Результаты поиска по запросу «
смерть украине
»
Ярош правосеки кококо lifenews новость без сала Я Ватник разная политота
Билый там заждался))
17.08.2014
Националисты дали 48 часов президенту Украины Петру Порошенко на выполнение их требований.
Боевики националистического "Правого сектора" выдвинули ультиматум президенту Украины Петру Порошенко. Лидер группировки Дмитрий Ярош заявил, что если в течение двух суток все уголовные дела против участников экстремистской группировки не будут закрыты, "Правый сектор" мобилизует дополнительные батальоны, снимет группы бойцов с линии фронта и "начнет поход на Киев для проведения быстрых реформ в МВД".
"Правый сектор" призвал президента Украины уволить из Министерства внутренних дел "одиозных представителей антиукраинских сил", начать их уголовное преследование. Лидер националистов Дмитрий Ярош также потребовал, чтобы "незаконно задержанных" бойцов "Правого сектора" освободили и вернули им изъятое оружие.
На ультиматум Яроша отреагировал глава украинского МВД Арсен Аваков. В "Фэйсбуке" он написал, что лидер экстремистов обманом заманивает украинцев в нелегальные вооруженные формирования, а заявление о походе на Киев назвал пиаром перед выборами в Верховную раду.
Экстремистская группировка "Правый сектор" была образована во время зимних беспорядков в Киеве и стала боевым костяком Евромайдана. Лидер объединения националистов Дмитрий Ярош известен своими антироссийскими взглядами. Он не раз публиковал в Сети призывы к экстремистским действиям. В частности, обращался к главарю чеченских террористов Доку Умарову за помощью в организации диверсий на территории России.
После громких заявлений Ярошем заинтересовались российские правоохранители. В начале марта СК России возбудил против него уголовное дело, а 12 марта Басманный суд Москвы вынес решение о его заочном аресте. Дмитрий Ярош сейчас объявлен в розыск через Интерпол.
фэндомы Ватная АНАЛитика Я Ватник разная политота
Украинская оккупация Европы
В те давние, хорошо забытые времена несчастные племена, численностью до 100-200 тысяч человек (каждое) в целом (включая женщин, детей, стариков), способные выставить по 20-30 тысяч воинов каждое, при этом люто ненавидящие друг друга и гораздо чаще сражавшиеся друг с другом, чем объединявшиеся в коалиции против Рима, внезапно стёрли с лица земли великую тысячелетнюю империю, чьё население колебалось в районе 50-60 миллионов, а вооружённые силы достигали 300 (а по оптимистичным оценкам и 600) тысяч человек.
В русском языке нет правильной конструкции для описания этого события. Мы говорим, что Рим был завоёван варварами, а надо говорить, что Рим «завоевался» варварами, то есть сам себя этими варварами завоевал.
Прошло 2000 лет, и Европа полностью повторила путь Рима — достигла уровня глобальной империи, одряхлела и сейчас завоёвывает себя новыми варварами. Именно сама себя завоёвывает. Вначале европейцы решили, что наиболее грязные, опасные и непрестижные работы в их странах должны исполнять новые варвары. В этом ещё не было ничего страшного. Так поступают многие народы в эпоху своего расцвета.
Но на втором этапе европейцы решили, что эти варвары заслуживают считаться европейцами, независимо от того, переняли ли они европейскую культуру или до сих пор едят себе подобных. Это жестокая ошибка. Ошибка тем более страшная, что уже три тысячелетия известна древняя китайская мудрость, гласящая: «Ханец, ведущий себя как варвар, — варвар, ведущий себя как ханец — ханец». То есть для интеграции в общество и получения в нём равных прав надо вначале принять и освоить культуру этого общества. Только после того, как эта культура станет вашей культурой, вы можете стать ответственным членом общества и полноправным гражданином страны.
Если же прибывающие к вам мигранты с первого же дня начинают требовать бесплатное жильё, бесплатную медицину, финансовое пособие в размере средней зарплаты, а также возмущаются тем, что на острове Сите до сих пор не высятся минареты Мечети Парижской Богоматери, вы быстро придёте к тому, что спасающиеся у вас от собственных национальных традиций сомалийцы в мгновение ока превратят Бель Франс в Сомали.
В общем, процесс превращения Европы в Африку шёл полным ходом, когда выяснилось, что это не самое плохое, что могло с ней случиться. Началась российская спецоперация, и миллионы украинских «патриотов» поняли, что защищать родину в Европе значительно выгоднее, чем бросаться с гранатой под русский танк. За три недели тридцатимиллионная Украина выплеснула в Европу больше мигрантов, чем трёхсотмиллионная Африка за три года.
Работать эти «достойные люди» не привыкли. У них вполне варварская национальная «набеговая экономика». В связи с невозможностью совершать набеги на соседей (из-за своей военной слабости) последние тридцать лет они грабили друг друга и собственное государство, дограбившись до того, что государство практически перестало существовать. И тут-то, когда перспектива голодной смерти вполне явственно замаячила перед ними (мало ли варварских племён так вымерли), пришло спасение откуда не ждали: Россия начала спецоперацию, а Европа, возмущённая тем, что русские варваров учат уму, а не учатся у них, настежь распахнула перед украинцами двери (или даже ворота).
Как известно, варваров дважды приглашать не надо. Украинский же эпос принёс из глубины веков легенду о том, что украинцы «цэевропейцы», то есть «европейцы со знаком качества», копавшие Чёрное море и учившие шумеров письменности, когда у предков романских и германских народов ещё хвосты не отвалились. Согласно этой легенде, украинцы являются исконными хозяевами европейских благ, незаконно лишёнными своего имущества «москалями». Справедливость должна восторжествовать, когда европейские братья по разуму примут украинцев в ЕС.
Не надо обладать всей непревзойдённой мощью украинского ума, чтобы понять, что если ворота в ЕС открылись для интеграции в индивидуальном, а не коллективном (всей страной) порядке, значит, учёные толкователи древних текстов немного ошиблись. Украинцы станут европейцами, но Украина не станет Европой. Да и ладно, всё равно украинцы Украину уже до костей обглодали — пусть теперь «москали» на этом скелете мясо наращивают. В общем, погрязшие в варварстве «создатели цивилизации» толпами ринулись в беззащитную Европу.
А теперь давайте с одного раза вспомним, чем занимались варвары в Риме, ещё до его падения и уж тем более после? Правильно. Они устанавливали свои порядки. Вначале под варварские привычки прогнулась римская армия, в которой варвары заняли ведущие позиции. Затем римская экономика и римские финансы стали работать в стиле, не требующем от несложного варварского интеллекта особого напряжения. В конечном итоге римская политическая система тоже сдалась, и наступили «тёмные века».
Чем занялись украинцы сразу же после пересечения границы ЕС? Правильно, установлением своих порядков. От европейцев требуют держать ответ: почему они до сих пор не защищают Украину на фронте? Почему не выучили украинский язык? Почему приготовили для осчастлививших их своим прибытием украинцев столь тесное жильё и столь пресную пищу? И, в конце концов, где миллионы «евро-долларов» каждому «беженцу от путинской агрессии»?
