Даша империя

Голос Мордора

Правительство Риши Сунака пытается договориться с крупными розничными сетями Великобритании о введении предельных цен на основные продукты питания, такие как хлеб и молоко, для борьбы с инфляцией. 

Получается пока что не особо, так как бизнес прекрасно отдает себе отчет, что может произойти, если ввести предельные цены на продукты при той инфляции, что бушует сейчас в Соединенном Королевстве. 

Кстати, одновременно с этим власти Британии пытаются и успокоить население, публикуя в СМИ статистику, где данные по инфляции явно занижены. Но у многих возникает простой и логичный вопрос — если с инфляцией все более-менее в порядке, то зачем ограничивать цены на продукты питания?

Великобритании вообще не везет с правительствами в последнее время. В кризисные времена у руля Королевства оказываются люди, которые явно не знают, что делать, и предпринимают абсолютно противоречивые действия. Например, одной из мер по борьбе с тяжелым положением в экономике страны Риши Сунак сделал снижение социальных пособий населению, причем снижение существенное. А если учесть, сколько британцев сидит дома на пособии, то получится целая армия, готовая выйти на протесты.

Но самое главное то, что экономику не получается оттащить от пропасти никакими методами. Уж слишком сильным оказалось комбо от Brexit, последствий ковида и санкций, которые вводили против России, но удар почему-то пришелся по Великобритании. И инфляция далеко не единственная проблема в Великобритании. Есть еще сильный спад промышленного производства и общее падение деловой активности, усугубленное тем, что многие финансовые центры Королевства из-за Brexit перебрались на территорию континентальной Европы.
Кстати, Банк Англии собирается для борьбы с этой самой инфляцией еще раз поднять ключевую процентную ставку, что вряд ли поможет в борьбе с ростом цен, но точно ударит по кредитам и всевозможным ипотекам. 

Великобритания скатывается в рецессию. И ввод предельных цен на продукты питания в этих условиях грозит тем, что британские супермаркеты могут начать напоминать советские продуктовые магазины конца 80-х — начала 90-х. Некоторые эксперты пишут, что это может усилить ряд очень неприятных тенденций, одна из которых — сепаратизм. К Шотландии и Северной Ирландии может добавиться и Графство Уэльс, в котором до этого времени было относительно спокойно.
И так как никаких положительных сдвигов в британской экономике не предвидится, все может закончиться окончательной деколонизацией Британской Империи, которая началась в 50-х годах XX века. И, как мне кажется, никто в мире об этом сожалеть не будет.

Андрей Луговой «Балканский раскол» Часть - 1

«Балканский раскол» – 10 серия проекта «Личный враг королевы» на Rutube, в которой я рассказываю о британских проектах по дестабилизации безопасности, подчинению армии, полиции, судов и медиа балканских стран. 

Пороховая бочка Европы не перестает притягивать колониальные амбиции Великобритании. Уже и не империя, но по-прежнему жаждующая подчинения, Англия сделала юго-восточный регион Европы разменной монетой в большой геополитической игре. Все организации (Zink, Albany, BBC, British Council, TRF) и главные действующие лица балканского кейса уже «отметились» в предыдущих сериях, послужив Короне на Ближнем Востоке, странах СНГ и до сих пор дестабилизируя обстановку в России. 

В 2017 году Великобритания разработала Нацстратегию безопасности для Западных Балкан. В ее основе – исследования ARK под руководством Криса Доннелли, специалиста НАТО с опытом операций по развалу ближневосточных и европейских государств, а сейчас обвиняемого в подготовке теракта на Крымском мосту. Когда в 90-х его направили «демократизировать» Балканы, ему «не хватило рычагов влияния». Выводы исследования Доннелли: ухудшение жизни, протесты, отсутствие демократии, коррупция и оргпреступность. 

Интересы Великобритании на Балканах охранял CSSF – Фонд предотвращения конфликтов, содействия стабильности и безопасности. £130 млн достались Консорциуму Zink Network, Albany и BBC. 

Координацию вели МИД и Минобороны Великобритании. Силовой блок добавил £9 млн на реформирование судебной системы, развитие свободы слова и гранты. 

53 тыс € выделили на отработку антироссийской повестки по программе «Инициатива честности», о которой я подробно рассказывал в 1 и 2 сериях проекта. 

При этом всего 2% населения считали связи региона с Великобританией хорошими, поэтому британцы выделили £9,5 млн на улучшение имиджа через «свободные» СМИ: медиаинкубаторы, Западно-Балканское новостное агентство, фабрики контента и женские СМИ. 

В 11 серии мы продолжим расследование попыток англичан навести свои порядки в братской Сербии инструментами «мягкой» силы.

Перепись населения в Кiевской губернии⁠⁠ 1904г.

Спарта на Корейском полуострове: политика сонгун в КНДР

В духовной жизни человечества есть только одна сфера знаний, которая никогда не подвергалась гонениям, забвению, перевиранию, к ней всегда прилежно относились все правители. Эта сфера остаётся свободной от национальных, расовых, религиозных предрассудков в том смысле, что научные выводы и полезные наблюдения в ней моментально становятся желанными для представителей всех государств и наций. Во многих смыслах эта сфера знаний толкала вперёд научно-технический прогресс, заставляя все частные и инженерные науки работать в предельно прикладном режиме, а часто и в сжатые сроки.

Это сфера военной науки, теория наиболее эффективного применения организованного и максимально технологичного насилия. Многие тысячи лет военное искусство остаётся важнейшим из искусств. Война — один из самых древних видов труда.

Дело в том, что военная наука является теоретическим отражением военной практики, обобщающей положительные и отрицательные результаты с одной единственной целью — найти ответ на вопрос, как одержать победу вообще и как одержать победу в данных конкретных условиях. Поскольку, во-первых, интересанты поиска ответа на данный вопрос были озабочены не одухотворением или обманом, а честным, добросовестным исследованием, во-вторых, ложь и ошибки в вопросах стратегии вели к печальным последствиям, в том числе для самих стратегов, постольку в военной науке всегда было меньше спекуляций, тумана, пустых мудрствований, чем в любой другой теории. Вообще, так повелось, что в интеллектуальной, теоретической сфере деятельности общества у субъектов этой деятельности, как правило, присутствует дефицит ответственности. Богослов, философ, физик, химик, биолог, астроном, политолог, экономист, педагог могут нести любую околесицу, не боясь того, что общество может привлечь их к ответственности за ложь, фальсификации и ошибки, и не боясь того, что плоды их недобросовестного труда им самим аукнутся. Военные же теоретики расплачиваются за свои ошибки горькими поражениями своих государств. Их можно сравнить, пожалуй, только с теоретиками медицины, которые, правда, высокую ответственность компенсируют повышенной осторожностью.

