россия проиграет

Новый/старый стиль современной войны

Война — главное занятие человечества. Не было государств, городов, регулярной администрации, не было законов, армий, промышленности и даже сельского хозяйства, а война уже была. Сталкиваясь в борьбе за охотничьи угодья, первобытные племена охотников и собирателей бодро геноцидили друг друга

Не то чтобы они были такими уж кровожадными, но, во-первых, по тем временам, побеждённый противник часто сам становился пищей (каннибализм был распространён в самых разных доисторических обществах, практически у всех народов). Во-вторых, определённая площадь уже тогда могла прокормить строго определённое количество людей. Превышение нормы приводило либо к необходимости части племени переселяться в новые районы (где их совсем не радостно встречали местные жители, у которых приходилось отвоёвывать место под солнцем), либо к голоду, убивавшему лишних. Таким образом, геноцид побеждённых являлся объективной необходимостью, обеспечивавшей выживание победителей.

Со временем, когда возникли регулярные государства, пусть с первобытной, но всё же экономикой, способной на той же площади прокормить куда большее количество людей, побеждённых стали обращать в рабство, делая их фактически неполноправными членами своей общины. Уничтожались только военные вожди и наиболее сильные воины. Уничтожение военной элиты побеждённых было опять-таки вызвано объективной необходимостью — таким образом предотвращали возможность восстания покорённых.

Людям всегда нужен лидер, за которым они готовы идти, который пойдёт впереди, вдохновляя более слабых и более осторожных соплеменников. Лидер же не рождается сам по себе. Его выдвигает соответствующая лидирующая группа. В рамках внутригрупповой конкуренции и выделяется лидер, а проигравшие конкурентный отбор становятся его ближайшими соратниками (дружиной), каждый из которых желает и может заменить лидера в случае утраты им лидерских качеств («Акела промахнулся») или выбытия по иным причинам (смерть, тяжёлое ранение).

Чтобы гарантированно обезопасить себя от восстания покорённого общества, необходимо было убить лидера и его окружение (военную верхушку враждебного общества). Это давало возможность воздержаться от полного геноцида побеждённых и рационально использовать полученный дополнительный трудовой ресурс.

Лидеров и их ближайшее окружение казнили в случае проигрыша во всём мире, ситуация претерпела существенные изменения только в средневековой Европе. Рыцарская корпорация, связанная едиными правилами ведения войны, выработала своего рода кодекс чести, согласно которому сдавшийся противник имел право выкупить свою свободу. Впрочем, это правило действовало не всегда и не для всех. Бедного рыцаря изредка могли отпустить без выкупа, но чаще убивали. Известны и массовые убийства сдавшихся в случаях, когда победители не были уверены в своей безопасности. Тем не менее именно лидеры (монархи, полководцы) стали погибать сравнительно редко и большей частью на поле боя, а не в результате последующей расправы.

К концу XVI — началу XVII века Европа массово перешла к наёмным армиям. Как солдаты, так и офицеры этого времени могли за свою жизнь сменить нескольких нанимателей и повоевать за разные государства. Зачастую вчерашние однополчане оказывались по разные стороны на новом поле боя. В результате европейские военные стали ощущать себя некоей наднациональной корпорацией, связанной едиными понятиями о чести. К XVIII веку они научились щадить проигравшую сторону.

Именно в это время широкое распространение получили европейские почётные капитуляции, когда врага отпускали со знамёнами, личным оружием, а иногда и с артиллерией. Временно (примерно на два века) убийство сдавшегося противника ушло из числа приоритетов победителя. Но этот «гуманизм» действовал только в Западной Европе и распространялся только на европейцев. По отношению к неевропейским народам гуманизм не работал. Впрочем, они также не щадили европейцев.

Более того, гуманизм прекращал работать за пределами европейского континента. Испаноязычные государства Латинской Америки, едва добившись независимости, погрузились в хаос гражданских и междоусобных войн, в ходе которых бодро уничтожали не только военных и политических лидеров, но и население противника. Англичане и французы в Северной Америке, формально соблюдая европейские нормы на полях сражений, ничтоже сумняшеся натравливали друг на друга индейцев, вырезавших и мирные поселения и целые отряды сдавшихся военных.

С начала ХХ века гуманное отношение к лидерам побеждённой стороны вновь ушло в прошлое. Естественно, по объективным причинам. Война стала тотальной. Друг с другом сражались уже не армии профессионалов, но всё население соответствующих государств. Несмотря на подписание в начале ХХ века по инициативе Николая II Гаагских и Женевских конвенций, регулирующих правила ведения военных действий и требовавших гуманного отношения к мирному населению, интересы войны властно требовали массированных ударов по тылам противника, подрыва его экономической мощи и воли населения к сопротивлению.

В Первой мировой войне слабость боевой авиации, ограниченность бомбовой нагрузки и радиуса действия самолётов, фактически избавили от массированных ударов тыл за пределами досягаемости артиллерийского огня. Хоть уже тогда германские «Цепеллины» бомбили Лондон.

Вторая мировая война в этом плане была уже гораздо более разрушительной. Вскоре после неё с развитием стратегической авиации и ракетного оружия понятие безопасного тыла вообще исчезло. Промышленные и административные центры, то есть априори крупные населённые пункты, стали приоритетными целями для ударов как обычным оружием, так и оружием массового поражения.

Главные усилия борющихся сторон сместились в сторону разрушения тыла и нарушения логистики, после чего армия на фронте должна была гарантированно лишиться боеспособности, оставшись без возможности пополнять запасы расходных материалов (от боеприпасов и запчастей до продовольствия и медикаментов).

Военная история совершила полный оборот на 360 градусов. Возрождение Германии после двух мировых войн, а также возрождение России после распада СССР и лихих 90-х, свидетельствуют, что гарантией от реванша побеждённых может быть только геноцид проигравшей стороны. Черчилль понял это уже в 1945 году, когда настаивал на фактическом геноциде немцев. Американцы поняли это сейчас, декларируя намерение применить к России после своей победы адаптированный план Черчилля в отношении Германии. Раздробить Россию на несколько десятков слабых, враждующих между собой государств и настолько снизить уровень жизни в каждом из них, чтобы население само собой сократилось раза в два-три. Плюс отдать какие-то территории соседям России, которые должны будут ассимилировать проживающее там русское население.

Находящиеся на острие агрессии Запада против России украинцы также массово заявляют о своём намерении уничтожать русских, невзирая на их пол, возраст и политические взгляды. Они утверждают, что уничтожение русских является необходимым условием безопасности Украины.

Можно не сомневаться, что в случае победы Запада российские военные и политические лидеры будут лишены жизни в судебном порядке (как Хуссейн) или в порядке внесудебной расправы (как Каддафи). В рамках информационной войны Запад достаточно демонизировал российское руководство, обвинив его во всех своих проблемах и просчётах. Населению западных стран, переносящему все трудности тотальной войны, кроме собственно боевых действий, нужна кровавая жертва. Не меньше она нужна западному истеблишменту, чтобы надолго подавить всякую мысль о возможности сопротивления Западу.

Так что периодические возмущения наших политиков, журналистов, экспертов и общественности коварством Запада и его грязными методами ведения войны не могут вызвать ничего, кроме удивления. Война, как физика, имеет свои законы. Их можно отрицать, но их несоблюдение ничего хорошего никому не приносило.

«Война — путь обмана», — не потому, что так написал Сунь Цзы, и не только для Запада. Это объективная суть войны. Когда вместо дипломатов начинают говорить пушки, речь идёт уже не об убеждении оппонента, а об уничтожении врага. О гарантированном уничтожении, чтобы не пришлось через двадцать лет вновь воевать с тем же врагом. Тотальный характер войны возбуждает ненависть не к отдельным экоршерам, непосредственно вас ободравшим (как это было в Средние века), но к целым народам.

Народы обвиняют друг друга в том, что в ходе военных действий гибнут гражданские, в том числе дети, разрушается инфраструктура. При этом среднестатистический гражданин любой страны заявляет, что лично он никого не убивал, ни в кого не стрелял, но в его дом прилетела бомба, ракета или снаряд, а этого бы не было, если бы враждебный народ не поддерживал враждебное правительство, значит, народ виноват и нечего с ним цацкаться — вбомбить в каменный век, если есть чем, если нет — попросить у тех, кто имеет.

Самое интересное, что размышляющие так граждане гораздо более соответствуют сути войны, чем пытающиеся сохранить гуманный подход правительства.

Победителей, как известно, не судят. Но не судят только потому, что они сами судят побеждённых. Война слишком жестока, а тотальная война жестока вдвойне и втройне. Поэтому должен быть кто-то, кто виноват во всём ужасе войны. Виновным становится побеждённый. Поскольку геноцид побеждённого народа — процесс сложный, неоднозначный (кто-то же должен жить и работать на территории побеждённого противника) и редко когда может увенчаться полным успехом, виновными становятся побеждённые политические и военные лидеры. Их можно судить и осудить быстро или даже убить без суда, удовлетворяя тем самым стихийное стремление народа-победителя к «восстановлению справедливости».

Поскольку вердикт суда победителей известен заранее и поскольку геноцид побеждённых (полный или частичный, не обязательно путём физического уничтожения, возможно, и путём ассимиляции) является неизбежным спутником и итогом тотальной войны, гарантией от реванша проигравшей стороны, постольку все средства хороши для достижения победы. Войны в белых перчатках давно уже не ведутся и редко когда выигрывались. Любые ограничения должны быть обоюдными, иначе самоограничение в выборе средств и методов даёт противнику преимущество.

Аморальные методы не должны применяться только тогда, когда общий ущерб от их применения больше, чем возможная выгода. Во всех остальных случаях не следует забывать, что сама война аморальна, так как является массовым убийством ради решения принципиального экономического спора, поэтому нельзя сделать её более или менее аморальной.

Война прагматична. Ради достижения её целей так или иначе приходится убить определённое количество людей, иначе сопротивление противника не сломить. Лучше убить это определённое количество врагов быстрее, потеряв меньше своих жизней и раньше добившись целей войны.

Это не значит, что врага необходимо зеркалить. У каждого свои сильные и слабые стороны. Например, мы имеем явное преимущество в артиллерии и авиации, а враг пытается противодействовать при помощи диверсий и террора. Как ни усиливай работу спецслужб, всех террористов ещё никто никогда не смог переловить до совершения ими теракта. Можно переловить многих, даже большинство, но кто-то всё равно прорвётся. Значит, единственный способ остановить террор — уничтожить его базу, заняв территорию, разрушив государственные структуры и переформатировав общество враждебной страны.

Превосходство в воздухе даёт нам возможность эффективно уничтожать врага на всю глубину его территории. Надо не стесняться им пользоваться и не обращать внимания на сопутствующие потери гражданских. Это неизбежная цена войны. Если мы не сможем своевременно раздавить гнездо террористов, будут в возрастающем количестве гибнуть наши гражданские (только и всего).

