Звезда и смерть «белорусского социализма»
И при этом они вопрошали: «Кто вам платит за клевету на Александра Григорьевича?» Но всё меняется, и сегодня столь же проблематично написать в российской прессе что-то хорошее о Лукашенко. Те же «патриоты» спросят: «Кто заплатил?» и убедительно объяснят, что белорусы «привыкли жить на халяву», а денежка счёт любит.
Комментаторы в массе — это народ, а народ — это толпа. Толпа же различает только два цвета — чёрный и белый. Оттенки ей не доступны. Всё многоцветье мира возникает в ходе борьбы элитных группировок, которые по старинке пытаются использовать партии для легализации этой борьбы в политическом пространстве. Хотя уже давно известно, что небольшие коллективы информационно-аналитических агентств справляются с этой задачей значительно оперативнее, на порядок дешевле и на несколько порядков качественнее, чем громоздкие, непрофессиональные и безумно дорогие партийные аппараты.
По большому счёту задача заключается в формировании определённого общественного мнения по определённому вопросу на определённый период. В современном информационном мире для этого не нужна газета «Искра» или рабочие кружки, не нужны годы кропотливой работы со своей потенциальной группой поддержки. Современный мир очень лабилен. Устойчивые социальные связи почти отсутствуют. Даже правящие группировки формируются не на основе принадлежности к определённому классу или сословию (как раньше), а на основе личных связей (в детстве дружили, вместе учились, где-то уже работали вместе). В этом мире нищий может моментально стать миллиардером, а миллиардер — нищим, никому неведомый маргинал — выдающимся политиком, вершителем судеб, если не человечества, то нации, а выдающийся политик и вершитель судеб — никому не ведомым маргиналом.
Социальный состав населения любой страны подвержен катастрофическим изменениям, социальные связи, а значит, и социальные группы, неустойчивы, хаотически распадаются и создаются. Преодолеть этот хаос пока невозможно. Он является следствием общего системного кризиса, переживаемого человечеством. Условия для системного преодоления социального хаоса возникнут не раньше, чем возникнет новая система, регулирующая связи как внутри социума, так и между социумами. Мы не знаем, какой будет эта система, а попытки предсказаний, предпринимаемые отдельными аналитиками, дают слишком широкий диапазон, от трайбалистского рабовладения до абсолютного коммунизма. Люди, отчаявшись добиться порядка в этом мире, экстраполируют в будущее все известные им системы прошлого.
Но если хаос нельзя преодолеть, то им можно управлять. Только вот управление хаосом базируется не на идеалах, а на интересах. Собственно, все устойчивые общества опираются на баланс между идеалами и интересами. Идеалы получают перевес в революционные эпохи, интересы — в эпохи атомизации общества и хаотизации общественной жизни.
Во всеобщем нарастающем хаосе островками устойчивости являются элитные группы. Это совсем не обязательно олигархи. Например, в России олигархов от власти отодвинули полтора десятка лет назад, но возникли новые группировки условных «силовиков» (которые внутри себя тоже не совсем мирятся), «финансистов-экономистов» (их ещё называют либералами), лево-правых «патриотов» (которые за великую коммунистическую Россию во главе с православным государем), глобалистов (которых в просторечье называют «демшизой» или пятой колонной) и многих других. Они ведут между собой борьбу за ресурсы, а значит, и за влияние на государственную политику. Соответственно каждая пытается формировать общественное мнение в свою пользу.
Когда Лукашенко прорвался к власти в Белоруссии, там существовало три элитные группировки. Во-первых, националисты, условным лидером которых был подписавший беловежские соглашения Шушкевич. Во-вторых, нарождавшийся на базе сращивавшейся с криминалом советской и партийной номенклатуры национальный капитал (их лидером был Кебич). В-третьих, широкие народные массы, со страхом глядящие в будущее и жаждущие восстановления СССР. Их лидером стал Лукашенко и в условиях постсоветской нестабильности, когда власть не контролировалась элитами абсолютно, а массовое волеизъявление народа нельзя было сфальсифицировать, он сумел избраться первым и единственным президентом Белоруссии.