Короче говоря, военная мысль остаётся одной из самых добросовестных дисциплин, избегающей по крайней мере самообмана.

Армия играет ключевую роль в системе государства и поэтому занимает особое место в обществе. Легко заметить, что форма общественных отношений в армии всегда максимально стремится быть эффективной с точки зрения выполняемых задач. Если представить, что армия — это процесс производства военного потенциала и военного действия, то он всегда предельно нацелен на результат. В отличие от сельскохозяйственного, промышленного производства, образования, культуры и даже медицины в армии нет места для надуманных ценностей, переживаний, эмоций, моды, легкомыслия и большого количества брака. По крайней мере, после того, как армия вступила в период боевых действий.

Война — это разновидность политики, которая стремится поглотить собой всю политическую жизнь общества, потому что она является крайним, насильственным, предельным проявлением борьбы. А политика и есть не что иное, как борьба. Если бы человечество было однородно, находилось в одинаковых географических и социально-культурных условиях, отсутствовали бы всякие предпосылки для борьбы, то не было бы политики, государства и войн. Война фактически является мерилом потенциалов конкурирующих государств.

Либералы любят сравнивать страны по ВВП и другим экономическим показателям, любят измерять их по комфорту и уровню жизни, полагая таким образом их значение и потенциал. В суровой реальности потенциал государств представляет собой оценочную возможность ведения ими полномасштабной войны на выживание. Поэтому, например, потенциал миниатюрных Кубы, Северной Кореи и Белоруссии относительно высок, их голос в мировой политике значительней, чем, например, у богатых Дании или Норвегии. Чтобы захватить и подчинить первых придётся мобилизовать значительные силы, несмотря на малый размер данных стран, а вторые сами рады подчиняться сильному, большому государству.

Всякая война с социальной точки зрения состоит из двух составляющих — гражданского «тыла» и армии. Тыл обеспечивает потенциал армии, а армия реализует его в сражениях. Именно поэтому армия как социальное образование, как особая и обособленная часть общества, часто становится, во-первых, весомым внутриполитическим фактором (к России это исторически относится в меньшей степени, у нас офицерам и солдатам не удавалось реализовать свою авангардную роль во внутренней политике: можно вспомнить 1612 г., аракчеевщину, 1825 г., корниловский мятеж и в целом «белое движение»), во-вторых, ареной формирования и внедрения различных инноваций, в том числе социальных. Например, суворовская теория национальной армии в его военной доктрине является предтечей того, что сейчас называют гражданским обществом. Суворов вообще был во взглядах на общество для своей эпохи поразительно прогрессивным человеком, потому что все его помыслы были об одном: как организовать коллектив людей таким образом, чтобы он работал как единый, слаженный организм. Советская военная доктрина, разработанная Фрунзе и считающаяся для своего времени прорывной, унаследовала основные наработки Суворова.

Легко также заметить, что школы и вузы под руководством военных выдают намного меньше педагогического брака, чем гражданские. А также можно вспомнить, сколько выдающихся и великих учёных, писателей, поэтов, политиков так или иначе были связаны с армией.

Короче говоря, армия как форма коллектива и воинская служба как форма общественных отношений отличаются повышенной эффективностью, более рациональным содержанием. Это связано прежде всего с факторами дисциплины, единоначалия и минимальной ролью товарно-денежных отношений. Там, где господствует рынок, конкуренция, частные интересы, довлеет стихия и индивидуализм, что мешает формированию дееспособного коллектива и товарищества. В армии, напротив, нужен коллективизм и идейность, патриотизм. Солдат и офицер связаны с Родиной и народом не контрактом, как у наёмного работника, а общественным долгом и присягой.

Многие люди, которые сталкивались с армейской жизнью, скажут, что впечатление любая армия мира производит прямо противоположное. Нигде нет такой тупости, непроходимой дремучести и бюрократического идиотизма, как в армии. О какой рациональности можно говорить в таком случае? С одной стороны, из-за специфического положения армии в обществе все её недостатки действительно выглядят всегда нарочито. С другой стороны, нельзя смешивать частное и общее. В частном недостатков может быть уйма, но суть армии состоит в той роли и миссии, которую она играет на крутых поворотах истории. Никакая идеально отлаженная красивенькая бюрократическая структура, замечательно предоставляющая услуги, не способна породить такие явления, как боевое братство, массовый подвиг и самопожертвование.

Если взглянуть на военную историю человечества последних столетий, то мы увидим, что армия тем сильнее, чем она прочнее связана с народом и чем выполняемые ею задачи лучше им понимаются. Некоторые страны, в том числе КНДР, о которой пойдёт речь ниже, свои армии назвали «народными». Термин «народная армия» обычно предполагает, во-первых, армию, рождённую в гражданской, освободительной или революционной войне, во-вторых, формируемую по всеобщему призыву. Соединённые Штаты и Европа в XX веке активно навязывали миру свою доктрину контрактной армии, армии профессиональной, компактной, высокотехнологичной, деидеологизированной. Физиономию такой армии замечательно изобразил американский журналист Райт в книжке «Поколение убийц», которая была экранизирована студией HBO. Это новое прочтение феодально-европейской практики военного наёмничества.

Вообще, наблюдение за западными армиями показывает, что в психологии профессионального военного США, Британии, Франции и т.д. доминирует не убеждённость или патриотизм, а спортивный азарт. Министерство обороны Франции на своих агитационных плакатах размещает под фигурой бравого вояки такой лозунг: «Я жажду приключений. Для тех, кто охоч до свободы». Типа, хватит протирать штаны в офисах и жаловаться на ипотеку, айда, сафари на негров.

Своеобразную теорию армии и милитаризации общества реализовали в КНДР. Условия существования этой страны всегда были достаточно суровыми, но после развала СССР и соцлагеря, чучхэисты переосмыслили принципы обороноспособности страны, подняв значение армии в жизни общества на небывалый, спартанский уровень. Сонгун — это политика КНДР, которая провозглашает приоритет армии, так это слово и переводится.

Если читать западные источники, то после смерти своего отца Ким Чен Ир, чтобы удержаться у власти, превратил всю страну в военный лагерь и угрожает свободному миру и хорошим южанам. Сонгун — это самый оголтелый ультрамилитаризм. Примерно то же самое пишут и у нас в академической среде, только без сгущения красок.

