Европа будет терпеть до последнего… европейца?
Одним летним вечером далёких ныне нулевых мы с друзьями коротали время во дворе. Медленно плавясь вместе с асфальтом, мы потягивали ледяное пиво из пластиковых стаканчиков и отпускали типичные студенческо-юношеские шутки в сторону друг друга.
Вдруг во дворе появился наш общий знакомый, недавно переехавший в новую квартиру. Персонаж считался, как говорится, «продвинутым». Мы у него нарезали музыкальные диски и добывали через его более-менее вменяемый доступ к интернету новые фильмы с жутким пиратским переводом. На этот раз наш «Нео на минималках» был не один. Его сопровождала девушка.
Мы обрадовались, что есть шанс разбавить наш скучающий мужской коллектив прекрасной половинкой. Девушка была миловидной, хоть и не красавицей.
— Это Джейн, она из Великобритании, хотя жила и в США, — представил свою спутницу наш друг, сияя, как звезда пионера, будто он загарпунил Моби Дика или собрал трофеи всей Большой африканской пятёрки.
Ехидно переглянувшись, мы решили не ударить в грязь лицом. Вспомнив весь английский словарный запас, мы наперебой начали спрашивать её, как там в Британии, где отдыхают, каковы цены. А так как в тот момент там пронеслась очередная волна общественного недовольства в кварталах мигрантов, то спросили и об этом. И тут будто стена опустилась. Сохраняя внешнюю приветливость, барышня стала холодной, что бутылка Guinness из холодильника.
По старой русской привычке мы решили, что сами виноваты, т. к. опыт общения с британцами у нас был невелик. Общались мы только с несколькими английскими трудягами-моряками, да и тем было около сорока. Поэтому, сменив тему, я предложил девушке посетить дольмены, сходить на водопады и приготовить наловленных мидий прямо на пляже в нашей шумной компании. Но всё было тщетно.
Наконец, после неловкой паузы счастливая парочка ушла по своим делам, оставив нас в определённом смятении, пока один глубокомысленно не заявил: «Отмороженная какая-то».
Этот вывод примирил всех. Мы просто решили, что нашему другу не повезло и ему досталась какая-то бракованная иностранка. Только потом стало понятно, что европейка была самая что ни на есть кондовая, оригинальной сборки. Но обо всём по порядку…
Они могут выйти на площадь и сказать,
что президент дурак, но это неточно…
Есть один стереотип, который вколочен в мозг отечественного обывателя даже не молотком, а кувалдой. Мол, в Европе-то терпеть повышения цен на продукты, бензин-коммуналку не будут точно, они все как выскочат, как скажут своё веское слово! Не то что мы, постоянные терпилы!
Кстати, эксплуатируя именно этот стереотип, доморощенные проходимцы от политики каждый раз стараются вывести толпу на улицы, словно царапанье омоновского шлема и пара разбитых витрин способны дать толчок экономическому и промышленному развитию. Но это, как ни странно, работает. К тому же «европейская морковка» якобы сытой жизни в этом свете выглядит ещё более желанной.
И на этот выдрессированный рефлекс собачки Павлова не действуют исторические факты. А пикантности всему этому добавляет и то, что история, хоронящая этот европейский бунтарский миф, проходит буквально на наших глазах.
Уже к концу сентября, согласно данным Евростата, инфляция в среднем достигла рекордных десяти процентов. Но это средняя температура по палате. Конкретно в Германии инфляция уже преодолела этот барьер. Во Франции этот показатель ещё держится на уровне 6,2 проц. благодаря развитой атомной энергетике. А вот прибалтийский аппендицит в виде Латвии, Литвы и Эстонии стремительно пикирует на самое дно с показателями 22,4, 22,5 и 24,2 проц. соответственно.
Естественным итогом скачка инфляции стал рост цен на продукты питания. Во Франции цены подскочили на 8 процентов, а в Нидерландах — почти на 10. По данным всё того же Евростата, цены на самые основные продукты питания уже выросли в Европе почти на 19 процентов по сравнению с прошлым годом. Даже американское издание The New York Times начинает в своих материалах апеллировать такими понятиями, как «хлебный бунт».
Счета за энергию и вовсе взлетели до каких-то неконтролируемых высот. В некоторых странах Европы счета за свет уже выросли на 500 процентов. А так как энергетический рынок Европы отдали на откуп бирже, то само ожидание скорых холодов автоматически подстёгивает цены.
И что же наши европейские друзья? Уже сказали своё веское слово? С одной стороны, да. В конце октября французские учителя, железнодорожники и работники здравоохранения бастовали по всей стране, включая столицу, требуя повысить зарплату, чтобы компенсировать инфляцию. Такие же митинги и забастовки прокатились по Германии, Чехии, Бельгии и т. д. Согласно данным немецкой газеты Die Welt, только в Германии и только с сентября было проведено около 4,4 тыс. демонстраций разной степени масштабности. А 9 ноября Всеобщая конфедерация труда Греции анонсировала суточную общенациональную забастовку.
