ватник украина флаг

Судьба Украины

Все, что нынче происходит с Украиной, на самом деле вполне закономерно и обусловлено ее историей, а также местонахождением, которые... отражены в самом названии.

И будущее Украины тоже предопределено ее местонахождением, историей (а как же иначе, ведь будущее растет из прошлого), а значит опять же заложено в названии.

Поэтому, если хочется узнать, почему на Украине происходит все то, что происходит, если хочется понять, что ждет Украину в будущем - достаточно разобраться, что означает само слово Украина, какой в нем смысл, откуда оно взялось и почему оно такое. Нужно просто понять, какие именно особенности истории и местонахождения заложены в нем.

Тогда и станет ясно, что ждет Украину в дальнейшем.

Тем более, что есть старая мудрость, которая гласит:

Как вы лодку назовете - так она и поплывет.

Поэтому, с какой стороны ни подходи к вопросу - все упирается в слово Украина.

Одна из читательниц (с Украины, что характерно) привела в комментариях скан из толкового словаря Даля дореволюционного издания, позволю себе привести его:

Если вы прочитаете толкование целиком, а не только выделенный фрагмент, то обнаружите, что украинными когда-то назывались сибирские города, потому что они тоже были на краю российского государства, только не на западном, а на восточном.

И в самом начале толкования написано вполне ясно:

Украйный, украинный - крайний, у краю, на краю, дальний, пограничный, порубежный, на крайних пределах государства.

Как показано в толковании, в прошлом украинными землями (украйнами) называли не только Малую Русь (Малороссию) и вообще не строго определенную территорию "от сих до сих", а все дальние рубежи, дальние кордоны - и западный, и восточный, и северный. "На украине, на студеном море" - явно сказано про северные рубежи.

Понятие "украина" не было абсолютным географическим определением, обозначавшим конкретную местность со строгими географическими границами, как например Европа, Кавказ, Урал или Крым (вполне определенный полуостров).

Понятие "украина" было относительным, обозначавшим приграничные области государства. Менялись границы - менялась и область, которая подходила под определение "украина".

По этой причине Сибирь со временем перестали называть украиной или украинными землями - потому что государство расширилось на восток и Сибирь перестала быть приграничной, порубежной территорией.

Почему не стали называть украиной Дальний Восток, можно объяснить тем, что к моменту освоения Дальнего Востока, когда он стал частью Российской империи, понятие "украина" достаточно прочно закрепилось за Малороссией, а называть украиной сразу два региона получалось неудобно. Поэтому для Дальнего Востока оказалось более удачным географическое определение Дальний Восток, а определение Украина закрепилось за Малороссией.

Короче говоря, так сложилось.

Могло сложиться и по-другому, тогда мы называли бы сейчас Украиной дальневосточный регион и административным центром Украины был бы Владивосток, а не Киев. А Киев был бы административным центром Малороссии.

И в Евросоюз просилась бы вступить Малороссия, а не Украина. Или не просилась бы вообще, а жила бы сама собой, под своим батькой, как Беларусь.

А Украина была бы российским федеральным округом, граничащим с Китаем, называлась бы скорее всего Украинский Федеральный Округ (УФО) и там бродили бы амурские тигры, строился космодром Восточный и все остальное, что у нас сейчас есть и строится на Дальнем Востоке.

Кстати, примечательно, что на Дальнем Востоке проживает много переселенцев из Малороссии, точнее их потомков. Это значит, что жители западного края Российской империи в прошлом переселялись на восточный, не переставая при этом быть украинцами в исходном смысле этого слова (жителями пограничных, порубежных регионов государства).

В общем, сложилось так, как сложилось.

Понятие "украина" закрепилось именно за территорией Малой Руси, Малороссии, то есть за несколькими западными губерниями Российской империи.

И до 1917 года никакого государства или даже административой единицы (губернии, княжества, автономии) под названием Украина не существовало. Да и не могло существовать, потому что слово "украина" обозначало условный край государства, а не что-либо целостное и отдельное.

Край не может обладать целостностью по определению, исходя из смысла этого слова. Поэтому нельзя представить, чтобы слово "украина" в его первоначальном смысле применялось к какому-то цельному административному образованию, тем более государству.

Государственностью обладало Киевское княжество, но оно никогда не называлось Украиной и не могло называться. Если слово "украина" и применялось к чему-то на территории Киевского княжества, то может быть только к его крайним областям.

Понятие "украина" в его исходном смысле противоречит принципу независимости, государственности и самодостаточности, потому что обозначает часть другого государства.

И здесь мы приходим к пониманию проблематики Украины как государства, претендующего на некую независимость, самостоятельность и субъектность.

В самих словах "независимая Украина" уже заложен парадокс, противоречие, неестественность.

А словосочетание "центральная Украина" (центральный край) - вообще оксюморон.

Как край может быть центральным?

Как край может быть независимым?

Впрочем, представить независимый край при желании можно, но это будет нечто вроде отреза, обрывка, простите за такое слово - отброса.

Независимый край - это нечто лишнее, отброшенное, выброшенное.

Представить существование независимого края в виде государства при желании можно, но представить его успешным уже никак нельзя.

Независимая Украина - это по сути своей оторванный ломоть.