Война — это грязь, кровь, пот и стремление выжить. Если мы хотим выжить как народ и сохранить свою государственность, победа нам нужна любой ценой. Но заплатить эту цену должен враг. А героический эпос, прославляющий нашу победу, мы можем написать позже. Победители всегда герои, только побеждённые мерзавцы.

https://ukraina.ru/20230516/1046239336.html

Лукашенко улетел. «Момент истины» отложен

Если оценивать встречу президентов России и Белоруссии в Сочи не с точки зрения интересов одного или другого государства, а с позиций абстрактной дипломатии, то единственный её результат заключается в том, что разрыв отношений не произошёл на месте

Лукашенко, несмотря на свой взрывной характер, нашёл в себе силы не выносить своё недовольство на публику сразу по итогам переговоров.

В остальном стороны озвучили ранее известные позиции и ни одна из них оказалась не готова к существенным уступкам.

Из чего это видно?

Во-первых, о результатах встречи мы знаем со слов вице-премьера Козака. То есть, президенты не дали совместную пресс-конференцию, не было и общего коммюнике. Подобным образом поступают лишь в тех случаях, когда по всем ключевым проблемам мнения столь различны, что в итоговом коммюнике нет возможности даже прописать «стороны отмечают близость (или сближение) позиций по большинству обсуждавшихся вопросов».

Со слов Козака мы знаем, что по главной проблеме, волновавшей белорусское руководство — цене на нефть позиция России осталась неизменной: Белоруссия может покупать нефть на тех же условиях, что и российские предприятия, никакой «компенсации» за налоговый манёвр не будет. Вопросы интеграции, на которых Белоруссия пыталась сыграть, также остались без разрешения. Договорились обсуждать их дальше (прямо как с Украиной по Минским соглашениям «договорились договариваться»). Прогресс явно не просматривается.

Во-вторых, если Путин коротко сказал, что, беседуя полтора часа наедине, «обсудили много вопросов, которые представляют взаимный интерес», то Лукашенко конкретизировал, что за полтора часа они обсудили темы, касающиеся «многих наших соседей, стран бывшего Советского Союза». Кроме того, по словам Лукашенко, «Мы действительно о многом поговорили, дошли до глубины седых времён нашей совместной жизни, обсудили много исторических дат и моментов».

В последние недели особенно интенсивно (а в более умеренном стиле бывало и раньше) белорусский президент обращался к истории, причём его трактовка известных событий, мягко говоря, не радовала Россию. К тому же исторические упражнения Лукашенко Москва имела право воспринять, как подготовку идеологической базы для ухудшения отношений и даже к выдвижению территориальных претензий. И актуальные политические события современности (например, возвращение Крыма в Россию) Москва и Минск рассматривают с диаметрально противоположных позиций.

Российское руководство не просто имело право, а было обязано потребовать от Лукашенко («друга», «союзника» и «строителя единого государства») прояснить его позицию. Причём непохоже, чтобы объяснения Александра Григорьевича удовлетворили Владимира Владимировича.

То есть, как мы писали раньше, в своей привычке шантажировать Россию торможением интеграции и «уходом на Запад», а также попыткой формировать внутриполитическую повестку России на базе тезисов: «потеряете Белоруссию» и «Батька последний борец за народ, за СССР», — Лукашенко заигрался и зашёл слишком далеко. «Момент истины», о котором он распространялся накануне поездки в Сочи, которую демонстративно перенёс ради встречи с Помпео, был неприкрытой угрозой: или вы нам уступаете, или мы переориентируемся на Запад.

Как мы и писали, Лукашенко не понял, что времена, когда Россию можно было шантажировать переходом в другой лагерь давно прошли. Он представить себе не мог, что ему скажут: «Пожалуйста. Как суверенное государство вы имеете право сами выбирать себе союзников. Со всеми вытекающими последствиями». А ему сказали, или, по крайней мере, намекнули, что плакать никто не будет.

Теперь надо либо реализовывать угрозу и уходить на Запад, где Лукашенко в идеале ждёт судьба Милошевича (в худшем случае может быть вариант Чаушеску или Каддафи, когда охотиться будут не только на него, но и на его семью), либо снимать амбициозные требования и учиться жить по-новому. Прежде всего осознав, что экономическая интеграция требует одинаковых правил игры и эти правила продиктует более крупная экономика-донор, а не крошечная экономика-реципиент. Если же единые правила не устраивают Минск, то будут действовать правила мирового рынка.

Лукашенко оказался не готов на месте в Сочи, за доской, принять ни одно, ни другое решение. Что бы он ни рассказывал белорусам, у него нет альтернативы экономическому сотрудничеству с Россией. Разрыв (даже мягкий, а Россия не будет настаивать на жёстком варианте) приведёт к практически немедленному коллапсу белорусской экономики и быстрому разрушению политической системы (Украина в пример). США и ЕС не готовы финансировать «белорусское экономическое чудо». Они согласны лишь поддержать «демократизацию» (после которой Лукашенко в Белоруссии места нет), а также уничтожение и разграбление белорусской экономики импортными соросами и местными «евроинтеграторами» (по примеру украинской).

С другой стороны он не готов просто отступить.

Во-первых, он для этого слишком самолюбив. Как это он уступит после того, как два месяца рассказывал белорусам, что они кормят Россию и что он запросто найдёт замену и её нефти, и её рынкам, и её дружбе.

Во-вторых, слишком большое количество чиновников в последние годы лишилось должности за «излишние» симпатии к России. В Белоруссии незаметно произошёл негативный отбор — верхушка государственного аппарата уже вполне «евро-национальная». Для неё разрыв с Россией естественен, Лукашенко они не дорожат, а момент сейчас удобный, Александр Григорьевич сам его подготовил, своей пропагандистской деятельностью.

В-третьих, выращены и выпестованы «активисты-общественники», информационные и идеологические структуры, ориентированные на Запад и занимающиеся евроинтеграционной пропагандой при поддержке государственного аппарата. Они вовсе не желают отказываться от материального благополучия и политических перспектив, которые им обеспечивает прозападный крен в белорусской политике последних лет.

В то же время, пророссийские силы маргинализированы, разобщены и дезорганизованы. Они пребывают в состоянии, мало чем отличающемся от того, в котором пребывали пророссийские силы Украины в начале конца Януковича (который тоже самостоятельно отпилил сук, на котором мог сидеть пожизненным президентом). Оказать существенную поддержку Лукашенко при сопротивлении «евроинтеграционной общественности» и государственного аппарата они смогут только в том случае, если он обратится к ним напрямую, покается в грехах и сам займётся их организацией. В таком случае, риск проиграть сохранится, но шансы на победу Лукашенко над прозападным истеблишментом существенно возрастут. Однако, пророссийские силы могут вновь поверить Лукашенко только под российские гарантии, а это значит, что надо принимать условия Москвы, к чему, как было сказано выше, Лукашенко морально не готов.

В-четвёртых, принятие условий сотрудничества, предложенных Москвой, потребует от Белоруссии немедленных и довольно радикальных экономических реформ. Российская поддержка может смягчить их воздействие на население на первом (сложном) этапе, не допустить в Белоруссии «лихих 90-х», но, с изменением экономического базиса неизбежно претерпит изменения и политическая надстройка. Управлять страной, как раньше, лично принимая решение едва ли не о каждом ценнике в каждом магазине, Лукашенко больше не сможет, а по-другому не факт, что сумеет. Он уже не молод, ему переучиваться (тем более на ходу) поздно.

В общем, Александру Григорьевичу надо принимать тяжёлое решение. Оно будет тяжёлым, каким бы оно ни было. Момент же истины заключается в том, что он может принять решение в интересах народа Белоруссии, а может в интересах евроинтеграционной элиты и её змагарско-литвинской группы обеспечения. Личных гарантий ему никто не даст ни в одном, ни в другом случае, но оставшись с народом, он имеет шансы остаться не только живым и не только в стране, но даже власть сохранить (хоть и не столь абсолютную, как сейчас). Выбрав же сторону евроинтеграционной элиты он потеряет всё — загнанных лошадей пристреливают — таково их жизненное кредо.

В Москве будут рады, если Лукашенко сделает правильный выбор, но, зная его взрывной (и в то же время управляемый близким окружением) характер, не особенно обольщаются. «Опоздание» большей части российской делегации на переговоры (давшее Лукашенко возможность провести побольше времени в личной беседе в Путиным) может оказаться не только последним сигналом, но и последним шансом. Им надо воспользоваться. При всей своей противоречивости Лукашенко немало сделал для Белоруссии в 90-е годы. Будет обидно, если дело своей жизни он разрушит собственноручно.

Ростислав Ищенко

Дефолт в США: сколь верёвочке ни виться…

Дефолт, «как много в этом слове…». Действительно, после 1998 года это слово в русском языке стало одним из наиболее употребимых, обозначающим экономическую катастрофу и сообщения об угрозе оного вызывают всегда повышенное внимание.

Между тем, в буквальном смысле дефолт — это всего лишь невыплата долговых обязательств в установленное договором время. Российский дефолт 1998 года был не причиной, а одним из последствий разразившегося тяжелого мирового финансового кризиса, но в общественном сознании он прочно ассоциируется с дефолтом (на Украине, к примеру, дефолт не объявлялся, но последствия для населения и экономики были не легче).

Если же рассматривать весьма распространенную даже в быту ситуацию «дефолта», то, как известно, это часто больше проблема для кредитора, чем для должника. «Пусть он теперь поворочается», — говорит в известном анекдоте должнику его жена, накануне сообщившая «кредитору», что возврата долга ему ждать не стоит.

И в самом деле, если нет реальных средств воздействия на должника или с того «нечего взять», то все достаточно очевидно.

Поэтому нельзя не согласиться с Джо Байденом в том, что дефолт США, который может наступить, если Белый дом до 1 июня не договорится с Конгрессом (то есть республиканцами) об увеличении лимита госдолга, станет огромной проблемой для всего мира.

И дело не только в том, что почти все субъекты финансового рынка вплоть до многих отдельных домохозяйств лишатся или, как минимум, будут ограничены в доступе к своим деньгам, на которые, говоря житейским языком, рассчитывали. Впрочем, и это, учитывая глобальные масштабы потерь, приведя к масштабному сокращению трат, вызовет тяжелейший экономический кризис.

К этому нужно добавить, что практически все национальные валюты обеспечены резервами, основу которых составляет тот же доллар и, конечно же, что львиная доля расчетов в международной торговле ведется в долларах.

Можно вспомнить, что кризис 2008 года начался «всего лишь» с банкротства банка «Лернер Бразерс», спровоцировавшего лавину банкротств и дефолтов. Многие потерявшие активы в «Лернер Бразерс» сами стали банкротами, а далее пошла цепная реакция по всему миру плюс «кризис доверия» (как известно, «кредит», в переводе с латыни — доверие) — все стали требовать предоплату от клиентов, с которыми годами работали в кредит.

А тут не какой-то Лернер Бразерс, а целые Соединенные Штаты Америки. Впрочем, мгновенный отказ от доллара не так-то прост. В истории немало примеров, когда де-юре ставшие простыми бумажками деньги еще энное время выполняли функцию денег.

Так, в гражданскую войну население продолжало предпочитать царские ассигнации и керенки, а не «совзнаки» (рубли сгоряча отменили), хотя наверняка даже ярые монархисты не верили в полноценное возращение их в оборот (не говоря уже о керенках), а советская власть с этим боролась в соответствии с «революционной целесообразностью» (то есть могли и в расход пустить).