Если почитать собственно северокорейскую литературу, то можно узнать следующее. Во-первых, сонгун — это не какая-то философия или отдельное направление мысли, а обусловленная внешними обстоятельствами политика, или, как говорят сами корейцы, политическое искусство. Впрочем, некоторые изменения в теории общества сонгун всё же привнес. Во-вторых, политика сонгун охватывает не столько проблематику армии, сколько структуру и характер государства в целом и специфику его воздействия на общество. Можно сказать, что сонгун — это нечто вроде милитаризации государства и общества, но не в условиях войны, а в условиях её прямой опасности.

Глубокомысленно рассуждать о том, что за счёт выдвижения доктрины сонгун Ким Чен Ир сохранил или укрепил власть после смерти отца, было бы домыслом. Мы ничего не знаем о какой-либо оппозиции внутри КНДР, о какой-либо борьбе внутри ТПК и т. д. По крайней мере, в самих чучхэйских источниках говорится, что в 1994 г., когда была выдвинута доктрина сонгун, страна находилась в очень тяжёлых условиях, и от нового вождя в лице Ким Чен Ира все ждали проявления «необычайной силы политического искусства». Сонгун стал чем-то вроде символа преемственности вождей, так как обосновывающий принцип данной политики — сила оружия решает — активно продвигался и претворялся в жизнь Ким Ир Сеном.

Главной причиной выдвижения сонгунских идей стал… крах СССР и соцлагеря. На Севере Кореи это восприняли как глубочайший политический кризис, суть которого состоит в том, что теперь они остались фактически в одиночестве против американского империализма.

Не без доли истины северокорейцы считают, что вся политическая история США глубоко пропитана империализмом. Американцы после победы над противником устанавливают контроль над странами и регионами как метрополия. Первая американская империя сложилась после победы над Испанией в конце XIX в., результатом чего стало превращение Кубы, Пуэрто-Рико и Филиппин в задний двор США. Вторая американская империя сложилась после Второй мировой, когда был создан блок НАТО, а Европа попала в зависимость от США. Это был период холодной войны, когда американской империи противостоял «лагерь социализма» во главе с СССР. После краха СССР и соцстран в Восточной Европе сложилась третья американская империя, которая расширила сферу своего влияния не только в Европе, но и на Ближнем Востоке. В 1996 г. Нью-Йорк Таймс беззастенчиво писала, что военные действия США производят впечатление, что район от Персидского залива до Балкан превратился в «сердце третьей империи США».

Корейский полуостров ещё с начала холодной войны представлял интерес для США. В глобальной стратегии он имеет значение опорного пункта, открывающего двери к сухопутным границам России и Китая и в целом на материк. Южная Корея, созданная и существующая благодаря американской поддержке и оружию, не способна выполнить роль такого опорного пункта чисто географически и в этом плане мало чем отличается от японских островов. «Ось» Австралия — Япония — Южная Корея является для США оплотом влияния в азиатско-тихоокеанском регионе.

После развала СССР, ликвидации ОВД, а позже и смерти Ким Ир Сена в США появились надежды, что новый лидер либо не удержится у власти, либо будет вынужден сменить курс на более лояльный. В начале-середине 1990-х США увеличили нажим на КНДР в этой связи. Ответом на сложности новой обстановки и стало провозглашение сонгун. Сонгун стал альтернативой китайскому, вьетнамскому и кубинскому путям преодоления кризиса развала СССР. Вместо китайской хитрости, вьетнамской уступчивости и кубинского терпения — корейская упёртость.

Исходным пунктом доктрины сонгун является то, что от военного дела зависит судьба страны и нации. Это всецело вывод из сложившейся обстановки и угрозы со стороны США. «Линия сонгунской революции, сонгунская политика, — писал Ким Чен Ир, — это научно обоснованные революционная линия и способ ведения политики, поскольку они наиболее точно отражают веление времени и революции. Наша партия разработала политику сонгун, исходя из научного анализа международной обстановки вокруг нашей революции и тенденции круто меняющейся ситуации».

Научная разработка заключалась в том, что единственным средством предупредить нападение со стороны США была военная мобилизация общества. Но интересно здесь другое — что сонгун стал политикой государства во всех областях и был объявлен средством социального строительства в целом. Причём доктрина сонгун опосредует в этом смысле всю политическую теорию.

Ким Чен Ир пишет, что армия должна стать новым социальным субъектом, стержневой силой народных масс, потому что... рабочий класс уже не тот. Имеется в виду, что рабочие из-за интеллектуализации труда превратились почти в интеллигентов, нет прежней дисциплины, чутья и классовой выучки. Но при этом внешние враждебные силы усиливают напор, из-за чего автоматически возрастает значение вооружённых сил. Отсюда был сделан вывод, что армию нужно сделать «главной движущей силой революции», а действовать она будет в «духе традиций рабочего класса».

«Ныне мы говорим: ружье над молотом и серпом», — Ким Чен Ир.

С практической точки зрения сонгун означает три вещи.

Во-первых, что в любом вопросе государственной важности приоритет отдаётся военному делу, сам этот вопрос рассматривается с точки зрения обороноспособности страны. Будь то образование, медицина или централизованный выбор песен в детском саду.

Во-вторых, всё общество и аппарат государства должны руководствоваться духом сонгун, то есть проявлять в работе и быту армейскую дисциплину, выучку, единоначалие, самоотверженность, преданность партии и вождю.

В-третьих, что армия широко задействуется в решении гражданских, мирных задач, а страна, в свою очередь, превращается в тыл для армии. Всё это в совокупности гарантирует суверенитет и развитие страны.

Если же говорить непосредственно про армию, то солдат и офицер с точки зрения сонгун превращается в революционера, не только в защитника Отечества, но и в строителя нового общества. Всё лучшее — военным, всё для армии, потому что армия решает все основные задачи государства.

Если опираться исключительно на факты, то «эпоха сонгун» выглядит неплохо. КНДР всё ещё не разбомбили, как Ирак и Ливию, она стала космической и ядерной державой, пережила пандемию и т. д.

Сонгун стал новой государственно-правовой системой. Государственный Комитет Обороны (ГКО) по юридическому статусу, составу, обязанностям и правомочиям стал выше Правительства, Президиума Верховного Народного Собрания, местных органов власти, органов милиции и прокуратуры. ГКО стал наравне с ВНС основным органом власти в стране. Председатель ГКО — высшая должность в государстве: он руководит всеми сферами политики, военного дела и экономики страны.

