Про Лёшу - снайпера.
Наша группа двигалась через зеленку по территории, занятой "Айдаром". Задача была незаметно обходным путем выйти к позициям противника (там был закопанный БТР и пулеметное гнездо) и из противотанкового ружья попасть по БТРу. С этих позиций укры обстреливали очень важную для нас точку, рядом с нашими окопами. Мы же достать напрямую не могли. В-общем, нервы они нам портили здорово.В группе, не считая расчета ПТРа (два человека), был стандартный набор: гранатометчик, пулеметчик, автоматчики. Плюс с блокпоста , от которого мы собственно и пробирались к противнику мы взяли еще снайпера Лешу. Был он небольшого роста и потому со своей СВДшкой, которую он постоянно держал в руках, смотрелся очень смешно. Особенно, когда сгибался под кустами. Настоящий гном или скорее эльф, они тоже были снайперами.
Путь занял почти три часа. Не из-за длины дороги(всего-то километра три), а из-за осторожности с которой мы двигались и препятствий на пути. Приходилось продираться через колючий кустарник, лес, осторожно проходить по дну яра. То ползти, то идти, иногда делая короткие перебежки. В любой момент мы могли оказаться под огнём вражеского дозора или минометным обстрелом. Впереди шел командир, затем я, снайпер и все остальные. Дистанция три метра, на открытом пространстве сразу увеличивали ее до пяти. При каждом подозрительном шуме командир поднимал руку и мы замирали на коленях, сжимая оружие. Вперед выдвигалась разведка (обычно я или сам командир). Если все было нормально двигались дальше. Если видели или слышали вражеский дозор, возвращались назад и двигались другим путем.
Кстати, про оружие. Противотанковое ружье со всеми его причиндалами и гранатомёт с зарядами, мягко говоря, были не очень приспособлены для носки по кустам и оврагам. Мне в этом плане повезло, в руках был только автомат с подствольником, но зато мне приходилось отгибать кустарник вслед за командиром. В-общем, к тому времени, когда мы вышли к лесной проплешине от которой к нужной нам позиции было метров пятьсот мы выдохлись по полной. К тому же , стояла страшная жара под сорок градусов. Пекло нещадно.
Перед последним броском мы решили немного отдохнуть. Достали из фляжек воду, сухпай, начали вполголоса разговаривать. Я сел рядом с Лешей – снайпером, предложив ему банку с сайрой. Это был тот редкий случай, когда у меня была с собой еда. Обычно я вместо нее ложил лишние ВОГи для подствольника. Для начала познакомились.
- Лёша
-Депутат (называю свой позывной, по имени в отряде меня знало человека три).
-Какой депутат?
-Да, это позывной такой. Я из Перми. В мирной жизни я помощник депутата, поэтому пацаны такой позывной и дали.
Оба тихо смеемся.
-А ты откуда?
-Из Владивостока.
Я немного удивился, я почему-то думал, что он луганский. В ополчении, кстати, очень трудно определить –местный человек или из России. Язык один и тот же – русский. Никакого особого акцента у луганских не заметил. Кроме пары слов и употреблений частиц и предлогов. Типа использование «за» вместо «о» и т.д. Так эти частицы и словечки россияне усваивали за неделю.
Продолжаем разговор. Традиционный вопрос, зачем ты приехал на войну?
- Я чтобы помочь жителям Луганска,. Они же русскик как и я.Ну и вообще за Россию.
-А у меня дед здесь на Донбассе с фашистами воевал. Снайпером, кстати как и я был. И отец мой тоже снайпером был. Вот я и приехал сюда с нацистами воевать.
Замечу, что мотивация «приехал воевать с нацистами» часто встречается среди ополченцев (и местных и приезжих). И надо заметить, что оснований для такой мотивации предостаточно. Бандера и Шухевич в качестве героев Украины, марши дивизии СС «Галичина» во Львове, батальон «Азов», состоящий из украинских и европейских нацистов. Я уж не говорю про практику обстрела жилых кварталов, которой применяли и немцы и про «расово-брезгливое» отношение батальонов Нацгвардии к жителям Донбасса.
Мы продолжили разговор. Лёша рассказал о своей работе (он был слесарь в ЖЭКе), о своей семье (жена и двое детей), о Владивостоке (пригласил приехать в гости после войне), о Тихом океане и еще много о чем.
Прервал наш разговор приказ командира: «Ребята. Все вперед». Мы двинулись дальше.
БТР мы в тот день так и не подбили. Оказалось, что радиус противотанкового ружья всего 800 метров, а до БТР от нашей позиции было 1000 метров.Сократить расстояние можно было только двигаясь в открытую по полю, под огнем все того же БТРа. Впрочем, впустую тот рейд не прошел. Мы дали координаты нашим миномётчикам и «Медведь» (командир батареи) здорово отутюжил их позиции. А БТР мы подбили через два дня из танка. «Айдар» начала обрабатывать наши позиции из минометов и «Тюльпана» и тогда мы пошли на них в лобовую на танке и БТР. Вместе с вражеским БТРом и пулеметным гнездом под наш огонь попала еще и их разведгруппа, как раз в это время выходившая под прикрытием минометов в нашу сторону. Укров подвела их надежда на артиллерию и боязнь, что-то делать без ее поддержки.
О снайпере Леше же я в следующий раз услышал уже, лежа в Луганской областной больнице с ранением. Шла вторая неделя августа, очень тяжелая для Луганска. Укры захватили Вергунку и Хрящеватое, почти полностью перекрыл дорогу на Краснодон. Не прекращались обстрелы города, разрывы то и дело падали и около нашей больницы. Раненых (и гражданских и военных) вывозили в Ростовскую область под обстрелами снайперов и минометчиков. В ожидании возможного захвата больницы почти у каждого раненного ополченца лежала под подушкой граната или пистолет. Сдаваться никто не собирался,да и шансов остаться в живых не было.
В один из таких дней к нам в палату зашли ребята с "лешиного" блокпоста. Они искали кого-то из своих раненных. Рассказали они и о Лёше. Он погиб за день до их прихода в больницу.Ночью укры начали обстрел блокпоста из танков. Один из осколков попал Лёше в сердце.
