карта запросов

В РФ могут установить День памяти всех жертв войны в Донбассе

Москва. 27 июля. INTERFAX.RU - Депутаты Госдумы предлагают установить в России День памяти всех жертв войны в Донбассе, заявил председатель нижней палаты парламента Вячеслав Володин.

"В осеннюю сессию Госдума рассмотрит эту инициативу", - сказал Володин журналистам в среду.

Он отметил, что 27 июля - День памяти детей-жертв войны в Донбассе.

"Этот геноцид продолжается девятый год. Никто на Западе не встал на защиту детей Донбасса, не осудил преступления украинских нацистов", - сказал председатель Госдумы.

Володин напомнил, что в мае 2015 года в Донецке в память о детях, погибших в ходе войны, был открыт мемориал "Аллея ангелов". "Больно читать имена маленьких жителей Донбасса. Такое нельзя ни забыть, ни простить", - отметил спикер Думы.

11 июля глава Донецкой народной республики Денис Пушилин подписал указ об учреждении 27 июля Дня памяти детей-жертв войны в Донбассе.

https://www.interfax.ru/russia/853996

#Да что ж за власть у нас такая!!??

Ланцет опубликовал статью о лечении Навльного в Шарите. https://www.thelancet.com/journals/lancet/article/PIIS0140-6736(20)32644-1/fulltext

В том числе и результаты анализов, взятые при поступлении. https://www.thelancet.com/cms/10.1016/S0140-6736(20)32644-1/attachment/7cc1b2c8-bcb6-48e5-abfb-b7d31ed6bba1/mmc1.pdf

Среди прочего многие обращают внимание на наличие лития в крови.

Из вики: Препараты лития — психотропные лекарственные средства из группы нормотимиков или стабилизаторы настроения, основным свойством которых является способность стабилизировать настроение у психически больных.

ПС Из доклада ОЗХО. https://www.opcw.org/media-centre/featured-topics/case-mr-alexei-navalny

"В октябре 2020 года Российская Федерация обратилась к Техническому секретариату ОЗХО с просьбой рассмотреть вопрос о направлении экспертов в Россию. Генеральный директор ОЗХО Его Превосходительство г-н Фернандо Ариас ответил, что технический секретариат готов направить группу экспертов в Российскую Федерацию в кратчайшие сроки при условии, что в соответствии с подходом, принятым с Германией, будут выполнены необходимые юридические требования и получено согласие г-на Навального на доступ к его медицинской карте и образцам, находящимся под стражей в Российской Федерации."

Они не готовы к компромиссу

«Мы не готовы к компромиссу», — сказал Ермак. Ермак — это человек, управляющий Украиной по мандату США от имени Зеленского. Поэтому говорит он не от своего имени и не от имени Зеленского, а от имени коллективного Запада: США и их уменьшившихся в количестве и просевших экономически, но всё ещё многочисленных финансово и промышленно мощных союзников.

США, таким образом, играют классическую дипломатическую игру, оставляя себе руки развязанными. Когда ситуация станет критической, тогда и выяснится, что на компромисс не был готов «преступный киевский режим». Возможно, США даже «заметят» его нацистский характер. Или, чтобы не объяснять своим внутренним оппонентам, как случилось, что они десятилетие «не видели» на Украине нацистов, традиционно охарактеризуют его как «коррупционную тоталитарную диктатуру».

Кто окажется ответственным за все преступления режима персонально: Ермак, Зеленский, оба, или, может быть, вспомнят Турчинова, Порошенко и прочих яценюков — это уж как карта ляжет. Сдавать свои карты американцы будут по одной (мало ли кто может пригодиться в будущем), но если припечёт, то сдадут всех и ещё доплатят сверху фюрерами нацистских партеек вроде полузабытого Тягныбока или ушедшего в тень Яроша.

Это не так хорошо для США, как кажется. Вроде бы страдают только украинские клевреты, которых покупали по руб./ведро, потому не жалко, но на деле подобного рода микрокатастрофы с бросанием своих на съедение победителям давно уже подорвали доверие к американцам в мире у всех более-менее системных политических сил, стремительно (с начала 70-х годов) сужая их глобальную политическую базу до тех самых «коррупционных тоталитарных диктатур».