Конечно, как долговременные сбережения их никто не рассматривал, но в качестве средства повседневных расчетов (сегодня за них продал капусту с огорода, завтра за них купил сахар) они годились вполне. Причем исчезновение «эмитентов» как раз становилось их преимуществом перед совзнаками — их количество в обороте увеличиться не могло, а вот совзнаки из-за безудержной эмиссии обесценивались практически каждый день.

Так что напрямую вероятный дефолт США будет означать только то, что плакали денежки кредиторов американского правительства, а доллар еще будет работать в качестве средства международных расчетов, хотя бы потому, что сохранит свою исходную ценность как денежной единицы США. Ведь и валюты других стран, объявлявших о дефолте (включая Россию в 1998 году), не исчезли, хотя и потеряли в цене.

Тем не менее вариант решения финансовых проблем «методом тети Розы» из приведенного выше анекдота не сулит Штатам ничего хорошего. Слишком уж их экономика интегрирована в мировую, чтобы глобальный шторм их не затронул, не говоря уже о том, что держателями бо̀льшей части американского долга являются резиденты США, от пенсионных фондов до обычных граждан.

Главное же, отказ от выплаты в ситуации «а что вы мне сделаете?» может быть хорош только когда означает исключительно исчезновение самой неприятной статьи бюджета (отдаешь свои) или же когда новые заимствования идут практически исключительно на погашение старых или их обслуживание (выплату процентов).

А если без новых кредитов не сохранить привычный уровень потребления? Если выгода от дефолта не перекроет потерю возможностей новых заимствований? Ведь кто будет давать тому, кто отказался возвращать? А это именно та ситуация, в которой находятся Соединенные Штаты.

Поэтому наиболее вероятный прогноз нынешнего долгового кризиса в США можно свести к известной детской присказке: «А вот и не подеретесь». Поторгуются, поторгуются, да и придут к компромиссу, тем паче что ежегодные торги вокруг поднятия потолка госдолга давно уже превратились в обязательный ритуал.

В то же время и риски, что на сей раз всё будет по-иному, в этом году наиболее велики. Остались в прошлом времена внутриполитической игры по писанным-неписанным правилам, когда в приоритете оставались вечные интересы государства, как, к примеру, в 1960 и 2000 гг., когда возникли вопросы по честности итога президентских выборов и проигравшие (Ричард Никсон и Альберт Гор) сами сняли требование расследования, дабы не подрывать веру граждан в политическую систему США.

Теперь идет борьба без правил, о доверии граждан к системе никто и не вспоминает, а принцип «чем хуже, тем лучше», если он касается находящихся у власти оппонентов, является абсолютно рабочим.

Требуя ограничить бюджетные расходы, республиканцы наверняка держат в голове не только необходимость финансовой стабилизации, но и то, что такие непопулярные меры ударят по популярности демократов в преддверии президентской гонки.

Но не исключен и более глубокий стратегический расчет. Ведь всем понятно, что поднятие потолка госдолга — поддерживающая терапия, лишь оттягивающая неизбежную развязку (подробней об этом ниже). Когда-то потребность США ещё взять в долг просто превысит количество тех, кто им готов дать.

Всего за год с небольшим, с марта 2022-го до мая 2023-го ставка рефинансирования Федеральной резервной системы (то есть процент, под который США берут в долг) вырос с 0,25% до 5,25% (в 21 раз!). Сделано это для того, чтобы сохранить привлекательность вложений в госдолг США.

А ведь экономическое правило простое: чем больше рисков видят потенциальные кредиторы, тем большими процентами их приходится привлекать. Аномально высокие проценты, который заемщик готов заплатить, так и называют преддефолтными.

Скачок с сугубо символических 0,25% до весьма ощутимых 5,25 (теперь только выплата процентов по госдолгу будет обходится бюджету США в $300 млрд) наглядно показывает обвальное падение интереса к вложениям в американский госдолг и доверия к нему.

В общем, сколь веревочке ни виться… В уже достаточно обозримой перспективе вариантов только два: дефолт либо скатывание в гиперинфляцию с, опять-таки, помимо всех прочих её последствий, тотальным отказом от доллара в остальном мире.

А ведь доллар — это основной экспортный продукт страны — печатного станка. Зелеными бумажками компенсируется огромный торговый дефицит США — в 2021 году суммарный экспорт из США составлял 2,528 трлн долл. при импорте на сумму 3387 трлн, дефицит — 859 трлн. Это с учетом услуг, а по промышленным товарам ситуация еще «красноречивей»: экспорт 1,761 трлн долл., импорт — 2,852 трлн, дефицит — более 1 трлн.

Независимо от того, чем закончится нынешний долговой кризис, со временем американцам придется привыкать жить без долларовой иглы, и ломка будет чрезвычайно мучительной. А процесс, несмотря на все технические и политические сложности, приобретает всё более быстрый и необратимый характер.

«У меня нет для вас хорошего ответа», — сказал журналистам представитель Белого дома Джон Кирби на вопрос о том, что в мире отказываются от доллара.

И разве не может у республиканцев не возникнуть мысль, что если катастрофа неизбежна, то пусть она произойдет в правление демократов? Рядовой избиратель не будет углубляться в её причины, он просто констатирует то, что она произошла при маразматике Байдене.

Республиканцы в этом случае через год выиграют выборы «в одну калитку», причем в Белый дом они зайдут, когда самая острая фаза кризиса будет позади, шок у населения пройдет, оно будет адаптироваться к новой жизни, а по объективным экономическим законам начнется восстановительный рост.

Ведь если необходимую операцию (проведем аналогии с медициной) все время откладывать, ограничиваясь терапией и обезболивающими, то чем дальше, тем больше риски, тем тяжелей будет восстановление и меньше шансов на полное выздоровление.

Политики же ещё больше, чем обычные граждане, склонны откладывать тяжелые решения на потом, отчасти из соображений «пусть это случится уже не при мне», а порой и из надежды, что само рассосется.

В общем, у республиканцев отличный шанс сделать крайними политических оппонентов, но, повторимся, далеко не факт, что они им воспользуются. Для этого ведь также нужна политическая воля, да и не является их фракция в Конгрессе, как и у демократов, монолитом, американский политикум — сложный конгломерат кланов, интересов, теневых групп влияния, того самого глубинного государства.

А оно явно не хочет смиряться с потерей мировой гегемонии и трансформацией США в просто великую державу, одну из нескольких, и это в лучшем случае и, судя по всему, избрали игру на обострение — в проигрышной позиции просто скинуть фигуры с доски, то есть погрузить мир в тотальный политический, экономический хаос, ну и без большой войны (или их серии) никак.

Но и это выглядит отчаянной игрой ва-банк с невысокими шансами. То, чем закончится нынешняя «дефолтиада» в Вашингтоне, способно повлиять на ход и продолжительность перемен, которых не было сто лет, о которых Си Цзиньпин говорил Владимиру Путину, но предотвратить их уже невозможно.

Александр Фидель,

https://alternatio.org/articles/articles/item/119114-defolt-v-ssha-skol-verevochke-ne-vitsya

В России все, с кем ни поговоришь, от мала до велика и от последнего маргинала до первейших руководителей, знают, что «информационную войну мы проиграли». Даже некоторые руководители успешных, выигрывающих информационную войну средств массовой информации так думают

При этом, отказ США от глобализированной сети «Интернет» (попытка разрезать её на контролируемые соответствующими властями национальные или блоковые сегменты) и прочие меры по закрытию своего информационного пространства, предпринимаемые коллективным Западом, свидетельствуют, что информационную войну мы выиграли. Об этом же, кстати, свидетельствует и 70-80% поддержка российским обществом операции на Украине. Общество, пожалуй, даже более уверено в верности избранного курса и в окончательной победе, чем власть.

Пока США и коллективный Запад были уверены, что выигрывают информационную войну, они и СССР, и России, и Китаю, и всем прочим навязывали информационную открытость. Китай, например, десятилетиями критиковали за жёсткий контроль над собственным сегментом «Интернет». Правила изменились, вернее были в одностороннем порядке отменены США, лишь после того, как Россия, работая в рамках этих правил, не просто отстояла от западных посягательств собственное информационное пространство, но и начала успешное наступление на суверенную информационную территорию Запада. Только когда возникла реальная опасность водружения российских информационных штандартов на бастионах западной медиа-цитадели, США начали панически закрывать свой информационный рынок, пытаясь совершить невозможное — разорвать единую информационную сеть глобализированного мира.

Трезвая оценка ситуации необходима в любой войне, в том числе в информационной. Переоценка противника так же опасна, как его недооценка. Самое же страшное — неверная оценка реальных слабостей и сильных сторон врага. Считая его слабость силой, мы не туда и не в тех количествах будем направлять наши ресурсы. В результате для победы их потребуется затратить значительно больше, чем реально необходимо.

В качестве классического примера нашего «поражения» в информационной войне обычно приводят Украину. Пример, действительно достойный. Самая русская, после России республика СССР, которую ещё в 1991 году называли «заповедником застоя», настолько непопулярны были в ней новомодные «прогрессивные» национальные движения, верная центру даже больше чем Москва, вначале за какие-то считанные месяцы на сто процентов поменяла своё отношение к перспективе сохранения СССР, а затем начала с ускорением скатываться в махровую бандеровщину.

Уже в 2004 году во время первого майдана «оранжевые» (сторонники Ющенко) утверждали, что Кучму на Банковой охраняет «российский спецназ», ибо истинно украинские правоохранители не готовы стрелять в свой народ. То есть, уже тогда шедшие к власти под европейскими лозунгами радикальные националисты не просто видели в России врага, но готовы были массово плодить фэйки подтверждающие эту «враждебность». От единонародного братства до готовности воевать за «национальную независимость» прошло 10-12 лет.

Такой резкий разворот объясняют эффективностью западной пропаганды, использовавшей, де, новые технологии, которыми мы не владеем. Я уже устал писать, что западный гуру «цветных революций» Джин Шарп — жалкий эпигон Владимира Ленина, превративший глубоко проработанную методику совершения на пустом месте государственного переворота, отработанную Лениным в его работах 1917 года, в обычный комикс, адаптированный для восприятия на априори невысоком интеллектуальном уровне среднего американца. Поскольку же у нас Ленина изучали все, кому сейчас не менее 50 лет, а уж 15 лет назад с его работами было знакомо подавляющее большинство, можно сказать, что теоретически и технологически мы подготовлены (и были подготовлены) куда лучше американцев.

Тем не менее, феномен массовой перекодировки граждан Украины существует и его необходимо объяснить. Русское сознание нормально воспринимает русофобию эстонцев или даже казахов — они не русские, следовательно могут русских не любить, пусть и по неведомым нам причинам. Но то же сознание начинает активно протестовать, когда сталкивается с русофобией людей, говорящих на русском языке, воспитанных в русской культуре, читавших с нами одни книги, смотревших одни фильмы, да зачастую ещё и переехавших на Украину из России в зрелом возрасте.