Но при этом военизация аппарата государства в сонгун отрицается, то есть гражданские власти продолжают работу в прежнем составе и с прежним порядком комплектования, только отдавая приоритет военному делу и трудясь «в духе сонгун».

Таким образом, кажется, что чучхэисты пробуют всё лучшее, что предполагает воинский коллективизм и единоначалие, применить в гражданской сфере и к обществу в целом.

Что касается обороноспособности, то следует отметить, что северокорейский принцип её обеспечения состоит в том, что империи-агрессоры развязывают войны в момент, когда напряжённость идёт на спад, поэтому вооружённые силы необходимо усиливать даже в моменты, казалось бы, смягчения обстановки.

В общем, краткое знакомство с сонгун даёт пищу для размышления. Некоторые положения сонгун выглядят достаточно актуальными в нынешние времена.

К слову, можно вспомнить успешный опыт хозяйственного строительства российской армии. Кто выручил Родину в сложный момент пандемии, построив 16 первоклассных медицинских центров? Газпром? Роснефть? Сбербанк? Профсоюзы? Фигуранты списков «Форбс»? Звёзды, блогеры или меценаты? Нет, это сделала армия. Армия РФ оказалась эффективнее всех госкомпаний, эффективных менеджеров и социально-ответственных предпринимателей, потому что в куда меньшей степени пронизана коммерческими отношениями. Ещё в 2009 г. В. Путин вывел военную стройку из коммерческого сектора, что и помогло в сложный момент не спутать потребности общества и государства с прибылью.

Сейчас в ходе СВО армия трансформируется, учится, набирается опыта, обретает более высокое значение в обществе и новый исторический облик. Международная обстановка обостряется, и роль обороноспособности страны неизбежно будет расти, поэтому не лишним будет переосмысление места вооружённых сил в структуре общества.

Анатолий Широкобородов,

Красные линии на Рублёвке.

Атаки дронами на Москву, после удара по Кремлю, были чем-то совершенно ожидаемым и неудивительным. Мы не будем охать, ахать и удивляться - как же так вышло. Мы прекрасно понимали, что так и выйдет, рано или поздно. Так как зверь ещё живёт, «зерновая сделка» работает, ноты пишутся, дипломаты высылаются.

Главное, что произошло за эти полтора года это то, что ничего не произошло.

Но, сегодняшняя атака дронами меняет многое не для нас, а для всего мира. Мы можем надеяться, что где-то там наверху, не можем сказать точно где, перестанут рассуждать в формате «ответов» и «возмездий» и перейдут к уничтожению противника. Но, мы никак не можем повлиять на эти решения, поэтому и не будем их обсуждать.

А вот решение США и Британии атаковать мирное население беспилотниками (давайте не будем кривляться и рассуждать, что это сделали хохлы без отмашки от хозяев) меняет многое для всех сразу.

Террористам по всему миру презентован новый формат атаки на города и села. Теперь можно всё. Не обязательно находиться в момент атаки на рынке ближневосточного города, необязательно прорываться на автомобиле в толпу, больше вообще не нужно рисковать собой.

То есть, какой-то риск остаётся, но он становится значительно меньшим. Небольшая группа террористов может легко собрать беспилотник с отравляющими веществами, радиоактивным зарядом, гранатой и отправить его по заранее определенному маршруту.

Или, не мудрствуя лукаво, направить рой дронов в небоскребы, которых много в любой столице. Или просто в высотные дома, где живут тысячи человек. Все помнят башни-близнецы? Но тогда для этого требовался фургон со взрывчаткой (неудачная попытка подрыва) и два огромных самолета, обучение пилотов, и так далее. Теперь - несколько БПЛА себестоимостью в $200-400 тысяч. Благо Starlink работает по всему миру.

И это может произойти не только в подмосковных лесах, но и под Берлином, Дублином, Нью-Йорком, Лондоном, где угодно.

Новая эра терроризма открыта сегодня утром. Эту страницу, как водится, открыли наши дорогие друзья, ранее сочинившие Аль-Каиду и ИГИЛ (обе организации запрещены и признаны террористическими). Их вооружили новой идеей, которую уже не спрятать.

Кричать о том, что нужно стереть с лица земли Киев и Львов нет смысла, стереть с лица земли нужно всю систему, которая привела к тому, к чему привела.

Никто не обещал, что многополярный мир будет рождаться без боли и крика. Фашистская империя США ни в коем случае не уйдёт на вторые роли без рек крови и морей огня.

В дополнение:

https://v1.ru/text/incidents/2023/05/30/72349574/

И да...

Панове пятачковые, ласкаво просимо похрюкати в коментах.