Однако одно дело обещать и совсем другое — жениться. Получив власть, Лукашенко столкнулся с теми же проблемами, что и другие национальные лидеры постсоветской эпохи. Старые связи разрушены, новых нет, произведённый товар сбывать некому, казна пуста, а людям необходимо платить зарплаты, пенсии, да и содержание государства стоит очень дорого. В то время, как остальные постсоветские страны пошли по пути реформ (которые везде были болезненны, но не везде успешны), Лукашенко решил законсервировать остатки советского строя. Это решение базировалось и на личном опыте, и на общественных предпочтениях. У нас нет возможности разбирать причины такого решения подробно, да и задача текста этого не требует. Поэтому ограничимся констатацией.
В силу ряда причин, главной из которых была попытка российского руководства запустить на постсоветском пространстве реинтеграционные механизмы (вначале в виде СНГ, а затем и других проектов), Лукашенко удалось получить для белорусской экономики субсидии (в первую очередь в виде дешёвого сырья, кредиты играли важную, но вспомогательную роль), а также открытые российские рынки. Для маленькой страны с десятимиллионным населением, привыкшей жить «бедно, но чисто», этого хватило. Белоруссия устояла, а главной фишкой режима Лукашенко, позволившей ему десятилетиями оставаться у власти, стала легенда о «белорусском социализме», который якобы сохранил Лукашенко. На деле Лукашенко сохранил остатки советской социалки, сохранив, а в некоторых случаях и увеличив социальную нагрузку на предприятия, лишающую их конкурентоспособности на свободном (не субсидируемом Россией) рынке.
В 90-е годы всех всё устраивало. На фоне окружающего ужаса «белорусский социализм» Лукашенко выглядел вполне пристойно. Россия недорого сохраняла стратегического союзника на западном направлении, в верности которого можно было не сомневаться, поскольку Запад окрестил Лукашенко «последним диктатором Европы» и с завидным упорством пытался сбить его при помощи регулярно проваливавшихся майданов.
Но в XXI веке всё стало быстро меняться. Россия начала эпоху быстрого экономического роста и опережающего повышения уровня жизни. «Белорусский социализм» уже не выглядел привлекательно на фоне российских успехов и ещё не выглядел привлекательно на фоне Прибалтики, «золотое время» которой пришлось как раз на 90-е — начало нулевых годов. Даже Украина до первого майдана, случившегося в конце 2004 года, демонстрировала завидные темпы экономического роста, будучи при этом куда демократичнее Белоруссии.
В то же время усилившаяся Россия начала проводить более прагматичную политику и требовать в обмен на субсидирование белорусской промышленности не клятв в вечной дружбе, а реального стратегического партнёрства и углублённой интеграции, хотя бы экономической. В свою очередь, Запад, осознав, что майданами Лукашенко не собьёшь, начал его понемногу приручать и искать себе партнёров в белорусской элите.
Очевидно, что, когда к Лукашенко пришли его соратники и объяснили, что опора Белоруссии на одну лишь Россию ущербна, он был уже готов к восприятию их аргументов. В этой связке Белоруссия из-за своей слабости — всегда младший партнёр, полностью зависимый от Москвы, как экономически, так и политически. Если же найти вторую точку опоры на Западе, то можно поиграть на противоречиях между ним и Россией, повысив международную значимость Белоруссии. И всё это вовсе не в ущерб коренному союзу с Россией. «Просто нас будут больше уважать», — примерно так говорили они. И амбициозный Лукашенко (которому «королевство маловато» было) воспринимал эти намёки и предложения не без удовольствия.