Моментальный массовый переход из русских в украинцы уже в первом поколении (родившемся, выросшем и прожившем значительную часть жизни ещё в СССР) тем более удивителен, что мы имеем исторический опыт Галиции, 600 лет хранившей свою русскость, вплоть до геноцида 1914-1917 годов, в ходе которого русские были частично уничтожены, а частично изгнаны с этой территории. Есть и пример избежавшего австрийского геноцида Закарпатья, где русскость в виде русинства преобладает до сих пор.

А ведь там применялись не менее изощрённые технологии пропаганды (вплоть до создания УГКЦ) и не менее жестокие средства давления.

Ответ, может быть не очевиден, но тем не менее лежит на поверхности. На всех территориях, отторгнутых в своё время от Руси литовцами, поляками, венграми, произошёл процесс коллаборации элиты, которая быстро восприняла новую господствующую католическую культуру, и, сменив религию, через пару поколений стала такими же поляками, венграми, литвинами.

Православным, а значит русским, осталось только податное население. В условиях средневековой Европы социальные лифты не работали — человек умирал в том же сословии, в котором рождался. Крепостному крестьянину не было смысла менять веру. Став католиком, он оставался таким же крепостным.

Аналогичным образом в XIX веке на территориях австрийской Галиции действовал национальный гнёт. К первому сорту принадлежали немцы, ко второму поляки, а русские к третьему. Русский мог, провозгласив себя украинцем, возвыситься над русским, но не мог достичь уровня поляка. Поэтому и украинизация шла очень медленно (пока австрийцы, под предлогом войны, просто не перевешали всех не успевших бежать русских). Разница между просто рабом и старшим рабом была для большинства не так привлекательна, чтобы менять веру и национальную идентичность.

В советское время украинизацией были охвачены деятели провинциальной культуры. Если ты был недостаточно талантлив, чтобы пробиться на общесоюзный уровень, надо было писать по-украински, играть на украинском украинские пьесы и в целом позиционировать себя именно представителем провинциальной культуры. Господствующая идеология требовала поддержки «национальных культур», следовательно тебя издавали, организовывали персональные выставки и концерты независимо от твоих качеств поэта, писателя, художника, музыканта, а потому, что ты деятель украинской культуры.

Таким образом, в советское время была сформирована искусственная прослойка профессиональных украинцев, питавшаяся соками чуждого для неё преимущественно русского населения Украины. В это время украинство стало уже признаком не социального лузерства, но определённой (местечковой) успешности. Но в это время, для действительно талантливых, не желавших губить свой потенциал в атмосфере провинциальных интриг, существовала альтернатива в виде союзного центра. Русскость всё ещё была перспективнее украинства, хоть украинство уже стало дорогой к личному благополучию на региональном уровне.

На этой базе уже в советское время начал формироваться разрыв между центром и провинцией. Центральная элита — русская, даже если родом с Украины, провинциальная элита — украинская, даже если конкретный представитель перебрался туда из Москвы и все его предки были русскими. Провинциальная элита всё ревнивее оберегала свой хутор от московских братьев, предпочитая жить по принципу: вначале съедим твоё, а затем каждый будет есть своё. Но в целом, вплоть до распада СССР, положение её устраивало — пользуешься всеми благами владения богатейшим регионом и ни за что не отвечаешь (ты, ведь, младший, не вырос ещё).

Но после распада СССР выход талантливых русских в Москву оказался затруднён — имперский центр отрезала государственная граница, а сменить гражданство куда сложнее, чем просто сменить прописку. Москва спокойно прирастала талантами с оставшихся русских территорий. Поэтому, чтобы быть замеченным на Украине и перебраться в Россию надо было обладать не только эксклюзивными способностями, но и немалым везением.

Как результат, бывшая провинциальная элита (уже в достаточной степени украинизированная) почувствовала опасность конкуренции со стороны огромного массива русских жителей Украины. Создание на Украине двуязычного второго русского государства устраивало всех, кроме державшейся за власть национальной элиты. Без власти они теряли все материальные блага, к которым привыкли и преумножение которых было целью и смыслом их жизни.

Отсюда, украинизация, противопоставление украинскости и русскости, выдавливание русской культуры и русских СМИ за Хутор-Михайловский, в конечном итоге идеология украинства, как вечной борьбы с русскостью за национальную независимость и произрастающая из неё русофобия.

Та же национальная элита организовала и соответствующую работу социальных лифтов, всё чаще выносивших наверх суржикоговорящих маргиналов и сельскую гопоту. В них не видели конкурентов.

// // 

Впрочем, уже к 2004 году оказалось, что профессиональные украинцы первого разлива должны потесниться, поскольку банда выращенных ими шариковых жаждет не просто кормиться у подножия социальной пирамиды, но расти карьерно и богатеть материально. Отсюда «оранжевый» путч, как «восстание миллионеров против миллиардеров».

Так что США и Запад ничего не придумали, никакими особыми технологиями не владели. На Украине они столкнулись с уже сложившейся ситуацией, предполагавшей нарастающую враждебность украинской правящей элиты к России и всему русскому, резкое снижение компетентности украинских управленцев, за счёт ускоренной смены бюрократических поколений, в рамках которой не хватающая звёзд с неба, но добротная провинциальная бюрократия заменялась «политическими активистами» и постепенную маргинализацию русского политического фланга на Украине.

Американцам надо было только сделать выбор между Украиной и Россией, которая тогда тоже стремилась в объятия США. Если бы на весах находились только Москва и Киев, можно не сомневаться, что США стали бы дружить с Россией — Украина слишком мало значила в глобальных раскладах. Но Украина была не одинока. В той или иной степени позицию украинских элит разделяли правящие и культурные элиты стран постсоветского блока и СНГ, а это уже не просто сопоставимо с Россией — в тех условиях ставка на лимитрофов давала практически гарантированное господство в Евразии. Именно такую ставку США и сделали.

Необходимо понять простую истину. Ни США, ни Запад не создавали на Украине или в Польше русофобский актив. Они его там нашли уже готовым, оценили обстановку и стали поддерживать политически и материально.

Во многом США оказались даже заложниками этого актива. Кучма готов был двигаться на Запад настолько далеко, насколько Запад был готов его принять. У Януковича и большей части его команды были аналогичные намерения. Увести Украину на Запад и сделать из неё антироссийский бастион они могли без всяких эксцессов, сохраняя с Россией если не близкие, то конструктивные отношения.

Но рвущаяся к власти толпа маргиналов из разных общественных организаций получила, при помощи НКО и прочих созданных при поддержке Запада структур, возможность влиять на формирование политической позиции США. Они нашли поддержку в лице немногочисленых беглых бандеровцев, занимавших в Госдепе должности «специалистов по Украине» и мечтавших о реванше. В результате США не стали мешать этим «прозападным» деятелям рваться к деньгам и власти. Это традиционный колониальный подход — не важно, кто вождь в колонии, важно, чтобы он при минимальной внешней поддержке мог обеспечить интересы колонизаторов. Украинствующие компрадоры всегда требовали от партнёров значительно меньше, чем европействующие «национальные производители». Фактически они хотели только, чтобы им не мешали захватывать власть (а ещё лучше, чтобы помогали).

Кстати, помощь Запада при цветных переворотах тоже не надо переоценивать. В августе 2020 года Лукашенко оказался ровно в такой же позиции, как Янукович шестью годами ранее. Он сделал ставку на Запад, а Запад предал его, выбрав себе в партнёры более белорусизированных и европеизированных деятелей. Но Лукашенко в последний момент отказался от компромиссов, сделал однозначную ставку на подавление протестов с опорой на поддержку России, и Запад ничего не смог сделать, несмотря на многие невынужденные ошибки, допущенные белорусской властью уже после августа 2020 года.

Корень решения проблемы находится всегда внутри страны.

Он и сейчас находится внутри Украины. Поэтому меня огорчают заявления, вроде тех, что делает Царёв, утверждающий, что Россия должна приветствовать и стимулировать переход на её сторону мэров украинских городов, которые раньше были якобы аполитичны, а то и вовсе поддерживали киевский режим. Они де только и умеют управлять на местах.

Это неправда. Подавляющее большинство украинских управленцев, как в центре, так и на местах были назначены по итогам двух майданов как политические активисты, а не как выдающиеся специалисты. Все они являются звеньями в механизме украинской тотальной коррупции. Какое-то время (очень ограниченное), если они сами рискнут в условиях неопределённости пойти на сотрудничество с российской властью, их можно использовать.

Возможно единицы смогут зарекомендовать себя и работать дальше. Но большинство, оставшись на своих постах, будут проводниками политики коррупционной украинизации. На протяжении десятилетий все звенья украинской управленческой вертикали (включая местное самоуправление) были заточены под одну функцию: собирать деньги внизу и передавать их наверх. Разница в толковом и бестолковом мэре заключалась в том, что толковый пытался отовсюду выдавить посредников, посаженных предшественником и посадить своих. Бестолковый же удовлетворялся тем, что ему приносили его долю и ни во что не вмешивался.

Такие кадры могут только разлагать работающих с ними российских коллег. Польза же от них, в плане укрепления контроля России за территориями весьма сомнительна. Опасаясь конкуренции они будут тащить в госуправление и продвигать по служебной лестнице таких же «активистов», как сами. То есть, майдан уйдёт в квази подполье на государственной службе, но его метастазы будут лишь активнее распространяться в обществе.

Пророссийски же настроенная часть общества, включая актив, видя, что ничего не изменилось и у власти те же, кто был назначен туда путчистами, разочаруются в России, приняв как данность, что хунта им говорила правду — в России всё также, только хуже, потому что нацисты на должности назначали своих (не интересуясь их профессиональными навыками), а Россия назначает чужих.

Такое уже было, во время возвращения Януковича к власти в 2010 году. Тогда многие бюрократы, боровшиеся за него в 2004-5 и в 2007 годах и лишившиеся из-за этого должностей, с удивлением узнали, что не могут даже по суду оспорить своё незаконное увольнение, потому что Янукович, ради «мира» с «оранжевыми» не желает убирать их назначенцев. В 2014 году многие из тех, кто до 2010 года регионалов поддерживал, остались дома, а потом и вовсе пошли воевать против Донбасса.

Это вторая и главная особенность украинской ситуации, которая начинает коррелировать с актуальной глобальной ситуацией. Дело в том, что у апологетов украинской идеи практически не оказалось аутентичных украинских артефактов. Вышиванка, пысанка, глинянная посуда, рушники, хатки-мазанки, актуализированные до государственного значения сельские праздники, легенда о казачестве — вот пожалуй и всё, что могли предъявить «созидатели нации».

В результате украинское общество стало стремительно архаизироваться. Многие объективные наблюдатели, как с Востока, так и Запада называли современную Украину «государством села, победившего город». Но архаизированное сознание не смотрит дальше околицы своего хутора. Соседний город для него уже иной мир. Отсюда украинский центропупизм. В эпоху интернета невозможно игнорировать большой мир, новости из которого приходят в режиме реального времени. Однако архаичное сознание не воспринимает всю его многокрасочность. Для него иное, означает враждебное. Соответственно иной объявлялась Россия. Весь же остальной мир представлялся одной большой Украиной, что приводило к уверенности в том, что Украина является его главной частью — вокруг неё вращается вся мировая политика.