Пословица не случайно гласит: «Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Друзья США оказывали разлагающее влияние на те западные структуры, которые с ними работали. Поскольку же у европейских союзников Америки клиенты были такого же качества, Запад политически стремительно разлагался, разъедаемый своими собственными «опасными связями».

В результате сегодня у власти в Европе и США такой же «коррупционный тоталитарный режим», как те, на которые США опирались в борьбе с коммунизмом «второго мира», глобальной наркомафией Латинской Америки и Юго-Восточной Азии и всепоглощающей коррупцией стран «третьего мира», только не праворадикальный, а леволиберальный. Красивая идея всеобщей свободы и зажиточности в рамках «американской мечты», которой США торговали весь ХХ век, выродилась в убогую «инклюзивность», силой навязывающую девиацию как норму. В результате Запад теряет лучшие кадры, бегущие из такого «рая» куда глаза глядят, и погружается в состояние гражданской войны нормы с девиацией.

Аналогичным образом отказ от политического компромисса, даже если ответственность возложена на наёмных идиотов, которых не жалко, в первую очередь бьёт не по внешней политике Украины (нельзя нанести ущерб тому, чего нет), но по внешней политике США, ограничивая Вашингтону пространство для манёвра и заставляя его идти ва-банк даже в тех случаях, когда необходимость в политическом радикализме отсутствует напрочь.

Дело в том, что отказ от компромисса свидетельствует об осознании структурой своей слабости (как на внутреннем, так и на внешнем контуре). Компромисс всегда выгоден сильному, поскольку позволяет без напряжения провести дальнейшее перераспределение возможностей в свою пользу.

Поясню:

1. Компромисс предполагает взаимные уступки.

2. В исходном состоянии сильный и слабый обладают определённым ресурсом.

3. Сильный претендует на полное подчинение слабого, но слабый (в рамках компромисса) откупается частью ресурса.

4. В результате слабый, потерявший часть ресурса, становится слабее, а сильный, получивший то, что потерял слабый, сильнее.

Компромисс выгоден слабому лишь в одном случае — если слабый уверен, что сильный не будет поглощать его целиком и пытается за счёт сдачи части ресурса выиграть время, в течение которого сильный должен будет ослабеть, и можно будет выиграть у него очередную геополитическую партию.

То есть компромисс в пользу слабого — это стратегический компромисс, требующий дальнего расчёта и всегда чреватый катастрофической ошибкой. Редко когда плоды стратегического компромисса пожинает то же поколение лидеров слабого государства, которое его посеяло. Так произошло с современной Россией. Но это не только заслуга Путина. Он-то как раз выигрывал время для будущих поколений российских лидеров, но и проигрыш США, неверно оценивших ситуацию и избравших вариант катализации кризиса во взаимоотношениях с Россией и Китаем, надеясь в зародыше задушить их поползновения к суверенности хотя бы рамках приграничных «зон исключительных интересов» ради обеспечения военной безопасности.

США проворонили возможность в результате тактического компромисса (а он всегда в пользу сильного, см. выше) сохранить своё глобальное доминирование, признав региональные интересы «вассалов первого ранга», толкнув их на борьбу за полную самостоятельность.

Чтобы было понятно. Александр Невский заключал с Ордой стратегический компромисс. Отдавая ей контроль над невзятыми Новгородом и Псковом, обеспечивая покорность Руси, исправную выплату дани и участие русских контингентов в монгольских походах, он получил передышку, возможность восстановить разорённое хозяйство, нарастить силы и когда-нибудь потом вернуться к вопросу о независимости.