Если опираться на смысл слова "украина", то Украина как государство может быть либо независимым, но безуспешным, либо успешным, но зависимым. И чем зависимее, тем успешнее, что характерно.

Быть независимой и успешной одновременно Украина не может.

Независимая успешная Украина - это невозможная геополитическая фигура.

Чем более независима Украина, тем менее она успешна.
И наоборот - чем более зависима - тем более успешна.

В связи с этим вопрос: а зачем вообще Украине быть государством, если для достижения успехов независимость ей только вредит?

В соответствии с исходным смыслом слова "украина", самой успешной Украина будет... правильно, в составе другого государства, в виде автономии, федерального округа, штата или республики, входящей в некоторое макрогосударство, союзное государство, союз, империю в конце-концов.

Тогда все встанет на свои места и Украина будет жить в согласии, в гармонии, в соответствии с исходным смыслом своего собственного названия.

Впрочем, есть другой путь.

Если вы думаете, что я отказываю жителям современной Украины в праве на собственное государство - это не так.

Хотят жить в отдельном, независимом и при этом успешном государстве? На здоровье!

Но тогда это государство не должно называться Украина.

Отдельное государство может называться Малороссия, Гетманщина, Киевская республика или как-то еще, но не Украина.

Государство, названное Украиной, будет постоянно тяготеть к тому, чтобы вернуться к заложенному в ее название базовому смыслу - быть краем чего-либо.

Именно это мы и наблюдаем сегодня в виде стремления стать членом Евросоюза (краем ЕС), а покуда не пускают в ЕС - Украина де-факто превращается в виртуальную колонию, виртуальный край США. И одновременно с этим превращается в край в ином смысле слова - в смысле чего-то доведенного до крайнего состояния, до предела, до ручки, до абсурда.

Этим и объясняется то, что Украину в "свободном состоянии" все время разрывало на две части, одна из которых стремилась к Евросоюзу, а другая - к России.

Ближняя к Евросоюзу половина Украины стремилась стать краем Евросоюза, а ближняя к России - краем России.

Кстати, я слышал от жителей Чернигова идею о присоединении к Беларуси. Правда эта идея высказывалась в качестве шутки, но в ней, как и во всякой шутке, есть доля правды. И данная мысль-шутка тоже отражает стремление стать "нормальным краем", краем чего-либо, а не краем, который "сам по себе". Чернигов расположен недалеко от Беларуси, поэтому естественно возникает идея присоединиться к ней и стать белорусским краем, белорусской украиной.

Украина, пока не сменит своего названия, все время будет стремиться стать либо частью Евросоюза, либо частью России, либо виртуальной частью США, либо будет пытаться разойтись на все три стороны одновременно, что мы и наблюдали в предыдущие годы, когда Кучма действовал по принципу "и нашим и вашим", потом выбрали прозападного Ющенко, потом восточного Януковича, которого потом сбросили методом майдана и наступил полноценный раскол общества. И удержать страну от физического раздела пополам удалось лишь методом террора со стороны Киева и методом предательства со стороны Кремля.

Но тут можно поставить справедливый вопрос:

Почему же тогда Украина не сменит название, если все так просто - сменил и стал успешным независимым государством?

Ответ на этот вопрос кроется в том, почему вообще у жителей Малороссии прижилось название Украина, почему они не сменили его при первой же возможности и почему усердно называют себя именно украинцами, а не малороссами.

Вот, к примеру, белорусы не стали называть себя украинцами, хотя тоже были на краю Российской империи, на порубежных пределах, по соседству с Малороссией.

Почему-то белорусы не стали называть себя украинцами, а получив независимость поправили название Белоруссия на Беларусь. А малороссы стали назвать себя украинцами и не вернули исконного названия Малороссия, обретя независимость.

Здесь все дело в менталитете.

Народ, проживающий на территории современной Украины, на протяжении семи веков жил в составе других империй, причем всегда на их краю.

В 14-15 веках большая часть современной Украины была частью Польского Королевства и Великого Княжества Литовского. Причем в их составе тоже была краем, порубежными пределами.

Затем на протяжении двух веков в составе Речи Посполитой. Затем в составе Российской империи. Затем в составе Советского Союза.

За семь веков жизни на краю разных империй и сформировался своеобразный менталитет народа, живущего на окраине сильного государства, что с одной стороны обеспечивало защиту, а с другой стороны - многие вольности, потому что контроль за окраинами всегда был слабее, чем за центром.

На окраине всегда были и вольные поселения и силы самообороны, которые были выгодны империям, потому что позволяли экономить на содержании регулярной армии. Силы самообороны на территории Украины получили название казачество.

Украинские казаки - это казаки, проживавшие на окраинных, порубежных землях.

Украинцы - жители окраинных, порубежных земель, в основном малороссы, хотя украинцами по месту проживания могли называть себя и великорусы, переселившиеся в Малороссию и/или ушедшие в казаки, да и представители других народов тоже.

И этот менталитет, сформировавшийся за семь веков (достаточно большой срок), особый образ мышления и уклад жизни, связанный с местом проживания на краю сильного государства, под охраной с одной стороны и с определенными вольностями с другой - не возволяет жителям Украины называть себя как-то иначе, чем украинцы.

Проблема не в том, что Украина получила название, не подходящее по смыслу для независимого и успешного государства.

