Я Нацист

HRW: есть доказательства гибели жителей Изюма от кассетных боеприпасов ВСУ

"Мы выяснили это после того, как русские ушли и наши исследователи отправились туда, чтобы изучить военные преступления и зверства, которые были совершены, — и они повсюду увидели остатки кассетных боеприпасов. Им сообщили направление, с которого был открыт огонь, и мы определили, что это применили украинские силы", — сказала собеседница агентства.

Представитель HRW подчеркнула, что у организации есть подробные свидетельства о гражданских лицах, которые погибли или получили ранения из-за таких боеприпасов.

Уорхэм напомнила, что в конце января HRW опубликовала отчет о ситуации в Изюме. Тогда правозащитники нашли доказательства того, что Украина обстреливала этот район ракетами с кассетными боеприпасами, пока он находился под контролем российских сил.

В январском отчете Human Rights Watch подтвердила, что украинские войска сбрасывали в Изюме противопехотные мины "Лепесток", погибли одиннадцать мирных жителей. 

В организации обратили внимание, что российские военные распространяли листовки с предупреждением об опасности, об этом рассказали около ста местных жителей. По словам опрошенных медиков, около 50 человек, включая пятерых детей, получили помощь.

Европа и украинская опасность

Когда-то, в 1904 году, США и Великобритания натравили Японию на Российскую империю, с тем чтобы ограничить амбиции Петербурга на Дальнем Востоке. Затем, в 1914 году, США и Великобритания натравили Японию на Германскую империю, чтобы иметь возможность сконцентрироваться на главных театрах военных действий Первой мировой войны (в том числе военно-морских), не отвлекая силы на нейтрализацию германской базы в анклаве Циндао.

В 1930-е годы укрепившая свои позиции в АТР Япония сама набросилась на Китай, начав создание «Великой сферы сопроцветания Восточной Азии» — региона исключительных японских интересов, простиравшегося от Камчатки до Австралии и от Индии до Филиппин, охватывавшего всю восточную часть Тихого океана, западную часть Индийского океана и соединяющие их проливы, имевшие стратегическое значение для торговли западных государств и их связи со своими тихоокеанскими колониями.

США и Великобритания возмутились и попытались поставить японских нахалов на место при помощи санкций, но в результате нарвались на четыре года тяжелейшей войны, в ходе которой Великобритания вообще была вытеснена из тихоокеанских вод, а США с трудом удержались там, понеся ряд чувствительных поражений. Для окончательной победы понадобилось вступление СССР в войну против Японии и американские атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки.

О чём говорит нам этот пример?

О том, что военно-политический инструмент, создаваемый для борьбы с геополитическими оппонентами, при определённых условиях может броситься на своего создателя. Япония, в частности, была возмущена тем, что ей отказывают в вознаграждении за жертвы, понесённые ею в войнах против России и Германии, а также за участие в оккупации советского Дальнего Востока в 1918–1925 годах. США и Британия внезапно «увидели» японский агрессивный милитаризм и начали бороться с тем, что недавно поощряли.

Сегодня мы имеем похожую ситуацию в отношениях Запада и Украины. Запад внезапно «увидел» украинский нацизм и начал активную кампанию против его глорификации. Кампания оказалась настолько внезапной и интенсивной, что вызвала отставку спикера канадского парламента, под угрозой отставки всё ещё пребывает постоянно оправдывающийся премьер Трюдо, в США греко-католическая церковь (униаты) закрыла ранее открытый при её активном участии памятник 14-й панцер-гренадёрской (моторизованной) дивизии СС «Галиция», ранее благожелательно «не замечавшая» бандеровских нацистов даже на своей территории Польша начала борьбу против них во всём мире, лицемерно озаботившись даже судьбой евреев, которых гитлеровцы и бандеровцы, без сомнения, убивали массово, но сами поляки после войны окончательно вытеснили с территории ПНР. И это только верхушка айсберга.