Попытки европейцев отделаться обещаниями обязательно построить тысячи капищ для отправления древнейших ритуалов украинской религии (как известно, первой на планете, от которой родились все остальные культы), натыкаются на тотальное непонимание. Украинцам не надо молиться, Бог их и так любит (пусть попробует не любить). Украинцам нужны комфортное жильё, еда, питьё и деньги. В Европе же всего полно, верните истинным хозяевам всего этого добра их долю, восемь раз извинитесь и тогда вам, возможно, позволят ночевать на коврике под дверью вашего бывшего дома.
Учитывая европейский опыт общения с азиатскими, а особенно с африканскими мигрантами, возможны два варианта развития событий. В Восточной Европе, в частности в Польше, украинцев, скорее всего, начнут бить, а затем и вовсе устроят на них сафари. После чего уцелевшие моментально почувствуют себя поляками. Западная Европа будет платить и каяться до тех пор, пока не украинизируется по макушку. В этот момент её самозавоевание украинскими варварами завершится. Представители древней цивилизации научат французов вместо вина пить самогон, а вместо фуа-гра употреблять сало. Упростится как сама пища, так и процесс её добычи, высвободив время европейцев для изучения украинского эпоса.
Без Западной Европы Восточная ничто. Придётся выбирать между украинизацией и походом к России на поклон.
Украинская гиперрусофобия, перенесённая на европейскую почву, уничтожит свойственный европейской русофобии механизм рациональной организации русофобских проектов. Не имея возможности укусить Россию и не умея жить не кусая, украинцы искусают европейцев и превратят их в таких же зомби, как сами.
Опустевшие европейские пространства откроются перед нами для освоения.
Ну а чтобы всё происходило быстрее, надо только помочь потенциальным беженцам определиться с выбором. Европейцы оценивали перспективы украинской миграции в ЕС в 6,5 миллионов человек, приняли два миллиона и уже кряхтят и пытаются ограничить въезд остальным. Пусть не жадничают — миллионов восемь братьев по разуму будет им в самый раз. Заодно на собственном опыте изучат историю падения Западной Римской империи.
интервью укроармия терроризм Я Ватник разная политота
Вот вам сферический портрет нынешних укровоенных. От себя хочется добавить только одно, в СССР в РВСН и ВВС украинцы занимали большую часть высоких чинов. Так что отказ в звании не выглядит правдой. Статья от 17 марта, просто в связи со смертью интервьюируемого снялась необоходимость сохранять его имя в тайне. Он давно не офицер, он террорист.
********
17 марта 2014 года в журнале Expert Online был выложен репортаж Марины Ахмедовой об одной из военных баз, на которой проходили тренировку первые бойцы Национальной гвардии Украины. Там она переговорила с одним из офицеров, просивших не называть его имя. Вчера в фейсбуке Ахмедовой появилась запись, что интервьюируемый офицер был генерал-майором Кульчицким, тем самым, который погиб днем 29 мая в сбитом ополченцами вертолете Ми-8 под Славянском.
Фрагмент статьи с интервью:
*****
Мы с Андреем возвращаемся в Киев на машине, которую прислал за мной высокий военный чин. Андрей пристально смотрит на дорогу, приглаживая рукой коротко стриженные волосы и не переставая меня инструктировать.
— Не спрашивайте, как его зовут и кем он командует. Вы сами должны понимать, какое сейчас время и чем ему разговор с вами грозит. Вы можете написать, что только что были на базе «Барса», но больше ничего такого не пишите. Называйте его просто: офицер.
В кабинете офицера чувствуется пустота. Его кресло пусто. Сам он ждет меня, сидя за столиком для гостей. На столике же лежит его фуражка. Над креслом голая стена, или она кажется такой от привычки видеть в кабинетах на этом месте портреты руководителей и президентов. Сбоку от офицера садится Андрей и почти касается локтем его фуражки.
— Нас всех объединило одно: у нас был очень непорядочный президент, — говорит офицер, этим вступлением объясняя то, что сидит за одним столом с Андреем. — Тупой, необразованный зэк. У вас президент тоже плохой, — добавляет он. — Но он хотя бы офицер с вычищенной биографией. А у нашего биография очень нехорошая. Но когда ко мне пришли и сказали: «Выйди на баррикады и скажи, что ты уволился, кинь клич, чтоб к тебе присоединились другие офицеры», я ответил: «То есть вы хотите из меня предателя сделать? А что потом вы будете со мной делать — с таким хорошим?»
— Что такое предательство для офицера?
— Ну… видите ли… мне очень больно, когда заставляют принимать вторую или третью присягу. Я вторую присягу не принимал на Украине после того, как присягнул Советскому Союзу. Я в себе выработал такую мысль, чтобы как-то жить со всем этим. В первый раз я клялся защищать родину. Родина моя была большая, советская, но потом волею судьбы стала маленькой — Украиной. Я дал присягу народу и до сих пор ей верен. А сегодня… Хотите, я каждый день присягу буду давать? Это когда я был молодым офицером, для меня такое было невозможно.
— И кому вы хотите давать каждый день новую присягу?
— А кому хотите… Хотите — той власти. Хотите — этой. Завтра придет другая — дам другой. Главное, чтобы она не была такой, как предыдущая. Я уже давно не такой принципиальный.
— Как это?
— Как это?! Как это… Вот так это! Но… я считаю, что сейчас мне больше не надо никому присягать. Какой смысл? Я и так служу народу.
— А что вы думаете о тех военных, которые перешли на сторону России в Крыму?
— Я бы не наважився давать присягу другому государству. Зачем другому государству офицер-предатель? Чтобы выбросить его, как использованный мусор? Хотя… ну, наверное, никак я к ним не отношусь. Но вообще считаю, что это измена родине.
— Без оправданий?
— Сейчас все настолько… — он задерживает дыхание, — нечестно, — выдыхает, — что погибать ради этого, может, и не стоит? Может быть… Но хотя, если задуматься… Я долго думал над тем, как в Афгане большинство наших, чтобы не попасть в плен, стрелялись. Когда я был молодым, я думал, что так правильно. Но сейчас думаю: лучше бы сдавались.
— Вы так начали думать после того, как получили свой высокий чин?
— Да. Я сразу поставил себя на место их матерей. Сейчас мне дали в подчинение этих людей с Майдана. И у нас сразу… сильное непонимание друг друга. Они видели во мне врага изначально. Говорят: «Нам ничего от вас не надо, только дайте нам оружие, и мы поедем хоть сегодня, ляжем на границе и будем стрелять по российским танкам». Патриотизм очень высокий, — говорит он, бросив взгляд вбок, на коменданта сотен. — А я сказал: «Вы меня извините, но я не хочу быть начальником похоронной команды. Не хочу на ваших крестах рисовать трезубцы героев…
— Трезубцы небесной тысячи, — поддакивает Андрей.
— …Мне не нужен ваш героизм, если вы будете мертвыми, — продолжает офицер. — Мертвые герои никому не нужны. Моя задача — подготовить вас так, чтобы как можно больше из вас осталось в живых».
— Трудно поверить, что люди с Майдана могли принять от вас эту помощь, — говорю я, — что они стали выполнять ваши приказы. Вы их враг. И за право ненавидеть вас они, кажется, заплатили кровью?