Но он не мог знать точно, наступит ли когда-нибудь это «потом». Тем более он вряд ли предполагал, что «потом» будет заключаться в том, что младшая (московская) ветвь его потомков почти полностью уничтожит (с помощью Орды) старшую (тверскую), покорив её остатки и только после этого добьёт Орду и начнёт трёхсотлетний процесс возвращения потерянных за время компромисса в пользу Литвы западных территорий Руси. Тем не менее именно московские князья, продолжившие политику компромисса своего предка, через сто с четвертью лет после его смерти смогли разбить Орду в полевом сражении на Куликовом поле, а ещё через сто лет не только сами стали суверенными великими государями (затем царями), но также заявили и реализовали претензию на суверенитет над всеми осколками Орды (бывшего Улуса Джучи).

Остальные княжеские роды бескомпромиссно погибли, погубив заодно свои земли, или потеряли свои вотчины, вошедшие в состав западных соседей Руси (Венгрии, Польши, Литвы). Не случайно от русских Рюриковичей осталась практически одна лишь ветвь Александра Ярославича Невского, причём наиболее многочисленное потомство его младшего сына Даниила Александровича Московского.

Орда, со своей стороны, заключала тактический компромисс, который на ближайшие сто с лишним лет принёс ей одни лишь выгоды. Сопротивление Руси прекратилось. Не было необходимости тратить силы на походы в лесистую местность, которую монголы и их степные союзники физически не могли освоить. Освободились войска для похода на Европу. Русь начала платить дань. И чем богаче была Русь, тем обильнее была дань. А что будет «потом» — забота новых поколений ордынских политиков.

Потомки Александра выиграли «потом». Но, заключая стратегический компромисс, он сильно рисковал. К моменту окончания компромисса от домоногольской Руси уцелели в качестве вассальных, но суверенных (в рамках феодального понимания суверенитета) единиц лишь Владимирская и Рязанская земли. Новгород и Псков к тому времени уже тяготели к Литве и Польше, и Иван III вынужден был их завоёвывать.

Так что, как видим, для слабого компромисс — вынужденная мера, чтобы просто уцелеть и иметь шанс на хоть какое-то «потом», сливки же с него здесь и сейчас снимает сильный.

Именно поэтому отказ США от компромисса — лучшее свидетельство осознания ими собственной слабости — нисходящей траектории американской государственности и всей западной цивилизации. Если слабый по какой-то причине не хочет или не может пойти на компромисс (в надежде, что «потом» что-то изменится в его пользу), то он начинает играть в игру «всё или ничего», ставя на кон не часть своего ресурса, а весь целиком.

Это хорошо видно по Украине — юридически суверенной, а значит, в какой-то момент самостоятельно решившей передать свой суверенитет США и действовать исключительно в их интересах, считая их неотделимыми от своих.

До 2014 года Россия не планировала даже возвращать Крым. Московские власти играли в долгую, пытаясь сохранить состояние стратегического компромисса с США, но взамен получить контроль над постсоветским пространством. Кремль логично полагал, что если удастся провести белоруссизацию (даже в таком неполноценном виде, как пресловутое «единое государство», а лучше в рамках полноценного экономического союза на манер улучшенного ЕС) всего постсоветского пространства, то по закону поглощения малого большим постепенно российская экономика подчинит себе все постсоветские экономики, а затем экономическая интеграция обязательно вызовет к жизни и интеграцию политическую (поэтому Кремль не особенно беспокоится относительно «независимства» Лукашенко — «бацька» не вечен, рано или поздно экономические интересы продиктуют Белоруссии и политические решения куда более радикальные, чем отказ Лукашенко от прозападной политики в рамках борьбы с попыткой переворота в 2020 году).

Но отказ США и Украины от маленького компромисса неизбежно вёл к большой конфронтации. Понимая это, США попытались полностью подчинить себе украинский плацдарм, получили российский ответ в виде «уплывшего в родную гавань» Крыма и предложение очередного компромисса: оставить Украину в её дохрущёвских границах (без Крыма, но с Донбассом) при условии, что США признают, кроме права России на доминирование на постсоветском пространстве, также российский статус Крыма, уйдут с Украины (это щадяще для США называлось «возвращение Киева к политике нейтралитета») и прекратят военную деятельность в Восточной Европе.