Украина: анатомия предательства

Но здесь внезапно сыграл негативную роль человеческий фактор. Сама по себе государственная структура абсолютно прагматична и не эмоциональна. Польза, приносимая государству, оценивается ею как добро, вред, наносимый государству, воспринимается как зло. Если бы эта структура могла существовать абсолютно автономно (не сепаратно, а автономно, то есть отдельно, но во взаимодействии) от человека, то компромисс между государством и обществом был бы достаточно легко достижим.Но государство как структура может воздействовать на реальность только при помощи государственного аппарата, состоящего из людей. Таким образом, сотрудники государственного аппарата изначально оказываются едины в трёх лицах: представляют себя как индивидуума, бюрократию — как составную часть общества, и государство как таковое. Конфликт интересов налицо.Именно поэтому история человечества — есть история попыток отдельных общественных групп узурпировать государственную власть, объявить себя государством и обществом в одном лице и, опираясь на возможности государства как аппарата принуждения, навязать свою волю и своё восприятие мира иным социальным группам. Например, в средние века европейским купцам было выгодно мирно торговать с мусульманским Востоком, крестьянам и городским ремесленникам до него вообще не было никакого дела, но, в принципе, развитие торговли, увеличивая спрос на их продукцию, теоретически могло быть выгодно и им.Однако средневековой Европой управляли два сословия: военное (аристократия и дворянство) и духовенство. Теократическая организация католической церкви, рассматривавшая папу как верховного не только духовного, но и светского сюзерена христианского мира, требовала чутко реагировать на нужды этого мира. Кроме того, в наследство от Римской империи католическому Западу осталась идея единой христианской империи как всемирной державы. Реализуя эту концепцию, а также реагируя на переизбыток в Европе представителей воинского сословия, который дестабилизировал внутреннюю ситуацию, церковь объявила, а военное сословие поддержало, борьбу за освобождение Гроба Господня от неверных при помощи крестовых походов.В последующие двести лет европейские монархи и осевшие в Палестине крестоносцы неоднократно пытались договориться с местными мусульманами о прочном и взаимовыгодном мире, но интересы европейского духовного и военного сословий, понимаемые как интересы христианской империи (то есть коллективного Запада), успешно блокировали все эти попытки. Запад потерял успешно было завоёванную Палестину, подорвал могущество Византии, прикрывавшей его от тюркско-мусульманской экспансии, нанёс себе огромный политический и экономический ущерб, но не отступил от программы тех сословий, которые назначили себя государством.В русских землях, где формирование военного сословия шло по иному (дружинному, а не личному) принципу, надолго сохраняя его достаточно малочисленным и открытым для выходцев из иных социальных групп, и где духовенство полностью зависело от княжеской власти, ничего похожего на идею крестовых походов не возникло. При том, что противостоять тюркско-монгольской экспансии, к XIV веку ставшей экспансией исламской, русским княжествам пришлось гораздо дольше и с гораздо большим напряжением.В России вплоть до преемников Петра I, завершивших превращение царства в империю, богатое купечество стояло всего на ступень ниже родовой аристократии (потомственных бояр и княжат-вотчинников), далеко опережая в социальном статусе обычное шляхетство (служилую знать), котировавшееся очень низко. «Породы самой подлой — ниже шляхетства», — такое мог написать только русский хронист, уже в Польше любой нищеброд с саблей считался куда благороднее богатейшего купца.С учётом же того, что со времён Ивана III значительная, а затем и большая часть русского воинского сословия стала формироваться за счёт людей «по прибору», а не «по породе», и так же формировался государственный аппарат до Смутного времени, Соборного уложения Алексея Михайловича и реформ его детей (Фёдора Алексеевича, Софьи Алексеевны и Петра Алексеевича) Россия была государством в гораздо большей степени балансировавшем интересы всех сословий, чем любое из европейских государств того времени.Романовы были последней династией Европы, избранной на царство всесословным собранием (Земским собором). После них были династии, получившие власть из рук полубуржуазных парламентов, ни один из которых не избирался «всей землёй» и не представлял интересы всех сословий. Даже Украину в состав России принимал Земский собор (решение от 1 октября 1653 года), в то время, как в Европе территориальные изменения мотивировались исключительно династическими правами. Впрочем, в любом случае претензии на территорию следовало подкрепить военной силой.Таким образом, интересы государства определяются путём воздействия на его реальные интересы, интересов господствующих социальных групп, сословий или классов. Последние тем меньше искажают реальные государственные интересы, чем больше разных социальных групп, сословий, классов задействовано во внутригосударственной дискуссии в момент принятия решения. Чем шире база внутреннего консенсуса, тем больше номинальные государственные интересы соответствуют объективным.Взглянем с этой точки зрения на современную Украину. Большая часть её населения до начала 90-х годов ХХ века о независимости не задумывалась, за независимость не боролась и независимости не хотела. А уж от бандеровщины в первые полтора десятилетия существования украинского государства открещивались даже самые ярые националисты. Легализовал её в общественном пространстве только Ющенко.Констатируем первую проблему: государство Украина появилось случайно и вопреки воле большинства своих будущих граждан. Этот вывод подтверждается содержанием избирательной кампании Кучмы в 1994 году. Он, как и Лукашенко, избиравшийся в Белоруссии в то же время, делал акцент на поддержании и развитии связей с Россией, поддержании русской культуры и желании в перспективе восстановить единое государство. Такова была воля народа и Кучма одержал на выборах убедительную победу.Но у государства, как у каждого живого организма, есть инстинкт самосохранения. Если украинское государство не было нужно большинству народа, то это не значит, что как структура оно собиралось отмирать. В этих условиях государство начало поиск тех социальных групп, которые могут оказаться в нём заинтересованы и составить его базовую опору — будущий господствующий класс.Первая явная группа — государственная бюрократия. Она всегда заинтересована в существовании государства. Но украинская бюрократия была бюрократией провинциальной, и этот статус устраивал большую её часть. Для большинства получать команды из Москвы было даже выгоднее, чем из Киева — начальство дальше, контроля меньше, самостоятельности больше.Явную заинтересованность в собственном государстве поначалу проявляла небольшая часть бюрократического аппарата: министры и верхушка аппарата центральных ведомств, депутаты парламента и связанные с ними лица (аппарат Рады, помощники, советники), верхушка силовых структур, президент и его ближайшее окружение. Остальной аппарат находился в состоянии разброда и шатания: кто-то рассчитывал восстановить СССР, кто-то уже начинал строить «украинскую Украину», кто-то мечтал об Украине, связанной с Россией тесным союзом, а кто-то был совсем не против полной интеграции в состав России.В этих условиях провисшая верхушка государственной бюрократии нашла себе точку опоры в виде украинских националистов. В большинстве своём выходцы из Галиции, немного разбавленные экзальтированной киевской «революционной молодёжью» и диссидентами не националистического, а обычного антисоветского толка (часть из которых перенесла свою ненависть к СССР на Россию), эти люди видели цель жизни в сохранении свалившегося на них как снег на голову украинского государства.Высшая бюрократия передала националистам контроль над образованием, СМИ и гуманитарной сферой. Националисты же, не обладая никакой иной идеей независимой Украины, кроме бандеровской, стали постепенно, но с каждым годом всё активнее внедрять её в умы сограждан.Параллельно шёл процесс формирования «третьего кита», поддерживавшего украинскую государственность. Под чутким руководством высшей бюрократии прошла приватизация, в ходе которой «олигархи» были просто назначены президентом. Стратегические предприятия, которые даже в распиле на металлолом и разборке на кирпичи стоили сотни миллионов долларов, отдавались под «инвестобязательства», которые разрешалось выплатить за счёт прибыли этих же предприятий. Впрочем и эти обязательства не выполнялись.Поначалу формировавшийся украинский олигархат был аполитичен и в некоторых случаях (как, например, донецкие) с сильным региональным акцентом. Но «идеологи»-националисты быстро объяснили новым владельцам «заводов, газет, пароходов», что приватизировали они общесоюзную собственность, а Союз равно Россия. Следовательно, если Россия придёт, всё надо будет вернуть назад.Это, а также страх перед более мощным и интеллектуально более развитым российским капиталом, развернули украинский олигархат на Запад. В придачу к безопасности от прихода России, которую можно было обрести в НАТО и ЕС, там ещё можно было вложить деньги в привлекательную собственность, вывести их в офшоры. Ну и, конечно, каждый парвеню из днепропетровской хрущёвки или донецкого барака мечтал, как его на равных будут принимать Ротшильды и Вандербильды.Итак, на этапе формирования объективные интересы украинского государства оказались в остром противоречии с интересами большинства украинского общества. Государству как самодостаточной структуре, обладающей инстинктом самосохранения, было необходимо любой ценой устоять, а общество тяготело к его растворению в России. Если бы украинское государство, поначалу воплощённое в узком слое высшей бюрократии, обладало достаточным интеллектом, оно бы осознало, что в ближайшие десять-двадцать лет Россия просто не сможет интегрировать Украину (ей будет не до того, надо будет бороться за самосохранение).Объективный анализ сложившейся геополитической обстановки должен был толкнуть Украину к тесному сотрудничеству с Россией, которое позволило бы Киеву (как это сделал Минск) решать многие свои проблемы за счёт Москвы, ничем при этом не поступаясь. Кстати, в первые годы украинской независимости на такой схеме сотрудничеств настаивали американцы и европейцы. Только позднее, осознав, что мозги украинской элиты не приспособлены для реализации даже столь простых схем, они перешли к простому установлению прямого контроля. Поначалу же схема: Украина, процветающая за счёт выпитых из России соков, виделась американцам весьма привлекательной.Но страх перед русскими (олицетворявшими для киевской элиты советский центр), которые придут и всё отнимут, был сильнее здравого смысла. Тем более, что у украинской элиты было крайне плохо с мозгами, которые должны были по идее этим здравым смыслом обладать. В результате уже в средине 90-х правящая элита видела в России эсхатологическую угрозу — единственную угрозу украинской государственности, а значит и их господству. На борьбу с этой угрозой она направляла все свои силы вначале подспудно, а затем всё более открыто поддерживая любые антироссийские силы и вычищая из украинской политики не только тех, кто выступал за ускоренную интеграцию, но даже тех, кто предлагал строить с Россией прагматические взаимовыгодные отношения.В конечном итоге совпали четыре позиции: объективный интерес украинского государства как структуры избежать опасности слияния с Россией. Субъективные, превратно понятые ими самими ввиду острой интеллектуальной недостаточности, интересы высшей украинской бюрократии и сформированного ею олигархата оказаться от России подальше. Компенсационный эффект, приведший к превращению галицийского комплекса неполноценности (чувства ущербности перед городской цивилизацией) в комплекс сверхполноценности, диктующий потребность превратить весь мир в Украину, а Украину — в Галицию.И только Россия стояла на пути у всех этих мечтаний, являя собой разумную альтернативу взбесившемуся украинству.Не окажись в это время Запад в состоянии жестокого интеллектуального кризиса элит. Будь это Запад Никсона и де Голля, Киссинджера и Гельмута Шмидта, Тэтчер и Рейгана, он бы скорее всего устоял перед искушением, и Украина осталась бы изолированным маргинальным образованием, одиноко строящим Африку в Европе. Но Запад уже деградировал достаточно для того, чтобы соблазниться возможностью создать из Украины и окружающих постсоветских стран антироссийский противовес, с помощью которого он (Запад) собирался маргинализировать Россию.В результате внутренний антироссийский консенсус государства и контролирующих его социальных групп, дополнился внешнеполитическим консенсусом между украинскими и западными русофобами. Ну а после того, как собственные власть и бизнес получили в вопросе строительства антироссийской Украины поддержку «всего мирового сообщества», судьба населения была решена. Информационное давление, политическое подавление и элементарный подкуп потенциальных лидеров за пару десятилетий решили вопрос форматирования мозга стандартного гражданина Украины.Война с Россией до последнего украинца стала вопросом времени, но не принципа. «Пропал Калабуховский дом», — говорил в «Собачьем сердце» киевлянина Михаила Булгакова профессор Преображенский.https://ukraina.ru/20221025/1040097330.html