— Я видел, что они меня ненавидят и считают врагом. Но никто ведь не знает, с какими мыслями я живу…
— С какими мыслями вы живете?
— Всю Украину объединило то, что ее президент был жуликом и обормотом. Да, мы охраняли этих жуликов… Выполнять свою работу морально было очень тяжело. Но я стоял на страже закона. Я понимал, что у нас нет одного лидера и мы стопроцентным голосованием никогда не выберем себе нового президента. Значит, другого пути не было… Нас, офицеров, вывели туда, на Грушевского — стоять в шеренге. А раз мы туда пришли, полковники не будут прятаться за солдатами, чтобы вы, журналисты, опять все перекрутили. Я скомандовал встать впереди срочников. А сам, чтобы никто ничего не бзикал, вообще вышел вперед. Мне позвонили друзья: «Это ты там стоишь?» — «Я. А это вы колеса там подкатываете?» — «Мы». — «Слышь, убери вправо немножко, чтобы дым на нас не шел».
— Вы уж меня простите… но сейчас все так говорят. А чтобы вы говорили, не поменяйся власть?
— Очень сложно мне самому понять, что бы я говорил… Вы сейчас напишете, что я сказал, и для меня это будет полный звиздец. Вы можете всего этого не писать? Я вам рассказал правду, но вы же сами знаете, какая она — правда.
— Ни у кого уже нет сомнений, что в Крыму проголосуют за присоединение к России. Это может послужить толчком к началу войны? — спрашиваю я, и Андрей дергается.
— Вы не можете задавать такие вопросы военному, — говорит он. — Он может только выполнять команды главнокомандующего.
— Мы же все понимаем, — нехотя произносит офицер, — что ваш президент безбашенный. Ваш президент плохой. Вы согласны?
— Она этого не скажет, — останавливает его Андрей. — Она уже заявила на базе «Барса», что у нее принцип — не ругать свою страну в нашем присутствии.
— А мы, значит, можем своего ругать? — с осуждением смотрит на меня офицер. — Вы боитесь Путина.
— Пусть будет так, — отвечаю я.
— Скажите правду, если хотите, чтобы мы были с вами откровенны, — настаивает офицер.
— Правда в том, что вас здесь, вооруженных мужчин, много, а я среди вас женщина, и я одна. Легче всего сейчас сказать, что наш президент плохой, чтобы сделать вам приятно и расположить к себе. Но я считаю, что подобная критика возможна только внутри страны. Там меня не затруднит сказать, что я думаю о Путине. Но не здесь и не сейчас.
— Мне нравится эта позиция, — соглашается офицер. — Тогда говорим дальше… У Путина сейчас высокий рейтинг за счет того, что он поднял армию. Армия ему сейчас создает имидж. Но скоро у вашего президента рейтинг упадет очень сильно. Украинцы — хорошие воины. Трудно сказать, какую тактику мы выберем. На войне любая хороша. Лишь бы наши солдаты оставались живы, а ваши погибали. На дуэли мы драться точно не собираемся, но мы будем мочить вас в сортирах. И на вашей территории тоже. В ход будут пущены все средства. Будут рваться ваши вокзалы. А что вы на меня так смотрите? Не надо на меня так смотреть. А вы зачем к нам пришли? Путин эту войну не выиграет, и он это поймет, как только начнет вести военные действия. И мне все равно будет, кого из вас убивать: мирное население, немирное. Почему я должен вас жалеть? А вы не хотите маму мою пожалеть?
— Что может стать поводом для начала боевых действий с вашей стороны? Присоединение Крыма к России, например?
— Он не может отвечать на этот вопрос, — снова дергается Андрей. — Кто будет объявлять результаты референдума? Там распущен парламент.
— Я военный человек, — говорит офицер. — И если завтра надо будет воевать, я буду воевать. Если вы думаете, что русский сапог будет ходить по Украине, то… он не будет ходить. Если вы вдруг посчитаете Крым российским, я не исключаю, что там начнется подпольная террористическая деятельность. Я не верю в то, что нас будут спасать Америка, Европа или Англия, — они, напротив, сделают все, чтобы мы между собой воевали. Просто я не понимаю Путина… Почему он такой баран? Почему вместо того, чтобы укреплять отношения с Украиной, он пытается поставить нас на роль меньшего брата? Он считает, что, унизив украинский народ, он может стать великим самодержцем… Слухаю, товариш главнокомандуючий, — поднимает он тонко завибрировавшую телефонную трубку. Из нее отчетливо слышен голос. Офицер показывает мне руками — закрыть уши. Я закрываю уши.
— Я наблюдала за бойцами сотни, — говорю я, когда он кладет трубку на стол. — Они недисциплинированны, и они не перестали вас ненавидеть. Вы думаете, что сумеете воспитать из них настоящих солдат?
— Я сам, когда пришел двадцать лет назад в армию, был нахрапистым и… — начинает Андрей.
— Вы не приходили в армию с Майдана, — останавливаю я его. — А бойцы сотни считают, что они свергли режим.
— Я сделаю все, чтобы они стали хорошими солдатами, — говорит офицер и придвигается ко мне. Ставит локти на стол и не мигая смотрит мне в глаза. — Я уже показывал им, как вас надо убивать. Я уже сказал им: «Ребята, так воевать нельзя. Москали вас всех передушат». У нас будет много героев, но не посмертных. И я благодарен Советскому Союзу, что он научил меня военному делу. Я был хорошим советским офицером. А опыт в Афганистане показывает: это они с Майдана герои, но в условиях реальной войны это беспомощные дети. Они сразу будут липнуть к командиру, который будет четко и уверенно отдавать им команды.
— О чем вы говорите? Вы же видели этих людей, три месяца отстоявших на Майдане. Они изможденные и истощенные, — не сдаюсь я.
— Они только что прошли медкомиссию! — говорит Андрей.
— А Матросов был сильным?.. Послушайте меня… Я родом из тех мест, где до пятьдесят шестого воевали. Мой дедушка отсидел восемь лет, — офицер берет со стола ручку, рисует в открытом блокноте восьмерку, обводит ее много раз и дырявит. — А другой дедушка дошел до Берлина. А я всю жизнь думаю: кто из них был прав?
— А все были правы, — говорит Андрей, — и тот и другой. Время было такое…
— Сердце офицера какое? — спрашиваю я.
— Твердое, — отвечает офицер.
— У нас был Беслан, — говорю я, — у нас была масса других терактов. Террор — это черное зло. Объясните мне, как вы, бывший советский офицер, можете сейчас сидеть вот так, смотреть мне в глаза и оправдывать терроризм?
Офицер моргает, опуская на глаза светлые ресницы. Когда он их открывает, они из серых становятся синими.
— А что мне делать, скажите вы мне? Я вас не должен убивать, потому что вы — что?
— Люди.
— А мы?
— И вы.
— Ну так скажите своему Путину, пусть выстраивает с нами дружеские отношения. А иначе мы будем отравлять вам колодцы. Мы насыплем вам какую-нибудь гадость в водопровод. Мы будем истреблять вас в сортирах. Я буду делать это. Я буду хладнокровно вас убивать. Я буду посылать бойцов, я сам не пойду. Вы же нечестно себя ведете. Когда вы говорите, что отдали нам Крым, вы же умалчиваете, что взамен получили Белгородскую область.