Нацизм внезапно вышел из моды на Западе. Правда, только украинский нацизм. Прибалтийские марши бывших эсэсовцев не привлекают внимания и не вызывают осуждения. Но что делать Украине? Что делать бедным «маленьким украинцам», которых более тридцати лет учили, что бандеровщина — это хорошо, что быть бандеровцем — значит быть европейцем, приобщиться к вершине мировой цивилизации.

Причём «борьба с нацизмом» на Западе началась параллельно с переходом в практическую плоскость разговоров о необходимости прекратить поддержку Украины, которую буквально накануне чествовали как передовой рубеж обороны Запада от «диких орд с Востока», и договариваться с Россией о компромиссном мире за счёт интересов Киева.

Конечно, политические группировки, в руках которых на Западе находится власть, пока Украину не бросили. В Киев всё ещё ездят министры обороны и иностранных дел, Украине всё ещё передают различные типы вооружений и поставляют боеприпасы. Даже финансирование для неё на следующий год какое-то пытаются выбить. Но прежнего раздолья уже нет. Даже те, кто Украине симпатизирует, вынуждены сквозь зубы осуждать бандеровский нацизм, дистанцироваться от наиболее радикальных украинских группировок и рекомендовать своим киевским подопечным хорошо думать, прежде чем делать заявления на острые политические и исторические темы.

Эпоха полной безнаказанности закончилась. Но Украина — страна майдана, а майдан потому и опирается на нацистские и фашистские группы и лозунги, что толпа маргиналов «с хорошими лицами, тремя образованиями и пятью иностранными языками» может выйти на улицы с целью терроризировать государственную власть и лояльных граждан только под гарантии полной безнаказанности. Первейшей задачей любого майдана всегда было добиться моментального освобождения без наказания всех задержанных вандалов и публичных гарантий от власти безнаказанности их дальнейших действий.

Таким образом не только парализовалась воля к сопротивлению защитников конституционного строя, но достигалось главное: массовка прекращала бояться применять к защитникам власти любое насилие, вплоть до убийства, поскольку любая царапина, любой синяк майданного деятеля становились поводом для разнузданной информационной кампании по дискредитации власти, а убийство или серьёзное (вплоть до инвалидности) травмирование защитников власти не вызывало никакой реакции, кроме насмешек и заявлений, что «псы режима» ничего лучшего и не заслуживают — мол, мало им ещё досталось.

На этой майданной психологической базе Украина и против России выступила. Деятели майдана просто перенесли привычную им внутриполитическую картину в область международной политики. Не случайно и украинские, и российские, и давно уже окопавшиеся в Европе и США пропагандисты майдана (даже те из них, кто делает вид, что они за Россию) базируют свою пропаганду на утверждениях, что российская власть постоянно вступает в некие «договорняки» и «выполняет указания» то ли Вашингтона, то ли Лондона, то ли обоих вместе.

Такова их убогая картина мира: будучи сами вторичны, работая лакеями при американских господах (ну как господах — командированными для надзора за аборигенами второстепенными слугами настоящих господ, но для жителя бантустана любой представитель метрополии, даже нищий оборванец, всё равно сахиб), они уверенны, что именно их господа — самые главные, самые сильные и самые непобедимые, правят не только ими, но и всем миром, никто не может им противостоять. Пример безропотной сдачи позиций в эпоху майдана собственной властью они переносят на все международные отношения.

Именно поэтому украинцы жаждали войны с Россией. Они считали, что это будет такой международный майдан: Запад запретит России сопротивляться, после чего украинцам останется только делить трофеи и устанавливать собственное господство. Отказ России покориться Западу украинцев отнюдь не обескуражил, но развеселил. «Вот же глупые москали! — подумали они. — Нет бы сразу сдаться, так они захотели помучаться».