Проблема в том, что сам менталитет украинцев не предполагает, что они будут жить в по-настоящему независимом государстве.

Так же, как настоящий горец будет стремиться жить в горах, потому что только там будет чувствовать себя комфортно, только там уклад и образ жизни будет соответствовать его менталитету и темпераменту, сформированному за сотни и тысчи лет - так и настоящий украинец будет стремиться оказаться на краю сильного государства.

Отсюда и явление, названное хатаскрайностью.

Это тоже часть менталитета, сформированного за сотни лет.

Настоящий украинец - это человек, чья хата всегда с краю.

Это значит, что украинец предпочитает делегировать принятие государственных решений кому-то другому, а сам будет подстраиваться, устраиваться, приспосабливаться, стараться пользоваться всеми предусмотренными льготами, но избегать обязанностей.

Я пишу это без осуждения, потому что понимаю, что так сложилось на протяжении многих веков и переделать людей в одночасье невозможно, надо просто понимать и учитывать данный фактор.

И не надо говорить, что украинцы самостоятельнее и сознательнее россиян, потому что часто меняют президентов, а русские вечно сидят под Путиным.

Президентов Украины меняют не украинцы, а элита, среди которой настоящих украинцев - чуть да маленько, все больше евреи, армяне и немножко русские. А на майдан люди выходили потому, что их собрали, поманив чаем, плюшками, артистами и веселой движухой. На движуху украинцы горазды, здесь спору нет.

Украинцы легки на подъем, но не умеют принимать ответственных решений.

Потому что за семь веков разучились это делать. Никогда от мнения украинцев ничего в государстве не зависело, поэтому украинцы научились только приспосабливаться к созданным в государстве условиям, но принимать государственные решения не умеют.

А причина того, что россияне застряли под Путиным, довольно похожая - русские за несколько веков тоже привыкли, что все решает царь (в советское время политбюро) и не дело простого обывателя лезть в государевы дела. Еще это можно рассмотреть как гиперответственность, боязнь что-то менять по принципу "как бы чего не вышло", неспособность принимать ответственные решения из страха перед последствиями, ступор перед принятием решением.

Так или иначе, россияне и украинцы оказались похожи в том, что решения за них принимает элита. При этом решения украинской элиты - безответственные, а решения российской элиты - наоборот гиперответственные, как следствие - ультраконсервативные (как бы чего не вышло).

Но мы немного отвлеклись.

Вернемся к Украине и ее будущему.

Нормального, успешного будущего у независимой Украины не будет. По той простой причине, что украинцам независимая Украина на самом деле не нужна.

Слова о независимой Украине - это обман народа, который был запущен элитой ради отделения от России и присоединения к Евросоюзу.

И все бы могло получиться, если бы Европа приняла Украину к себе, сделала своим краем, своим порубежным пределом, провела бы экономические и политические реформы (за европейский счет, само собой), накормила, научила...

Но для Европы это слишком накладно. Не нужна Европе такая большая нагрузка в виде 40-миллионного постсоветского общества, для интеграции которого в Евросоюз потребуются десятилетия времени и сотни миллиардов евро, если не триллионы.

Европа и без того нахваталась стран бывшего соц.лагеря, да еще и мигрантов с Ближнего Востока. При этом мигрантов до сих пор продолжает получать.

У Евросоюза теперь безо всякой Украины хватает краев, во всяких разных смыслах этого слова. С беженцами вообще - один сплошной внутренний край.

Да и население Украины на самом деле не готово было в полном составе интегрироваться с Европой, потому что миллионы родственных, дружеских и экономических связей, не говоря уже о языке и культуре, тянут обратно к России.

Однако Россия не спешит принимать Украину обратно, наоборот - продолжает отталкивать.

Собственно Россия первой и оттолкнула Украину, совершив описанный ранее суицид и показав соблазнительный пример независимости, который украинцам поначалу показался очень привлекательным.

Особенность края - в том, что он с одной стороны не может существовать без целого, а с другой стороны - легко отламывается. В этом проявляется его дуализм.

Так и Украина - отломилась от России и теперь ни туда, ни сюда.

Обратно не только не зовут, но продолжают отталкивать.

Возвращение Крыма в соответствии со всеми законами природы (как механическими, так и социальными) оттолкнуло Украину от России, а события в Донбассе с войной и предательством - оттолкнули еще сильней и создали преграду, которую будет исключительно сложно преодолеть.

Но и в Европу не собираются брать.

Поначалу поманили, а когда Украина собрала чемоданы и приготовилась запрыгивать - захлопнули дверь. И поезд ушел, в обозримой перспективе Евросоюз Украину не возьмет.

В этом и заключается огромная трагедия Украины и украинцев.

Трагедия, которую очень непросто понять, но понять необходимо.

Украинцев убедили в том, что им нужна независимость, хотя независимость в государственном понимании им на самом деле не нужна - они были достаточно независимыми сами по себе, находясь в составе России, они научились личной независимости и собственная государственность им ни к чему.

Но их убедили и научили повторять слова про незалежную Украину, хотя незалежная Украина по определению не может быть успешной. Фактически украинцев научили девизу неуспешности, который они истово повторяют год за годом изо дня в день.

Так стоит ли удивляться всему происходящему, если миллионы людей много лет живут с девизом неуспешности в государстве, название которого противоречит идее независимости?