— Я поняла, зачем вы меня позвали. Вы хотите через меня донести это послание до России. Так ведь? — спрашиваю я.
— Так, вы догадались. Да, я хочу, чтобы вы нас боялись.
— Но проблема в том, что вы не внушаете страха. Я знаю, что ничего этого вы делать не будете, — говорю я, вставая.
— Сядьте!.. Посидите еще. Давайте поговорим. Хм… Большинство офицеров помешаны на своей службе. В девяносто втором я вернулся на Украину. Я не хотел уезжать, я правда был хорошим офицером. Меня трижды посылали на получение досрочного звания, и трижды мне отказывали. Знаете почему? — он щелкает колпачком ручки. — Потому что я украинец.
— Это сильно отразилось на вашем сердце?
— Конечно же… А потом мне посоветовали: ты поставь две бутылки коньяка, а мы напишем, что ты русский, и через две недели у тебя уже будет звание. А знаете, сколько стоили две бутылки коньяка? Двадцать рублей. А знаете, какая у меня была зарплата? Пятьсот рублей.
— Вы согласились, чтобы написали: вы русский?
— Не-е-ет… Меня спросили: «Чего ты хочешь?» Я ответил: «Я хочу домой. Туда, где мне будут присваивать звания». Я вернулся. Моя зарплата была двадцать семь долларов. Наступило лето, а у жены вообще не было летней одежды. Мы пошли на рынок, она выбрала себе шелковую блузку, и мне тоже она понравилась. Я отдал всю… всю свою зарплату, — он снимает локти со стола и отодвигается от меня, прикрыв глаза. — Она шла сначала молча, потом как заревет. «Ты чего?» — «А как мы жить будем?» …Мне сейчас звонят мои… русские офицеры: «Ну, что вы там собираетесь делать?» — «Да мочить вас собираемся!» Смеются: «Ну, ты, брат, даешь!»
*****
********
17 марта 2014 года в журнале Expert Online был выложен репортаж Марины Ахмедовой об одной из военных баз, на которой проходили тренировку первые бойцы Национальной гвардии Украины. Там она переговорила с одним из офицеров, просивших не называть его имя. Вчера в фейсбуке Ахмедовой появилась запись, что интервьюируемый офицер был генерал-майором Кульчицким, тем самым, который погиб днем 29 мая в сбитом ополченцами вертолете Ми-8 под Славянском.
Фрагмент статьи с интервью:
*****
Мы с Андреем возвращаемся в Киев на машине, которую прислал за мной высокий военный чин. Андрей пристально смотрит на дорогу, приглаживая рукой коротко стриженные волосы и не переставая меня инструктировать.
— Не спрашивайте, как его зовут и кем он командует. Вы сами должны понимать, какое сейчас время и чем ему разговор с вами грозит. Вы можете написать, что только что были на базе «Барса», но больше ничего такого не пишите. Называйте его просто: офицер.
В кабинете офицера чувствуется пустота. Его кресло пусто. Сам он ждет меня, сидя за столиком для гостей. На столике же лежит его фуражка. Над креслом голая стена, или она кажется такой от привычки видеть в кабинетах на этом месте портреты руководителей и президентов. Сбоку от офицера садится Андрей и почти касается локтем его фуражки.
— Нас всех объединило одно: у нас был очень непорядочный президент, — говорит офицер, этим вступлением объясняя то, что сидит за одним столом с Андреем. — Тупой, необразованный зэк. У вас президент тоже плохой, — добавляет он. — Но он хотя бы офицер с вычищенной биографией. А у нашего биография очень нехорошая. Но когда ко мне пришли и сказали: «Выйди на баррикады и скажи, что ты уволился, кинь клич, чтоб к тебе присоединились другие офицеры», я ответил: «То есть вы хотите из меня предателя сделать? А что потом вы будете со мной делать — с таким хорошим?»
— Что такое предательство для офицера?
— Ну… видите ли… мне очень больно, когда заставляют принимать вторую или третью присягу. Я вторую присягу не принимал на Украине после того, как присягнул Советскому Союзу. Я в себе выработал такую мысль, чтобы как-то жить со всем этим. В первый раз я клялся защищать родину. Родина моя была большая, советская, но потом волею судьбы стала маленькой — Украиной. Я дал присягу народу и до сих пор ей верен. А сегодня… Хотите, я каждый день присягу буду давать? Это когда я был молодым офицером, для меня такое было невозможно.
— И кому вы хотите давать каждый день новую присягу?
— А кому хотите… Хотите — той власти. Хотите — этой. Завтра придет другая — дам другой. Главное, чтобы она не была такой, как предыдущая. Я уже давно не такой принципиальный.
— Как это?
— Как это?! Как это… Вот так это! Но… я считаю, что сейчас мне больше не надо никому присягать. Какой смысл? Я и так служу народу.
— А что вы думаете о тех военных, которые перешли на сторону России в Крыму?
— Я бы не наважився давать присягу другому государству. Зачем другому государству офицер-предатель? Чтобы выбросить его, как использованный мусор? Хотя… ну, наверное, никак я к ним не отношусь. Но вообще считаю, что это измена родине.
— Без оправданий?
— Сейчас все настолько… — он задерживает дыхание, — нечестно, — выдыхает, — что погибать ради этого, может, и не стоит? Может быть… Но хотя, если задуматься… Я долго думал над тем, как в Афгане большинство наших, чтобы не попасть в плен, стрелялись. Когда я был молодым, я думал, что так правильно. Но сейчас думаю: лучше бы сдавались.
— Вы так начали думать после того, как получили свой высокий чин?
— Да. Я сразу поставил себя на место их матерей. Сейчас мне дали в подчинение этих людей с Майдана. И у нас сразу… сильное непонимание друг друга. Они видели во мне врага изначально. Говорят: «Нам ничего от вас не надо, только дайте нам оружие, и мы поедем хоть сегодня, ляжем на границе и будем стрелять по российским танкам». Патриотизм очень высокий, — говорит он, бросив взгляд вбок, на коменданта сотен. — А я сказал: «Вы меня извините, но я не хочу быть начальником похоронной команды. Не хочу на ваших крестах рисовать трезубцы героев…
— Трезубцы небесной тысячи, — поддакивает Андрей.
— …Мне не нужен ваш героизм, если вы будете мертвыми, — продолжает офицер. — Мертвые герои никому не нужны. Моя задача — подготовить вас так, чтобы как можно больше из вас осталось в живых».
— Трудно поверить, что люди с Майдана могли принять от вас эту помощь, — говорю я, — что они стали выполнять ваши приказы. Вы их враг. И за право ненавидеть вас они, кажется, заплатили кровью?
— Я видел, что они меня ненавидят и считают врагом. Но никто ведь не знает, с какими мыслями я живу…
— С какими мыслями вы живете?