Именно поэтому от каждого нового западного оружейного транша (пресловутые «джавелины», затем орудия, РСЗО, средства ПВО, танки, самолёты, ракеты) украинцы искренне ожидали поворота событий на фронтах и собственной почти моментальной победы: никто не может противостоять «стреляющей палке» сахиба. Несмотря на все понесённые жертвы, несмотря на все поражения, они были уверены, что осталось подождать совсем немного, вот буквально сейчас Запад топнет ножкой, пришлёт ещё больше оружия — «придут большие корабли, а с ними тысячи солдат» и всё вольётся в привычное майданное русло: Россия капитулирует, а им останется только ловить и вешать наглецов, посмевших выступить против воли Запада.

И тут вдруг выясняется, что Запад умывает руки, оставляя раздухарившуюся хрюшку наедине с медведем. Да ещё и говорит на прощанье, что, мол, нехорошо быть бандеровцами, они, мол, нацисты, коллаборационисты, и вы тоже не «древние укры», а такое же наци-коллаборационистское быдло. Обидно. Ведь сами же учили, что бандеровцы сражались за демократию на всех фронтах. Это же русские говорили, что бандеровцы нацисты, так что, они правы были? Между прочим, русские ещё много чего говорили — прям вспоминать страшно, а если окажется, что они всё время правду говорили, то ещё страшнее, хоть глаза не открывай.

Думаете, после этого украинцы покаются, посыплют голову пеплом и придут мириться? Как бы не так. Поколения выращены в уверенности, что они соль земли, носители сакрального знания, потомки бандеровских «перводемократов». От этого одномоментно не откажешься. Это идеологическая основа существования Украины. Если это не правда, то всё зря и сами виноваты, а такое человек принять не может.

Поэтому виновата будет Европа, которая предала. Так же, как Гитлер утверждал, что нож в спину немецкой армии в 1918 году всадили евреи, украинцы теперь скажут, что нож в спину Украине всадили европейцы, которые не смогли смириться с потерей барышей от торговли с Россией и отказались от великой идеи построения прекрасного нового мира ради своих мизерабельных меркантильных целей.

Они не перестанут ненавидеть русских, но европейцев возненавидят сильнее, ибо русские оказались сильными, а европейцы трусливыми предателями. Десять миллионов злых украинских нацистов (обоих полов) на территории ЕС, который был не в состоянии справиться с миллионом «сирийцев» и «иракцев», для которого прибытие на Лампедузу трёх тысяч мигрантов единовременно — миграционный кризис, — это очень много. А ведь если Украина исчезнет как государство, то злых, обманутых в лучших чувствах, нацистов в Европе окажется на несколько миллионов больше (за счёт тех, кто не может жить с русскими в одном государстве).

Между тем Европа уже дестабилизирована. Межгосударственные отношения хуже, чем были между республиками СССР накануне его распада. Внутри каждого государства вцепившиеся во власть посиневшими пальцами лево-либеральная трансгендерно-толерантная тусовка пытается предотвратить приход к власти консервативных сил, притом что консервативный поворот самих западных обществ уже состоялся. Экономика не в состоянии выйти из перманентного кризиса, в который её загнали идеологизированные политики.
Европа бурлит и готова к худшему.

В этих условиях наличие нескольких миллионов злых нацистов, умеющих самоорганизовываться (Запад сам научил); имеющих опыт как майданов, так и ведения современных боевых действий высокой интенсивности; ненавидящих Запад за «предательство» бандеровских идей — серьёзнейший дестабилизирующий фактор, способный стать запалом, инициирующим гигантские потрясения, находящиеся пока под спудом, но уже ощущающиеся тектонические процессы.

Бедная Европа — она сама вырастила, обучила, вооружила и приняла на своей территории новых варваров. Пока варваров кормили, они наглели не слишком — требовали от европейцев учить украинский язык и бандеровские кричалки. Сейчас наступает момент истины — бандеровцев кормить прекращают. Европа думает, что они после этого уедут. Но сами бандеровцы эту уверенность не разделяют. У них другие планы.