По-настоящему незалежная Украина нужна не украинцам - она нужна буржуазии для осуществления махинаций с российским газом, американским оружием и другими ценностями.

И еще незалежная Украина нужна бандитам самых разных национальностей, для которых независимый край означает беззаконие и возможность творить беспредел, заниматься мародерством и добывать трофеи.

В этом собственно и кроется ответ на вопрос, почему самые активные патриоты и добровольцы АТО - это в основном правосеки, бандеровцы, неофашисты и прочие бандиты. Только им по-настоящему нужна независимая Украина - оторванный ломоть, в котором не действуют никакие законы, кроме их законов - законов оружия и бандитизма.

Кстати, настоящих украинцев среди правосеков, бандеровцев и прочих бандитов практически нет. Они только называют себя украинцами, а по сути - обычные отморозки, у которых нет национальности, как нет национальности у психических отклонений.

Настоящим украинцам независимое государство под названием Украина ни к чему.

Им нужно оказаться в составе большого сильного государства, империи, как вариант - союза государств.

Им нужно снова стать жителями края, порубежных территорий, чтобы снова соответствовать смыслу слова "украинец" - смыслу самоназвания, которое отражает их сущность, их менталитет.

Украинцам вполне достаточно личной независимости, которой они будут обладать как жители порубежных территорий и к которой они приноровились за последние сотни лет.

Поэтому какая судьба ждет в оконцовке Украину?

Украине суждено снова стать частью либо России, либо Польши, либо Европы - целиком или по частям.

Но принимая во внимание язык, родственные связи, последние триста лет истории, а также неготовность Европы и тем более Польши поглощать Украину целиком, со всем ее русскоговорящим, православным населением и украинным менталитетом - большей части Украины так или иначе предстоит вернуться к России.

Хотя после всего, что случилось, это будет нелегко...

Да и Россия к этому пока не готова.

Но менталитет и глубокий смысл, заложенный в название Украина, от которого украинцы вряд ли смогут отказаться, как и от самоназвания, отражающего их суть... в конечном итоге все равно возьмут свое.

И если не вся, то большая часть Украины вновь станет частью России, ее порубежным пределом.
Потому что такова ее судьба.

А если жители какой-то области, Галиции или Волыни, все-таки смогут создать отдельную республику, по-настоящему независимую и успешную - они просто перестанут быть украинцами. И республика их тоже не будет Украиной.

По-настоящему независимой Украины не будет. Потому что просто не может быть.

Впечатления негра от Украины

Ознакомившись с нижеприведенным видео, вдруг подумалось, что ЗОЖ до добра не доводит. И тому яркий пример - Михалок. Вот был жырный алкаш тире любитель веществ, писал песни, одна душевнее другой, хохмил на концертах и вообще был няшей. А что сейчас? Что и когда пошло не так? У меня две версии. Проебал мозг на трунике и медикаментах, стал доверчивой жертвой напористых либерастов-борцунов и понеслась. Вторая версия: не проебал мозг на турнике и медикаментах, но каким-то образом, абстиненция запустила внутри Михалка хитровыебанные процессы, приведшие к неожиданному всплеску таланта конъюктурщика, так феерически громыхнувшго во время удачно подвернувшегося майдана. Раздумывая над этими вариантами (правда, не знаю, нахуя), склоняюсь ко второму. Иначе, как объяснить, что скрываясь от Батьки в гостеприимной и щедрой Россиюшке, полной его успешных друзей и верных поклонников, дядя Сережа вдруг ВНЕЗАПНО осознал, прогневался на Темнейшего и давай нагнетать про нефть, капитал и, как апофеоз, военов, прости Господи, света. Неужели свихнувшиеся жители страны, стремительно несущейся в пизду ада - это и есть настоящая ЦА Ляписов? Страны, героем которой может стать любой, кто выше всех скакнет и крикнет про путенхйло... Как жалко. Ведь был реально кумиром мелеонаф, а скатился унылое до отвращения говно. Ей Богу, лучше бы бухал и был няшей-жырняшей.

Юнкер: Украина не станет членом ЕС и НАТО в ближайшие 20-25 лет

Как Севастополь уходил в Россию. Эксклюзивные воспоминания народного мэра города Алексея Чалого

— Алексей Михайлович, как и когда в Севастополе все началось?

— В 1783 году, когда эскадра под командованием Клокачева вошла в Ахтиарскую бухту, это факт известный. (Cмеется.)

— Хорошо, пять лет назад как это завертелось?
— Все началось еще в сентябре 2013 года, когда Верховная рада Украины приняла пакет законов, который включал зеленый свет административным решениям для вступления в Евросоюз. Стало понятно: это точка невозврата окончательная. Ведь на протяжении долгих лет мы жили в непонятном положении: дружим с Россией — не дружим с Россией, запрещаем русский язык — немного ослабляем вожжи и так далее. А вот тогда стало очевидно: будет последний разворот и ориентированные на Запад политические силы возьмут свое.
После чего лично я начал совершать определенные телодвижения, чтобы этого не произошло. Я понимал, что ситуация будет развиваться достаточно быстро, и попытался найти союзников, надеясь, что в Российской Федерации кто-то всерьез этим озабочен.
— Нашли?
— Несмотря на то что круг собеседников был достаточно широкий, я таких людей не нашел.
По итогам всех этих беганий я временно пришел к выводу, что нам придется рассчитывать только на самих себя.