Россия одержала победу в Крыму, и условия компромисса для Запада ухудшились. После начала СВО (в связи с тем, что Запад вновь отказался от компромисса) линия границы в Новороссии дополнительно сдвинулась на Запад, а статус Украины де-факто выливался в российский протекторат (юридически Россия претендовала только на демилитаризацию, денацификацию и пресловутую нейтрализацию остатков Украины).

Сейчас Украина находится на грани новых значительных территориальных потерь. Если Киев и Вашингтон не успеют вовремя согласиться на новый компромисс, отдающий России всё левобережье, то на следующем этапе от Украины останется только «суверенное» правительство в изгнании, которым США попытаются ещё какое-то время торговать.

Возможно, американцам кажется, что они ничего не теряют, воюя против России на территории и силами бывшей российской провинции. Но кто бы ни терял территории, а поражение это США и их союзников, выступивших на стороне Украины, пообещавших наказать Россию и заставить её капитулировать (какое-то время даже угрожали победить на поле боя).

Конечно, Россия не может воевать вечно (даже со всей Европой — это много). Но этого и не понадобится. Польша, готовая воевать против России в 2022–2023 годах, уже передумала и собирается подготовить армию только к 2027 году (или позже). Аналогичным образом куда более мирными и конструктивными стали позиции остальных европейских стран. Они, как украинцы: все вместе — за войну до победного конца, но каждый в отдельности не готов и пытается договориться с Россией по конкретным, интересным данному государству экономическим проблемам. Венгрия и Словакия за время СВО перешли от критики украинских властей по второстепенным вопросам к активному блокированию (по возможности) планов ЕС и НАТО по поддержке Украины и к открытому лоббированию восстановления добрососедских отношений с Россией, независимо от судьбы Украины.

Полный разгром киевского режима в настоящих условиях дополнительно ослабит американское влияние в Европе. Компромисс, который рано или поздно «найдётся» и выльется в программу урегулирования, просто зафиксирует новую реальность, значительно (более чем на порядок) худшую для США, чем предлагавшиеся им компромиссы 2014-го и даже 2022 года.

Подчеркну, Россия предлагала и предлагает компромиссы, поскольку нисходящая траектория США очевидна, как и восходящая России. То есть компромисс в пользу сильного — компромисс в пользу России, расширяющий её политическое влияние без необходимости ресурсных затрат на занятие и освоение территории, которая в рамках компромисса всё равно стала бы Россией, только не сейчас, а лет через 50–100. Ту же Украину в рамках компромисса восстанавливали бы и осваивали за счёт её внутренних резервов, но под чутким российским руководством.

Разница в том, что в этой несостоявшейся «прекрасной Украине будущего» нашлось бы место и для Медведчука, и даже для Порошенко, а Зеленский так и остался бы в меру популярным артистом разговорного жанра. Но теперь компромисс сдвинулся на Запад. Для «прекрасной Украины будущего» места в нём не осталось (как не осталось бы места потомкам Невского на Руси, если бы Батыю вместо похода на Европу пришлось в 1240–1242 годах брать Новгород и Псков, а потом умиротворять Литву и Орден в их болотах). Украинские политики больше существовать не могут. Кто рискнёт и потянет, может стать политиком российским, остальные могут писать мемуары: кому повезёт — на свободе, кому нет — под надёжной охраной и на полном государственном обеспечении.

Америка же со своей несклонностью к компромиссам (которая так восхищает некоторых наших соотечественников) на полном ходу пролетает мимо «прекрасной Америки будущего», и шансов вовремя затормозить у неё почти не осталось. США как на уровне политиков, так и на уровне общественного мнения готовы искать новые украины, чтобы натравить на Россию, готовы организовать аналогичную проблему Китаю с Тайванем и Филиппинами, но никакой иной вариант, кроме усиления глобальной конфронтации в надежде уже не на экономический, а на психологический слом противников, которых они сами сделали таковыми, никем, кроме маргинальных экспертов, в Вашингтоне не рассматривается.

В общем, компромисс — такая же необходимая составляющая геополитической борьбы, как конфронтация. Просто он сложнее в управлении, и для выигрыша при помощи компромисса требуется гораздо большая политическая квалификация, чем для тупого бодания. Выходить же на геополитическую арену, не освоив искусство компромисса, — всё равно что начинать войну, не имея на вооружении вертолётов и заявляя: «И так сойдёт, зато у нас танков много».