Возможно, скоро будем за бесценок скупать сокровища европейских музеев. Банедровским варварам они всё равно ни к чему.

https://alternatio.org/articles/articles/item/124332-evropa-i-ukrainskaya-opasnost

Еврейская газета раскритиковала речь Обамы: народ Эстонии не сопротивлялся нацистам, а сотрудничал с ними

Крестный ход в Киеве и национальный вопрос на Украине

Во вторник, 27 июля, в Киеве состоялся крестный ход, посвящённый очередной (1033-й) годовщине Крещения Руси. Для противников украинского режима эти ежегодные мероприятия стали так же важны, как празднование очередного Дня Победы в Великой Отечественной войне

Каждый раз мы слышим: «Вот как нас много!» и «Нацисты нас боятся!». И каждый раз авторы этих утверждений не могут объяснить, почему их бывает много только два раза в год? Почему они не пользуются своей многочисленностью и «страхом» нацистов для того, чтобы убрать последних от власти? Где именно эти «боящиеся» нацисты, в чём выражается их «страх»?

По поводу Дня Победы я неоднократно писал, что на самом деле давно уже более половины празднующих выходят на улицы не с георгиевскими ленточками (в последние годы в результате прессинга полиции и «боящихся нацистов» георгиевская символика, за редкими исключениями, вообще практически исчезла с киевских улиц), а с красными маками. Они свидетельствуют тем самым о своей «европейской идентичности», и противникам режима они вовсе не союзники, а, как говорил Николай Ростов Пьеру Безухову в зрелом возрасте, «и вели мне сейчас Аракчеев идти на вас с эскадроном и рубить — ни на секунду не задумаюсь и пойду». В конце концов, на Украине постоянно находятся «герои АТО (ООС)», разрисованные свастикой от кончика носа до кончика хвоста, но празднующие День Победы, поскольку чтят память воевавших дедов и семейную традицию. Ненавидеть и убивать «ватников» и «москалей» им это не мешает.

С УПЦ дело обстоит ещё хуже. Не понимаю, зачем православные активисты спорят с полицией, оценившей число участников крестного хода в 55 тысяч человек (на треть больше, чем, по данным полиции, было в прошлом году), и заявляют, что их на самом деле было триста тысяч (нет, триста пятьдесят тысяч/ полмиллиона/ миллион/ кто больше?). На деле чем их было больше, тем хуже.

Потому что если они способны собрать в любой момент по призыву священноначалия хотя бы полмиллиона человек, то почему жалуются на захваты храмов нацистами? Все действующие на Украине нацистские организации, вместе взятые, в состоянии выставить одновременно тысяч тридцать-тридцать пять боевиков. Это в десять раз (на порядок) меньше, чем заявленное активистами минимальное (350 тысяч) число участников ежегодного крестного хода. И в тридцать раз меньше, чем миллион.

При этом надо понимать, что нацисты друг с другом конкурируют и выставить все свои силы одновременно не могут — в лучшем для себя случае соберут половину от номинала. Это значит, что при соответствующей организации процесса УПЦ в любое время и в любом месте может собрать значительно больше своих сторонников, чем туда подтянется противников. И это действительно так. Ни Киево-Печерскую, ни Почаевскую, ни Святогорскую лавры нацисты штурмовать не решаются, понимая, что получат отпор. О налаженной системе оповещения и сбора защитников лавр прихожане УПЦ сообщали уже в 2015 году. Причём речь шла не о бабушках с иконами, а о хорошо подготовленных и мотивированных мужчинах, способных дать отпор нацистам в понятном им стиле.

Так почему, имея такой потенциал, УПЦ не призывает своих прихожан защитить храмы, почему мобильные дружины, готовые в течение нескольких часов прибыть по вызову любого сельского священника, не созданы во всех регионах страны? Мне могут сказать, что православные являются противниками насилия. Но за храмы-то они всё равно дерутся, только малочисленные местные общины не могут без централизованной помощи противостоять подготовленным нацистским отрядам и проигрывают битвы. Более того, как было сказано выше, после того как УПЦ провела «красную линию» и дала понять, что за лавры будет биться, оппоненты как-то сразу утратили интерес к их насильственному захвату (а он готовился и до «томосизации» Украины, и после).