— С какими вопросами обращались?
— Я убеждал, что грядет геополитический поворот, который значительно повлияет на Россию, Украину и весь мир. И если говорить об интересах Севастополя, как я их тогда представлял, то было очень важно, чтобы этого не произошло. Ожидая, что все закончится большой драмой, искал союзников на этом пути. Весь октябрь этим занимался. Но не нашел тех, кто поддержал бы не на словах, а на деле. И в начале ноября вернулся именно с таким ощущением: надо что-то предпринимать самим. Мы придумали акцию, она потом в интернете получит название «Письмо шестидесяти девяти». Назначили ее на 19 ноября.

— Ваш личный настрой был, что нужно действовать. А в городе?
— Город бурлил, уже проводились различные акции. Политических движений и партий в Севастополе имелось предостаточно. Давайте посмотрим на расстановку сил в горсовете на тот момент: «Партия регионов» Януковича, которая в данном случае была нашим ситуационным союзником, имела большинство в горсовете, вторая партия в горсовете — «Русский блок», третья — коммунисты, четвертая — «витренковцы» (Блок Витренко. — Прим. ред.). Казалось бы, весь горсовет был пророссийский в Севастополе. Ни одного нейтрального депутата, все принадлежали к какой-то так или иначе российско ориентированной партии.

— И что мешало защитить город-герой?
— Эти партии и движения дискредитировали себя. Великие геополитические идеи и рассуждения — не все, конечно, но многие — зачастую превращались в какие-то личные меркантильные интересы конкретных людей, которые использовали свое положение, бесконечные мантры о борьбе за русский мир, за интересы русскоязычного населения, чтобы тут себе землицы получить, тут дачку отжать и все в таком духе. Серьезно население эти силы не воспринимало, ни одна из них не была консолидирующей.
Поэтому я придумал акцию: объединить всех узнаваемых, знаковых людей, которые действительно сделали что-то для города в своей профессиональной области, хотя и не были политиками.
Эта группа товарищей должна была публично обратиться к депутатам горсовета, чтобы те потребовали от президента Украины объявить национальный референдум по поводу вступления в Евросоюз.

— То самое «Письмо шестидесяти девяти»?
— Да. Потому как нашлось аж 69 человек, согласившихся поставить подпись. Хотя обращался я к гораздо большему количеству людей. Многие из тех, кто сегодня себя пяткой в грудь бьет, доказывая, какие они патриоты России, отказались тогда подписать обращение — испугались. В общем, случилось это письмо. А затевалась вся эта история ради огласки. Я рассчитывал, что российские центральные каналы это подхватят, пришлют корреспондентов. Корреспонденты приехали, мы организовали представление: было пять лидеров, каждый выступил. Ну а показали это только местные севастопольские каналы.

— А дальше?
— Дальше в Киеве начался Майдан. Мне стало ясно, что будет войнушка.
Мы понимали, что должны здесь, в Севастополе, повышать градус народного недовольства через СМИ параллельно тому, как градус повышался на Майдане, мы должны были к этому же готовиться. Потому что, если другие готовятся к войне, а ты к войне не готовишься, тебя размажут по стенке в буквальном смысле слова, что и происходило в некоторых регионах.
Градус нарастал и нарастал, вот-вот должна была случиться революция. Я пошел к одному хорошо знакомому военному и спросил: «Неужели никто ни к чему не готовится, хотя в Киеве уже людей убивают?» Мне ответили: «Команд нет, сидим пьем чай». Я махнул рукой, раз никому ничего не нужно, и поехал в Австрию кататься на лыжах. И вот как только я уехал, все и случилось.

— Но вы же 23 февраля были в Севастополе на митинге?
— Двадцать третьего утром я срочно вернулся. Но давайте перенесемся на несколько дней назад: уехал в эту самую Австрию и катался на лыжах радостно, семейный отдых, и тут рвануло.
А я говорил, что есть три пути развития событий: либо Янукович зачищает Майдан, либо Янукович договорится, как в 2004 году, и сольется, либо его силой будут выбрасывать. В первых двух вариантах нам делать нечего. В первом все произойдет без нас, во втором — Януковича по закону продавят, а значит, нужно паковать чемоданы и уезжать, к сожалению, потому что больше нам делать нечего в городе-герое. А вот если третий вариант, то надо выгонять отсюда Украину, потому что они выйдут из законного поля — как это было в 2003 году в Грузии, когда Шеварднадзе взашей выкинули, его охрана еле унесла. И только с этим вариантом мы заберем себе власть. Еще в начале февраля я, хоть и витиевато, но уже публично говорил об этом в эфире украинского ТВ. Мне было важно, чтобы люди эту систему координат начали выстраивать. Чтобы если все пойдет вот туда, мы сами были готовы.
Что самое смешное, в течение трех дней случились все три варианта. Сначала был первый: Янукович дает команду зачистить Майдан. Нам остается сесть на завалинке и наблюдать, как все происходит. Но этот вариант жил часа два: оказалось, что тем самым спецподразделениям, которым дали команду зачистить Майдан, не выдали амуницию, то есть патроны. Более того, информацию слили, и у тех, кто сидел на крыше, патроны были. Расстрел «Беркута» на Майдане, расстрел каких-то людей непонятно откуда, все бегут, все горит.
Так первый вариант провалился, и Янукович перешел на второй. И вот вечером 21 февраля он легально сливается. Настроение у нас меняется. То есть, грубо говоря, с утра мы сидим на лавочке и смотрим, как подавят украинскую революцию, а вечером пакуем чемоданы — в смысле в Севастополе нам больше нечего будет делать. А потом анонсируется съезд в Харькове, на который должен прибыть Янукович. Естественно, он не приезжает, там все трусят и сливаются, все разваливается тут же, легитимного президента предают все и сразу. Он же не мог даже улететь. Если бы его Владимир Владимирович Путин не вытащил, его бы там просто ликвидировали.