Почему в белорусской элите нашлась прозападная группировка? Элементарно. Как и другие элиты, они хотели свою корову доить самостоятельно. Конечно, Лукашенко единолично контролировал основной ресурс Белоруссии, серьёзно ограничивая аппетиты соратников. Но ведь Лукашенко не вечен, а в случае ухода Белоруссии на Запад — практически моментально «не вечен». И другой, столь же сильной фигуры на белорусском горизонте не имеется. С его уходом различным группировкам необходимо договариваться о правилах борьбы и сосуществования. Значит, каждая из них должна получить в кормление определённый кусок экономики и для обеспечения политического равновесия определённый кусок государственного аппарата. Вот и всё — база для возникновения собственно белорусской олигархии создана. Лидеры таких группировок и их ближайшие подручные и станут олигархами.
Таким образом, на определённом этапе развития системы «белорусского социализма» значительная часть белорусской элиты увидела своё будущее «в Европе». Привести туда страну должен был Лукашенко (сами бы они не справились). А дальше им и без него должно было быть неплохо.
Не случайно и то, что главой этой прозападной группировки стал бывший глава Администрации президента Белоруссии и действующий министр иностранных дел Макей. Как глава Администрации он фактически подменял «нерукопожатого» Лукашенко в контактах с западными дипломатами. Что же касается дипломатического ведомства, то оно является одним из самых прозападных в любой стране. Дело в том, что, хоть формально все послы одинаковы, те их них, кто служит в ключевых европейских странах (Франция, Германия, Великобритания, Италия), а также в США, Канаде, работают в представительствах в ООН и ОБСЕ, считаются первыми кандидатами на должности министров и заместителей министров. Это как в римской армии, где центурион первой манипулы, первой когорты был значительно важнее, чем центурион шестой центурии десятой когорты.
При этом у дипломатов есть профессиональная деформация. Не все, но многие из них буквально прикипают к стране пребывания. Особенно, если проводят в ней не один срок. Многие даже планируют жить в ней на пенсии (особенно дипломаты из бедных стран в богатых странах Запада). Они бывают искренне очарованы местными культурой и обществом (последнее, как правило, знают плохо, общаясь только с людьми своего круга) и искренне желают своей стране такого же процветания за счёт «продвижения общечеловеческих ценностей». В конце концов, современный дипломат — узкий специалист, хорошо знающий пару (или больше) языков и обученный элементарным основам протокола и первичным навыкам ведения переговоров. Давно прошли те времена, когда средний дипломат (не министр и не кандидат на замещение одной из высших должностей на дипслужбе) должен был быть умным, разносторонне развитым человеком.
Дипломатическая служба любой страны — её первейшая уязвимость. Там всегда будет находиться наибольшее количество искренних приверженцев западных ценностей. Особенно это касается бедных стран.
За прошедшие годы прослойка белорусской элиты, ориентированная на Запад, расширялась и укреплялась. Лукашенко сам этому способствовал, «балансируя» российское влияние, выдвигая людей, скептически настроенных в отношении сотрудничества с Москвой. Поскольку же любой элите необходима опора в обществе, стал раскручиваться феномен «змагартсва» и «литвинства». Маргинальные националистические организации, в 90-е загнанные за можай самим же Лукашенко, стали получать государственную поддержку, в то время как пророссийских активистов стали всё сильнее ущемлять, а постепенно и преследовать.
К настоящему моменту в Белоруссии сложилась ситуация, характерная для времени президентства Януковича на Украине. Большая часть элиты готова следовать за президентом любым курсом, но уже привыкла к тому, что публичная демонстрация прозападной ориентации перспективнее с точки зрения карьерного роста, чем выступление за союз с Россией. Наиболее активная элитная группировка, контролирующая основные подступы к Лукашенко и формирующая его взгляд на мир, выступает за резкий разворот Белоруссии на Запад и переформатирование белорусской элиты в олигархов за счёт сдачи Лукашенко Западу, как только он выполнит основную часть работы по развороту белорусской политики. До сих пор уцелевшие в элите русофилы постепенно маргинализируются. Их начинают использовать исключительно для того, чтобы при случае на упрёки Москвы можно было тыкать в них пальцем и говорить, что русофилы в Белоруссии допущены к самым высоким постам.
Вектор настроений элиты практически сформирован. А ни один президент не может управлять вопреки национальной элите. Ей даже не надо устраивать переворот — достаточно простого саботажа распоряжений и дезинформирования главы государства, чтобы народ сам быстро попросил его на выход.
