Обратно в ССС

Дня не проходит, чтобы Киев не потребовал от России прекратить поддерживать Донбасс, вывести свои войска из мятежного региона и передать его в руки украинских властей. Возвращение неподконтрольных Киеву территорий (а также Крыма) задача №1 для каждого украинского политика, каждый кандидат в президенты, мэры и сельские конюхи начинает свою предвыборную речь с обещаний «положить свою и вашу, избиратели, жизни на возвращение отнятых Россией у Украины земель».

А действительно ли Киев так жаждет возвращения утерянных территорий? Представим невозможное: Путин ответил Порошенко «да».

*****************************************

Он сделал многозначительную паузу и торжественно произнёс:

- Завтра Москва официально объявит о своём согласии перехода мятежных территорий под контроль Киева! Сегодня ночью я и Путин подписали соглашение об этом. Перемога, друзья мои, перемога!

В кабинете повисла гнетущая тишина.

- Дурак, ой дурак, - застонал, обхватив голову, один из министров.

Владимир Гройсман вскочил и начал нервно бегать по кабинету. Пробежав километров 40, он остановился:

- Кондитер чёртов! Ты о чём думал, когда своё «да» брякнул?! Не мог с кем-нибудь умным посоветоваться, башка твоя стоеросовая?!

Порошенко непонимающе смотрел на соратников.

- Да объясните ему кто-нибудь, - выдавил из себя Павел Климкин, - я на него даже смотреть не могу, не то что с ним говорить.

- Петя, - Гройсман немного успокоился, – для всего мира Украина – жертва Российской агрессии, страна, ведущая войну с Кремлём. Под это дело нам дают деньги и кредиты. Теперь войны не будет, денег тоже. Понял?

- Армию придётся демобилизовывать, – отозвался со своего места министр социального развития, - а это десятки тысяч человек, куда их девать? Петя, может, ты их к себе на фабрику возьмёшь работать?

- Ага, пойдут они работать, - ответил вместо Порошенко министр внутренних дел Аваков, - воровать они пойдут и грабить. Мало было нам этого добра, так теперь ещё будет.

- Господи! – всплеснула руками и.о. министра финансов Маркарова - он о демобилизованных думает! Ты лучше думай о луганских и донецких пенсионерах. Им же пенсии платить надо! А их там без малого миллион!

- Миллион?! – председателю пенсионного фонда стало дурно.

- Он ещё и Крым обещался взять обратно, - подсластил пилюлю Гройсман, - а это ещё полмиллиона дармоедов.

Председатель пенсионного фонда потерял сознание.

- А кто не пенсионер – тот сепаратист, - вставил свои пять копеек Председатель СБУ Грицак, - каждый третий, если не второй или воевал, или в органах власти служил, или уж как минимум «Слава России!» кричал. И у каждого в подвале автомат лежит, плюс ящик гранат. Поимеем мы ещё головную боль с этим Донбассом. Без генеральной зачистки не обойтись.

- Значит, придётся моим ребятам постараться, - вздохнул Аваков.

- Москва хай поднимет, - подал голос Климкин, - притеснение русских, нарушение прав человека, геноцид... ООН, ПАСЕ, ОБСЕ...

- А это уже не моя проблема, - оскалился Аваков, - пусть шоколадник с этим разбирается.

- Вы ничего не понимаете! – закричал Порошенко, - Донбасс – это регион-донор! Он ещё обогатит Украину!

Ответом ему был дружный гогот.

- Я не представляю, кто там работать будет после того, как костоломы Авакова пройдутся густым гребнем по региону, - сквозь зубы выдавил Насалик (министр энергетики и угольной промышленности), - да там половина сбежит уже завтра, если не сегодня.

Министр инфраструктуры Омелян положил перед президентом спешно составленную на коленке заявку на несколько миллиардов гривен для восстановления объектов жизнеобеспечения Донецкой и Луганской областей, разрушенных войной.

- Откуда я их возьму?! – возмутился Порошенко.