Эпоха третьей мировой войны. Часть II: один шаг до этапа подготовки

Когда читаешь учебники истории, в них таким образом расположен и так подаётся материал, будто войны — это периодические временные недоразумения, нарушающие покой мирной жизни. В лучшем случае в главах про крупные войны есть подраздел о предшествующих объективных, субъективных факторах и подготовке сторон к войне, дающий некоторые представления о глубоких корнях того или иного конфликта.

Однако если представить историческую хронологию не через периодизацию правления царей, королей, президентов и премьер-министров, а с точки зрения сдвигов общественного развития, то получится нечто вроде скачкообразного движения общества от одной войне к другой. И даже значительные реформаторские и революционные изменения предстанут или последствиями, или подготовительными мероприятиями войн. В редких случаях важные социально-экономические процессы становятся результатом влияния чужой войны, инициируются как вынесение уроков из иностранной практики.

И это не говоря о том, что война является важнейшим стимулом научно-технического прогресса и причиной упорядочивания экономических отношений. Достаточно присмотреться к логистическому нерву мировой торговли — контейнерным перевозкам, — который сформировался под влиянием Второй мировой и в результате решения военных задач. Да и ни для кого не секрет, что интернет — первоначально военная технология.

Тайна Полишинеля состоит в том, что человечество пока находится на такой стадии развития, что мирные периоды становятся подготовкой к очередной войне, а не наоборот.

В природе пищевая цепочка выстраивается на основе иерархии силы. И в человечестве пока действительна подобная инерция. В древности взаимодействие между обществами казалось простым и вечным: сформируй и поддерживай силовое превосходство над соседями и проблема выживания решена. К сожалению, теоретиками и политиками именно насилие оценивалось как исходный пункт приобретения богатства, а не, например, труд. Эта логика в видоизменённом виде дожила и до наших дней, хотя объективной потребности в ней ни один отдельный человек и не испытывает. Неясно, почему большинству не очевидна тождественность труда и насилия в том смысле, что труд есть приложение сил человека к природе, а насилие — к другому человеку.

Некоторые обвинят автора в излишней милитаризации взгляда на историю и современное общество. Но здесь предлагается лишь смотреть на вещи без пелены розового пацифизма и без распространённой мифологии фукуямовского конца истории.