Общество в целом, безусловно, пока настроено на дружбу и союз с Россией. Но, как в своё время «Свобода» при поддержке Януковича на Украине, так же и «змагары» с «литвинами» при поддержке официального Минска в Белоруссии начинают задавать информационную повестку дня. Они организованы, они имеют поддержку государства, а их оппонентов государство подавляет.
Незаметно для себя самого Лукашенко перешёл Рубикон, за которым не баланс между Россией и Западом, а быстрое неотвратимое сползание в прозападную повестку, которая будет писаться уже без Лукашенко. Остановить это всё ещё можно. Но для этого надо понять то, чего до последних секунд своего президентства так и не понял Янукович. Внутренних сил у пророссийских группировок белорусской элиты уже недостаточно, чтобы сломать нарастающий прозападный курс. Для этого нужна активная поддержка России. Россия такую поддержку может оказать, но никак не лично Александру Григорьевичу, а белорусскому государству, и не в обмен на «доброе слово» о дружбе, а на реальную политическую и экономическую интеграцию, предусматривающую в том числе и реформирование исчерпавшей себя белорусской экономической модели.
Если белорусское руководство собирается и дальше шантажировать Россию разворотом на Запад, как шантажировал Янукович, то Москва как-нибудь переживёт крики о том, что «потеряли Белоруссию» (пережила же «потерю» Украины). Бывают ситуации, когда контролируемый гражданский конфликт в приграничном государстве предпочтительнее неверной дружбы, в рамках которой российскими деньгами пытаются оплатить вступление в ЕС и НАТО или хотя бы создание в стране-«союзнике» прозападного олигархического режима.
У Лукашенко есть выбор. Когда придёт время платить по счетам евроинтеграции, он может, как Альенде, погибнуть с автоматом в руках, защищая свою резиденцию от прозападных путчистов, а может, как Янукович, убыть в Ростов. У «белорусского социализма» выбора нет. Он неэффективен и нерентабелен, как с точки зрения российского социального государства, так и с точки зрения формирующейся белорусской прозападной олигархии. Разница лишь в том, что Россия всё ещё готова переформатировать белорусскую экономику в щадящем режиме (без выпавших на долю самих россиян ужасов 90-х), а прозападный курс приведёт к украинскому варианту, но в худшей форме. Белорусские националисты слабее украинских, значит, и власть их должна быть более жестокой (иначе не удержат).
Как видим, Лукашенко не просто так сменил внешнеполитический вектор. Несколько раз за более чем 25 лет своей власти он в меняющихся условиях принимал решения, позволявшие выживать его режиму. Но на сегодня запас прочности режима исчерпан. В прежнем виде он существовать не может. Об этом свидетельствует сам коренной вопрос белорусского внутриполитического противостояния: с Россией или с Западом? Пока что с лёгкой руки Лукашенко побеждает прозападный вектор, но в этом варианте будущего нет места ни белорусскому народу, ни белорусскому государству, ни самому Лукашенко. С российским вектором тоже не все однозначно, но по крайней мере и народ Белоруссии, и сам Лукашенко будут жить, а белорусская экономика будет переформатирована и модернизирована, а не уничтожена. Конец пришёл только «белорусскому социализму», вдохновляющему, кстати, всё меньшее число самих белорусов.
Кстати, в России отношение к белорусской проблеме далеко не однозначное. Существует и активно работает с населением, формируя общественное мнение, влиятельная элитная группа, считающая, что надо махнуть на Лукашенко рукой, прекратить с ним цацкаться, зафиксировать предательство белорусской элиты и в рамках импортозамещения создать собственные производства критически важных для России товаров, производящихся белорусской промышленностью. И такая работа уже ведётся. Через некоторое время в этом вопросе может быть пройдена критическая точка, и тогда заинтересованность Москвы в Белоруссии в очередной раз резко упадёт. Соответственно изменятся и условия, на которых можно будет возобновить дружбу.
