Здесь Путин точно победил!

Эмо-коммунистов послушать, так они примерно так и говорят.

Политолог разоблачил слова Зюганова о клубнике Грудинина

Есть очевидный факт: «Совхоз имени Ленина», принадлежащий Павлу Грудинину, не является ни «народным предприятием», ни производителем 20% российской клубники. Об этом газете ВЗГЛЯД сказал политолог Олег Матвейчев, комментируя слова лидера КПРФ Геннадия Зюганова, который назвал фирму Грудинина примером успешного «народного предприятия».

«Заявления Зюганова свидетельствуют о крайнем цинизме этого политика», – считает профессор НИУ ВШЭ, политолог Олег Матвейчев. Речь идет о словах лидера КПРФ на заседании Госсовета, посвященном аграрной политике страны, где Зюганов привел «Совхоз имени Ленина», принадлежащий бизнесмену и экс-кандидату в президенты от Компартии Павлу Грудинину в качестве примера успешного «народного предприятия».

«Во-первых, официально известно, что эта фирма никаким «народным предприятием» не является. Это ЗАО. Официально там у Грудинина был самый большой пакет акций, число акционеров не превышало нескольких человек», – подчеркнул Матвейчев. Статус народного предприятия же предполагает, что работники участвуют и в управлении, и в распределении прибыли, собственно это и есть акционерное общество работников.

«Во время всей предвыборной кампании Грудинин фактически лгал, говоря, что не знает, кто именно является владельцем офшорной фирмы Bontro Ltd, зарегистрированной в Белизе, и которая владеет 20% акций ЗАО «Совхоз им. Ленина» через российскую фирму УФК. Он говорил, что, мол, есть некий акционер, но неизвестный, он имеет право скрываться где-то в Белизе, – сказал Матвейчев. – Но во время бракоразводного процесса Грудинина, бизнесмену пришлось открыть данные о бенефициарах – и выяснилось, что белизский офшор тоже принадлежит Грудинину».

«То есть практически на 60-80% «Совхоз-ЗАО», подчеркиваю, находится в руках Грудинина. Ни о каком народном предприятии здесь речи не идет», – подчеркнул Матвейчев.

«Во-вторых, Зюганов убеждал, что фирма Грудинина «производит около 20% всей российской клубники». Это ложь, – заметил эксперт. – Сельхоздеятельность в структуре доходов этого совхоза вообще занимала 15% . Все остальное – это земельные спекуляции, иные возможные услуги строительства. А внутри этих 15% сельхоз деятельность клубника занимает 8%».

Ни народным, ни успешным это предприятие нельзя назвать, полагает Матвейчев. «Можно назвать его наследием 90-х годов», – подчеркнул собеседник. По его мнению, «пятно, которое лежит на репутации Зюганова – сотрудничество с олигархом – никакими циничными словами не замазать».

Добавим, что в конце октября Арбитражный суд Московской области взыскал с Павла Грудинина как директора ЗАО «Совхоз имени Ленина» более 1 млрд рублей в пользу акционеров этого предприятия. Они обвинили Грудинина в причинении «Совхозу имени Ленина» убытков на сумму 2,1 млрд рублей путем невыгодной продажи принадлежащих совхозу двух земельных участков компании «ТТ Девелопмент», главным бенефициаром которой является сам Павел Грудинин.

В середине декабря Грудинина обвинили в попытке срыва выборов в Московской области после того, как все кандидаты в депутаты Совета депутатов Ленинского городского округа от КПРФ сняли свои кандидатуры.

https://vz.ru/news/2019/12/26/1015795.html

Армия Украины исчерпала людские и материальные ресурсы, в войне на истощение — преимущество у ополченцев

Ротация украинских войск, то есть замена потрепанных воинских подразделений свежими, невозможна из-за отсутствия у военных инфраструктуры на востоке страны, новой техники и денег, а также из-за нежелания обслуживающих армию фирм ехать на войну. Причины провалов Киева на Донбассе анализирует «Независимая газета».

http://www.ng.ru/armies/2014-05-30/2_ukr_army.html

Блеск и нищета Лукашенко

Свергнутый в 1979 году угандийский президент-диктатор Дада Уме Иди Амин за годы своего правления успел присвоить себе звание фельдмаршала, а также титулы «Покорителя Британской империи» и «короля Шотландии»

Недоброжелатели утверждали также, что Амин титуловал себя «Повелителем зверей на земле и рыб в море», но строгие доказательства последнего отсутствуют. Хоть после «короля Шотландии» это было бы неудивительно.