— итинг на 23 февраля в Севастополе когда был анонсирован?
— А вот тут интересная ситуация. Утром 21 февраля, повторюсь, все идет к разгону Майдана. Я связываюсь со своими в Севастополе: давайте заявим митинг на 23-е, мы же на воскресенье только можем собирать, чтобы народ пришел.
Они говорят: вроде бы не нужно, Майдан разгоняют. Раз не нужно, значит, не пойдем. Пошел кататься, все хорошо, но что-то меня гложет. Днем я бросил лыжи и пошел в номер. Снова выхожу на связь с Севастополем: «Что-то внутри скребет, давайте все-таки заявим митинг на 23 февраля».

— Вы в тот момент не депутат, не чиновник?
— Я бизнесмен и гражданин Российской Федерации, который прописан официально в Подмосковье, который десять лет приезжает в родной город и пишет унизительные миграционные справки каждый раз.

— Кстати, вы родились в Севастополе?
— В Москве, я студенческий ребенок, прожил там восемь месяцев, пока мама писала диплом, потом родители по распределению уехали в Севастополь. Мои отец и дед из Севастополя. Первые детские воспоминания связаны с городом-героем. Есть фотографические свидетельства: моя первая квартира, лифт студенческого общежития. Мама была мастером спорта СССР по велоспорту, соответственно, ей «отгрузили» на рождение ребенка целую комнату как спортсменке, комсомолке и красавице.

— Возвращаемся в Альпы…
— Стали готовить заявление на митинг от общественной организации «35-я береговая батарея».
Побежали в горадминистрацию, пятница — последний предпраздничный рабочий день, шампанское, салатики, уже даже найти кого-то сложно, чтобы подписать разрешение. Но люди были настойчивые. Лежит это разрешение, все меняется с космической скоростью. Двадцать второго февраля мы уезжаем из Австрии в Баварию на машине. Я не понимал, куда еду, да еще и жену с дочерью везу. Жена понимает, что меня лучше не трогать, дочка вообще ничего не понимает. Едем, пейзаж такой же, как у Штирлица в последней серии: горы, снега, красиво. Прилетаем в Стамбул, смотрим новости. Утром 23 февраля первым рейсом — в Симферополь.
— Митинг в 16 часов, до него еще три дня лесом. В аэропорту я сел в машину, семью повезли отдельно. Мы едем, я знаю, что скоро должна начаться сессия горсовета, на ней будут обсуждаться харьковские договоренности, в соответствие с которыми юго-восточные регионы должны были создавать исполкомы, муниципальную милицию и не признавать киевскую власть. Особых иллюзий не было, тем не менее мы едем, обсуждаем. Понятно, что нужно дождаться решения горсовета, потому что нам точно надо идти по этому пути: собирать исполком, передавать ему всю полноту власти, организовывать самооборону и так далее. Надо готовиться к захвату.
А начиная с вечера 22 февраля все регионы по одному начали сливаться и признавать киевский режим. Двадцать третьего февраля час икс у горсовета Севастополя. Наши депутаты собираются, главная дискуссия вокруг того, «как слиться, чтоб нас не убили». Потому что севастопольцы были уже наскипидаренные. Если бы наши избранники признали госпереворот, их бы разорвали на месте.

— Что в это время предпринимаете вы?
— Приезжаем в Севастополь, собираемся, устанавливаем контакт с «Беркутом», который только что вернулся с Майдана. У меня сидит свой засланный казачок в горсовете, информирует о том, что там происходит. И «репортажи» нерадостные: сливаются, но не могут прямо объявить, перешли в фазу поиска решения — как бы слиться так, чтобы формально не слиться. И наши молодцы-крючкотворцы в горсовете все-таки сочиняют формулу: вопрос о признании-непризнании харьковских постановлений и киевской власти должен решить референдум. Все понимают, что это стопроцентный слив, который не выглядит как слив. Ситуация развивается за часы, а референдум — это недели, минимум дни. И наш митинг назначен. С какой повесткой мне выходить на него, непонятно. Мечемся, хорошего решения ни у кого нет: обратимся к Путину, заявим что-нибудь. И вот наш активист Борис Колесников тогда, надо отдать должное, придумал классную идею. Он говорит: «Я считаю, Алексей Михайлович должен сказать, что он становится мэром Севастополя, исполняет харьковские договоренности, дальше создаем исполком, муниципальную милицию, отряды самообороны, а Киев идет лесом».
Все присутствующие на собрании: «О, какая мысль!» Я: «Мне нравится ваш ход мысли, а меня вы не подумали спросить?» — «Ну, Алексей Михайлович, и правда, другого выхода нет».