Некоторые кивают на то, что захватчики действуют под прикрытием государства. Это не совсем так. Полиция действительно не мешает им захватывать храмы, делая вид, что верит их липовым «правам». Но государство не захватывает храмы вместо частных лиц. Там, где нацистам дают отпор, они уезжают, а полиция только следит, чтобы их не убили.

Более того, если УПЦ в состоянии в любой момент собрать в столице хотя бы триста тысяч человек, я уже не говорю о миллионе, то она хозяйка положения. Такую массу людей не разгонишь дубинками и не расстреляешь. Они сами разгонят любых силовиков и снесут любую власть (тем более что как легального, так и неучтённого оружия на Украине полно, и есть оно не только у нацистов).

Противники режима ссылаются на недостаток организации и обвиняют в этом почему-то Россию, которая-де их «не организовала». Но ведь церковь обладает поистине неограниченными организационными возможностями. Напомню также, что борьба за веру для воцерковлённых православных означает битву за спасение души, то есть за жизнь вечную, по сравнению с которой риск погибнуть в этом мире ничего не значит, если гибнешь за Божье дело.

На деле УПЦ действительно обладает огромной силой — самой мощной силой в стране, способной в любой момент развернуть вектор украинской политики в любом направлении. Своё и церкви бездействие прихожане УПЦ оправдывают тем, что церковь в политику не вмешивается. Но это неправда. УПЦ как раз занимает позицию политическую, а никак не позицию защиты веры.

Требование «воздать Богу Божье, а кесарю кесарево», которое обычно приводят в обоснование принципиального непротивления церкви любой власти, не мешало первохристианам отказывать в повиновении императорам, требовавшим приносить жертвы своему культу. Ибо это противоречило основам веры. Причём императоры рассматривали такую позицию христиан как мятеж и обвиняли их в разжигании гражданской войны. То есть кесари не считали, что их власти воздаётся должное уважение.

Не противоречит ли основам веры спокойное отношение УПЦ к украинской карательной операции в Донбассе? Эта операция противна не только законам Божьим, но и законам человечьим, причём не только нормам международного права, но и конституции Украины. Выступила ли УПЦ хоть раз с требованием прекратить преступную войну против собственного народа, осудила ли она, лишила ли причастия участников карательных операций против мирных граждан, убийц женщин и детей? Нет, УПЦ сказала: «По обе стороны линии фронта наши прихожане, мы молимся о них». Так и о пришествии антихриста сказано, что, будучи им обмануты, к нему уйдёт немало ваших прихожан и даже архиереев. Значит ли это, что церковь будет молится за тех, кто встал на сторону зла? Падший ангел тоже когда-то был ангелом. Молится ли церковь о нём? Почему нет? «Герои АТО» такие особенные?

С точки зрения УПЦ — да, особенные. УПЦ постоянно подчёркивает, что именно она является настоящей украинской церковью. Фактически её расхождение с украинской властью вызвано неуклюжими действиями последней. Вначале Кравчук, а затем и американцы (которых консультируют ненавидящие православие в любом его виде униаты) попытались создать на Украине не просто свою, но неканоническую, безблагодатную «церковь».

Именно эта безблагодатность, а не стремление к автокефалии оттолкнуло УПЦ от филаретовского проекта. Напомню, что пока Филарет (Денисенко) был законным экзархом, а затем предстоятелем самоуправляющейся УПЦ МП, его стремление к автокефалии поддерживалось (в том числе путём подписания соответствующих обращений) большинством священноначалия УПЦ (полистайте биографии доживших до наших дней архиереев, узнаете много нового и интересного). Только провозглашённая Филарету анафема оттолкнула их, ибо они всё же люди верующие и спасение души для них не пустой звук.