Первый и единственный президент Белоруссии Александр Лукашенко гораздо скромнее. У него есть форма, напоминающая маршальскую, но это просто официальный костюм верховного главнокомандующего, никак не привязанный к воинскому званию. И надевает его Александр Григорьевич исключительно на парады. Наверное, и в этом году на 9 Мая наденет.

Парад, правда, не совсем своевременный, ибо обещанную победу над коронавирусом при помощи свежего воздуха, жирной пищи и работы на тракторе верховный главнокомандующий всех белорусов не одержал. Но это пока. Со временем вирус, несомненно, будет посрамлён на всех континентах, и в Белоруссии тоже. Однако пока он наступает.

Можно было бы считать, что Александр Григорьевич проводит парад по аналогии с парадом на Красной площади в Москве 7 ноября 1941 года, намекая, что победит эпидемию, как СССР победил Гитлера. Но загвоздка в том, что 9 Мая по Минску будет чеканить шаг армия, а с коронавирусом сражаются медики, так что логичнее было бы срочно пошить верховному главнокомандующему специальную форму главврача и провести мимо него парадным строем стройные колонны врачей и медсестёр, которые прямо с парада отправлялись бы на фронт борьбы с коронавирусом.

Ещё Александр Григорьевич утверждает, что «люди не простят», если парада не будет. Это сомнительно. Раньше как-то прощали. Дело в том, что в СССР, в состав которого входила БССР, ежегодные военные парады (как и упомянутый парад 1941 года) проводились 7 ноября, в годовщину Октябрьской революции. Что же касается парадов на День Победы, то в Советском Союзе они состоялись всего четыре раза: 24 июня 1945 года, а также 9 мая 1965, 1985 и 1990 годов. В постсоветской России первый парад 9 Мая состоялся в 1995 году и с тех пор проводился ежегодно.

Таким образом, из потенциальных 50 парадов, которые могли бы состояться с 1945 по 1994 год, в реальности состоялось лишь четыре. Народное недовольство по этому поводу в СССР не фиксировалось. Впрочем, нам часто пеняют на то, что мы не знаем современной Белоруссии, так что можно допустить, что её население охвачено какой-то иррациональной парадоманией. Логичнее, правда, допустить, что парад нужен Лукашенко лично. Для банального пиара.

Александр Григорьевич любит представлять себя последним хранителем советских традиций и едва ли ни борцом за реставрацию СССР. По крайней мере «так видят» его многие поклонники за пределами Белоруссии. К этому прилагается имидж несгибаемого лидера, не отступающего ни перед какими трудностями, охраняющего белорусский народ от происков международного олигархата и жадности «старшего брата» до чужого (белорусского) добра.

Долгие годы лукашенковская система в Белоруссии держалась на финансово-экономическом донорстве России. В обмен Москве предлагалась условная политическая лояльность. Фактически Белоруссия, которой и так некуда было деться (напомню, что коллективный Запад провозгласил Лукашенко «последним диктатором Европы» и десятилетиями добивался его свержения), милостиво позволяла России защищать свои границы и поддерживать свою экономику.

Но всему хорошему когда-то приходит конец. За последние десять лет ситуация в мире драматически изменилась. Позиции России укрепились, позиции Запада ослабли, на постсоветском пространстве и шире, в Евразии, заработали реальные (в отличие от оставшегося на бумаге Союзного государства) интеграционные механизмы (ЕАЭС, ШОС). Россия была бы неправильно понята остальными своими союзниками, если бы для Белоруссии продолжал действовать особый режим преференций. Впрочем, Москва, понимая трудности Лукашенко, предложила выход — запустить реальный механизм интеграции в рамках Союзного государства. В таком случае особые преференции можно было бы объяснить более высоким уровнем интеграции.

Лукашенко, возможно, науськиваемый своим окружением, увидел в этом посягательство на суверенитет Белоруссии, а фактически на режим своей личной власти. Действительно, в России власть не учит врачей лечить, учителей учить, а доярок доить. При унификации законодательства и у Лукашенко пропала бы возможность управлять каждым отдельно взятым предприятием в ручном режиме. Более того, пришлось бы подстраиваться под правила и потребности российской экономики как более мощной, опирающейся на значительно больший рынок и за счёт этого являющейся локомотивом интеграции.

Александр Григорьевич избрал другой путь. Вначале он пытался заигрывать с Западом. Хорошие, добрые слова в адрес Белоруссии и её лидера там говорили. Даже перестали называть Лукашенко «последним диктатором Европы». Но принимать Белоруссию на содержание явно не планировали. Безуспешно завершились и поиски поддержки и кредитов в Китае. Не то чтобы Пекин отказался от экономического сотрудничества с Минском. Просто Белоруссия мало что может Китаю предложить, а чтобы заменить Россию в качестве донора, вкладывать надо много.