Ну а уж хвастаться своей неготовностью ни к каким компромиссам политик может лишь в одном случае — если он украинский (вымирающий вид, тупиковая ветвь эволюции).

https://alternatio.org/articles/articles/item/137305-oni-ne-gotovy-k-kompromissu

Должен ли джентльмен, если он должен

Одной из самых заметных черт «пэрэсичьного» (среднего, обычного) жителя Украины является горячая убежденность в том, что мир (Западный, в первую очередь) ему что-то должен. Ну прям «как земля колхозу».

Изначально такая уверенность строилась просто на том, что «должны» им за выбор «западных ценностей», что западные политики и обычные обыватели просто обязаны прийти в умиление от того, что украинцы тоже хотят «зарплаты в 5 тыс. евро и пенсии — в тысячу». Другие «ценности» украинцу как минимум безразличны. А скажем, непримирим к коррупции он строго до того момента, пока не возникает потребность «решить» тот или иной вопрос, тем паче, когда он сам оказывается на «решающей» должности. Тогда коррупция — образ жизни.

С точки зрения «пэрэсичного украинца» «возврат долга» должен был материализоваться в золотом дожде инвестиций и, естественно, в скорейшем приеме в Евросоюз, с которым эти самые «5 тысяч евро» должны были прийти в его карман просто автоматически.

А уж когда оказалось, что «Европу» нужно «выбарывать» на майданах, свергая неугодные Западу правительства и приводя к власти его марионеток, то убежденность, что теперь уж точно «заслужили», приняла абсолютно тотальный характер, выкристаллизовывавшись в ожидание целого «плана Маршалла» для Украины.

Оный стал важной частью украинской постмайданной национальной идеи наряду с «евроинтеграцией». УкрСМИ разгоняли каждое его упоминание от самого завялящего европейского политика. Но только в 2017 г. в резолюции Европейской Народной партии (включает в себя христианско-демократические, консервативные, праволиберальные партии стран Европы) впервые на официальном уровне озвучено чарующее словосочетание: «План Маршалла для Украины».

Смысл этих месседжей там же был обозначен весьма откровенно: «В целях сохранения мотивации украинского народа к продолжению реализации сложных реформ». Ведь три года постмайданных «пэрэмог» вызывали все большее разочарование в украинском обществе, причем не только собственными правителями, но и Западом.

Впрочем, и в последующие пять лет «мотивация» ни во что большее, чем в красивые слова, так и не вылилась.

Увы, тщетность этих ожиданий так никого и нечему не научила, а лишь дала толчок новой волне «оптимизма» с началом СВО — ну теперь, теперь, когда мы воюем за интересы Запада, массово умираем за них, терпим огромные лишения, это не может не быть должным образом вознаграждено! Ведь мы, украинцы, делом доказали право стать частью Западного мира!

Квинтэссенцией такого «настроя» стал пассаж украинской «первой леди», что «украинцы в большинстве, больше 90 процентов опрошенных, ответили, что готовы это терпеть два, три года, если они видят перспективу нашего членства в ЕС».

В общем, уже просто пытаются давить на жалость — мол, смотрите, украинцы настолько разделяют «европейские ценности», что ради присоединения к «европейской семье» готовы не только на неимоверные лишения, но и сдохнуть.

У меня, правда, это вызывает аналогии с некоей ситуацией, когда к состоятельной московской семье приезжает троюродный племянник из условного Чебаркуля и просит принять его навсегда. Почему? Потому что он своих московских родственников просто невообразимо любит! Если же серьезно, то желающих приобщиться к «европейским ценностям» (а именно, к высокому уровню жизни) на нашей планете найдется, минимум, 4–5 миллиардов.

Они и рвутся к ним, пускаясь в тяжелые и рискованные вояжи по крайне небезопасным регионам, обрекая себя на месяцы и годы жизни в крайне некомфортных лагерях беженцев в Турции, пытаясь переплыть Средиземное море на утлых лодках и штурмуя пограничные заграждения. Только вот умиления по этому поводу в Европе все меньше.