РЕКЛАМА

- А я знаю? – пожал плечами Омелян.

Министр образования, увидев это, спешно принялась писать свою заявку о выделении необходимых сумм на ремонт разбомбленных донбасских школ.

Только и.о. министра здравоохранения Ульяна Супрун сидела и улыбалась: ей всё было по фигу.

Порошенко растерянно посмотрел на министра обороны, ожидая от того поддержки, но Полторак только тяжело сопел, глядя в упор на президента. Пётр Алексеевич буквально видел, как тяжело ворочаются под фуражкой мысли в голове военного: «Если войны не будет… сука! Не быть мне Героем Украины! Не будет у меня особняка с видом на Темзу!»

Министр по вопросам временно оккупированных территорий сидел в углу и смотрел на Порошенко, не скрывая своей ненависти: он уже чувствовал себя безработным.

- Да вы же все сами постоянно говорили, что наша главная задача – вернуть Украине Донбасс! - растерянно проговорил Порошенко.

Присутствующие дружно залились задорным смехом.

- Ну, ты Петя и артист, - сказал Гройсман, вытирая платочком выступившие на глазах слёзы, - говорить – это одно, говорить политику можно всё, что угодно, это не возбраняется. Но обещать – это же не значит жениться! Ты понимаешь, Петюня, что ты натворил? Ты же своими руками зарезал корову, которую мы все дружно доили несколько лет. Понимаешь?

- Народ Украины меня поддержит!

- Народ Украины с тебя спросит, почему горячую воду и отопление в квартиры не дают, если войны нет. И почему тарифы на коммунальные услуги не снижаются, если «перемога». Как объяснять будешь? На инопланетян свалишь? – злобно съязвил министр ЖКХ.

Гройсман вышел в центр кабинета и встал напротив Порошенко.

- Знаешь, Петя, когда возмущённый народ потащит тебя на виселицу…

- За что?!

- За всё. Кто-то же должен ответить, почему в стране войны нет, а Украина по-прежнему в полной ж… Вот ты и будешь отвечать.

- Я?!

- Ну, не я же мир заключил.

Порошенко оглядел присутствующих и ни в ком не видел сочувствия.

- Запад меня поддержит, - пафосно произнёс Пётр Алексеевич, стремительным шагом вышел в соседний кабинет и поднял трубку телефона.

- Господин Волкер? Я хочу поставить Вас в известность…

- Не надо, я всё знаю. Порошенко, Вы дурак. Мы вам давали деньги, военное снаряжение, технику и амуницию, инструкторов. Мы дали вам джавелины! А вы заключили мир. Вы ничего не поняли, Вы дурак, Порошенко.

- Господин Волкер!

- Вы не оправдали возложенных на Вас надежд, прощайте, - трубка пискнула и замолкла.

****************

Однако ничего этого не будет, потому что Киеву не нужен присоединённый Донбасс, Киеву не нужен мир - Киеву нужна война.

Взрыв номер один: как Советский Союз стал атомной державой

29 августа 1949 года случилось событие, о котором на первых порах знали только немногие посвященные. Зато оно повлияло на судьбы миллионов людей во всем мире. В Советском Союзе состоялось первое испытание атомного оружия. Всё прошло безукоризненно. Эта дата — одна из ключевых в нашей истории. Знак выхода на новый уровень развития цивилизации, на новый уровень могущества. В этот день настал конец атомной монополии Соединенных Штатов. Мир утратил однополярность. Конечно, и до семипалатинского взрыва Советский Союз был самостоятельным игроком в политические шахматы. Но только большая наука превратила нашу страну в настоящую сверхдержаву. Подробности — в материале «Известий».

У советского атомного проекта было немало политических кураторов — Вячеслав Молотов, Георгий Маленков, Борис Ванников, Михаил Первухин. Но, когда дело потребовало оперативности, всех оттеснил Лаврентий Берия. На атомный проект работала разведка, работали заключенные. К тому же нужно было накрыть незримым куполом секретности десятки предприятий, разбросанных по всей стране. С такой задачей мог справиться только маршал от НКВД.