— Всю Украину объединило то, что ее президент был жуликом и обормотом. Да, мы охраняли этих жуликов… Выполнять свою работу морально было очень тяжело. Но я стоял на страже закона. Я понимал, что у нас нет одного лидера и мы стопроцентным голосованием никогда не выберем себе нового президента. Значит, другого пути не было… Нас, офицеров, вывели туда, на Грушевского — стоять в шеренге. А раз мы туда пришли, полковники не будут прятаться за солдатами, чтобы вы, журналисты, опять все перекрутили. Я скомандовал встать впереди срочников. А сам, чтобы никто ничего не бзикал, вообще вышел вперед. Мне позвонили друзья: «Это ты там стоишь?» — «Я. А это вы колеса там подкатываете?» — «Мы». — «Слышь, убери вправо немножко, чтобы дым на нас не шел».
— Вы уж меня простите… но сейчас все так говорят. А чтобы вы говорили, не поменяйся власть?
— Очень сложно мне самому понять, что бы я говорил… Вы сейчас напишете, что я сказал, и для меня это будет полный звиздец. Вы можете всего этого не писать? Я вам рассказал правду, но вы же сами знаете, какая она — правда.
— Ни у кого уже нет сомнений, что в Крыму проголосуют за присоединение к России. Это может послужить толчком к началу войны? — спрашиваю я, и Андрей дергается.
— Вы не можете задавать такие вопросы военному, — говорит он. — Он может только выполнять команды главнокомандующего.
— Мы же все понимаем, — нехотя произносит офицер, — что ваш президент безбашенный. Ваш президент плохой. Вы согласны?
— Она этого не скажет, — останавливает его Андрей. — Она уже заявила на базе «Барса», что у нее принцип — не ругать свою страну в нашем присутствии.
— А мы, значит, можем своего ругать? — с осуждением смотрит на меня офицер. — Вы боитесь Путина.
— Пусть будет так, — отвечаю я.
— Скажите правду, если хотите, чтобы мы были с вами откровенны, — настаивает офицер.
— Правда в том, что вас здесь, вооруженных мужчин, много, а я среди вас женщина, и я одна. Легче всего сейчас сказать, что наш президент плохой, чтобы сделать вам приятно и расположить к себе. Но я считаю, что подобная критика возможна только внутри страны. Там меня не затруднит сказать, что я думаю о Путине. Но не здесь и не сейчас.
— Мне нравится эта позиция, — соглашается офицер. — Тогда говорим дальше… У Путина сейчас высокий рейтинг за счет того, что он поднял армию. Армия ему сейчас создает имидж. Но скоро у вашего президента рейтинг упадет очень сильно. Украинцы — хорошие воины. Трудно сказать, какую тактику мы выберем. На войне любая хороша. Лишь бы наши солдаты оставались живы, а ваши погибали. На дуэли мы драться точно не собираемся, но мы будем мочить вас в сортирах. И на вашей территории тоже. В ход будут пущены все средства. Будут рваться ваши вокзалы. А что вы на меня так смотрите? Не надо на меня так смотреть. А вы зачем к нам пришли? Путин эту войну не выиграет, и он это поймет, как только начнет вести военные действия. И мне все равно будет, кого из вас убивать: мирное население, немирное. Почему я должен вас жалеть? А вы не хотите маму мою пожалеть?
— Что может стать поводом для начала боевых действий с вашей стороны? Присоединение Крыма к России, например?
— Он не может отвечать на этот вопрос, — снова дергается Андрей. — Кто будет объявлять результаты референдума? Там распущен парламент.
— Я военный человек, — говорит офицер. — И если завтра надо будет воевать, я буду воевать. Если вы думаете, что русский сапог будет ходить по Украине, то… он не будет ходить. Если вы вдруг посчитаете Крым российским, я не исключаю, что там начнется подпольная террористическая деятельность. Я не верю в то, что нас будут спасать Америка, Европа или Англия, — они, напротив, сделают все, чтобы мы между собой воевали. Просто я не понимаю Путина… Почему он такой баран? Почему вместо того, чтобы укреплять отношения с Украиной, он пытается поставить нас на роль меньшего брата? Он считает, что, унизив украинский народ, он может стать великим самодержцем… Слухаю, товариш главнокомандуючий, — поднимает он тонко завибрировавшую телефонную трубку. Из нее отчетливо слышен голос. Офицер показывает мне руками — закрыть уши. Я закрываю уши.
— Я наблюдала за бойцами сотни, — говорю я, когда он кладет трубку на стол. — Они недисциплинированны, и они не перестали вас ненавидеть. Вы думаете, что сумеете воспитать из них настоящих солдат?
— Я сам, когда пришел двадцать лет назад в армию, был нахрапистым и… — начинает Андрей.
— Вы не приходили в армию с Майдана, — останавливаю я его. — А бойцы сотни считают, что они свергли режим.
— Я сделаю все, чтобы они стали хорошими солдатами, — говорит офицер и придвигается ко мне. Ставит локти на стол и не мигая смотрит мне в глаза. — Я уже показывал им, как вас надо убивать. Я уже сказал им: «Ребята, так воевать нельзя. Москали вас всех передушат». У нас будет много героев, но не посмертных. И я благодарен Советскому Союзу, что он научил меня военному делу. Я был хорошим советским офицером. А опыт в Афганистане показывает: это они с Майдана герои, но в условиях реальной войны это беспомощные дети. Они сразу будут липнуть к командиру, который будет четко и уверенно отдавать им команды.
— О чем вы говорите? Вы же видели этих людей, три месяца отстоявших на Майдане. Они изможденные и истощенные, — не сдаюсь я.
— Они только что прошли медкомиссию! — говорит Андрей.
— А Матросов был сильным?.. Послушайте меня… Я родом из тех мест, где до пятьдесят шестого воевали. Мой дедушка отсидел восемь лет, — офицер берет со стола ручку, рисует в открытом блокноте восьмерку, обводит ее много раз и дырявит. — А другой дедушка дошел до Берлина. А я всю жизнь думаю: кто из них был прав?
— А все были правы, — говорит Андрей, — и тот и другой. Время было такое…
— Сердце офицера какое? — спрашиваю я.
— Твердое, — отвечает офицер.
— У нас был Беслан, — говорю я, — у нас была масса других терактов. Террор — это черное зло. Объясните мне, как вы, бывший советский офицер, можете сейчас сидеть вот так, смотреть мне в глаза и оправдывать терроризм?
Офицер моргает, опуская на глаза светлые ресницы. Когда он их открывает, они из серых становятся синими.
— А что мне делать, скажите вы мне? Я вас не должен убивать, потому что вы — что?
— Люди.
— А мы?
— И вы.
— Ну так скажите своему Путину, пусть выстраивает с нами дружеские отношения. А иначе мы будем отравлять вам колодцы. Мы насыплем вам какую-нибудь гадость в водопровод. Мы будем истреблять вас в сортирах. Я буду делать это. Я буду хладнокровно вас убивать. Я буду посылать бойцов, я сам не пойду. Вы же нечестно себя ведете. Когда вы говорите, что отдали нам Крым, вы же умалчиваете, что взамен получили Белгородскую область.
— Я поняла, зачем вы меня позвали. Вы хотите через меня донести это послание до России. Так ведь? — спрашиваю я.
— Так, вы догадались. Да, я хочу, чтобы вы нас боялись.
— Но проблема в том, что вы не внушаете страха. Я знаю, что ничего этого вы делать не будете, — говорю я, вставая.