Но по-прежнему бьются в истерике украинские блогеры: «Нам весь мир должен за защиту от Путина!» Самые «одаренные» даже высчитывают конкретные суммы, которые положены каждому украинцу («дурень думкой богатеет» — гласит украинская поговорка).

Впрочем, и официальные политики от них немногим отстают, Зеленский даже озвучил размер «претензий» — 1 трлн долларов (гулять так гулять), в кои он оценил ущерб от «российской агрессии». Даже замороженных российских активов, на которые в Киеве, конечно же, положили глаз, на это явно не хватит.

И, по словам украинского «лидера», «уже сейчас мы привлекаем десятки стран-партнеров к восстановлению Украины. Общий объем средств — $1 трлн». По словам Зеленского, западные страны и компании смогут «взять шефство» над регионами, городами или предприятиями. Интерес к этому якобы уже проявили Франция, Великобритания, Нидерланды, Германия, Дания, Финляндия, Италия, Турция, Польша, Португалия, Чехия, Словения, Латвия, Эстония, Швейцария, Словакия, Австрия, Греция, Канада, США, Япония и Австралия.

Правда, вспоминается фраза из анекдота советских времен: «Если дипломат «проявляет интерес» — значит, нет». В самом деле, не скажешь же дорогому гостю, что его предложение фактически подарить ему миллиарды долларов энтузиазма не вызывает.

Поэтому — обсудим, но «потом». А пока Олаф Шольц, выступая в Давосе, свел все эти «интересы» в общий пакет, поведав, что для Украины разработан «план Маршалла», который приведет к украинскому экономическому чуду и ускоренному вступлению Украины в ЕС.

Но для его реализации есть одно условие: «Должна закончится война. Российская агрессия должна потерпеть поражение». Перефразируя классиков, «утром стулья (победа над Россией), вечером — деньги».

Невыполнимость условия хороша тем, что можно абсолютно не стесняться в обещаниях, но главное, украинцы-то верят и в то, и в другое, продолжая умирать за интересы Запада.

И у них даже не возникает вопрос: ну ладно, «план Маршалла», «экономическое чудо», евроинтеграция, наконец, — это в условиях войны, конечно, реализовать сложно, но помочь материально самим украинцам, их экономике, дабы тяготы войны переносились полегче, да и то самое желание «терпеть» сохранилось, разве нельзя?

Конечно, вооружения идут, но, как признал министр обороны Германии Борис Писториус, «если бы мы сегодня прекратили поставки вооружения Украине, конец Украины наступил бы завтра… мы этого не хотим».

И в целом суммарная помощь Киеву сначала СВО уже превысила €150 млрд (не триллион, но также впечатляет), правда, они включают €65 млрд военной помощи, еще сюда входят расходы на содержание беженцев в западных странах.

Можно было бы счесть, что экономическая составляющая этой суммы является своеобразным «прожиточным минимумом» общегосударственного масштаба, играя ровно ту же функцию, что и военная — без неё Украина давно бы рухнула и война прекратилась («мы этого не хотим» — Борис Писториус©).

Но и это не так. Министр финансов Украины Сергей Марченко признал, что дефицит украинского бюджета ежемесячно составляет около 5 миллиардов долларов, две трети средств бюджет получает благодаря иностранным займам и грантам, при этом три четверти бюджетных трат приходятся на военные нужды.

То есть и «экономическая помощь» — закамуфлированная формулировка, обозначающая финансирование Западом непосредственно ВСУ, но и она даже не покрывает все военные расходы Украины.

А собственно экономика Украины, её граждане, как говорится, предоставлены сами себе. Несмотря на инфляцию (до 30 процентов, по официальным прогнозам), потерю многими работы и доходов при упавшем на 30 процентов ВВП (особенно это касается предпринимателей и занятых в малом и среднем бизнесе) практически никаких дополнительных мер социальной поддержки не вводилось.