В Москве поползновения Минска к пресловутой многовекторности также вызвали резонные опасения. Ещё не остыли в памяти результаты аналогичных экспериментов Януковича.

В результате бессменный белорусский лидер столкнулся с ситуацией, когда ему все улыбались, соглашались помочь, но требовали «реформы вперёд». Какие-такие реформы? Лукашенко сам привык улыбаться и клясться в вечной дружбе в обмен на финансово-экономические преференции. И это не его злая воля. Созданная в Белоруссии система не может существовать без перманентных внешних вливаний, а чтобы демонстрировать хоть какой-то рост, эти вливания должны возрастать. Иначе патерналистская модель государственности рухнет из-за острой ресурсной недостаточности.

Последний год выдался для Лукашенко тяжёлым. Ему не удалось получить гарантии сохранения содержания от России и не удалось добиться приёма Белоруссии на баланс ЕС или Китая. В отсутствии реальных достижений на международной арене и при нарастании кризисных явлений в экономике (а экономика Белоруссии, что бы по этому поводу ни говорили местные власти, не может быть независима от глобального системного кризиса, слишком она зависит от импорта и экспорта) Лукашенко оставалось только разыгрывать карту «последнего борца за СССР». И вот Александр Григорьевич, который в последние годы добросовестно вытеснял в Белоруссии георгиевскую ленточку, заменяя её «национальными символами», заявлял на встрече с президентом Казахстана, что Великая Отечественная «не наша война», третировал «Бессмертный полк», противопоставляя ему собственную белорусскую традицию, вдруг «не смог» отменить парад Победы в «не его» войне в условиях разрастающейся в его государстве эпидемии коронавируса. По его «авторитетному» мнению, массовое скопление людей в центре Минска не приведёт к пагубным последствиям.

Что ж, готов поверить, что белорусская статистика подтвердит мнение своего президента и не зафиксирует очередной всплеск заболеваемости. По крайней мере, после Пасхи, празднованием которой Лукашенко тоже внезапно озаботился в этом году, подобная попытка была. Возможно, белорусы даже не будут оспаривать эти данные (других всё равно не будет, так что базировать иную позицию будет не на чем).

Но есть ещё один нюанс. Лукашенко демонстративно пытается пиариться за счёт своих коллег-президентов постсоветских стран. Александр Григорьевич, как правило, не слишком стремился 9 Мая в Москву на общий парад Победы, объясняя, что его место в этот праздничный день в Минске (там он точно займёт центральное место и не затеряется среди прочих гостей). А тут вдруг давай приглашать всех к себе на парад, понимая, что подавляющее большинство откажется. В придачу к этому Лукашенко начал усиленно педалировать своё желание провести в Минске 19 мая очный (с личным присутствием всех лидеров) саммит ЕАЭС, подчёркивая, что он лично гарантирует безопасность от коронавируса (белорусам он уже гарантировал). При этом он прекрасно знает, что уже два месяца, если не больше, во всём мире не проводятся очные встречи не только высокого, но даже экспертного уровня.

Фактически Лукашенко, которому терять уже нечего, пытается демонстрировать свою «несгибаемость», пиарясь за счёт других лидеров. Но президенты тоже люди и не любят, когда мелкий местный набоб, до сих пор существующий за счёт их благотворительности, в своих мелких внутриполитических целях пытается выставить их недотыкомками (статистами в его спектакле), чтобы выглядеть на их фоне Эверестом.

Будь у Лукашенко пиарщики потолковее, образованием получше, а интеллектом пообширнее, возможно, ему и удалось бы красиво сыграть пьесу с антикоронавирусным парадом. По крайней мере, Путин перенёс парад — Россия не грустит, а не стал бы переносить, тоже бы радовалась. Но лукашенковское желание выглядеть лидером международного масштаба, не будучи им де-факто, настолько же очевидно и неприкрыто, как страсть Михаила Самуэлевича Паниковского к чужим гусям. И точно так же, как Паниковский мог чувствовать себя значимым человеком, отрицая значимость других («А ты кто такой?»), Александр Григорьевич пытается ради собственного сиюминутного бессмысленного возвеличивания унизить своих гораздо более значимых коллег.

Коллеги переживут. Но потом Лукашенко вновь приедет к ним с просьбами. А просьбы его о безответной братской поддержке и так уже надоели. Так ни покорителем империи, ни повелителем вируса не стать, а вот остаться у разбитого корыта можно.