Я вышел, сел в кабинете и думаю: «Вообще идиотизм, но если подумать, вариантов особо нет». Если думать от прямого — не работает. Если думать от обратного — что будет, если не лезть — это же полный слив города: в том, что здесь будет база НАТО, вообще не было никаких сомнений. Меня волновало два вопроса. Первый — ответственность за жизни людей. Второй — я привык решать задачи, которые умею решать. Если берусь за что-то, почти всегда делаю хорошо. Такое бывает: синдром отличника. Поэтому стараюсь не лезть в то, что вообще не мое. А тут горхозяйство. Назвался мэром — отвечай за все это кино. Начинаешь мозговать: риски, конечно, со всех сторон. А если не полезем? Тогда понятно, что дальше: не только сам собрал чемоданы и уехал, но и подставил огромное количество людей здесь.
Я же осознавал: Севастополь просто так не сдастся, бойня будет совершенно точно. Да, подавят, но я знал настроения в городе, знал, что так или иначе люди окажут сопротивление — хоть и стихийно, но с оружием в руках.

— И решились взять власть в свои руки, как мы понимаем.
— Из офиса я поехал домой. Для меня важнейший момент был — сколько людей придет на митинг: если не поддержат, делать вообще нечего. Выхожу дома на балкон на Большой Морской (центральная улица города. — Прим. ред.) и вижу огромные потоки в сторону площади Нахимова. Думаю: «О, классно, все сработало». Вышел, иду пешком в толпе. Подхожу к площади, а там народ уже нервничает: без двадцати минут 16 часов, организаторы технику проверяют, а меня нет. Я столько людей не видел никогда в Севастополе. Тысяч тридцать, а то и больше.

— Вас объявляют народным мэром, телефон обрывают журналисты.
— Вот до кого мне дела не было, так это до журналистов. Слава богу, мой номер мало кто знал, я телефон выбросил сразу: зачем он мне нужен, чтобы мое месторасположение определялось хорошо? Я и автомобиль сразу оставил. Когда вышел из него, приехав из аэропорта, больше не садился. Где поставил, там он и стоял. Уже потом, после 18 марта, его проверили и забрали. Это же войнушка, все шутки в сторону.

— Утром 24 февраля вы приходите на тот момент к председателю Севастопольской горгосадминистрации (СГГА) Владимиру Яцубе и говорите: «Здравствуйте, я народный мэр»?
— Во-первых, мы с Яцубой еще до того кратенько обсудили. Он же присутствовал на митинге, на колени становился перед севастопольцами. Я его спросил: «Замом пойдете?» На самом деле нужен был человек, который понимает в хозяйстве. Я к нему с уважением отношусь и благодарен. Двадцать четвертого февраля он собрал сотрудников горадминистрации, попрощался, показал мне, где кабинет, где душ и так далее. Откланялся, вахту сдал.
Пришел Дмитрий Белик (сейчас депутат Госдумы от Севастополя, тогда зампредседателя СГГА. — Прим. ред.) и, надо сказать, очень мне помог. Белик был одним из больших украинских политиков, с которыми я договаривался, что в случае, если мы возьмем власть, они меня поддержат. И Дмитрий оказался единственным, кто меня в этом не кинул. Он стал исполняющим обязанности руководителя администрации, потому что человек реально знал, как этим управлять. Я назначил на час дня совещание всех руководителей структурных подразделений, а за 15 минут до этого меня хотели арестовать.

— Кто?
— Сотрудники Службы безопасности Украины. Я сбежал у них из-под носа. Они неквалифицированно действовали.
Но главное, что я действовал правильно: не стал садиться в кабинете главы администрации, походил по зданию, нашел на шестом этаже какой-то кабинет социальной защиты. Подумал: «Вот сюда меня точно не придут искать». Обосновался там. И был прав. Потому что прямиком на третий этаж, где были «высокие» кабинеты, пришли шесть человек с калашами в балаклавах.
Доверенные люди сразу мне об этом сообщили. И я по черному ходу, неразумно не заблокированному ими, выскочил наружу, тут же организовал «осаду» здания. Примерно две тысячи севастопольцев этих шестерых вместе с их руководителями попросту блокировали. Конечно, они могли из калашей расстрелять толпу, но вряд ли были к этому готовы. После чего я зашел обратно в администрацию и выпускал их на волю, чтобы люди не порвали.

— То есть народным мэром вас объявило движение севастопольцев, а не Россия назначила, как это любили и любят рассказывать в Киеве. Но было уже понимание, к чему это все придет?
— Не было. Я узнал о том, что в ситуацию всерьез «вписалась» Россия в ночь с 26 на 27 февраля, когда мне в четыре утра позвонили и сказали радостную новость: «Алексей Михайлович, тут какие-то хулиганы захватили здание Верховного совета Крыма и подняли над ним российский флаг».