И что? Власть задрожала? Европейские митингующие сплотились все как один? Красноречивее всех ситуацию охарактеризовала одиозная немецкая дама Анналена Бербок, заявив: «Если я пообещала народу Украины, что “мы будем с вами столько, сколько вам будет нужно”, я хочу сдержать это обещание. Неважно, что думают мои немецкие избиратели…».
Казалось бы, наши свободолюбивые европейские друзья после такого откровенного плевка в лицо должны были сплотиться и так тряхнуть бундестаг, чтобы с чёрного орла на гербе перья осыпались. Однако выпуск пара на поместных сборищах на сплочённость национального уровня не тянет. Даже пять градусов тепла по ночам на берлинских улицах пока не возымели должного эффекта. Более того, Анналена Бербок, вытершая ноги о собственный народ, согласно опросу компании INSA, является самым популярным политиком Германии!
Бунтуем по команде?
Для того чтобы спрогнозировать поведение социума в будущем, порой стоит взглянуть в прошлое, в своеобразный опыт этого самого социума. Не станем глубоко погружаться в историю, а остановимся хотя бы на веке ХХ, точнее на его второй половине.
Одним из первых крупных бунтов в Европе можно считать «майдан» Де Голля. Здесь сплошное dеjа vu. В мае 1968 года в студенческом квартале Парижского университета вспыхивает мятеж. Конечно, с лозунгом «против авторитарной политики генерала». Молодёжь, недавно грызшая гранит науки, вдруг как по мановению волшебной палочки организовалась, выстроила баррикады и приняла бой с полицией.
Беспорядки во Франции в 1968 году
Противостояние и различные демонстрации и забастовки длились почти год, а крысы уже побежали с корабля, дабы дистанцироваться от генерала ради собственного будущего. В итоге де Голль в 1969 году был вынужден уйти в отставку.
Казалось бы, вот она победа и светлое будущее уже стучится в дверь! Но уже через несколько лет стало понятно, что французы не сделали «майдан», им устроили «майдан». Бенефициаром же стал блок «США — Британия». Американцы отомстили генералу за выход из НАТО и за обмен наличных долларов Франции на полагающийся аналог золотом, а британцы отплатили за постоянную блокировку их кандидатуры на вступление в ЕС.
Не менее интересные события разворачивались одновременно и в ФРГ. Западная Германия была охвачена недовольством антимилитаристских молодёжных движений с крупной социалистической прослойкой. Казалось, что вот-вот антиамериканские круги, возмущённые войной во Вьетнаме и политикой НАТО, смогут взять власть, к тому же легитимно.
Однако движение стало дробиться на группы, хотя и до этого не имело единого центра. Его разобщали лидеры, которые потом вполне выгодно для себя войдут в большую политику. И что показательно в плане темы данного материала, именно из студенческого движения конца 60-х вышли на белый свет немецкие зелёные. В данный момент тяжело найти более верного американского союзника в очередном витке милитаристской экспансии, чем немецкие зелёные.
Полиция разгоняет забастовку шахтёров в Британии в 1984 году
Британия тоже не была островком спокойствия. В 1984 году на туманном Альбионе разразился шахтёрский бунт таких масштабов, что к нему присоединились транспортники, железнодорожники, металлурги и моряки. Однако уже в 1985 году забастовку просто задавили самыми банальными полицейскими методами, которые до сих пор с горечью вспоминают некогда славные шахтёрские регионы. Маргарет Тэтчер, главный палач этой забастовки, просидела в кресле до 1990 года. Правда, в день её смерти на улицы Британии высыпали тысячи людей с радостным кличем «ведьма сдохла».
Есть и примеры куда более близкие к нашему времени. Вспомнить хотя бы пресловутых «жёлтых жилетов», которые высказывали своё резкое «фи» с 2018 года. Каковы итоги? Несколько формальных послаблений со стороны официальной власти, пара десятков убитых, сотни отправлены в тюрьму или в инвалидное кресло. Но главное, некоторые «лидеры» протеста уже осваивают уютные кресла в местном самоуправлении.
Имеем то, что имеем. Историческая практика протестов в Европе бесконечно далека от тех радужных сказок о гражданском обществе, которые скармливают нам. Да и техника их купирования, размежевания, а то и перехвата управления отработана, как часовой механизм. Бывшие противники после имплантации внутрь движения «нужных» людей быстро становятся ярыми союзниками. То есть роль самих европейцев купируется уже на уровне политических технологий, но всё же, а какова их роль и роль их ментальности?
«Долой тихий час, мы его ненавидим!»
В Сети гуляет несколько жестокая и даже оскорбительная, но весьма правдивая шутка: «Польша напоминает собачку вроде йоркширского терьера, который на 50 процентов состоит из ненависти и на 50 процентов из страха. Дрожит, но гавкает!»