Как бы ни оказалось, что хоть «все вымпелы вьются и цепи гремят», но у кого-то «последний парад наступает».

Эпоха третьей мировой. Часть I: о причинах войн вообще

Мало кто поспорит, что важнейшие политические события последнего десятилетия показывают опасность новой мировой войны. Важнейшие политические события последних лет служат признаком того, что в мире наступает эпоха, прямо предшествующая такой войне, предвоенный период. Бег истории снова ускоряется так, как это случалось в наиболее кризисные времена.

Американская гегемония постепенно угасает, американское влияние снижается в наиболее «сложных» регионах: на Ближнем Востоке, в Центральной Азии, а в ближайшем будущем и в Восточной Европе. США развязали торговую войну с Китаем и потерпели фиаско, пошли на попятную в объявленной холодной войне. «Оранжевые технологии» уже почти нигде не срабатывают, как прежде. Престиж американской демократии и морально-политический облик руководства США значительно подорваны даже в глазах населения тех стран, которым нравится жить по указаниям из Вашингтона.

Военный конфликт на Украине стал не только свидетельством провала напыщенной самонадеянности Запада, но и масштабной обкаткой военной тактики, стратегии и техники. Ещё пара подобных конфликтов, и западные военные обретут полную уверенность в том, что знают, как воевать с сопоставимым противником в современных условиях. А общественное мнение Запада уже давно готовится к войне против «автократий», «диктаторов» и прочих «тёмных сил» за «демократию, вашу и нашу свободу».

Есть множество концепций, теорий и мнений о глубинных, объективных причинах войн как таковых. И, пожалуй, наиболее разумное и близкое к истине объяснение состоит в том, что фундаментальной причиной войн является противопоставление людей по поводу ограниченных ресурсов и богатств. Освободительные, захватнические, национальные, религиозные, расовые и прочие мотивы «выстреливают» тогда, когда созрела известная материальная, экономическая база.

Зачем вообще нужно понимание фундаментальных причин войн? Во-первых, оно даёт возможность хотя бы рассуждать об устранении этих причин, ибо война практически всеми считается нежелательной формой жизни общества. Во-вторых, позволяет спрогнозировать периоды войн и периоды мира, основываясь на зрелости или незрелости факторов, составляющих эти причины.

Первая более-менее крупная война, о которой достаточно свидетельств, — это война древнегреческих полисов 431–404 гг. до н. э. Античный историк Фукидид, бывший участником той Пелопоннесской войны, писал, что Афины и Спарта, достигнув пика своего могущества и богатства вместо мирного сосуществования развязали военный конфликт: «Истиннейший повод, хотя на словах и наиболее скрытый, состоит, по моему мнению, в том, что афиняне своим усилением стали внушать опасения лакедемонянам и тем вынудили их начать войну».

Уверен, никто из читателей не вспомнит, что послужило поводом к нападению Спарты на Афины. Да и сам Фукидид, как видно, не уделял особого внимания таким мелочам.

Набег на территорию соседей — это самый концентрированный по смыслу пример начала военного конфликта. Развитие и логика всякого затяжного военного конфликта быстро приобретают черты соревновательности и даже спортивного азарта, как бы это похабно ни звучало с точки зрения массовой гибели людей.

Исходя из такого рассмотрения причин войн, Фукидид и многие другие мыслители на протяжении тысячелетий приходили к заключению, что война, подобно охоте, является естественным и присущим человеку состоянием. Эту же мысль активно эксплуатировали колониальные империи, нацистская Германия и милитаристская Япония.

Платон, будучи гораздо более прозорливым, чем Фукидид, писал, что конечной причиной любого военного конфликта является захват земель. Моральная составляющая учения Платона о войне состояла в том, что в правильно организованном государстве войны следует избегать. Впрочем, нельзя забывать, что добромыслие Платона не касалось варваров, которые только и могут, что быть рабами у эллинов.

Аристотель, ученик Платона и величайший античный философ, тоже горячий сторонник рабства, учил, что война — это естественное средство для приобретения собственности, а вооружённые конфликты возникают из-за корысти.

Античные философы заложили основы понятия справедливой войны. Порабощать варваров — хорошо, драться друг с другом — плохо. По современным меркам сомнительные представления о справедливости, но тем не менее.

Варвары не слыхали о Платоне и не читали Аристотеля, поэтому не горели желанием прозябать в рабстве античных государств, постепенно их развалили, создав свои королевства, вольные города, а затем и империи. В основу понимания войны в Средние века была положена религия.