От науки проект возглавлял Игорь Курчатов, самый незасекреченный (ему позволялось публично выступать под собственной фамилией!) из ученых столь деликатного направления.

Игорь Васильевич Курчатов. 1950 год

Почему партия и правительство доверили столь важную задачу именно ему — не самому заслуженному на тот момент ученому? Решающую роль сыграло покровительство Абрама Иоффе — маститого академика, который, без преувеличений, создал советскую физическую школу. «Папа Иоффе» разглядел в Курчатове не только исследовательскую цепкость и целеустремленность, но и недюжинные организаторские способности. К тому же он был сравнительно молод, умел работать на износ. Его, сорокалетнего, должно было хватить на 10–20 лет запредельного напряжения.

Компетентные органы подготовили на беспартийного академика тов. Курчатова такую характеристику: «В области атомной физики Курчатов в настоящее время является ведущим ученым СССР. Обладает большими организаторскими способностями, энергичен. По характеру человек скрытный, осторожный, хитрый и большой дипломат».

Абрам Федорович Иоффе в лаборатории тепловых устройств полупроводников. 1960 год

Чуть позже именно Курчатов стал самым энергичным пропагандистом «мирного атома». Появление таких уникальных явлений, как первая в мире Обнинская атомная электростанция и атомный ледокол «Ленин», — во многом именно его заслуга. Курчатов полагал, что ядерная физика может помочь не только в разрушении и запугивании противника, но и в промышленном созидании. «Атом должен быть рабочим, а не солдатом», — говаривал ученый, которого вся страна знала по длинной бороде.

Иоффе поверил в чудодейственную силу ядерной энергии едва ли не первым в научном мире. Правда, он, как и другие ученые, еще в начале 1930-х считал, что первых практических результатов в этой области придется ждать десятилетиями. Всё изменилось незадолго до войны, когда ученые сразу в нескольких странах создали новое направление в науке — ядерную физику.

Распоряжение ГКО № 2352 сс от 28 сентября 1942 года «Об организации работ по урану»

В 1940 году Георгий Флёров и Константин Петржак обнаружили явление самопроизвольного деления урана. Вскоре в президиум Академии наук СССР поступила записка «Об использовании энергии деления урана в цепной реакции», подписанная Курчатовым, Флёровым и другими крупными специалистами. Была создана академическая урановая комиссия.

Но в первые месяцы войны исследования пришлось приостановить: у страны возникли более насущные потребности, а укрощение атома казалось чем-то почти фантастическим. Возобновились работы только в конце 1942 года — когда стало ясно, что разработки невиданного смертоносного оружия в гитлеровской Германии и США уже представляют угрозу для нашей безопасности. За это время американцам, на которых, по существу, работали лучшие физики Запада, удалось вырваться вперед.

Зинаида Васильевна Ершова

В конце 1944 года ученые продемонстрировали руководству СССР первый высокочистый урановый слиток. Во многом это была заслуга «русской мадам Кюри» Зинаиды Ершовой, которая возглавляла соответствующую лабораторию в институте редкометаллической промышленности «Гиредмет». В газетах об этом, разумеется, не писали.

Первый в мире опытный взрыв атомной бомбы состоялся 16 июля 1945 года на полигоне Аламогордо в штате Нью-Мексико — как по заказу, к началу Потсдамской конференции держав-победительниц, на которой новый президент США Гарри Трумэн впервые встретился со Сталиным. Англичане участвовали в проекте — и в научных разработках, и в разведывательных операциях. А Москва могла узнать о его подготовке только стараниями разведки.

В Потсдаме Трумэн вел себя как лидер державы, обладающей монополией на неслыханное оружие. После одного из заседаний «большой тройки» президент США конфиденциально сообщил Сталину об успешном испытании. Сталин холодно поблагодарил коллегу за информацию. Настолько холодно, что Трумэн заявил Черчиллю, что, по-видимому, Дядюшка Джо не понял, о чем идет речь. Они недооценили кремлевского хозяина, который с довоенных лет регулярно получал информацию обо всех разработках в данной сфере.