Это касается и внутренних беженцев. Для них также не предусмотрено никакой помощи. Так, в занятом ВСУ Херсоне отмечается возвращение значительного числа тех, кто выехал из города уже после украинского «освобождения»: «Да, обстрелы, жуткая гуманитарная ситуация — объясняют они, — но «там» нам просто нечем платить за жилье».

Положение в Херсоне украинских граждан, который, по логике, режим должен был бы сделать «визитной карточкой» своей «пэрэмоги», наиболее показательно. За 7 месяцев не налажен вывоз мусора, городская стоматполиклиника сообщила о прекращении оказания даже неотложной бесплатной помощи из-за полного отсутствия финансирования и т. д. и т. п.

Материальная же поддержка предоставлялась херсонцам лишь дважды, на сумму 3–5 тыс. рублей (по курсу), но поступила от ООН и Международного Красного Креста, то есть не от киевской власти и не от Запада, а от международных организаций, где у Запада большое влияние (щедрость за чужой счет). Впрочем, и её хватило далеко не всем — программы закрылись, и неуспевшие (а нужно было отстоять многочасовые очереди) опоздали.

При этом львиная доля «помощи» (идущей, напомним, в основном, на финансирование ВСУ), предоставляется в долг, благодаря чему госдолг Украины вырос за время СВО с 92 до 124 млрд долларов, с перспективой, при реализации уже одобренных программ «помощи» достигнуть 170 млрд к концу года.

А где долги, там и забота кредиторов о платежеспособности должника, о том, как выкачать из него все соки, в чём МВФ, как известно, нет равных. И там явно решили, что украинцы еще хорошо живут, явно не по средствам.

Сообщают, что МВФ продолжает предъявлять украинскому правительству жесткие требования, согласно которым предполагается ужесточение монетарной политики и сокращения расходов бюджета.

В частности, предполагается полная отмена субсидий для части населения и оставление только минимальной помощи, а также сокращение пенсионных выплат, ужесточение социальной политики и сокращение расходов на медицину вдвое.

А еще требуют отменить послабления для бизнеса, которые Зеленский было ввел сразу после начала СВО. МВФ хочет поднять налоги на уровень 6–7 процентов ВВП. Это касается всех основных налогов: доходы физических лиц Фонд требует поднять на 2–3 процента ВВП, единый социальный взнос — на 1 процент ВВП, НДС — на 1 процент ВВП, акциз — на 1,5 проц. ВВП. То есть МВФ хочет налоговую нагрузку на «убитую» экономику воюющей страны гораздо выше, чем она существовала в мирное время.

Зеленский, опасаясь социального взрыва, пытается избежать самых непопулярных мер, но в тоже время на некоторые из них уже идет, дабы показать кредитору свое «старание» и подлатать всё равно остающийся дырявым бюджет.

Так, уже объявлено о повышении тарифов на электроэнергию почти в два раза. И уже массово приходят сообщения о блокировании банковских карт «неплательщикам» за коммунальные услуги. Так что — не отвертишься. В Херсоне же в счета включено и потребление за те месяцы, когда он находился под российским контролем (?!).

Возможно, решили начать с электричества потому, что тут нашлось «удачное» объяснение. По словам министра энергетики Германа Галущенко, оно необходимо, так как нужно найти средства на восстановление энергетической инфраструктуры после ударов ВС РФ по объектам ВСУ. Удобно!

Только вот, а что же «дорогие западные партнеры» и союзники? Почему бы им не начать свой «план Маршалла» с восстановления украинской энергетики, отрасли, которая в военное время нужна может даже более, чем в мирное?

Но не торопятся, хотя сейчас крайне нуждаются в оказываемых им Украиной «услугах». А что будет, когда эта «услуга» окажется оказанной, а значит, согласно западной бизнес-этике, ничего не стоящей?

Вот о реальных «перспективах» (кавычки уместны) украинской экономики, если сама Украина сохранится в тех или иных пределах по окончании СВО, мы поговорим в следующем материале.

https://alternatio.org/articles/articles/item/119401-dolzhen-li-dzhentlmen-esli-on-dolzhen