А. Августин сформулировал христианскую доктрину справедливой войны — противостоять агрессору. Ф. Аквинский углубил данную концепцию, выделив три фактора справедливой войны: законность власти, справедливость причины войны и намерение утвердить добро.

Средневековая мысль о войне оказалась зависима от потребности оправдания перед религиозной моралью непрекращающихся войн Европы, феодальных распрей, крестовых походов.

В конечном итоге в эпоху Возрождения теория войны, расходясь с христианской моралью на практике, вышла из-под опеки религии. Н. Макиавелли сформулировал наиболее циничные положения: «Государь не должен иметь ни других помыслов, ни других забот, ни другого дела, кроме войны, военных установлений и военной науки, ибо война есть единственная обязанность, которую правитель не может возложить на другого».

Макиавелли своим политическим учением обслуживал объективный процесс становления сильного централизованного государства. Его тезисы о том, что военная сила есть основа государства, военная сила должна использоваться как средство для достижения политических целей, армия как ядро военной силы государства должна быть в постоянной готовности и непрерывно совершенствоваться, предвосхитили время, актуальны и по сей день.

Г. Гроций, как мыслитель и юрист, под влиянием другого исторически объективного процесса формирования наций окончательно формализовал теорию войны. А как известно, естественно-исторически нация формируется посредством складывания единого языка и культуры через сближение хозяйственных связей, а обретает своё государство прежде всего в войне, в вооружённых конфликтах. Справедливость войны, по Гроцию, определяется двумя вещами: легитимностью власти и соблюдением «обрядов войны». «Справедливой причиной начала войны, — писал знаменитый голландец, — может быть не что иное, как правонарушение».

Как видно, средневековые мыслители и теоретики эпохи Возрождения только отдалялись от выяснения фундаментальных причин, лишь разрабатывая удобные для текущего момента концепции оправдания войн. Это в том числе вызвало к жизни обширную критику в эпоху Просвещения в виде теории «вечного мира». Ж.-Ж. Руссо, Д. Дидро, Вольтер и другие, как большие гуманисты и противники войны, выступали как бы за подчинение межгосударственных и межнациональных дел общечеловеческой морали. Сегодня, кстати, отголоски этого подхода используются в риторике западных политиков в самой опошленной форме.

Однако мыслители Просвещения внесли свой вклад, обратив внимание на то, что причиной войн является само устройство общества. Что причины войн носят социальный характер, а не психологический, биологический или мистический.

В некотором смысле венцом теории «вечного мира» стал трактат И. Канта, составленный в форме международного договора. Согласно мысли Канта, государства должны быть свободными от внешних сил, не вести тайной дипломатии, не иметь постоянной армии, не влиять на внутренние дела друг друга, быть республиканскими, соединиться в федерацию и проповедовать гостеприимство. Его работа возникла под большим влиянием идей и практики Великой французской революции.

С одной стороны, Кант был великим философом и мыслителем, но продемонстрировал запредельный уровень «трансцендентальной» наивности. С другой стороны, есть ли смысл придираться к старику Канту, который так и не выехал за всю жизнь из Калининграда, если спустя сто пятьдесят лет победители во Второй мировой войне составили и подписали Устав ООН со схожим содержанием?

Канта на философском и теоретическом поприще разгромил другой великий немец — Г. В. Ф. Гегель.

Можно ещё вспомнить И. Фихте, который противопоставил идее «вечного мира» правомерность войн для установления естественных границ государства и нации. Но это была скорее частная идея, связанная с национальным движением Германии, насильственно удерживаемой в состоянии раздробленности. Фихте стал известным в этом вопросе прежде всего как сторонник освободительных войн из-за цикла своих лекций в оккупированном Берлине. Вместе с тем лекции Фихте заложили теоретическую основу немецкого национализма и оказали влияние на нацизм.

Гегель, пожалуй, самый глубоко начитанный человек в истории, гений в исследовании образа мыслей, но вместе с тем большой политический плут. Он прекрасно сознавал объективный характер причин войн, их неизбежность на данной стадии развития человечества, поэтому просто постулировал их положительные стороны. Он писал, что общество как целое противоположно изолированным индивидам и «чтобы последние не укоренились в этом изолировании, благодаря чему целое могло бы распасться, правительство должно время от времени внутренне потрясать их посредством войн, нарушать этим и расстраивать наладившийся порядок».