— Сядьте!.. Посидите еще. Давайте поговорим. Хм… Большинство офицеров помешаны на своей службе. В девяносто втором я вернулся на Украину. Я не хотел уезжать, я правда был хорошим офицером. Меня трижды посылали на получение досрочного звания, и трижды мне отказывали. Знаете почему? — он щелкает колпачком ручки. — Потому что я украинец.
— Это сильно отразилось на вашем сердце?
— Конечно же… А потом мне посоветовали: ты поставь две бутылки коньяка, а мы напишем, что ты русский, и через две недели у тебя уже будет звание. А знаете, сколько стоили две бутылки коньяка? Двадцать рублей. А знаете, какая у меня была зарплата? Пятьсот рублей.
— Вы согласились, чтобы написали: вы русский?
— Не-е-ет… Меня спросили: «Чего ты хочешь?» Я ответил: «Я хочу домой. Туда, где мне будут присваивать звания». Я вернулся. Моя зарплата была двадцать семь долларов. Наступило лето, а у жены вообще не было летней одежды. Мы пошли на рынок, она выбрала себе шелковую блузку, и мне тоже она понравилась. Я отдал всю… всю свою зарплату, — он снимает локти со стола и отодвигается от меня, прикрыв глаза. — Она шла сначала молча, потом как заревет. «Ты чего?» — «А как мы жить будем?» …Мне сейчас звонят мои… русские офицеры: «Ну, что вы там собираетесь делать?» — «Да мочить вас собираемся!» Смеются: «Ну, ты, брат, даешь!»
*****
политика песочница политоты псто для обсуждения рчв Россия чужой взгляд Я Ватник разная политота
Современный взгляд на Россию.
Всем привет. Предлагаю вашему вниманию для обсуждения статью и видео РЧВ с диаметрально противоположными взглядами на Россию в целом. Статья Олега Чувакина и видео Павла Перца. Лично у меня после просмотра видео мнение о Павле поменялось в другую сторону и не самую лучшую, в особенности после прочтения его комментариев к видео.
Русские завершают боевые действия на Украине. Ожидается, что скоро падут также Польша и Швеция. Что до американцев, то они вероятно, станут следующими: им суждено почувствовать на себе всю мощь ядерного удара русских. Примерно такие сводки с фронта, на котором Россия воюет против планеты Земля, выдают европейские и американские СМИ.
Украина стала самым опасным местом в мире («Die Ukraine ist der gefährlichste Platz der Welt»), сообщил немецкой газете «Бильд» жутко напуганный активизацией непобедимого путинского войска г-н Порошенко.
(Дело было не в Киеве, а в отеле «Кемпински» в Братиславе, где Порошенко отмечал дату «бархатной революции». Странно, конечно, что президент, считающий свою страну самым опасным местом на Земле, отчалил в Словакию. А может, как раз и не странно.)
Пётр Порошенко сказал буквально следующее: «Украина сейчас — самым опасное место в мире, даже более опасное, нежели угроза «ISIS» и всё, что происходит на Ближнем Востоке. В моей стране — тысячи русских солдат, сотни танков и единиц тяжёлой артиллерии. Одна из крупнейших армий в мире угрожает нам и всей Европе. Мы не хотим войны, мы хотим мира и европейских ценностей. Но Россия не собирается придерживаться соглашений».
Впрочем, храбрый Порошенко не боится Путина. Он уже готов к «тотальной войне»: «У меня нет страха войны с русской армией, и мы готовы к сценарию такой тотальной войны. Наша армия находится в гораздо лучшем состоянии, чем было пять месяцев назад, и у нас есть поддержка всего мира. Наши солдаты доказали, что они могут защитить свою страну…»
О новом, невиданном доселе вторжении русских на Украину «свидетельствует» и журнал «Foreign Policy».
Специализация журналиста и редактора Майкла Вайсса — как раз Россия. И его новая статья (написанная в соавторстве с Джеймсом Миллером) начинается очень просто: «Россия снова вторглась на Украину».
Теперь русские ввезли в многострадальную соседнюю страну невиданное до сих пор вооружение — новейшие и совершеннейшие боевые комплексы.
Что это такое? Суперядерная бомба? Нет.
Оказывается, на востоке Украины кое-что засекли два журналиста. Некто Менахем Кахана сфотографировал РЛС 1RL232 «Леопард» к востоку от Донецка, а Стефан Хуйбоом (Stefan Huijboom), вероятно, притворившийся подорожником, ухитрился сфотографировать, как упомянутая 1RL232 перемещается с радиолокационной системой 1RL239 «Рысь». Военные эксперты уже заявили, что эти средства — мощное дополнение к тому арсеналу, что уже получили от России «сепаратисты».
1RL232 может обнаруживать цели в воздухе, на земле и на море на расстоянии до 40 километров. Этот радар наземного наблюдения ещё более эффективен, когда работает в паре с современной зенитной системой «Бук», продолжает автор. Именно из этого комплекса «почти наверняка» был сбит борт MH17 «Malaysia Airlines», указывает издание.
В статье также приводятся «сведения» от некоего бывшего советника Пентагона, чьё мнение недавно опубликовал портал «Daily Beast». Этот неназванный человек уверен, что около 7000 русских солдат сейчас воюет на Украине. Эту армию поддерживают «целых 100 танков… более 400 единиц бронетехники, более 150 самоходных артиллерийских и реактивных пусковых установок». И ещё от 40000 до 50000 российских солдат ждут приказа на границе.
Россия же позволяет себе заявлять, что подобные утверждения — дело рук западной пропаганды, возмущаются журналисты.
Тем временем выяснили кое-что и шведы. Оказывается, Россия ведёт с ними «теневую войну».
Тот же журнал «Foreign Policy» рассказал о «теневой войне», которую ведёт Россия.
Шведский флот раздобыл неопровержимые доказательства того, что иностранная подводная лодка действительно нарушила границы Швеции. Было это в октябре. Командующий шведскими вооружёнными силами Сверкер Йоранссон сообщил журналистам, что исчерпывающий анализ доказательств, собранных в ходе подводной «охоты» в прошлом месяце у Стокгольмского архипелага, позволил сделать выводы о нарушении границы «небольшой подводной лодкой».
Правда, доказательств оказалось столько, что Йоранссон не мог определить, откуда заплыла в шведские воды субмарина. Тем не менее, он уверен, что лодка была русская. Кроме того, возможно, лодка была не одна.
Шведские газеты уже пишут, что российский «Spetznas» как раз использует «такую тактику и технику».
Издание указывает, что нарушение водных границ Швеции «произошло после ряда вторжений России на территории соседних стран». Уточнений, какие соседи России подверглись подводным атакам «Spetznas», издание не приводит. Однако указывает, что в своих публичных выступлениях «шведские генералы и депутаты» как один твердят «о совершенно изменившейся обстановке безопасности в Балтийском море». И все замечают агрессию, исходящую от России. Самолёты РФ, пишет журнал, «нарушали границы Эстонии, Литвы и Финляндии». Кроме того, российские бомбардировщики «в этом году практиковались в бомбардировках Стокгольма». Стоит ли говорить о том, что «Россия находится в открытой войне с Украиной!» «Чем это закончится?»
