опанаса, было большое дело! Вон, в соседней батарее кто-то и колеса поснимал... Пушки на чурбачках в ангарах стояли.
Личного оружия бойцам тоже не выдали, кроме штык-ножа для дневального. Да и то, как-то раз штык-нож опытный Опанас попытался вытащить из ножен, и вытащил... Рукоятку.
Впрочем, в выданном Опанасу чехле от бинокля самого бинокля тоже, не оказалось.
Кормили Воинов Света регулярно, два раза в день, серыми макаронами на воде и какой-то странной кашей, которую опытный Опанас определил как ячневую, она же кирза.
Зато духовной пищи было вдосталь! Мыкола в первый же вечер познакомился с настоящим хероем — стареньким дидусем в табачного цвета кашкети, настоящим провидныком УПА. Который долго, со смаком расповидав, як вони розпилювалы на частини клятих ворогов, вчительку, ликаря да милициянта пораненого... За что кляти москали и отвесили отважному херою аж десъять рокив дальних таборив. Где тот и мучился весь срок в хлеборезке.
Опанас тоже слушал Воина Света, а потом сказал непонятно, что в нормальной хате цей дидусь давно бы из-под шконки кукарекал, на что дидусь удивленно моргал и питав: «Да за що?!»
Вечером за Опанасом пришли... Напоследок, уже в дверях, Опанас заметил, что три хохла, это партизанский отряд с предателем... Но разве Мыкола его предавал? Нет, он искренне хотел ему помочь избавиться от москальской пропаганды!
Тем более, что и выпустили Опанаса буквально через пару дней. А пара сломанных ребер да три выбитых зуба, это ерунда. Он сам так и сказал, опытный...
А потом их батарею, которая изображала всю бригаду, наконец-то двинули к границе. Опытный Опанас очень радовался. полагая, что теперь их будут кормить. Но ошибся. Кормить перестали, от слова совсем.
Первые дни очень помогали селяне, принося Воинам Света то хлебушка, то сальца... Потом перестали, ибо нахлебников как-то никто не любит. А бои с проклятыми оккупантами все не начинались и не начинались... Воины Света мерзли и мокли в своих дырявых, по словам опытного Опанаса, давно уже списанных палатках, и ждали... чего? уж и не понимали сами... И наконец, дождались.
... Когда замерзший после ночи Мыкола пытался обмыть своё закопченное у сделанной опытным Опанасом из бензинового бака печурки исхудавшее и побледневшее лицо, его старший товарищ и командир (пана взодного они с самого Киева не видали!) хлопнул его по плечу:
- Не журися, хлопчику, дивчиной станешь! Ось, побач, хто йиде...
Действительно, мимо их позиций, к Городу, занятому сепаратистами, двигалась разномастная колонна бронетранспортеров, на которых сидели разношерстно одетые вооруженные люди... Мыкола с завистью посмотрел на них: им, бойцам регулярной армии,оружие, кроме пушек, так и не выдали... Впрочем, их собственную пушку оружием было назвать можно только условно: Опанас как-то раз разобрал затвор, так, ради скуки — и не увидел там ударника... Так что даже и со снарядом в стволе, их пушка была не более чем макетом. Зато полноразмерным и в металле.
А у бойцов Национальной Гвардии оружие было! Эх, вот бы Мыколе такое... Автомат там, или даже ричний кулемет! Он бы навоевал! Недаром самые трудные шутеры проходил с премиальным временем!
- Эй, боягузы! - донеслось с брони сквозь грохот дизеля. - Йидить з нами москалив бити!
- А коли они вас? - усмехнулся Опанас, опытный...
- Тю! Да нас то за що?!
... Когда колонна скрылась за смереками, Опанас посеръёзнел, выстроил расчет перед пушкой, приказал всем одеть каски и начать копать окопчик... Отсюда и до отбоя... Мыкола, злясь на его неожиданную активность, тупо и неумело долбил жирный чернозем, мечтая о том, что вот, они наконец-то пойдут вперед! сметая все на своем пути! До Белгорода и Курска! И закончат свой великий поход на Красной площади... Вот только бы им панораму и прицел привезли... и ударник... и покормили бы... а уж они-то...
- ....,- нехорошо выругался Опанас. - .....,они что же, по городу из катюш стреляют?!
Действительно, в стороне Города поднимался столб траурно-черного дыма. Там что-то грохотало, визжало и тяжко бухало...
Опанас снял каску и медленно перекрестился:
- Ну, хлопьята, ТЕПЕРЬ нам ...! теперь точно... !!
И выругался длинно и витиевато.
... Через малое время мимо их окопчика пролетел в клубах пыли давешний бронетранспортер Нацгвардии. Теперь он был увешан какими-то узлами, коробками, среди которых празднично сиял зеркалами шкаф из ИКЕА. Когда грозная боевая машина поравнялась с их позиций, сидящий сверху узлов и коробок Воин Света швырнул в их сторону какой-то тряпичный продолговатый куль:
- Нате, побалуйте и ви!
Когда Мыкола и Опанас подбежали к слабо шевелящемуся узлу, то увидали, что это не куча тряпок, а совсем молоденькая девчонка,окровавленная от пояса до коленок, которая слабо стонала и повторяла в забытьи: дядечки, що вы робите... не треба...
Опанас подхватил её на руки, странно изломанную, и побежал к палатке, над которой мотылялся флажок батарейного медпункта, а зачем, спрашивается? у вечно пьяного фельдшера все равно, кроме йода, ничего не было...
Но он и до туда не добежал, потому что тут земля сильно ударила Мыколу по лицу. И стало темно и тихо.
И когда он открыл глаза, тоже все было тихо... И черно. Тихо дымилась обугленная земля, бесшумно горели палатки, бесшумно ползли, вытягивая серо-розовые петли кишок, люди в грязной,обугленной форме...
Мыкола тихо побрел куда-то... Вышел на дорогу, на которой аппетитно пахло жареным мясом: там догорал давешний БТР, над котором бесшумно порхал беспилотник с белорусским флажком на фюзеляже, аккуратно достреливавший из подвесной гондолы уползавших в кусты нацгвардейцев. Беспилотник и мимо Мыколы пару раз пролетел, потом как-то презрительно помахал ему крылышками и полетел на север...
А к Мыколе уже бежала со стороны города толпа гражданских людей, в руках которых были палки, вилы и лопаты.
И тут к нему вернулся слух, и он услышал:
- Ось, дивіться, баби, бандера! сука проклятий, кат, бийте його!
- Я русский!- тихо проговорил Мыкола...
Но они его не услышали.
... На ТОМ берегу Мыколе действительно не понравилось. Очень...
holera_ham ©