Эту мысль повторяли много раз на разный лад, и спустя сто лет, кстати, повторит даже Ленин применительно к Первой мировой: «Война часто тем полезна, что она вскрывает гниль и отбрасывает условности». И: «Давно признано, что войны, при всех ужасах и бедствиях, которые они влекут за собой, приносят более или менее крупную пользу, беспощадно вскрывая, разоблачая и разрушая многое гнилое, отжившее, омертвевшее в человеческих учреждениях».

Гегель разработал учение о суверенитете государства как выражении всеобщего, в котором индивиды — лишь его моменты. Всю историю человечества он считал кровопролитной борьбой, героизировал добровольно принимаемую человеком смерть в бою, которая только и удостоверяет его как гражданина. Разница наций, народов, условий для Гегеля ничего не значила, потому как являлась лишь проявлением внутренних сторон этого всеобщего.

Прямым, хотя и внутренне противоречивым, следствием политического учения Гегеля является право государства ведения войны вне зависимости от причин, условий, морали, справедливости и всего прочего. Задача правительства — лишь уменьшать издержки войн, соблюдать обычаи войны, не вести жестоких войн. Но война как таковая, по Гегелю, есть средство, определяющее исторические судьбы народов.

То есть, с одной стороны, Гегель высказал нелицеприятную правду о войнах, не впадал в пустые гуманистические рассуждения, как его предшественники, с другой — не приблизил понимания причин войн.

Гораздо более «приземлённый» в философском смысле заочный ученик Гегеля К. Клаузевиц блестяще разработал теорию того, что такое война, как её вести, чтобы победить. «Война — это акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю», «война является продолжением политики иными средствами». Политическим мотивом и истинной причиной войны, по Клаузевицу, является напряжённость между государствами. Это смыкает теорию Клаузевица с античными авторами, однако из неё выросло направление прагматичной политики — концепции позитивистской и очищенной от «далёких» теоретических рассуждений. Естественно, именно на американской почве прагматизм утвердился наиболее крепко и до сих пор играет ведущие роли в различных политологических и общественных науках.

Наиболее ярким представителем прагматизма стал Г. Моргентау. Его концепция проста и описательна: международные отношения — это арена борьбы государств, сущность которой заключается в стремлении преувеличить свою власть и преуменьшить власть остальных. Под властью Моргентау понимал всё: и экономическое, и политическое, и идеологическое влияние. Таким образом, война есть одно из неизбежных проявлений этой борьбы. А методологическая основа прагматизма такая же, как у позитивизма. Общество управляется законами, которые нам неподвластны, теория же улавливает некоторые признаки, которые позволяют подстроить деятельность правительства сообразно им. Стало быть, вопрос о причинах войн вообще изымается из научной повестки.

Сила и притягательность прагматического подхода состоят в его простоте, наглядности и практичности. С выводами того же Моргентау сложно поспорить, потому что они описывают международные отношения такими, как они есть, никакого лукавства тут как раз нет. Проблема прагматизма состоит в том, что он отказывает в познании причин, внутреннего содержания явлений, в описательности. Позитивизм в целом, уходя истоками в кантовскую непознаваемую «вещь в себе», оказал огромное влияние на все науки и общественное сознание в целом. Самым знакомым для каждого проявлением позитивистской методологии является условное подразделение учебных дисциплин на естественные, точные и гуманитарные науки. Даже школьник понимает, что естественные науки, о природе, — это настоящие науки, точные (математические) — это хотя и точные, но уже не при всех условиях научные знания, а гуманитарные — просто словоблудие, а не наука. Но при этом если в гуманитарной сфере есть какие-то реально полезные вещи для жизни, что-то практически значимое, то этим можно и нужно прагматически пользоваться.

Есть ещё марксистский, то есть классовый, подход к проблематике войн и либеральный. Первый исходит из неизбежности войн при капитализме и верно подчёркивает социальные причины войн, но его утрированное понимание однородности классовых интересов несколько раз на практике показало свою несостоятельность. Второй же является простой перепевкой теории «вечного мира» в более модных терминах.

В литературе принято считать, что наиболее влиятельными школами в политической теории являются реализм (или тот самый прагматизм) и либерализм. Тогда как изучение самой политики, например западных стран, показывает, что эти направления не борются друг с другом, а составляют симбиоз. Либерализм прикрывает реализм. То есть политики на словах выступают за «вечный мир» и проповедуют различную либеральную демагогию, а на практике держатся прагматических подходов. Те государства, которым Запад навязал на практике либеральную теорию межгосударственных отношений и войны, далеки от суверенитета со всеми вытекающими последствиями.