Ответ на этот вопрос знает Бжезинский. Сначала Россия возьмёт Польшу, потом присоединит к себе другие территории Европы, а затем припугнёт содрогнувшийся мир ядерными ракетами. Бжезинский намекнул на это, выступая в американском Центре стратегических и международных исследований, передаёт «Польское радио».
«Идеология Путина находится в полном расцвете. Россия начала мечтать о могуществе, основываясь на иллюзиях о своём величии», — заявил профессор Бжезинский. Также политолог отметил, что Кремль осуществляет стратегию «разделения Европы» и «разлома европейско-американского союза».
По мнению Бжезинского, Россия пробуждает у Запада реальный страх перед началом ядерной войны: «Напоминание миру о том, каким мощным ядерным арсеналом обладает Россия, сразу вызывает вопрос: не идём ли мы в сторону атомного конфликта? В последние десятилетия мы привыкли к мысли, что никто не стремится к атомному самоубийству, а сама игра этой картой — это как игра в русскую рулетку с пистолетом у виска».
Рассказал профессор Бжезинский и об идеологии Кремля: «Составными частями этой идеологической конструкции является удивительная мешанина историзма, детерминизма, идеализма, но прежде всего национального шовинизма, а это рифмуется с другим типом национального движения, которое мы знаем из прошлого». Политолог напомнил, что Путин «отпустил грехи пакту Молотова — Риббентропа». И добавил: «Лично я связывал бы упоминание пакта Молотова — Риббентропа с далёкими полётами русских самолётов в никуда. Это в последнее время является странным увлечением Путина. Его первой целью является запугивание Европы».
Напомним, Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом, он же пакт Молотова — Риббентропа, был подписан 23 августа 1939 года. Упоминая слова Путина, Бжезинский, несомненно, имеет в виду секретный дополнительный протокол, касавшийся разграничения сфер интересов в Восточной Европе. Латвия, Эстония, Финляндия и восточные области, входившие на тот момент в состав Польши и Бессарабии, объявлялись сферой интересов СССР, а Литва и западная Польша — областью интересов Германии. Немцы тянуть не стали: уже 1 сентября Германия вторглась в Польшу. Раздел Польши между Германией и СССР завершился довольно скоро — 28 сентября 1939 года.
Мистер Бжезинский, видимо, полагает, что Путин, якобы мечтающий об «империи», вначале займётся мелкими странами вроде Польши, а уж затем станет потрясать советской ядерной дубинкой, угрожая построить коммунизм на всей планете.
Ядерной дубинки Путина боятся и в США.
«Лос-Анджелес Таймс» пишет, что Путин ведет себя в последнее время как человек, потерявший веру в дипломатию и убеждённый в том, что мир стал «принципиально враждебен» к России.
Журналистка Кэрол Уильямс полагает, что российский лидер испытывает «глубокое ощущение предательства». Чувство это появилось тогда, когда блок НАТО отказался от того, что Путин считает оговоренным нерасширением альянса на страны Центральной и Восточной Европы. Сейчас речь идёт о приёме в члены Грузии.
Издание также сообщает, что на прошлой неделе НАТО и ОБСЕ зафиксировали новые «вторжения российских танковых колонн» на Украину. «А в среду путинский министр обороны заявил, что дальние бомбардировщики, способные нести ядерное оружие на борту, возобновят патрулирование близ атлантического и тихоокеанского побережья США».
Скорее всего, пишет издание, «гордый националист» Путин «отказался играть по правилам, написанным, по его мнению, злорадствующими противниками, считающими себя победителями в холодной войне».
Итак, что мы имеем? Украина, заполненная российской бронетехникой и тысячами российских солдат, вот-вот падёт. Швеция, окружённая «небольшими подлодками», паникует. Польша покорно ждёт явления «интересующейся» Москвы. Очевидно, покорятся Путину и республики Балтии, следом за которыми сдастся Финляндия. Ну, а там настает очередь стратегических бомбардировщиков, кружащих близ Лос-Анджелеса.
Рейтинг В. В. Путина, кстати, поднялся до 88% (данные опроса «Левада-центра»). Об этом уже знают в Америке: невероятное для Запада число привёл обозреватель Марк Адоманис в журнале «Форбс».
Ну как тут не испугаться Путина?
__________________________________________________________Украина стала самым опасным местом в мире («Die Ukraine ist der gefährlichste Platz der Welt»), сообщил немецкой газете «Бильд» жутко напуганный активизацией непобедимого путинского войска г-н Порошенко.
(Дело было не в Киеве, а в отеле «Кемпински» в Братиславе, где Порошенко отмечал дату «бархатной революции». Странно, конечно, что президент, считающий свою страну самым опасным местом на Земле, отчалил в Словакию. А может, как раз и не странно.)
Пётр Порошенко сказал буквально следующее: «Украина сейчас — самым опасное место в мире, даже более опасное, нежели угроза «ISIS» и всё, что происходит на Ближнем Востоке. В моей стране — тысячи русских солдат, сотни танков и единиц тяжёлой артиллерии. Одна из крупнейших армий в мире угрожает нам и всей Европе. Мы не хотим войны, мы хотим мира и европейских ценностей. Но Россия не собирается придерживаться соглашений».
Впрочем, храбрый Порошенко не боится Путина. Он уже готов к «тотальной войне»: «У меня нет страха войны с русской армией, и мы готовы к сценарию такой тотальной войны. Наша армия находится в гораздо лучшем состоянии, чем было пять месяцев назад, и у нас есть поддержка всего мира. Наши солдаты доказали, что они могут защитить свою страну…»
О новом, невиданном доселе вторжении русских на Украину «свидетельствует» и журнал «Foreign Policy».
Специализация журналиста и редактора Майкла Вайсса — как раз Россия. И его новая статья (написанная в соавторстве с Джеймсом Миллером) начинается очень просто: «Россия снова вторглась на Украину».
Теперь русские ввезли в многострадальную соседнюю страну невиданное до сих пор вооружение — новейшие и совершеннейшие боевые комплексы.
Что это такое? Суперядерная бомба? Нет.
Оказывается, на востоке Украины кое-что засекли два журналиста. Некто Менахем Кахана сфотографировал РЛС 1RL232 «Леопард» к востоку от Донецка, а Стефан Хуйбоом (Stefan Huijboom), вероятно, притворившийся подорожником, ухитрился сфотографировать, как упомянутая 1RL232 перемещается с радиолокационной системой 1RL239 «Рысь». Военные эксперты уже заявили, что эти средства — мощное дополнение к тому арсеналу, что уже получили от России «сепаратисты».
1RL232 может обнаруживать цели в воздухе, на земле и на море на расстоянии до 40 километров. Этот радар наземного наблюдения ещё более эффективен, когда работает в паре с современной зенитной системой «Бук», продолжает автор. Именно из этого комплекса «почти наверняка» был сбит борт MH17 «Malaysia Airlines», указывает издание.
В статье также приводятся «сведения» от некоего бывшего советника Пентагона, чьё мнение недавно опубликовал портал «Daily Beast». Этот неназванный человек уверен, что около 7000 русских солдат сейчас воюет на Украине. Эту армию поддерживают «целых 100 танков… более 400 единиц бронетехники, более 150 самоходных артиллерийских и реактивных пусковых установок». И ещё от 40000 до 50000 российских солдат ждут приказа на границе.