Когда сегодня мы видим как вроде бы цивилизованные украинцы ведут себя в приютивших их европейских странах хуже дикарей — это работает архаизированое сознание. Раз Украина — это Европа, значит Европа — это Украина. Они приехали к себе домой и имеют право требовать от этих прохлаждавшихся в тылу (пока они «на колчаковских фронтах» погибали) европейцев особого внимания. И прыгать европейцы должны вместе с ними, поскольку архаическое сознание воспринимает их такими же украинцами. Поэтому украинцы и возмущаются, что с ними в Европе не говорят по-украински. Это миллионы тарзанов, внезапно перенесённые из своих джунглей в большой мир и не умеющие, да и не желающие адаптироваться к нему, ведь они — цари джунглей.

Вот это-то архаизированное сознание, кроящее под себя глобальный мир, накладывается на актуальную попытку утративших гегемонию США выкроить себе из глобального мира самый жирный кусок. И американская империя, и украинская провинция пытаются идти против логики развития человечества. И терпят крах, разрушаются. Только крах Украины — проблема для её соседей, а крах США — проблема для всего мира, поскольку американские попытки быть большим, чем есть, толкают планету к Третьей мировой.

Тем не менее, вновь, второй раз за тридцать лет, американские интересы, в том виде, в каком они понимаются правящими элитами США, и украинские интересы, в том виде, в каком они понимаются архаизированным украинским сознанием, совпадают. У них одна информационная повестка — необходимо ужать глобальный мир до возможности восприятия стремительно архаизирующимся новоамериканским (BLM) сознанием и давно архаизированным украинским.

Сколько Маклаев ни посылай к дикарям со словом правды, а дикарь дикаря всегда лучше поймёт. У цивилизованного человека слишком много лишних — незнакомых и непонятных слов.

Поэтому победить информационно на Украине мы можем не просто вырвав территорию из американских лап и переключив телевизор, но только после многолетней борьбы за выращивание новой местной элиты, элиты, осознающей себя властью имперской провинции, а не нового неведомого народа, на чьей несостоявшейся государственность так удобно паразитировать.

Создание же новой элиты требует включения новых механизмов отбора, в рамках которых на первом этапе лояльность России и личная порядочность должны играть значительно большую роль, чем наличие профессиональных управленческих навыков. Если уж на Украине Ющенко и Зеленский президентами работали, то мэром даже негр преклонных годов сможет, лишь бы он русский выучил.

Вот когда у населения в подкорке отложится, что свободное владение литературным русским, отличное знание русских культуры, истории и литературы, является определяющим для успешной общественной и политической карьеры, тогда и победим информационно на нынешней украинской территории.

Впрочем, как всегда, есть и второй вариант — самим архаизироваться. Тогда мы не только быстро поймём украинцев, но и скоро заговорим с ними на одном языке, а там и сами украинцами станем.

Ростислав Ищенко

Крокодильчики необучаемы

Генерал «Армагеддон» Суровикин на уходящей неделе удивил абсолютно всех. И западных военных экспертов, и наших всёпропальщиков, и щирых куевлян (или куян?), которые массово попрыгали в машины и понеслись из города майданной славы в неизвестном направлении.

Но в особенности его новая манера вести войну вогнала в шок и трепет западных украинцев. Превращение энергетической инфраструктуры Галиции в пыль явно пришлось не по вкусу тамошним аборигенам, с какого-то перепугу относящих себя любимых к передовым и прогрессивным представителям человечества.

Но больше всех экспертов и аналитиков удивила перемена риторики на абсолютно всех фронтах политического противостояния.

Украинские официальные лица уныло долдонят о том, что треть энергетической инфраструктуры Украины вышла из строя и на её восстановление требуются не дни, и даже не недели, а месяцы.

Илон Маск вдруг с какого-то перепугу стал «зрадныком», и билборды с его рожей украинские рекламщики с неистовой решимостью срывают по всей Украине.

Украинцы в порыве бессильной злобы даже разместили личные данные Маска на сайте «Миротворец», но потом, поостыв, вроде бы удалили.

Байден вдруг не вытерпел и всё же указал Зеленскому на неприемлемость его хамского поведения и нежелательность употребления им повелительной интонации и менторского тона, которыми тот любил блеснуть при записи видосиков и на онлайн-конференциях с западными кураторами.

Для доходчивости Байден пригрозил украинскому недомерку тем, что ему будет очень затруднительно выбивать что-либо для Украины, если украинский несмышлёныш и дальше будет так непотребно себя вести.

А дальше, как будто всего вышеперечисленного было мало, в Сеть слили кадры, где Зеленский записывает обращение на фоне зелёных декораций, дабы дальше с помощью хромакея вставить любой подходящий для выступления фон.

Некоторые западные медиаэксперты (не Шарий, а настоящие) стали вдруг писать, что западные кураторы таким образом создают цифровую копию Зеленского, так что живой Зеля в скором будущем им будет нужен примерно так же, как анаконде велосипед.

Это очередной привет от западников, в довесок к словам Байдена. Западные кураторы ещё раз, на всякий случай, намекнули своей украинской болонке, что борзометр при записи видосиков и толкании речей надо бы прикрутить, а то как бы чего не вышло…

Ну и в качестве «добивания» Еврокомиссия громогласно объявила о том, что намерена предоставить Боснии и Герцеговине статус кандидата в ЕС. Не Украину принять в ЕС и НАТО срочным порядком ввиду чрезвычайной ситуации, предоставив финансовую помощь в 500 миллиардов долларов (желательно наличкой!), а рассмотреть кандидатуру Боснии и Герцеговины…

А до СВО какие разговоры шли в украинском зомбоящике? Что стоит только России «дёрнуться», как Украину тут же примут в ЕС и НАТО, закидают деньгами и пришлют 100 500 дивизий для защиты Украины и полного разгрома России. Да, знаю, украинским «мриям» пределов не существует…

А что на деле? А на деле – Босния и Герцеговина, и это в тот момент, когда Россия третий день подряд наносит массированные ракетные удары по украинской территории.

Это тоже намёк, что политика коллективного Запада живёт не «Украиной единой», как это представлялось в Киеве до начала СВО и представляется до сих пор абсолютному большинству украинских политиков и зомбированным украинским гражданам.

А что в общем и целом? Да всё по-старому: украинские регионы привыкают жить без воды и электричества, а «прогрессивные» львовяне решили запасаться буржуйками.

Приверженец классической украинской ораторской школы Кличко со свойственным ему красноречием призвал украинцев готовиться к веерным отключениям.

Но лично я не разделяю мнения некоторых русских публицистов, которые пишут о том, что зомбированные жители подконтрольной киевскому режиму части Украины что-то там «поймут наконец».

Ничего они не поймут. Смена политической риторики, пусть и ситуативная, а также изменение стратегии российского командования пэрэсичным украинцам как до пятой точки дверца. И полыхающие электростанции вообще никак не влияют на повышение скорости вращения шестерёнок в остатках украинских мозгов.

Да, поддерживая мысль некоторых своих комментаторов, повторю,  «крокодильчики необучаемы». И наносить ракетные удары мы должны, прежде всего, в прагматических целях, исходя из военно-тактической или стратегической необходимости, а не для того, чтобы что-то украинцам показать или на что-то намекнуть.

Я уже давно писал о том, что, согласно моим личным наблюдениям, переселенцу из Украины необходимо в России прожить два года как минимум, чтобы у него мозги начали вставать на место. А ведь есть и исключения в виде бывших граждан Украины, а ныне обладателей российских паспортов, которые искренне переживают за Украину и не хотят её проигрыша в этой войне.

Мне один такой в начале мая, страдая от душевных мук, так и сказал: «Кому угодно проиграть, но только не России!» Дескать, чёрт с ними, с западными территориями, пусть забирают хоть до самого Киева, лишь бы россияне нас не победили.

И вот такое творится в голове у некоторых украинцев, которые уже в Россию переехали. А вот теперь представьте, что творится в головах у жителей подконтрольных Киеву территорий.

К нам в город русские ракеты прилетали? Нет. Так, значит, правду Арестович говорит, что у нас на Украине мощное ПВО, ни одна ракета не проскользнёт!

Ракета попала в многоэтажку, где живёт Мыкола? Ну, то мыколина печаль… Ну попала, да… Должно быть, это одна из тех трёх, что «проскользнули». Вон Арестович говорит, что было сто ракет, девяносто семь из которых сбили украинские ПВО.

В соседнем районе пропал свет и интернет? Ну и ладно, не у меня же. А если не у меня, то это значит «пэрэмога». Правильно вон Резников говорит, что никаких целей россияне своими ракетными ударами не достигли. Конечно, не достигли! У меня-то интернет и свет есть!

Ну и что, что жители из соседнего района к польскому консульству, расположенному в нашем районе, за бесплатной раздачей Wi-Fi ходят? Походят пару недель, чай не сахарные, не растают…

Как видим, ракетные удары выветрить украинство из головного мозга не способны. Обрадовавшись относительному затишью, когда в среду интенсивность российских ударов заметно снизилась, украинцы, приободрившись, попытались нанести массированный удар по Белгороду.

Массированный удар в среду отразили, и в четверг Россия вновь усилила интенсивность ракетных ударов. И что, вы думаете, это хоть чему-то украинцев научило? Нет. Они опять принялись интенсивно обстреливать Белгород и некоторые другие приграничные территории.

Это очередной камень в огород тех комментаторов, которые пишут, что «украинцы всё понимают».

В пятницу на одном из харьковских телеграм-каналов появился репост сообщения беременной девушки из Белгорода, которая ранее в российском сегменте Сети оставила пост, в котором написала, что очень боится взрывов. Украинские «гуманисты», не мудрствуя лукаво, пожелали ей выкидыша.

Да-да, и это не какой-нибудь галицийский, а харьковский канал. Куча лайков, одобрений и просмотров.

Когда же украинцы что-нибудь поймут? Не сегодня. Ваш покорный слуга и некоторые коллеги, публикующиеся на нашем портале, уже отвечали на этот вопрос.

Украинские обыватели начнут прозревать тогда и только тогда, когда процент потерянных территорий приблизится к пятидесяти, продвижение российских войск будет исчисляться пусть и несколькими километрами, но каждый день, неотвратимо и без вариантов.

И конечно, никуда не денешься от человеческих потерь. Один российский военспец как-то сказал в одном из эфиров, что украинские потери должны достичь как минимум пятисот тысяч, чтобы в мозгах пэрэсичных украинцев хоть что-то начало скрипеть.

И знаете, я ему верю.

Ну а напоследок отгадайте загадку, которая на этой неделе, наверняка навеянная массированными ракетными ударами, начала гулять в Сети.

Что останется на Украине, когда догорят последние инфраструктурные объекты?

Правильный ответ: хаты с краю.

Так и живут.

Анатолий Урсида,

Польские планы и «Президент Света»

С позиции здравого смысла польско-прибалтийские действия на белорусском направлении должны быть признаны неадекватными

Ещё до начала белорусского майдана я неоднократно утверждал, что он может победить только в формате блицкрига, на длительное противостояние у его организаторов не было ресурсов. К тому же Лукашенко надо было свергать до того, как он сообразит, что происходит и бросится в объятия России.

На всё про всё времени было 5-7, максимум до 10 дней.