Вспомните, с каким упоением демократы и либералы убеждали, что с крахом СССР и окончанием холодной войны военная напряжённость пойдёт на спад, количество и смертоносность вооружений постепенно перестанут играть хоть какую-то роль в мире, управляемом цивилизованным Западом и мудрыми американскими товарищами, желающими другим странам только процветания и свободы. И что? Стало меньше вооружений, государства перестали вооружаться до зубов? Прекратились региональные войны и исчезла перспектива третьей мировой? Нет, производство оружия показывает стабильный рост, симбиоз ВПК и Минобороны США по-прежнему остаётся крупнейшим работодателем в мире, доля ВПК в ВВП крупных стран не снижается. Ничего не помогло, ни уничтожение «империи зла», ни подчинение всех и вся «империи добра», ни договоры об ограничениях, ни пропаганда киношного пацифизма и гуманизма. У Запада постоянно находятся поводы воевать, постоянно возникают какие-то «плохие парни», «оси зла», всё время цивилизаторы норовят применить «гуманитарные бомбардировки» и бряцают авианосцами. А с другой стороны, множится масштаб национально-освободительного процесса, роста суверенитета и нежелания подчиняться западному миропорядку.

Чтобы быстро и продуктивно оценить перспективы новой мировой войны, проще всего найти общее и отличное с периодами Первой и Второй мировых войн.

Общее — прежде всего сами фундаментальные условия и факторы мировой политики и экономики, противоречия внутри которых и между которыми и приводят к конфронтации. Ресурсы распределены неравномерно, уровень развития народов и государств, в том числе суверенитетов, разный, мировые финансы, производство, торговля контролируются узкими группами магнатов и т. д. Так было и в начале, и в середине XX в., так примерно дело обстоит и сейчас. Условия и факторы одни и те же, но их конфигурация от раза к разу несколько отличается. Короче говоря, причины и поводы для войн принципиально не изменились.

Другим общим является экономическая взаимозависимость «полюсов силы»: международная торговля, переплетенность цепочек поставок, финансовая взаимоопосредованность и т. п. Почему-то иногда она трактуется как фактор, снижающий вероятность войны. На первый взгляд может показаться, что начинать войну с торговым партнёром, поставщиком, потребителем, заказчиком и т. д. невыгодно. Однако практика и Первой, и Второй мировых войн показывает, что обширные экономические связи не только не мешают нарастанию конфронтации, но подстёгивают её. Если ты хоть как-то зависишь от конкурента, желание его поглотить только усиливается.

Общим также является и то, что современная война по характеру своего ведения, зависимости от тыла, совокупности значения материально-технических и морально-нравственных аспектов мало чем отличается от войн прошлого. Несмотря на распространённые в 1990-е, 2000-е и 2010-е гг. различные концепции «войн будущего», на практике всё оказалось скорее по-старому. Говорят, что генералы всегда готовятся к прошедшей войне. В нашем случае у мировой военной мысли под влиянием западных теоретиков несколько сбился прицел в другую сторону.

Следовательно, созревание причины новой мировой войны должно быть схожим. Если сказать проще, то, чем в большем кризисе находится текущая конструкция миропорядка, тем ближе мировая война. А сам этот кризис связан с двумя взаимосвязанными процессами: ростом неустойчивости внутри господствующих сил и нарастанием внешних противоречий с конкурентными силами, набирающими вес. Так было и перед Первой, и перед Второй мировыми войнами.

Возникает, правда, вопрос, почему, согласно представленной логике, холодная война ещё в XX в. не завершилась новой мировой. Дело в том, что текущая конструкция миропорядка (Запад во главе с США против РФ, КНР и т. д.) является прямым продолжением тех противоречий, которые вызревали в мире к концу 1980-х гг. Просто развал СССР отсрочил агонию американской гегемонии.

Получается, что люди, которые последовательно выступают за недопущение во что бы то ни стало новой мировой войны любой ценой, вынуждены становиться самыми горячими сторонниками гегемонии США. Если все страны разоружатся и беспрекословно подчинятся Вашингтону, если у США не будет международной конкуренции, то и перспектива мировой войны как бы отпадает. Правда, объективно это невозможно, как и то, например, что завтра в Америке к власти придут деятельные пацифисты и откажутся от ядерного и неядерного милитаризма.

Отличий нынешней ситуации от мировых войн прошлого немало, но только одно из них играет роль с точки зрения перспективы конфликта. Это отличие, которое выглядит как схожесть то с Первой, то со Второй мировой. Речь идёт о конфигурации и характеристике конкурирующих сил.

В начале XX в. сложились две противоборствующие группы стран, которые схлестнулись в борьбе за передел мира, прежде всего колоний. Одна из них была сильней, вторая слабей. Одна доминирующая, вторая пыталась оспорить лидерство.

Чем-то напоминает нашу ситуацию? Сейчас есть США во главе с НАТО, доминирующая группа, и есть условный БРИКС во главе с Китаем и Россией. Борьба вроде бы тоже ведётся за сферы влияния. Так, да не так.

В середине XX в. опять сложились две противоборствующие группы стран, опять шла борьба за колонии и сферы влияния. Однако в отличие от конфигурации Первой мировой вместо Российской империи появился Советский Союз, а вместе с ним и значительная идеологическая подоплёка в международной борьбе. СССР был враждебен обеим противоборствующим группам, так как его международные цели по распространению коммунизма рассматривались как подчинение других стран Москве.

Чем-то напоминает нашу ситуацию? США отыгрывает гитлеровскую Германию, КНР — СССР, а Россия в чём-то похожа на старую Америку. Такая хромая аналогия приходит, особенно если сравнить калифорнийскую речь Помпео (в библиотеке Никсона по поводу Китая) и декларацию Германии об объявлении войны СССР. Однако не без богатой фантазии.

На самом деле конфигурация и характеристика полюсов сил существенно отличались и в период Первой, и в период Второй мировых войн, несмотря на схожесть состава групп стран. И сейчас совершенно уникальная ситуация.

Дело в том, что во второй половине XX в. в результате не очень мудрой политики КПСС и удачных обстоятельств для США по ту сторону от железного занавеса все более-менее крупные и значительные государства сплотились вокруг Америки. Разумеется, этого нельзя было допускать, но судить задним числом всегда легко. Таким образом, после развала СССР и лагеря соцстран наступил период всевластия американской олигархии и безраздельной диктатуры американского государства. США контролировали всё, до чего могли дотянуться, поглощали всё, что могли пережевать.

Но золотой век американской империи постепенно подошёл к концу, потому что мировое господство — штука всегда временная, а современная жизнь динамична и бурляща. Сейчас влияние США стремительно снижается, всё больше стран приходят к осознанию и возможности суверенитета.

Болезненные удары по американской гегемонии были нанесены проасадовской коалицией стран в Сирии и талибами в Афганистане.

Неудачи оранжевых революций после 2014 г. (технологии работают всё хуже, дают знать уроки майдана) показывают кризис традиционно наиболее эффективного американского инструмента — подрывной деятельности.