Самое забавное в этом, что данная шутка в известной степени описывает почти весь современный европейский социум. Стандартный европеец от 20 до 40 лет — это инфантильный обыватель, запуганный множеством табуированных тем и прибитый огромным количеством комплексов, порой парадоксальных. К примеру, с одной стороны, колоссальная урбанизация превратила каждого из них в маленького напуганного человечка, а с другой стороны, в них воспитали чудовищное чувство превосходства «европейского человека».
Автор не зря упомянул об одном из своих знакомств с очередным представителем Европы. Стоило мне затронуть одну из табуированных тем, как миловидная барышня мигом отстранилась. Несмотря на внешнюю любезность, в её глазах уже засверкали искорки чего-то, предвещающего ненависть.
С виду это сплошной парадокс. Европейский обыватель, которого долго дрессировали не переходить мейнстримные (почти оппортунистические) табу под ширмой незыблемости свободы слова, отчаянно ненавидит не тех, кто его в эти сюрреалистические рамки загнал, нет. Он всеми фибрами души начинает ненавидеть того, кто посмел подтолкнуть его к самой возможности поставить эти привычные табу под вопрос. Как бы это нелепо ни звучало, но ситуация сродни той, когда взрослый сообщает ребёнку, что Деда Мороза нет.
Здесь же кроется и их инфантильность. Будучи выращенными в закрытом информационном пространстве и почти таком же закрытом социуме, они не могут быть иными. Их инфантилизм искусственно выращен, а потому ими легче управлять.
Эта же инфантильность, замешанная на страхе и ненависти, порождает противоестественную жестокость и склонность к вандализму. Как только европейская толпа чувствует сильную руку или энергию толпы, как копившаяся под покровом запретов мейнстрима злоба вылезает наружу. Если дана «отмашка», то самый благообразный студент какой-нибудь кафедры средневековой архитектуры с радостью подпалит аббатство Сен-Жермен-де-Пре, конечно, под нужным соусом популизма.
Впрочем, они так уже делали. В начале декабря 2018 года французские «жёлтые жилеты» ворвались в музейные помещения Триумфальной арки в Париже. Протестующие повредили статую Наполеона, разбили пару картин и изрисовали несколько экспонатов.
Кто-то, верно, скажет, что подобные акты насилия — обыденное дело во время массовых акций протеста. Однако, во-первых, вы не сможете найти таких же по масштабам примеров в России, если, конечно, это не акция прозападной «оппозиции». Во-вторых, в Европе эти всплески насилия научились направлять. Когда в стратегических, когда в тактических целях.
В конце концов, кто сказал, что эти недовольные массы нельзя натравить на Россию? Это успешно делают. Десятки тысяч иностранцев уже на Украине воюют против нас. Конечно, если верить «бескорыстным» европейцам, США и доморощенным либералам, то вся эта челядь воюет исключительно за «демократию». Но нет. Здесь и корысть, и многолетняя психологическая дрессура.
Разумеется, крайне важным фактором в этом процессе являются СМИ. Железный занавес, который работает жупелом у «нашей» оппозиции, на самом деле был опущен на нас Западом. А самое забавное, что они его же повесили на себя. И эта химера вновь здравствует. Ну нет сейчас у среднестатистического европейца возможности услышать альтернативную точку зрения, даже интернет не поможет. Закрыто и перекрыто всё, что можно было перекрыть.
Есть ли в Европе адекватные люди? Конечно, есть. Они и раньше были. К примеру, Эрих Мария Ремарк, которого вытравили из Германии в 1933 году, лишив гражданства, а в 1943 году его младшую сестру казнили. После победы России над Третьим рейхом образовавшаяся ФРГ так и не вернула Ремарку немецкий паспорт.
Был и Стефан Цвейг, покинувший родную ему Австрию после прихода нацистов. Блестящий писатель и мыслитель вместе с супругой покончил с собой в 1942 году в далёкой Бразилии.
Зато норвежец Кнут Гамсун, обласканный истинно европейской Нобелевской премией по литературе, прекрасно пережил войну и умер в 1952 году, хоть и был поклонником Гитлера, а его сын служил в пропагандистском полку СС «Курт Эггерс».
Так что оптимистов, которые думают, будто холодильник в голове европейцев побьёт телевизор, боюсь, разочарую. Нет, не побьёт. И Европа может позволить себе воевать до последнего европейца. В конце концов, можно завести новых и воспитать на нужный манер. Но самое печальное, что поколение инфантильных озлобленных особей воспитали и у нас. Их поголовье можно было наблюдать у Верхнего Ларса, к примеру.
Сергей Монастырёв,https://alternatio.org/articles/articles/item/111389-evropa-budet-terpet-do-poslednego-evropeytsa