Россия же позволяет себе заявлять, что подобные утверждения — дело рук западной пропаганды, возмущаются журналисты.
Тем временем выяснили кое-что и шведы. Оказывается, Россия ведёт с ними «теневую войну».
Тот же журнал «Foreign Policy» рассказал о «теневой войне», которую ведёт Россия.
Шведский флот раздобыл неопровержимые доказательства того, что иностранная подводная лодка действительно нарушила границы Швеции. Было это в октябре. Командующий шведскими вооружёнными силами Сверкер Йоранссон сообщил журналистам, что исчерпывающий анализ доказательств, собранных в ходе подводной «охоты» в прошлом месяце у Стокгольмского архипелага, позволил сделать выводы о нарушении границы «небольшой подводной лодкой».
Правда, доказательств оказалось столько, что Йоранссон не мог определить, откуда заплыла в шведские воды субмарина. Тем не менее, он уверен, что лодка была русская. Кроме того, возможно, лодка была не одна.
Шведские газеты уже пишут, что российский «Spetznas» как раз использует «такую тактику и технику».
Издание указывает, что нарушение водных границ Швеции «произошло после ряда вторжений России на территории соседних стран». Уточнений, какие соседи России подверглись подводным атакам «Spetznas», издание не приводит. Однако указывает, что в своих публичных выступлениях «шведские генералы и депутаты» как один твердят «о совершенно изменившейся обстановке безопасности в Балтийском море». И все замечают агрессию, исходящую от России. Самолёты РФ, пишет журнал, «нарушали границы Эстонии, Литвы и Финляндии». Кроме того, российские бомбардировщики «в этом году практиковались в бомбардировках Стокгольма». Стоит ли говорить о том, что «Россия находится в открытой войне с Украиной!» «Чем это закончится?»
Ответ на этот вопрос знает Бжезинский. Сначала Россия возьмёт Польшу, потом присоединит к себе другие территории Европы, а затем припугнёт содрогнувшийся мир ядерными ракетами. Бжезинский намекнул на это, выступая в американском Центре стратегических и международных исследований, передаёт «Польское радио».
«Идеология Путина находится в полном расцвете. Россия начала мечтать о могуществе, основываясь на иллюзиях о своём величии», — заявил профессор Бжезинский. Также политолог отметил, что Кремль осуществляет стратегию «разделения Европы» и «разлома европейско-американского союза».
По мнению Бжезинского, Россия пробуждает у Запада реальный страх перед началом ядерной войны: «Напоминание миру о том, каким мощным ядерным арсеналом обладает Россия, сразу вызывает вопрос: не идём ли мы в сторону атомного конфликта? В последние десятилетия мы привыкли к мысли, что никто не стремится к атомному самоубийству, а сама игра этой картой — это как игра в русскую рулетку с пистолетом у виска».
Рассказал профессор Бжезинский и об идеологии Кремля: «Составными частями этой идеологической конструкции является удивительная мешанина историзма, детерминизма, идеализма, но прежде всего национального шовинизма, а это рифмуется с другим типом национального движения, которое мы знаем из прошлого». Политолог напомнил, что Путин «отпустил грехи пакту Молотова — Риббентропа». И добавил: «Лично я связывал бы упоминание пакта Молотова — Риббентропа с далёкими полётами русских самолётов в никуда. Это в последнее время является странным увлечением Путина. Его первой целью является запугивание Европы».
Напомним, Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом, он же пакт Молотова — Риббентропа, был подписан 23 августа 1939 года. Упоминая слова Путина, Бжезинский, несомненно, имеет в виду секретный дополнительный протокол, касавшийся разграничения сфер интересов в Восточной Европе. Латвия, Эстония, Финляндия и восточные области, входившие на тот момент в состав Польши и Бессарабии, объявлялись сферой интересов СССР, а Литва и западная Польша — областью интересов Германии. Немцы тянуть не стали: уже 1 сентября Германия вторглась в Польшу. Раздел Польши между Германией и СССР завершился довольно скоро — 28 сентября 1939 года.
Мистер Бжезинский, видимо, полагает, что Путин, якобы мечтающий об «империи», вначале займётся мелкими странами вроде Польши, а уж затем станет потрясать советской ядерной дубинкой, угрожая построить коммунизм на всей планете.
Ядерной дубинки Путина боятся и в США.
«Лос-Анджелес Таймс» пишет, что Путин ведет себя в последнее время как человек, потерявший веру в дипломатию и убеждённый в том, что мир стал «принципиально враждебен» к России.
Журналистка Кэрол Уильямс полагает, что российский лидер испытывает «глубокое ощущение предательства». Чувство это появилось тогда, когда блок НАТО отказался от того, что Путин считает оговоренным нерасширением альянса на страны Центральной и Восточной Европы. Сейчас речь идёт о приёме в члены Грузии.
Издание также сообщает, что на прошлой неделе НАТО и ОБСЕ зафиксировали новые «вторжения российских танковых колонн» на Украину. «А в среду путинский министр обороны заявил, что дальние бомбардировщики, способные нести ядерное оружие на борту, возобновят патрулирование близ атлантического и тихоокеанского побережья США».
Скорее всего, пишет издание, «гордый националист» Путин «отказался играть по правилам, написанным, по его мнению, злорадствующими противниками, считающими себя победителями в холодной войне».
* * *
Итак, что мы имеем? Украина, заполненная российской бронетехникой и тысячами российских солдат, вот-вот падёт. Швеция, окружённая «небольшими подлодками», паникует. Польша покорно ждёт явления «интересующейся» Москвы. Очевидно, покорятся Путину и республики Балтии, следом за которыми сдастся Финляндия. Ну, а там настает очередь стратегических бомбардировщиков, кружащих близ Лос-Анджелеса.
Витрина московского магазина. Футболки с портретами Путина и символикой России (A Moscow shop displays Vladimir Putin T-shirts)
Рейтинг В. В. Путина, кстати, поднялся до 88% (данные опроса «Левада-центра»). Об этом уже знают в Америке: невероятное для Запада число привёл обозреватель Марк Адоманис в журнале «Форбс».
Ну как тут не испугаться Путина?
А теперь видео Павла Перца о русском языке и культуре речи и о влиянии русского языка.
В целом товарищ прав только в отношении русского языка, но не всего остального, в остальном он несет полную ахинею и ересь. После чего складывается впечатление, что он тот же показушный патриот которых он собственно и осуждает. Но это лично мой взгляд после просмотра.
В итоге: мы как и ранее захватчики, и в глазах не только иностранных, но даже "правильных русских патриотов" все осталось прежним: везде быдло, варвары, имперцы, захватчики, а людей нет. Нет у нас Защитников народа, Отечества, патриотов Родины.
Кажется пора рушить эти стереотипы. Потому что у нас есть защитники. И они не исчезали.
фэндомы Ватные вбросы Я Ватник разная политота
С сегодняшнего дня движение торговых судов в украинские порты остановилось
Российская сторона в ответ на украинский теракт не стала брать на себя ответственность по обеспечению безопасности сухогрузов и не согласовала их проход.
Зеленский однимтерактом отключил своей стране свет, а другим - отключает экономику.