Краткое ознакомление с объяснительными моделями причин войн говорит о том, что человеческая мысль сильно виляла в обозначенной области. Оно и понятно, вопрос щепетильный, политически значимый и острый. Но тем не менее два рациональных зерна налицо: причины войн носят социальный характер, а фундаментальным условием неизбежного возникновения войн является противопоставление людей по поводу ресурсов и богатств, из которого и вытекает борьба за них, в том числе вооружённая. Остальные, порою важнейшие, характерные черты войн, поводы к ним базируются на вышеобозначенном.

Скажем, гражданская война на Украине при первоначальном рассмотрении вспыхнула по поводу неприемлемого для народа Донбасса характера установившейся в Киеве майданной власти. И так оно и было. Но если смотреть глубже, вскроется исторический контекст, суть которого в том, что государственное образование Украина было состоятельно только как составной элемент СССР с диктатурой партии и прочее. Этот контекст относится и к большинству других республик бывшего СССР, но на Украине он усугубляется особой спорностью «административных границ», западэнским национализмом, сильным влиянием внешних сил, изначальным политическим расколом украинского общества и т. д. То есть более глубокой причиной восстания дончан был сам развал СССР и выбор в пользу присоединения к России в нынешних условиях. А материальной базой для этих процессов являлась экономическая состоятельность региона, его промышленный потенциал, организованность шахтёров, страх передела собственности и т. д.

С другой стороны, восстание не привело бы ЛДНР к войне с Украиной, если бы с той стороны не было соответствующей политической стратегии вашингтонских кураторов и жажды наложить лапу на уголь, металлургию, машиностроение и т. д. Донбасса.

Стало быть, воля народа всегда в конечном счёте играет решающую роль в исходе тех или иных событий, в том числе войн, но факторы для её формирования и проявления имеют материальную (в нормальном, а не вульгарном смысле слова) подоплёку. А уже эта воля приобретает духовное и нравственное звучание, оттенки справедливости, освободительное и историческое значение и т. п.

Анатолий Широкобородов,

https://alternatio.org/articles/articles/item/127995-epoha-tretey-mirovoy-chast-i-o-prichinah-voyn-voobsche

З Днем Незалежності України!

А мы напоминаем, что спонсор Дня Незалежності України – Российская Федерация: "Украина нам нужна пока независимой!"

Здравый смысл и пандемия

«Что ж такое?! Были же люди, как люди, и вдруг стали кретины!»(с)таксист из «Брата-2»

Я держался, крепился, терпел, не хотел писать на эту тему. Потому что, с одной стороны, есть Минздрав, государственные СМИ и прочие профильные организации и ведомства, которые должны заниматься борьбой с пандемией.

А с другой, я же экономист и политолог, а не вирусолог. Поэтому методы лечения болезней, по моему глубокому убеждению, должны обсуждать профессиональные медики, а не певцы ротом или кривуны рожей. Поэтому я молчу и доверяю этим самым профессионалам.

Но нет, всякие Шукшины лезут проводить круглые столы по вирусологии! А может, Маша, вы ещё и круглый стол по атомной энергетике проведёте? Или по укреплению обороноспособности страны? Или по освоению космоса? Я думаю, что во всех этих сферах вы разбираетесь примерно так же, как и в вирусологии – НИКАК! Так что, порулите атомным реактором?

Впрочем, терпение у меня закончилось по другому поводу. Когда ко мне в комментарии пришли с претензией «Почему вы не выступаете против сегрегации? Вы же всегда были против фашизма, Александр. Неужели Вы в самом деле не видите что коды это не о медицине? Коды это самый настоящий фашизм и есть».

Поэтому я по-прежнему не буду обсуждать методы лечения вирусов, ибо у меня нет профильного образования. А вот про «фашизм» – это уже политология, как раз моя специализация.

Любой серьёзный политологический спор принято начинать с дефиниций.

Фашизм/нацизм – идея расового/этнического превосходства одних народов над другими, оправдывающая их ограбление, порабощение и/или уничтожение (геноцид).

Сегрегация – принудительное разделение людей на расовые, этнические или другие группы.

Начнём со второго пункта, потому что он проще. Сегрегация – всегда принудительная. Вы не можете стать белым произвольно (или, как в США сейчас – стать чёрным, чтобы прекратить быть «белым угнетателем»). Вы не можете произвольно поменять цвет кожи, национальность, цвет глаз и форму носа.

Никто не мог выйти из еврейского гетто, просто сняв с себя жёлтую звезду. Нельзя было сказать «Я больше не русский» и покинуть концлагерь.