С тех самых пор и по сей день УПЦ пытается доказать государственному руководству Украины, что является истинной национальной церковью. Акцентируя внимание на собственной украинскости, иерархи УПЦ даже не любят, когда её именуют УПЦ МП. Они стараются избегать любых внешних проявлений связи с Москвой. УПЦ любит подчёркивать, что ни копейки из собираемых на Украине денег не отсылает в Москву, что полностью самостоятельна в назначении собственных иерархов (Патриарх Московский не может не утвердить предстоятеля, избранного собором епископов УПЦ). УПЦ не возвышает регулярно свой голос против насильственной украинизации, не применяет доступные ей меры воздействия против организаторов русофобской внешней и внутренней политики. Даже организатор томоса прихожанин УПЦ Пётр Порошенко не был официально отлучён от преданной им церкви. Она лишь выражает недовольство соучастием киевской власти в создании конкурирующих с УПЦ структур.

Неявно, но УПЦ противопоставляет себя РПЦ. Даже вполне пророссийски настроенные её прихожане зачастую подчёркнуто высказывают уважение митрополиту Онуфрию (Березовскому) в противовес патриарху Кириллу. Раньше аналогичным образом противопоставлялся патриархам Московским митрополит Владимир (Сабодан). Теперь, правда, его предпочитают не упоминать и даже обвиняют иногда в потворстве автокефалистскому крылу в УПЦ.

Но ведь Владимир управлял УПЦ в полном согласии с синодом, большинство членов которого здравствуют и по сей день. И после его смерти политика УПЦ существенно не изменилась. Даже его любимец Саша Драбинко «работал» в УПЦ самым молодым митрополитом, пока сам не решил перебежать в томосизированную Петром Порошенко СЦУ (ПЦУ) Епифания.

Фактически УПЦ — единственная украинизированная структура, которая без проблем может пережить украинское государство и останется в таком случае единственным и главным хранителем украинства на планете.

Миллионы прихожан УПЦ действительно нельзя рассматривать как идеологический монолит. Откровенно пророссийски настроенных людей в её пастве гораздо меньше, чем колеблющихся (не любящих нацистов, но согласных с идеей собственной украинской церкви). При этом надо понимать, что с течением времени, если Украина как государство сохранится, вес УПЦ в украинском православии будет ослабевать.

Греко-американский ход с варфоломеевским томосом вырвал у УПЦ статус единственной канонической. Варфоломей не Филарет. Его анафеме никто не предавал. Да и для рядового прихожанина статус патриарха Константинопольского действительно имеет серьёзную притягательность. Греция, Афон, четыре древних патриархата много лет представлялись в нашей собственной традиции как фундамент мирового православия.

Для Украины же, где осознание себя не «единым народом», а новой самостоятельной нацией набирает обороты, Константинопольский патриархат является естественным противовесом «московскому влиянию». Я знаю уже не одного нововоцерковлённого гражданина Украины, который воцерковился именно у Епифания (в ПЦУ). Потому что раньше в УПЦ они не хотели идти, ибо это был Московский патриархат, а филаретовцы являлись неканоничными, самопровозглашёнными, ряжеными. Теперь для тех, для кого это было важно, данное противоречие снято, и новые поколения будут всё сильнее склоняться к ПЦУ.

На церковной ниве антироссийская работа будет вестись даже в том случае, если Украина как государство окончательно исчезнет. Церковь — структура крайне консервативная и потому весьма устойчивая. Обращение Тихановской к Варфоломею за томосом (по примеру Украины) свидетельствует, что, даже проиграв политическую борьбу за Белоруссию, США не прекратят борьбу на духовном фронте. Им важно зацепиться. И новая белорусская церковь, которую не откажется создать Варфоломей, будет такой зацепкой. Сразу её в Белоруссию Лукашенко скорее всего не пустит, но церковь умеет ждать и искать обходные пути. Она планирует далеко за пределами жизни одного поколения. Так что со временем всё постсоветское пространство на Запад от России может получить «альтернативные» церковные структуры, учреждённые Константинопольским патриархатом, которые будут действовать совместно с униатами и римским престолом против РПЦ как крупнейшей православной конфессии.