— Это правда или красивая легенда: когда вас объявили народным мэром и нужно было поддерживать горхозяйство, откуда-то брать деньги, вы из личных средств вложили очень крупную сумму, которая исчисляется миллионами и не рублей?
— В значительной мере это соответствует действительности, но не в полной. Конечно, речь не шла о финансировании всего городского хозяйства. Во многом в силу той позиции, которую я занял: мы не говорим о сепаратизме, мы не говорим об уходе в другое государство, мы говорим о том, что признаем легальную Конституцию и считаем нелегитимными те изменения, которые произошли в Киеве. Нам продолжали идти платежи с Украины, финансовый обмен не прекращался до начала марта. Мы платили налоги, они нам платили то, что положено. Украинское казначейство блокировало платежи только в начале марта. А для нас первая неделя была самая важная. Еще когда 23-го утром мы ехали в Севастополь, остановились на Бельбеке, и я сказал: «Каждый день — это нам зачет. Если выстоим неделю, точно выиграем. Мы должны так быстро выступать, чтобы наши противники не успевали отдышаться».

— То есть вы общались с Киевом?
— Эту неделю мы выстояли в том числе благодаря тому, что протянули разговорами. Со мной ведь переговорили все украинские политики, пришедшие тогда к власти, я никого не послал на фиг. Никому не дал повода думать, что я радикал, я дал повод думать, что я, может быть, какой-то сумасшедший пророссийский, с которым в принципе можно договориться. Примерно так: мы здесь страшно решительные, страшно готовы к войне, но мы легальные и готовы к разговору. Поэтому финансирование продолжалось, были какие-то резервы.

— Если транши продолжались еще неделю, на что ушли ваши собственные деньги?
— Возникали какие-то совершенно очевидные дыры, на которые средств не было. То, что раньше решалось одним звонком в Киев, теперь решаться не могло никак. Например, больные остались без инсулина. Надо было срочно его купить много на коммерческом рынке уже завтра. Ты начинаешь делать революцию, а у тебя что-то разваливается организационно, и завтра инсулинозависимые или онкобольные не смогут получить лекарства. Из-за этой вашей революции люди в такой ситуации оказываются. Поэтому мы создали координационный совет, который возглавил я. В его структуре был специальный финансовый департамент, им руководил Вячеслав Аксенов — нынешний глава бюджетной комиссии Законодательного собрания Севастополя. Была администрация, был координационный совет, глава администрации подчинялся председателю координационного совета, то есть мне.
У финансового департамента было достаточно средств, которые я туда перечислил, чтобы точечно латать дыры, чтобы народ не почувствовал с бытовой точки зрения каких-то сложностей. Да, речь об очень больших деньгах. Но содержание всего города — миф. Это было не нужно, слава богу.

— «Вежливые люди», подготовка к референдуму. В этой эйфории тогда кто-то задумывался о юридических последствиях, о санкциях? Были вообще на эту тему мысли у севастопольцев, у крымчан?
— Я могу говорить только о том, что я видел. Мое окружение, конечно, это не заботило. Мы, откровенно говоря, настрадались. Унизительно для нормальных людей — испытывать то, что мы испытывали при Украине. Унизительно, когда тебя держат непонятно за что. У тебя здесь могилы предков, а к этому все относятся не то что без уважения — их готовы вытоптать просто. У тебя тут такая богатейшая история, ты каждый ее метр знаешь, а на это плюют. Тебе начинают навязывать какие-то неприемлемые ценности.
Знаете, еще какой момент: у меня всегда вызывали отвращение люди, пытавшиеся тут же подстроиться, — как местные чиновники, которые шли изучать украинский язык. Бедные-несчастные, сирые-убогие, выросли в Севастополе, не знают украинского языка, надо же вписываться в элиту, поэтому пойдем и выучим. Вместо того, чтобы выйти на трибуну в Киеве и сказать: «Вы что творите, засранцы, у вас де-факто из двенадцати крупнейших городов Украины одиннадцать говорят на русском языке, давайте приведем законодательство в соответствие!» Нет, они будут подстраиваться. И доподстраивались до ручки. Конечно, тогда народ в Севастополе был до предела заведен идеей возвращения в родную гавань.
Может, это не самая красивая фраза, но люди действительно мечтали о том, чтобы преодолеть всю несправедливость, обрушившуюся на них за все годы, все это навязывание чего-то чужеродного.

— Преодолели?
— Обратите внимание, никаких усилий от власти вообще не потребовалось. Настолько все было наносное. Вот сейчас пройдись по Севастополю — будто никогда не было здесь Украины. Будто не парили мозги людям столько лет, детей не учили украинскому языку, не размещали какие-то вывески.
Куда-то все за пять лет ушло, словно предыдущих двадцати трех и не существовало.

Богом данную украинскую Украину начнут строить после сноса всех памятников Ленину. Не раньше.

Как известно, строить абсолютно новую процветающую Украину хомо украиникус мешают памятники Ленину и других создателей Украины. Вот посносят все памятники вождю мирового пролетариата и его соратников и начнут строить эту самую, как ее, фата моргана - восточноевропейский Иерусалим, новую Украину.

Правда, проблема за малым - за год снесли около 300-т памятников Ленину.  А их осталось еще на Укране более 2-х тысяч только памятников Ленину.  Вот когда закончат святое дело сноса памятников товарищу Ленину, потом его сораникам, потом всяким неправильным украинцам. Ну, а уже на полностью очищенной от советского и российского наследия украинской, Богом данной хозяину-украинцу земле можно будет начинать и строить эту самую, как ее, украинскую Украину. Если будет кому строить.

Российские либералы снова оскандалились. Теперь с премиями и фестивалями