Но вы в любой момент можете перейти из категории «упоротые сектанты» в категорию «вакцинированные». Вакцина доступна и бесплатна. Достаточно просто снять шапочку из фольги и перестать бредить про «жидкое чипирование»

.

Поэтому когда Бероев вышел на сцену с жёлтой звездой в знак протеста против вакцинации, а потом ушёл за кулисы и там её снял – это только показало всем, что он дурак и не понимает, о чём бредит.

В ограничениях, когда без вакцинации нельзя работать на определённых работах (или посещать определённые места, где много людей), нет никакой «сегрегации». Зато в этом есть логика. Учитель, продавец, медик и так далее, кто много контактирует с другими людьми, сам находится в группе риска и может заразить многих других. Хотите работать в таких профессиях – вакцинируйтесь. Не хотите – увольняйтесь. Колхоз дело добровольное. Но угрожать жизни других у вас нет никакого права.

Так можно договориться, что ловить «зайцев» в общественном транспорте – это тоже «сегрегация». Потому что разделяют, понимаешь, хитрого ушастого и обилеченных пассажиров. Выдали (даже хуже – продали!), понимаешь, рабам по билетику с кодом, а свободную личность высаживают и штрафуют! Кондуктор и контролёры – фашисты!

А есть ещё поражение в правах категории «преступники». Бедных, несчастных, угнетаемых убийц, насильников и педофилов злые фашисты ограничивают в их естественных стремлениях и потребностях. Сегрегируют от этих жалких законопослушных граждан! Диктатура! Произвол! Тирания!

Теперь по первому пункту. Про «фашизм». Вакцинированные собираются уничтожать невакцинированных? Сделать их рабами? Может ограбить? Создают фрайкоры? Зигуют? Славят Гитлера? Проводят факельные шествия? Устраивают внесудебные расправы?

Ответ очевиден: нет. Никакого фашизма в призывах вакцинироваться нет. И даже если сделают обязательную вакцинацию (как в СССР, когда нужно было победить оспу), всё равно в этом не будет никакого «фашизма».

Знаете, кто первый «цифровой концлагерь» построил? Иван Грозный, ога. Придумал, гад, карантин – как для приезжающих из-за границы, так и для тех, кто демонстрирует признаки болезни и их близких. Не давал больным тусить со здоровыми, сегрегировал их и нарушал права и свободы.

В результате этого, правда, бубонная чума, убившая в Европе от трети до половины населения, в России так при Иване и не разгулялась. Но это фашиста никак не оправдывает (если вы в шапочке из фольги, конечно, и угораете)!

Но вернёмся в политологическое русло. Я всегда выступаю против попыток неправомочного использования терминов «фашизм/нацизм», когда их пытаются лепить куда попало (обычно ввиду отсутствия других аргументов). Потому что реальный нацизм – это расчеловечивание, геноцид, концлагеря, пытки, внесудебные расправы. Это ужасно! А когда кто-то разбрасывается этим словом направо и налево, то тем самым он размывает смысл этого понятия, делает его нестрашным, фактически обесценивает понятие и приближает реванш неонацизма.

Поэтому «фашизмом» нужно называть только то, что им однозначно является. Вот когда на Украине водят факельные шествия, зигуют, славят нацистских коллаборационистов, шутят про «одесский шашлык» и «личинок колорадов», мечтают о геноциде русских, рассказывают на центральном телевидении о «миллионах лишних недочеловеков, подлежащих утилизации» и устраивают травлю и внесудебные расправы над инакомыслящими – это фашизм.

А когда кого-то не пускают в ресторан без QR-кода – это совершенно точно не фашизм.

QR-код – это всего лишь удобная современная форма справки о вакцинации. У кучи народа есть медицинские книжки и паспорта вакцинации, где отмечают наличие у вас различных прививок (у меня есть такой, там полтора десятка разных отметок). И ничего общего с «концлагерями» это не имеет.

Вообще, ещё до этих ваших интернетов в ламповом ФИДО шли ожесточённые дискуссии по самым разным темам. И «внезапный Гитлер» всегда считался признаком поражения в споре, когда закончились все другие аргументы. Аргументация «ад Хитлерум» считалась признаком, скажем мягко, не самых умных людей.

Но поскольку противники вакцинации в большинстве входят как раз в эту категорию, то мы можем и на их уровне. Посчитаем, «кто больше Гитлер» – сторонники вакцинации или антиваксеры.

Итого: 3-0 за то, что антиваксеры больше фашисты, чем мы. Живите теперь с этим!

https://jpgazeta.ru/aleksandr-rodzhers-zdravyj-smysl-i-pandemiya/