Зигзаги конфронтации с Китаем показывают скорее слабость США по сравнению с десятыми, нулевыми или тем более девяностыми годами.

Конфронтация с Россией на территории Украины вообще выявила целый список «неожиданных» проблем. Во-первых, слабость натовских военных доктрин и тактик, во-вторых, недостаток вооружений и мощностей ВПК, в-третьих, отсутствие превосходства в качестве вооружений, на которое был расчёт при их разработке и производстве.

Очередная война Израиля тоже ничего положительного не сулит для США. Вскоре американские войска вышвырнут из Ирака, после чего им придётся уйти и из Сирии из-за отсутствия нормального снабжения.

Всё это хорошо известно и в целом признаётся даже озабоченными сохранением «американского лидерства» аналитиками. Но кто противостоит гегемонии США? Кто составит ту группу стран, которая пусть в будущем, но готова претендовать на «передел мира»? Дело ведь в том, что БРИКС на эту роль, мягко говоря, не подходит. Более того, на сегодня и Россия, и Китай занимают в общем и целом оборонительные позиции, вовсе не претендуют на силовое опрокидывание американской гегемонии и какой-либо делёж сфер влияния. РФ требует от США и НАТО гарантий безопасности у собственных границ. Китай вообще всячески избегает роста напряжённости и всего лишь пытается присоединить свой же остров. Причём согласованности между «союзниками» нет даже по поводу СВО.

Действительно, есть немало стран, выступающих против американского империализма за так называемую многополярность и т. д. Все они борются с США, но не за передел мира, а за собственный суверенитет. Наиболее организованная и последовательная антиамериканская сила — это «Ось сопротивления», возглавляемая Ираном. Но она локализована на Ближнем Востоке и тоже не выходит за рамки национально-освободительного движения.

Россия и Китай могли бы бросить вызов США в борьбе за мировое господство. Особенно вместе. Однако признаков и тенденций к этому не наблюдается. Видимо, социалистический характер китайского государства и постсоциалистический характер российского не располагают к традиционному для мировой политики хищничеству.

Если присмотреться к новостной повестке, какие тревожные сигналы прямо сейчас? Например, следующие.

Китай провёл масштабные учения по мобилизации в первый рабочий день 2024 года. Мировые СМИ называют эти учения подготовкой к третьей мировой войне. Американский Центр стратегических и международных исследований в очередной раз смоделировал высадку китайского десанта на Тайвань. Согласно ей коалиция США — Тайвань — Япония отбивает десантное вторжение, однако потери составят десятки кораблей, сотни самолетов и десятки тысяч военнослужащих.

Иранская разведка получила достоверную информацию о том, что премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху рассматривает возможность удара по Исламской республике тактическим ядерным оружием. По некоторым данным, верховный лидер Ирана Хаменеи собрал высокопоставленных лиц страны, чтобы обсудить с ними возможность всеобъемлющей войны.

Командование поддерживающих ХАМАС и Палестину йеменских хуситов заявило: «С этого дня мы начинаем беспрецедентную войну против своих врагов, включая американские войска. Нашими мишенями теперь станут военные базы США по всей Западной Азии. Если американцы попытаются принять против нас военные меры, мы готовы нанести ракетные удары по их военным объектам в регионе». США и страны Запада уже сформировали коалицию для обеспечения безопасного судоходства в Красном море.

Ким Ё Чжон заявила, что северокорейская армия ответит мгновенным «крещением огнём» на любую провокацию Сеула, их действия могут обернуться «моментальной гибелью». КНДР проводит стрельбы в сторону южнокорейских островов в ответ на учения Южной Кореи. Ранее Ким Чен Ын приказал в случае конфликта уничтожить США и Южную Корею.

В Англии неофициально заговорили о возможности введения контингента НАТО на Украину, если «что-то пойдёт не так».

Могут ли эти и другие подобные имеющиеся «точки напряжённости» и конфликты перерасти не просто в войну, а в третью мировую? Нет, пока не будет сформирована сила, претендующая на мировое господство.

Соединение стран, которые уже сейчас борются с США за свой суверенитет, в такую коалицию маловероятно. Да и очертания предлагаемого многополярного миропорядка не особо понятны. Колониальные империи и нацисты предлагали расистский миропорядок: они = цивилизация, остальные — варвары и дикари. Это чудовищно и неправильно, но в этом была определённая логика. США предлагают миропорядок своей либерально-демократической диктатуры. Здесь вообще есть много людей, которые искренне не понимают, что в этом плохого. СССР предлагал всемирный коммунизм под чутким руководством большевиков. Сторонников коммунизма в разных странах и сегодня миллионы. А многополярность, инклюзивность, полицентризм — понятия и ценности, за которые вряд ли кто-то захочет умирать.

В мире существует не так много государств, которые по своему потенциалу и своей формации могут в принципе составить конкуренцию США. Это прежде всего европейская тройка: Франция, Германия, Италия, а также Турция и Япония. Все они сегодня в том или ином виде находятся в системе американской гегемонии, их правительства в основном и главном прислуживают интересам американской олигархии и её государству. Однако в каждой из этих стран есть тенденции к национальному освобождению от американского влияния. И, в отличие от многих других государств, ренессанс суверенитета в них будет прямо сопряжён с идеей о переделе мира или участия в нём.

Выпадение стран из системы американской гегемонии — процесс объективно неизбежный.

Украинский конфликт позволил США сплотить вокруг себя Европу, подчинить её ещё больше своей воле и вогнать в кризис. Но это со временем только подстегнёт антиамериканизм в Европе. Так или иначе, уже нет ни одной реальной причины, чтобы Германия, Франция и Италия подчинялись США. И они не настолько слабы, чтобы американцы могли бы их вечно заставлять быть «союзниками». Турция уже сегодня проявляет имперские амбиции и, кажется, готова к войне за «жизненное пространство». Да и японский национализм и милитаризм никуда не делись, притаились под американскими знамёнами. Лозунг «Восемь углов мира под одной крышей» всё ещё популярен.

Америку, Европу и Азию ждут перемены, которые будут сопряжены с формированием новой агрессивной международной силы. Это и станет тем шагом, который приблизит мир к порогу новой мировой войны.

Таким образом, в конфигурации и характеристике формирующихся полюсов сил состоит то особенное, что и определяет близость и отдалённость мировой войны. Острота же и количество локальных конфликтов сами по себе мало что значат.

Анатолий Широкобородов,

https://alternatio.org/articles/articles/item/128486-epoha-tretey-mirovoy-voyny-chast-ii-odin-shag-do-etapa-podgotovki