Первый в мире опытный взрыв атомной бомбы на полигоне Аламогордо в штате Нью-Мексико. 16 июля 1945 года

9 августа 1945 года американцы применили атомное оружие в боевых условиях. Япония содрогнулась, но взрывы в Хиросиме и Нагасаки также стали настоящим вызовом для Москвы.

В это время в СССР атомный проект уже вышел на крейсерскую скорость. Курчатову и его коллегам в лаборатории № 2 удалось на удивление быстро разработать опытную площадку для отработки технологий создания плутония. Это был первый в Европе атомный реактор, получивший кодовое название Ф-1. Он заработал на окраине тогдашней Москвы, в Покровском-Стрешневе, в декабре 1946 года. Для его постройки потребовалось 50 т урана и 50 т графита. Курчатов лично запустил систему, в которой началась самоподдерживающаяся цепная реакция. А через полтора года по технологии, отработанной в Покровском-Стрешневе, на южном берегу озера Кызыл-Таш Курчатов запустил и оружейный реактор. Оттуда страна получила плутоний.

Иосиф Сталин и президент США Гарри Трумэн на Потсдамской конференции во дворце Цецилиенхоф. 27 июля 1945 года

Но это было только начало долгого пути. Более сложной технологической задачи и представить нельзя: тут ведь дело не только в обогащении урана. Потребовалось развитие передовых технологий в химии, биологии, медицине, строительстве. Тысячи дорогостоящих опытов. Ученые работали и непосредственно «на бомбу», и на будущее, создавая оазисы современной науки. Так, в лаборатории Глеба Франка, которая стала для наших атомщиков службой радиационной безопасности, был создан портативный прибор с ампулой радия-мезотория для замера радиации. Из этой лаборатории через несколько лет вырос институт биофизики Академии медицинских наук СССР. И это лишь один пример из многих. По всей стране как грибы росли научные городки с таинственными номерными названиями. Появлялись засекреченные ученые, не менее тщательно засекреченные заводы.

Началась холодная война. Ее первый период был самым острым. США и их союзники оказывали давление на позиции Москвы по всем фронтам. И атомная бомба в этом раскладе оставалась козырным тузом. Она придавала Штатам ореол неуязвимости. Советская пропаганда назовет эти годы «временем ядерного шантажа».

Ядерный гриб над Нагасаки. 9 августа 1945 года

Руководители страны, внимательно следившие за достижениями Курчатова и его команды, публично контратаковали в ораторском жанре. В «Правде» появился многозначительный ответ Сталина на вопрос о чудо-оружии: «Я не считаю атомную бомбу такой серьезной силой, какой склонны ее считать некоторые политические деятели. Атомные бомбы предназначены для устрашения слабонервных, но они не могут решать судьбы войны, так как для этого совершенно недостаточно атомных бомб. Конечно, монопольное владение секретом атомной бомбы создает угрозу, но против этого существует по крайней мере два средства: а) монопольное владение атомной бомбой не может продолжаться долго; б) применение атомной бомбы будет запрещено».

Молотов на сессии ООН блеснул не менее эффектной и куда более грозной риторикой: «Нельзя забывать, что на атомные бомбы одной стороны могут найтись атомные бомбы и еще кое-что у другой стороны, и тогда окончательный крах расчетов некоторых самодовольных, но недалеких людей станет более чем очевидным».

Не успели истрепаться газеты с публикацией этого выступления, как популярнейший Леонид Утесов запел:

Нам враги грозят подчас

Атомною бомбой.

Слабонервных нет у нас,

Пусть они запомнят!

И мое, без лишних фраз,

Мнение такое:

Коль враги пойдут на нас,

Будет выполнен наказ

От трудящихся всех масс,

Приготовят и у нас

Вроде атомный фугас —

То, что надо — в самый раз, —

И кое-что другое!