Это настолько очевидно, что уже две недели, как дошло даже до Лукашенко, который в последнее время с удовольствием повторяет едва ли не в каждом своём выступлении, что блицкриг против него провалился. Конечно, провалился, известна даже конкретная дата его провала.

Майданный блицкриг в Белоруссии провалился 16 августа 2020 года, когда Путин в ходе телефонного разговора с Лукашенко пообещал ему помощь и поддержку. С этого момента белорусская власть начала быстро выходить из комы, в которую впала на четвёртый день протестов, обнаружив, что они коренным образом отличаются от ожидавшегося формата и что белорусские СМИ и силовики не совсем готовы к адекватной реакции на предложенное им майданное ноу-хау.

С этого момента постоянно хотя бы на шаг опережавший реакцию власти майдан потерял преимущество темпа, а затем окончательно уступил инициативу официальному Минску.

Уверен, что поляки, выступавшие генеральными подрядчиками белорусского майдана, разрабатывавшие и планировавшие блицкриг именно потому, что прекрасно знали ограниченность своих ресурсных возможностей, сразу поняли, что произошло.

В момент, когда Россия активно вмешалась в белорусские события, судьба минского майдана была решена. Последние попытки додавить Лукашенко на выдохе за счёт тотальной мобилизации всех майданных сил, предпринятые 17-23 августа, показали, что белорусский майдан не только утратил инициативу, но и во многом лишился мобилизационного потенциала. Численность митингов стала резко падать, забастовки не состоялись, изменники в рядах чиновников, не успевшие «перейти на сторону народа», сделали вид, что ни о чём таком и не думали.

После недельных конвульсий (17-23 августа), которые ещё можно было оправдать надеждой организаторов майдана на чудо (на счастливый случай), которое даст им в руки уже утраченную победу, стало окончательно ясно: лучшее, что могут сделать организаторы майдана, — вывести свои силы из боя с минимальными потерями, чтобы сохранить максимальный потенциал для создания новых резервов и подготовки следующего наступления.

Надо было убирать с улиц активистов, не светить незасвеченные кадры, вывозить за границу лидеров майдана и засвеченных боевиков, незасвеченные могли залечь на дно в Белоруссии.

При таком подходе сохранялся максимальный кадровый потенциал для организации новых выступлений. Однако польские кураторы пошли другим путём. Они попытались максимально интенсифицировать акции протеста и оставить в Белоруссии на передовой максимальное количество лидеров майдана, включая Марию Колесникову — единственную из дамской троицы, обладавшую реальными организаторскими способностями и определённой харизмой, способной сплачивать и вести за собой майданные массы.

Беглецов в Польше и Литве принимали, но саму идею бегства не приветствовали.

В результате лучшие, самые способные и идейные кадры белорусского майдана, включая ту же Колесникову, оказались в тюрьмах, само движение полностью дезорганизовано, на Западе же обретаются какие-то фрики, вроде Светланы Тихановской, не способной внятно изложить даже одну мысль (не говоря уже о двух последовательных), которую поляки и прибалты пытаются сделать признанным на Западе «президентом Белоруссии в изгнании».

Удалось уцелеть только кадрам «евроинтеграторов» в белорусской власти. И то только потому, что Лукашенко не произвёл чистку государственного аппарата.

Однако ни мы, ни поляки не знаем, он её не произвёл пока или не собирается производить вообще. То есть получается, что если потенциал для повторного майдана сохраняется, то это скорее недоработка белорусской власти, чем результат разумного своевременного отступления его организаторов.

Более того, вопреки мнению своих старших товарищей по ЕС и действиям вашингтонской администрации (которые, умеренно покритиковав Лукашенко, воздержались от серьёзного давления на него, чтобы «не толкнуть в объятия России») поляки и прибалты сознательно закрывают Лукашенко путь на Запад.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что Александр Григорьевич сразу же после стабилизации своего режима постарается вернуться к любимой «многовекторной» политике. Для этого ему надо немного — чтобы на Западе были открыты двери для переговоров с ним.

Старая Европа и США двери не закрыли, но поляки и прибалты сделали всё, чтобы дезавуировать осторожную европейскую политику в отношении Лукашенко, сделав её радикально антилукашенковской, блокируя таким образом Бацьке пространство для внешнеполитического манёвра.

Вместо того чтобы сделать вид, что случайно поддались эмоциям, неверно оценили обстановку, погорячились, но готовы исправиться, поляки и прибалты продолжают только бессмысленно подставлять майданные кадры в Белоруссии под репрессии, выводя их тем самым из политического оборота как раз в тот момент, когда они в условиях политической реформы могли бы попытаться официально войти в политику, стать системными силами, представленными в законодательном органе, а возможно, и в исполнительной власти.

Более того, они отказываются признавать Лукашенко легитимным президентом (закрывая возможность переговоров с ним), признают «представителем белорусского народа» Светлану Тихановскую, не только проигравшую выборы, но ещё и элементарно не способную играть роль президента в изгнании, сплачивать политическую эмиграцию, устанавливать связи с антилукашенковским подпольем, готовить новые выступления.

Максимум, на что она способна, — аккаунт «Президент Света» в «Инстаграме». Этот ход вряд ли сможет потрясти воображение даже значительного количества инстаграм-зависимых интернет-хомячков из революционной прослойки офисного планктона, о том же, чтобы как-то воодушевить, несомненно, потрясённые поражением майданные массы, и речи нет.

Складывается впечатление, что полякам была нужна на месте «избранного президента в изгнании» ещё более бессмысленная кукла, чем тот клоун, которого украинские олигархи сделали президентом в Киеве.

Если бы Тихановская пробилась на президентский пост в Белоруссии, сомнения в её полезности не возникли бы. Слабый, ни к чему не способный и ничего не понимающий президент, в руках которого сосредоточена абсолютная власть, оказался бы лучшим из возможных приобретений иностранных кукловодов протеста. Но Тихановская ездит по Европе и, сколько ей Нобелевских и Сахаровских премий ни давай, никак не влияет на ситуацию в Белоруссии.

Так зачем же поляки наглухо закрыли себе возможность восстановления отношений с Лукашенко и сделали ставку на Тихановскую?

Думаю, в Польше хорошо поняли то, что до конца пока не осознал даже президент Белоруссии. Отказ Лукашенко от переговоров с майданом, репрессии против активистов и публичное принятие им российской помощи резко укрепили позиции Москвы в Белоруссии.

Поляки явно уверены в том, что Россия из Белоруссии уже не уйдёт, возвращения к «многовекторности» не допустит. Не уверен, что они в данном случае не переоценили потенциал Москвы, но, в конце концов, они с белорусскими кадрами работали двадцать лет, им виднее, насколько быстро может произойти «русификация» «европейцев» в белорусской власти.

Тем более что в последнее время Россия действительно начинает на международной арене проводить более наступательную политику.

В общем, чем бороться за Лукашенко, в Варшаве решили его списать. Пусть он проводит реформу, начинает интеграцию с Россией. Путь этот не близкий. У Польши же в руках будет «президент в изгнании», «не признающая никакие акты, подписанные Лукашенко» и готовая, придя к власти, их дезавуировать.

Я бы на месте поляков всё же попытался ещё поработать с Лукашенко, но не могу сказать, что сделанный ими выбор в пользу Тихановской такой бессмысленный, каким кажется с первого взгляда.

В Европе и США идёт борьба между леволиберальными глобалистами и правоконсервативными патриотами. Борьба не на жизнь, а на смерть. В Америке она уже практически пересекла грань гражданской войны, окончательный старт конфликта анонсирован сторонами на день выборов президента США.

Европа подошла близко к этой грани. При этом правоконсервативные правительства большинства стран Восточной Европы (не считая Венгрии и Словакии) ориентированы на противоестественный союз с леволиберальными силами в Западной Европе и США. В то время как России комфортнее общаться с европейскими и американскими правоконсервативными традиционалистами.

Поляки и прибалты рассчитывают на победу в США шайки леволиберальных демократов Байдена-Сандерса. Это должно усилить американское вмешательство в европейские дела и обеспечить мощную поддержку европейских леволиберальных глобалистов, которые готовы применить силовые методы удержания власти, но опасаются идти на это в одиночку, без согласования с Вашингтоном.

Если леволиберальным глобалистам удастся взять реванш за поражения 2015-2019 годов в Европе и США, то нетрудно прогнозировать рост напряжённости в отношениях Запада и России. Первые весточки в виде «дела Навального» и польских обвинений в адрес смоленских авиадиспетчеров прилетают уже.

Но они могут показаться цветочками по сравнению с тем, что может нас ждать в случае реванша на Западе леволиберальных глобалистов.

В случае развития событий по данному конфронтационному сценарию Тихановская может очень даже пригодиться. Это сейчас она «президент», признанный только прибалтами и поляками, которые ничего не могут сделать не только России, но даже Белоруссии.

Если же Запад пойдёт по пути конфронтации с Россией, объединив на этом пути США и ЕС, то Тихановскую признают все. С ней будут заключать соглашения (как с Белорусским государством), её поддержат в непризнании любых актов Лукашенко. Россию обвинят в оккупации Белоруссии и насаждении в Минске марионеточного режима и вернутся к вопросу о санкциях.

Попытка нового объединения Запада на антироссийской основе может быть сделана для преодоления внутренних гражданских противоречий в США и ЕС. Если леволибералы победят в Америке и Старой Европе, они просто обвинят своих политических противников в «работе на Россию» и «измене родине», запустив новое издание маккартизма, поскольку без репрессий не имеют шансов надолго удержать власть.

Для этого Россия должна быть особо страшным врагом. «Оккупация» Белоруссии, «угроза вторжения» в Польшу, Прибалтику и на Украину, «нарушения конвенции ОЗХО», «диверсия» против Качиньского в Смоленске и прочий бред, уже озвучиваемый частью западных элит, равно, как и тот, который ещё озвучат, как раз и призван сделать из России такого монстра.

В этом отношении ставка на Тихановскую оказывается для поляков действительно выгоднее ставки на Лукашенко. С Бацькой можно надеяться только на сохранение определённого западного влияния в Белоруссии, торможение интеграционных процессов с Россией, да на подготовку нового майдана, который ещё не факт, что победит.

Опираясь же на Тихановскую, информационную и санкционную войну можно сразу переносить на российскую территорию, Белоруссия в принципе теряет какое бы то ни было стратегическое значение, наоборот, чем больше российских ресурсов окажется связанных помощью Минску, тем лучше для Запада.

Конечно, успех операции «Президент Света» возможен в очень строгих условиях и полностью зависит от безоговорочной победы леволиберальных глобалистов в США и Западной Европе. Но дело в том, что если леволибералы не достигнут реванша и власть будет и дальше постепенно перетекать к правым консерваторам, то ставка на Лукашенко оказывается столь же бессмысленной, как и ставка на Тихановскую.

Тогда Старая Европа всё равно придёт к согласию с Россией, а восточноевропейцам останется только принять к сведению новую политическую реальность.

Фактически Польша как проигравшийся игрок делает ставку на «зеро», чтобы попытаться отыграть сразу всё. Любой иной вариант, кроме моментального выигрыша, ведёт их к проигрышу.

Так что ставка на «Президента Свету» авантюрна, но не бессмысленна. Да и результата ждать недолго.