В первую очередь эти действия направлены на ограничение универсалистского характера РПЦ. Её пытаются нейтрализовать, замкнув в границах РФ. В этом плане подчёркнуто украинская позиция УПЦ является серьёзным подспорьем для противников русского православия и врагов России в целом. Отказ от критики украинских властей за их переход на сторону зла, попытка занять компромиссную позицию, ни с кем не поссориться приводит в конечном итоге к тому, что УПЦ неформально легализует своих же могильщиков.

Ведь если всякая власть от Бога и выступать против её самых отвратительных (никак не согласующихся с христианской доктриной) действий нельзя, то и усилия Киева по созданию ПЦУ (СЦУ) освящаются божественной санкцией. И как простому прихожанину отличить заявления УПЦ о стремлении к миру и согласию от заявлений украинских властей и ПЦУ о стремлении ради мира и согласия объединить всех в рамках одной «Поместной украинской церкви»? Объясните обычному украинцу, почему, если и та церковь украинская и эта, они не могут объединиться в одну?

УПЦ внятного объяснения не даёт, а власти и ПЦУ говорят обычному украинцу, что всё это потому, что УПЦ работает на Москву.

Количество сторонников единства с Россией, а значит, и УПЦ будет на Украине неизбежно падать. Просто потому, что в жизнь вступают новые поколения, родившиеся и выросшие в самостоятельном украинском государстве и воспитанные в духе ненависти к России. Пока ещё УПЦ есть на кого опереться, как уже было сказано, она самая мощная сила в стране (по количеству готовых выйти в её поддержку на улицы людей). Но если она и дальше будет пытаться играть в соглашательство с украинской властью, не займёт чёткую позицию, не станет точкой сборки именно для русских Украины, не заявит себя как хранительница русской православной традиции и опора русского православного народа Украины, она незаметно, но быстро лишится своего влияния, а следующее поколение архиереев, уже дышащее в затылок нынешним митрополитам и архиепископам, спокойно объединится с Епифанием.

Конечно, занятие жёсткой позиции создаст неудобства во взаимоотношениях с властью, а на первых порах и оттолкнёт часть слишком украинизированных прихожан. Но занятие церковью жёсткой позиции заставит православных определяться, принудит их держать ответ перед своей совестью и Богом, решая, с кем они, с властью земной или с Царствием Небесным. В конце концов УПЦ, отказавшись от украинства и заявив о своей русскости, может поспособствовать и возрождению русскости на Украине (а это её база).

Геополитическая и внутренняя обстановка создаёт сейчас уникально выгодную для принятия такого решения ситуацию. Запад ослабел и не может так же активно и эффективно поддерживать альтернативные церковные проекты. Украина как государство и как национальный проект зашла в тупик. Адепты украинства растеряны и уже готовы искать спасения даже в братстве с Китаем (только Китай в братья не берёт). В этих условиях появление структуры, внятно формулирующей перспективы русскости и твёрдо стоящей на своём, будет востребовано большей частью общества (уже осознающего провал украинского проекта, но пока не видящего никакой альтернативы).

В этом плане УПЦ, в отличие от Кремля, не связана никакими международными нормами и дипломатическими условностями. Она — полноценный фактор внутренней украинской жизни, не только имеющий право, но и обязанный высказываться по всем животрепещущим для остатков населения Украины вопросам. На её стороне тысячелетняя русская православная традиция. На её стороне правда.

Если УПЦ займёт позицию, она обеспечит себе место в будущем мире, в котором вряд ли будет существовать Украина в её нынешнем виде, если нет, она разделит судьбу государства, с которым себя последние тридцать лет ассоциирует.

https://ukraina.ru/opinion/20210730/1031960605.html