А 6 ноября 1947 года Молотов сделал новое громкое заявление. «Секрета атомной бомбы давно уже не существует», — сказал он, давая понять аудитории, что Советский Союз уже располагает этим оружием. Мало кто в мире поверил, что обескровленная страна через два года после войны добилась таких результатов. Москва блефует — таково было общее мнение. Но оно оказалось верным лишь отчасти.

Среди пионеров ядерной тематики в СССР выделялись два талантливейших физика — Яков Зельдович и Юлий Харитон. В 1946-м Харитон стал главным конструктором КБ-11, располагавшегося в поселке Саров. Это легендарный Арзамас-16. Там, в закрытом режиме, сотни ученых и рабочих занимались атомным проектом. При КБ-11 возник и сверхсекретный завод, производивший атомные бомбы.

Сначала секретное оружие нарекли «изделием 501». Потом первой атомной бомбе дали обозначение РДС-1 — «реактивный двигатель специальный». Тут же появились и другие варианты расшифровки — «Россия делает сама», «Родина дарит Сталину». Уинстон Черчилль назвал советского атомного первенца не без иронии — «Джо-1». В честь товарища Сталина, которого английские и американские союзники в годы войны любили называть Дядюшкой Джо.

Юлий Борисович Харитон. 1950 год

РДС-1 представляла собой авиационную атомную бомбу массой 4,7 т, диаметром 1,5 м и длиной 3,3 м. За два года в Сарове создали 15 таких бомб.

Летом 1949 года можно было начинать концерт. Мощность заряда, подготовленного к первым испытаниям, составила 22 килотонны в тротиловом эквиваленте. Он мог бы оказаться куда более внушительным, если бы руководство решилось форсировать подготовку нового проекта советских ученых — бомбы, которая превосходила американский аналог. Она была значительно меньше по объему, но ее мощность в 2–3 раза превосходила заокеанского «толстяка». Однако власти решили не рисковать и для начала выполнить «обязательную программу», повторив американскую схему плутониевой бомбы. Правда, электронная начинка отечественного «изделия» была уникальной.

Первая советская атомная бомба РДС-1 в музее Российского федерального ядерного центра — Всероссийского научно-исследовательского института экспериментальной физики в Сарове

Испытания проходили в Казахстане, в 170 км от города Семипалатинска, на учебном полигоне № 2. Этот огромный «атомный полигон», удаленный от населенных пунктов, раскинулся почти на 18 тыс. кв. км. Места пустынные, холмистые. Туда можно было доставлять оборудование и по железной дороге, и по Иртышу. Имелся и аэродром. Для испытаний построили специальный городок, в котором обитали манекены, набитые соломой. Там возвышались настоящие постройки, имитировавшие жилые дома, промышленные здания и даже метрополитен.

Готовили испытание тщательно. В стороне от будущей воронки под землей разместили аппаратуру, регистрирующую световые, нейтронные и гамма-потоки ядерного взрыва. Команда Курчатова провела 10 репетиций по управлению испытательным полем и аппаратурой подрыва заряда и несколько тренировочных взрывов с проверкой автоматики. Наконец, был назначен день икс — 29 августа. То ли в связи с перепадами погоды, то ли из соображений секретности Курчатов в последний вечер перенес взрыв с 8:00 на 7:00 по местному времени. Пошел обратный отсчет времени. В 6:35 инженер-майор Сергей Давыдов нажал спусковую кнопку, которая приводила систему в действие. Заверещали сотни реле. Автоматическая система управления сработала безупречно. Ровно в 7 часов взрыв невиданной силы на несколько секунд загипнотизировал испытателей, хотя они и находились на безопасном расстоянии от атомного гриба.

Ядерный гриб наземного взрыва РДС-1. 29 августа 1949 года

Через 20 минут после взрыва к центру поля направились два танка, оборудованные свинцовой защитой, — для радиационной разведки и осмотра центра поля. Вышка, с которой запускали бомбу, превратилась в пыль. Взрывная волна разметала по степи животных и автомобили. Разведка установила, что все сооружения в центре поля снесены, от городка остался только мелкий мусор.