В ноябре в США президентские выборы. В худшем случае в марте 2021 года ситуация прояснится — либо какая-то одна из противостоящих там группировок одержит тотальную победу, либо они сорвут США в гражданскую войну. Польшу устраивает лишь один вариант — безоговорочная победа Байдена. «Президента Свету» — тоже.

https://ukraina.ru/exclusive/20200918/1028955548.html

США потеряли хватку

Акелла промахнулся всего один раз, причём только потому, что Шерхан
умышленно спугнул оленя, которого гнала волчья стая. И то у него сразу
же возникли сложные, почти неразрешимые, проблемы. Кризис разрешился
только благодаря вмешательству Маугли.

Гегемон в политике постоянно должен доказывать своё право на гегемонию, как вожак волчьей стаи постоянно вынужден демонстрировать наличие у него достаточной силы и
ловкости, чтобы отстоять свой статус от посягательств. Показательные
убийства Слободана Милошевича, Саддама Хуссейна и Муаммара Каддафи
совершались американцами для того, чтобы иные потенциальные мятежники,
желающие нарушить волю гегемона, сто раз подумали о том, что и их также
ждёт подобная перспектива.

Точно также подготовленные американцами
украинские нацисты собирались убить уже сломленного, свергнутого и
бегущего куда глаза глядят Януковича. Он посмел ослушаться американцев и
их союзников, отложил подписание соглашения об ассоциации с ЕС, а затем
пытался пересидеть майдан. Если бы не колебался и не останавливал
"Беркут" в критические моменты разгона, то в принципе мог бы и победить.
Таким образом он подавал плохой пример другим политическим лидерам.
Именно поэтому американцы собирались его убить, несмотря на всю его
проевропейскость, а к тому моменту, как на него началась охота, и
неспособность помешать планам США на Украине.

Коломойского не убили, возможно только потому, что именно его активность, его боевики и
его деньги обеспечили перелом в пользу путчистов ситуацию на Юго-Востоке
в 2014 году. Но в тюрьме он сидит, потому, что позволял себе грабить
граждан США и отказывался реагировать на более, чем прозрачные
рекомендации Госдепа вернуть чужое. Кстати по этой же причине
Коломойский задолго до майдана и своих бандеровских фокусов стал
персоной нон грата в России.

Он с ограбил "Татнефть", Путин порекомендовал ему положить чужое туда, где оно лежало и больше не
воровать. Коломойский решил, что эту рекомендацию он может
проигнорировать, после чего лишился всех своих активов в России, а все
засылаемые им в Кремль посредники возвращались ни с чем (с ними никто не
хотел разговаривать, шарахались как от чумных).

Сверхдержавы не торгуются с барыгами. Поэтому в России Коломойский тоже гарантированно
сядет в тюрьму. Чтобы другим неповадно было. Американцы же, обобрав
бывшего олигарха как липку и подержав в тюрьме (пока что украинской)
могут выпустить умирать под мостом, а могут и сердечный приступ ему
устроить.

Заметьте, Коломойский не нанёс урон политическим
интересам США. Он конечно пытался договориться с Россией, но Кремль не
стал с ним разговаривать, чтобы не подавать плохой пример другим
шантажистам, которые могли бы попытаться повторить трюк Коломойского
(вначале украсть чужое, а затем, за политическую услугу, выговорить себе
прощение и оставление за ним части краденного). Тем не менее, США
добились его помещения в тюрьму и могут его убить. Что уж говорить о
политиках, которые открыто выступили против американской гегемонии, хотя
бы тем, что не прислушались к "советам" посла США или спецпредставителя
Госдепа.

Гегемония держится не столько на штыках, штыков на весь
мир не хватит, сколько на страхе. Поэтому США с Россией и Китаем не
могут договориться. Договориться, признать исключительные интересы
Москвы и Пекина даже в относительно небольших, прилегающих к их границам
регионах и даже в обмен на их невмешательство в дела США во всём
остальном мире, означало бы показать остальным, что готовность к
физическому сопротивлению американской гегемонии позволяет выигрывать и
заставляет Вашингтон идти на компромиссы. После этого от гегемонии не
осталось бы камня на камне, так как сразу десятки государств начали бы
"качать права", а на всех военной силы и спецопераций ЦРУ не хватило бы.

В условиях острого противостояния с Россией и Китаем американцам
кровь из носу надо было демонстрировать надежность контроля над всем
остальным миром.

Первый звонок прозвенел, когда Франция начала
терять позиции в Западной Африке, со второй половины XIX века являвшейся
вначале её колониальным владением, а затем сферой исключительных
интересов. США оказались неспособны поддержать своего ближайшего
союзника и не желая публично проигрывать порекомендовали Франции уйти
тихо и без скандала (мол, не очень-то и хотелось в этой Африке сидеть,
просто пытались местным помочь, а они оказались неблагодарными).

Второй звонок – неспособность США добиться от своих союзников по НАТО
однозначной поддержки Израиля в прокси-войне последнего с ХАМАС и
Хезболлой. Теперь уже европейцы, не видя возможности ни завершить
конфликт победой Израиля, ни сломать своё, негативное для Тель-Авива,
общественное мнение, рекомендуют США не слишком усердствовать в помощи
еврейскому государству, так как союзники не только не смогут поддержать
их позицию, но некоторые вынуждены выступить резко против, что
продемонстрирует отсутствие единства Запада.

США вынуждены были прислушаться к мнению союзников. Помощь Израилю они не прекратили, но настаивают на скорейшем прекращении военных действий (что, без
достижения однозначной победы над ХАМАС, будет для Израиля серьёзным
моральным поражением).

Третий звонок – отказ Саудовской Аравии
продлевать договор о продаже нефти за доллары. И дело не в том, что
Байден обидел саудовского наследного принца (фактически управляющего
страной), американцы и раньше третировали арабов, в том числе саудидов,
без каких-либо для себя последствий. Проблема для Вашингтона заключается
в том, что власти Саудовской Аравии позволили себе публично унизить
США, отказавшись от продления принципиального для Вашингтона договора,
на котором базировалась вся система господства доллара (как мировой
резервной валюты и валюты мировых торговых расчётов), неразрывно
связанная с системой американского военно-политического доминирования.
Неядерная, относительно слабая в военном отношении (оказавшаяся
неспособной победить даже йеменских хуситов) Саудовская Аравия позволила
себе публично выступить против США по важнейшему для последних вопросу.

Как известно, после третьего звонка гаснет свет и начинается представление.
Оно не заставило себя ждать. В Кении начались беспорядки против
намерения проамериканского правительства повысить налоги, быстро
вылившиеся в требования смены власти. Несмотря на демонстративную акцию
Вашингтона, срочно объявившего Кению своим главным союзником вне НАТО,
26 июня депутаты вынуждены были тайком бежать из здания парламента, а
президент покинул свою резиденцию.

Власть Кении потеряла контроль над страной в тот же день, когда в Боливии, буквально накануне подписавшей с российскими компаниями договор о совместной добыче лития,
состоялась попытка государственного переворота. Боливийские
месторождения оказывают на рынок этого необходимого для современных
аккумуляторов (в том числе используемых в современных БПЛА) металла
примерно такое же влияние, как саудовские углеводороды на рынок нефти
или катарские на рынок газа.

Экс-президент Боливии Эво Моралес (сам вынужденный в своё время досрочно оставить пост под давлением
улицы, поддержанной военными и Соединёнными Штатами) накануне заявил,
что главком армии генерал Хуан Хосе Суньига готовит заговор. Президент
Луис Арсе тут же уволил генерала, а Суньига в ответ начал военный путч.

Понадобилось, однако всего несколько часов, чтобы арестовать генерала Суньигу и
отправить в казармы мятежные подразделения. Народ, правительство,
полиция и часть армии поддержала действующего президента, а США
промолчали, хоть понятно, что путч готовился с их ведома и при их
поддержке, так как должен был сменить ориентированную на сотрудничество с
Россией и Китаем власть в важном для США государстве региона
(обладающим крупнейшими в мире запасами лития – стратегического сырья
для современного высокотехнологичного производства).

Скорее всего Вашингтон не был готов к спонтанному выступлению Суньиги, но раньше в
таких ситуациях США моментально принимали решение о поддержке
проамериканских путчистов, так как если проамериканский путч начался, он
не должен потерпеть поражение. В нынешних же условиях Вашингтону просто
не хватает ресурсов, чтобы реагировать моментально, а пока идёт поиск
необходимых ресурсов, представленные самим себе проамериканские силы
терпят поражение. Так случилось в Боливии, где проиграли проамериканские
мятежники, так случилось и в Кении, где проигрывает проамериканское
правительство.

Возможно в перспективе Вашингтону удастся временно
отыграться на одном из этих направлений или даже на обоих. Хоть в
последнее время у американцев с этим дела обстоят всё хуже и хуже –
поражений масса, а успешных проектов почти нет. Но ситуация с
большинством принципиальных голосований в ООН, с попыткой собрать
"глобальный Юг" на конференцию в Швейцарии и осудить Россию, с
неудачными уговариваниями лидеров стран третьего мира не общаться с
Путиным свидетельствует о том, что недавно казавшийся незыблемым
контроль США над Африкой и большей частью Латинской Америки уходит в
прошлое.

"Всё мировое сообщество" по-американски неотвратимо
сжимается до заключённой в НАТО евроамерики, с Японией, Республикой
Корея, Австралией, Новой Зеландией, Филиппинами и Тайванем в Тихом
океане. Причём и среди этих союзников есть диссиденты с которыми не
удаётся справиться, несмотря на выстрелы в Фицо и травлю Орбана.

Гегемон, промахивался всё чаще и чаще, и наконец стал
промахиваться постоянно. Мир перестал быть американским. США ещё могут
убивать отдельных политиков, но уже не в состоянии контролировать
планету. Время возмездия приближается неотвратимо. Слишком многие в этом
мире, по примеру Хиллари Клинтон, радовавшейся гибели Каддафи, хотели
бы сказать "вау!", глядя как озверевшая толпа в прямом эфире линчует
последнего президента США.

https://ukraina.ru/20240627/1055868976.html

Берцы в Ла-Манше, или Кто нас остановит?

Задуматься над этой темой подтолкнуло обсуждение одного материала, в котором польские военные слегка о себе возомнили. Ну, или не слегка. Сказать, что польская армия самая крутая в Европе, – это, знаете ли, сильно. Но попахивает зубровкой. Кстати, нюанс. Водка «Зубровка» — это не от зубра, если что. А от травки Hieróchloe odoráta, или Зубровки пахучей (душистой). Скажете – какая разница? А такая. Есть она, разница, между зубром и зубровкой. Но обо всем по порядку. Задумавшись над тем, какая армия лучше (так понятно, что в трио США — Россия — Китай надо искать), понял, что надо для оценки придумать некий критерий. И придумал. Критерием оценки будет служить армия России. Как вариант, а почему нет? Раз уж мы все так же являемся общеевропейским пугалом, варварами и от нас исходит угроза, опасность и вообще конец света из России придет, то чего там? Вытерпим разок в теории… Итак, что мы имеем? Мы имеем армию России, которая вдруг в условиях неядерной войны начинает двигаться к Ла-Маншу. Почему неядерной? Понятно, что в случае ядерной никто никуда вообще не двигается, все тихо остывают на местах. Ну вот вдруг так случилось, военные корабли Швейцарии атаковали корвет Беларуси, а внезапно слетевшая с катушек Россия пошла наводить порядок в Европе. Неядерным путем. То есть стратегически и тактически все происходит примерно как в Великую Отечественную, только приоритетов можно не расставлять, кого мы освобождаем, а кого просто берем. Потом разберемся, по итогам. То есть применяются все современные средства вооружения, за исключением тактических и стратегических ядерных зарядов. То есть мы идем чистить Европу от толерастии и прочих переборов демократического мира. Обычными методами. Танки, БМП, БТР, САУ, самолеты, вертолеты, в общем, все. Да, обойдемся без флота, просто потому, что всем участникам хвастаться нечем особо. И кто же нам сможет что-то противопоставить? Армию США, которая реально сможет, не берем. О ней надо говорить особо, янки ребята вполне себе серьезные, а мы сейчас за европейцев смеемся. Украину сразу оставляем в стороне, про соседей уже столько говорено, просто не хочу отнимать время у читателей. Вооруженные силы Украины сегодня ведут войну на уровне Первой мировой, без авиации, так что за тех, кто может, я их не держу. Только партизанские действия. Дальше у нас Прибалтика. Ну да, смешно. Эстония, Латвия, Литва. БТР, БМП, немножко артиллерии, минометов… Украина-2. Тоже без авиации, пара арендованных L-39 не в счет. Совершенно несерьезно, можно даже армию не беспокоить, хватит Росгвардии. Венгрия. 22 тысячи человек, 30 танков, БТР, артиллерия, минометы. Все что осталось от армии ВНР. Все вооружение советского производства, очень новое. Румыния. 77 тысяч человек. 200 танков собственного производства на базе Т-55 и 260 Т-55. Артиллерия. Полсотни вертолетов (французские, произведенные по лицензии). Три десятка МиГ-21 и 12 F-16, приобретенных на распродаже в Португалии. Чехия. 22 тысячи человек. 30 танков Т-72, две сотни БТР и бронеавтомобилей. Артиллерия и противотанковые средства – советское. Есть, правда, авиация. 20 штурмовиков L-159A и 12 истребителей Saab JAS 39C. Вертолеты остались тоже с советских времен. Словакия. 7 тысяч человек. 30 танков Т-72. 250 БМП советского производства. Противотанковые средства и средства ПВО из тех же времен. Авиация представлена 12 МиГ-29 и старыми советскими Ми-24. Польша. 120 тысяч человек. Танки: 105 «Леопард 2А5», 142 «Леопард 2А4». 233 штуки РТ-91, 500 Т-72М. Почти тысяча танков. 1200 БМП, 700 БТР. Авиация: 36 F-16, 26 МиГ-29. Вертолеты советские, ПВО советское. С-125, «Круг». Но – есть. Австрия. 14 тысяч человек. 56 танков «Леопард 2А4», 112 БМП «Улан», 78 БТР. Есть 155-мм гаубицы (30 ед.) и 120-мм минометы (70 ед.). Германия. 60 тысяч человек. Танки «Леопард 2» — 530 шт. БМП «Мардер» — 382 шт. «Пума» — около 550. БТР «Фухс» — около 2000 шт. Приличное количество ПТУР и ПВО. С авиацией тоже все получше, чем у поляков. Eurofighter Typhoon – 130 шт, Panavia Tornado – 78, вертолеты Eurocopter H145M (15 шт). Бельгия. 32 тысячи человек. От танков бельгийские сухопутные силы отказались вообще, роль бронетехники играют БТР «Пиранья» и «Динго» числом более 400 шт. Авиация представлена 60 единицами F-16 и 22 вертолетами Agusta A109. Заказаны 34 единицы F-35. Нидерланды. 47 тысяч человек. Тоже отказались от гусеничной техники, поэтому основная сила сухопутных войск БТР «Боксер» (200+ единиц) и БМП CV9035NL (150 ед.). Авиация представлена F-16 сборки заводов Фоккера (61 ед.), вертолеты «Апач» (28 ед.) и NH90 NFH/TTH (18 ед.). Франция. 225 тысяч человек. Танки «Леклерк» — 400 шт, БТР AMX-10 RC – 247 шт, БТР VBCI – 620 шт, БТР VAB – 2600 шт. Все в порядке с САУ и артиллерией. Армейская авиация насчитывает более 150 ударных вертолетов. ВВС имеют в составе 134 «Миража» всех модификаций и 100 «Рафалей». Италия. 105 тысяч человек. 200 танков «Ариете», 120 танков «Леопард 2», 300 истребителей танков «Центавр», 264 БМП и почти 2000 БТР. 200 САУ. 60 ударных вертолетов «Мангуст». Авиация имеет 90 Eurofighter Typhoon, 70 штурмовиков AMX ACOL, 84 Panavia Tornado. Швейцария. 100 тысяч человек. 134 танка Pz-87, 180 БМП CV9030, 133 САУ М109. ВВС имеют в составе 25 истребителей Ф/A-18C «Хорнет», 41 истребитель Ф-5И «Tайгер II» и 25 вертолетов «Супер Пума» и «Кугуар». Грецию, Великобританию, Болгарию и Испанию рассматривать не стоит по причине некоторой удаленности от театра военных действий, а Албанию, Черногорию, Македонию, Люксембург по причине размеров их армий. Для первых стереотруба нужна, чтобы рассмотреть, для вторых – микроскоп. Итак, вот ситуация: на одной чаше весов все вот это, а на другой – российская армия почти в миллион (понятно, что далеко не все можно использовать сразу), но есть некоторый резерв в виде той же Росгвардии, которую запросто можно будет припахать. Ну и почти 3500 танков, более 4000 БМП, более 4000 БТР, почти 1000 РСЗО, почти 2000 стволов самоходной и буксируемой артиллерии и далее по списку. С самолетами похуже, но штук 500 наскрести можно. И вертолетов ударных пару сотен. Зато у нас с ПВО просто роскошно, посмотреть можно, кто и как полетает еще. И какой сразу напрашивается вывод? Для наших уряклов – самый что ни на есть приятный. Действительно, уверовав в силу и мощь НАТО, то есть, американской армии, европейцы на свои сухопутные силы, скажем так, не особо тратятся. Есть страны, которые откровенно демонстрируют желание полностью переложить свою безопасность на плечи кого-то из блока, то есть США. А зря. Количество американских солдат в Европе тоже неуклонно сокращается, и если источники не врут, то сейчас около 30-32 тысяч человек, не больше. Конечно, можно перебросить на защиту союзников по блоку сколько угодно человек по морю и воздуху. По воздуху, правда, много не навозишь. Морем и выгоднее, и безопаснее. Но будут ли ждать этого момента те, кто решит в Ла-Манше искупаться? Нет, не будут. А вот на пути у российских колонн особо-то никто и не подергается. Микроскоп отставили, лупу отложили. Посмотрим реально на тех, кто сможет «день простоять да ночь продержаться». То, что поляки набрали людей в армию и подкупили «Леопардов», это можно за них порадоваться. Но количество людей – не показатель совершенно, ибо вооружена польская армия откровенным советским (хоть и модернизированным) утилем. 1000 танков – это, конечно, цифра, но вот качество явно не присутствует. У той половины, которая Т-72М. Это все-таки 1980-й год. Учитывая, как нас поляки не любят… Приняв во внимание их гонор… Да еще «мы вас 100 лет назад били»… Ну да, пару-тройку дней продержатся. Все-таки у нас на дворе год 2020, а не 1920, надо понимать. И воюют не тысячей танков, воюют армией в совокупности. А в совокупности польская армия такое же барахло, как и все армии наших бывших союзников по ОВД. Вооруженная старьем, что советским, что немецким. Да, армии бывшего ОВД – душераздирающее зрелище, конечно. С одной стороны, все вроде как в НАТО вступили, но почти у всех официальное разрешение доюзать советскую технику до упора, поскольку денег нет на новую, натовского образца. Мне, например, жутко интересно, куда из Венгрии делись 1500 танков, что мы оттуда не вывезли? Неужели попилили все? Но тем не менее, все эти так называемые (или иронично обзываемые) «армии» не более чем нечто такое, «дляпарадное». Как в Прибалтике. То есть показать на параде есть что, а вот воевать… Сухопутные силы Германии, Италии, Франции и Швейцарии выглядят намного солиднее. Точнее, я бы расставил несколько не так: Франция, Швейцария, Германия, Италия. Но в любом случае, и Бундесвер уже не тот, и итальянцы как бойцы все еще не те. Точнее, они и не были никогда «теми». В целом же, если посмотреть на карту и на лист с перечисленными цифрами, то получается, что в случае «если что», то фактически до франко-швейцарско-германской границы будет почти прогулка. Некому там особо сопротивляться. Просто некому. Возможно, что-то там смогут показать немцы и французы, но нет уверенности, если честно. Если русский сможет пойти в такой поход потому, что «чисто по приколу и вообще эти радужные достали», то вот сомневаюсь, что немцы и французы будут демонстрировать чудеса стойкости и профессионализма. Все-таки армии у нас сегодня по большей части не для войны, а для мира… По большому счету необходимо рассмотреть такой момент, как готовность устроить такой… «Ред Алерт». Наблюдаемое у нас в стране позволяет сделать вывод, что мы такое сможем не очень сильно напрягаясь. Потому что толерантнутые европейцы – это вам не бывшие иракские офицеры из террористических группировок в Сирии и не сборная мусульманского мира в горах Чечни. Это намного проще. Возможно, именно потому все (или почти все) в Европе, с одной стороны, сокращают свои армии и продают куда-то технику, с другой стороны – опасаются или боятся. И это тоже правильно и обоснованно. В итоге получается забавная ситуация: европейские армии ничего из себя не представляют за редким исключением. Хотя техническое оснащение того же Бундесвера хоть и выше всяких похвал, воюют не только техникой. Воюют еще и людьми. С поляками наоборот, люди, скорее всего, есть, техники нет. И так далее. И вся надежда только или на то, что русские не съедут с катушек и не решат прогуляться до канала, либо на американцев, которые обязаны по идее защитить своих союзников по блоку. Интересно, сильно такой расклад нравится американцам? Ведь это совершенно разные вещи: с одной стороны, наводить «демократический порядок» в Иране или Ливии, с другой стороны — пойти в клинч с русскими. В любом случае, при раскладе №2 армии европейских стран явно не помощники. Нет, как мясо вполне. Но не более того. Так что если вдруг мы решим — останавливать, кроме США, будет некому. Странно все это в Европе выглядит, если честно. Для чего тогда такие армии, совсем непонятно. https://wpristav.ru/news/bercy_v_la_manshe_ili_kto_nas_ostanovit/2020-01-19-46470

понятно - когда живешь в норке возле гиганта, так страшно, вдруг наступит, всё кровькишкираспидорасило, просыпаешься блять весь в цэповидле
непонятно - когда вылазишь из норки по пояс и визжишь на гиганта

а что бы всё помнили что это лишь страшилки перед сном, и что бы не проиграть надо всего лишь регулярно сэйвицца