Для тех, кто несколько лет днем и ночью ни на минуту не мог отвлечься от атомных треволнений, это была минута счастья. Победа в генеральном сражении, не иначе. Кто-то из соратников тряс Курчатова за плечи, приговаривая: «Всё, всё, всё!» Игорь Васильевич кивнул: «Да, теперь всё». Предстояли не менее важные пуски, испытания, открытия. И уже почти готовая РДС-2, и водородная бомба, и электростанции. Но всё это — на волне первого успеха, после которого всем стало ясно, что атомный проект состоялся.

После появления оружия массового уничтожения ученые — и у нас, и на Западе — ощутили себя демиургами, которые способны движением руки уничтожить планету. Это вызывало мучительные сомнения: а нравственно ли создавать оружие массового уничтожения? Курчатов, Харитон и их соратники действовали в ответ на угрозу из-за океана, защищали Родину. Время покажет, что теория ядерного сдерживания оказалась верной.

Озеро на месте первого наземного ядерного взрыва на Семипалатинском полигоне

Наши атомные первопроходцы понимали, что страна, без преувеличений, отдает этому проекту последнюю копейку. Первые послевоенные годы — это полуголодное существование для подавляющего большинства населения. А тут — утонченная индустрия, требующая миллионных вложений. Но независимость страны всё-таки дороже. Народ-победитель, вынесший на своих плечах перенапряжение военных лет, с честью выдержал и атомную гонку. И бомбу, и атомную индустрию построили всем миром. И это не фигура речи. Большинство советских граждан в добровольно-принудительном порядке покупали облигации госзайма. Средства шли на атомный проект. За несколько лет в стране не было произведено ни одного термометра: на атомный проект ушла вся ртуть.

Академик Харитон вспоминал: «Было нелегко и позже. Но этот период по напряжению, героизму, творческому взлету и самоотдаче не поддается описанию. Только сильный духом народ после таких невероятно тяжелых испытаний мог сделать совершенно из ряда вон выходящее: полуголодная и только что вышедшая из опустошительной войны страна за считаные годы разработала и внедрила новейшие технологии, наладила производство урана, сверхчистого графита, плутония, тяжелой воды».

Президент Трумэн долго не хотел верить в то, что «эти азиаты» сумели создать столь сложное современное оружие. Разведчики и консультанты с цифрами в руках уверяли его, что Советский Союз не способен произвести атомную бомбу раньше 1952 года.

Но и ему пришлось смириться со свершившимся фактом. 23 сентября он публично прокомментировал слухи о советских испытаниях супербомбы. ТАСС ответило в издевательском тоне: мол, товарищ Молотов еще два года назад говорил, что никакого атомного секрета для нас не существует. Надо было прислушиваться к товарищу Молотову…

Советская пропаганда открывала миру глаза на достижения нашей ядерной физики на редкость торжественно, внушительно и несуетливо. Информацию выдавали, что называется, в час по чайной ложке. Только через полтора месяца после испытаний в «Известиях» вышел рисунок Бориса Ефимова со стихами Сергея Михалкова:

Просто, скромно, без апломба

Сообщило миру ТАСС,

Что, мол, атомная бомба

Есть у вас и есть у нас!

Да-с!

Нет сомнений, что появление на карте мира второй ядерной державы оказалось решающим событием для всей истории ХХ века. Этот взрыв изменил историю и прежде всего научил нас ценить мир, беречь хрупкое равновесие, позволяющее человечеству выживать.

Автор — заместитель главного редактора журнала «Историк»

https://iz.ru/915091/arsenii-zamostianov/vzryv-nomer-odin-kak-sovetskii-soiuz-stal-atomnoi-derzhavoi

азазазазаза что ли

Германия предлагает Украине сделку: кредит 3 млрд евро за размещение 400 тысяч беженцев.