ДЕБЮТ «КОРОЛЕВСКИХ ТИГРОВ». ВСРАВШАЯСЯ ЭЛИТА ПАНЦЕРВАФФЕ.
— Солдаты! – упитанный «Королевский Тигр» с бортовым номером 502 лихо поднял ствол 88-мм орудия, — На нас смотрит Фатерлянд, наш великий фюрер и даже мой дедушка Т–I, списанный под Смоленском по причине умственного расстройства!
— Яволь! – нестройным хором ответила мордатая команда, в количестве пары десятков рыл, обвешанных запасными траками по бортам башен и с красивой циммеритовой обмазкой брони.
— Солдаты фюрера! Сбросим русских с Сандомирского плацдарма! Это наш первый бой! Атакуем на рассвете. Будем наступать клином, свиньей!
— Хер командир! Я извиняюсь… , — донеслось с галерки строя.
— Что-о-о-о!? – в башне упитанного послышался звук досылаемого в орудие снаряда.
— Хер командир! Не надо стрелять! Я просто не выховариваю букву «Х»!
— Вы хотели сказать: «Г»!?
— Яволь! Именно это я и хотел сказать!
— Что у вас, солдат!?
— Хе… Мой командир! Мы уже однажды наступали свиньей. И у нас… не получилось.
— Это когда?
— Давно. Еще на Чудском озере. Наши прадедушки – доспехи тевтонских рыцарей…
— Здесь нет озер! И сейчас не зима. И здесь не Россия…, — упитанный вдруг вспомнил своего двоюродного дядю, намертво засевшего в какой-то луже в Корсунь-Шевченковском котле. По его трансмиссии пробежала предательская дрожь.
— Прекратить панику! – рявкнул 502-й. Больше для себя.
На галерке не унимались:
— В первом бою у простых «Тигров» тоже не было озер. Но некоторые утонули. Под Ленинградом…
— Молча-а-а-ть! Швайне! Смирно!
— Вы новые немецкие танки или где? Против нас будут лишь старые, дряхлые Т-34 с пушкой 76 мм! У них одышка, броня – тьфу! – картонная, хронический ревматизм ходовой, близорукость прицелов и дизельная недостаточность!
— Вот, вот! — донеслось из первой шеренги, — Дизель плохо горит!
В строю недовольно зашикали вентиляторы охлаждения двигателей.
— А, что? — обиженно прокрутился стартер в первой шеренге, — Мне моя тетка «Пантера» писала с Курской дуги…
— Много она понимает в дизелях ваша тетка! – злобно прорычал 502-й, — Дай ей бог здоровья!
— Сгорела моя тетка! Синим бензиновым пламенем! — жалостливо всхлипнул в первой шеренге гидропривод башни, — На Курской дуге и сгоре…
— Молча-а-а-а-а-ть! Все в строй! Равняйсь! Заряжай! Форвертс! Песню немецкого танкиста – запевай!
— Я в бинокль я-я-я-ясно ви-и-и-и-идел сте-е-е-е-ны дре-е-е-е-евнего Кремля…., — вразнобой, но лихо понеслось над танковой колонной.
— Вы, ребятки, главное не бойтесь! – седой, с висящими по-козацки усами буксирных тросов, весь в шрамах от снарядов, дымя сизым выхлопом, видавший виды ИСУ-152 поучал молодые самоходки, недавно прибывшие с маршевым пополнением. – Подпустил поближе и вдарил! Один – два выстрела – меняй позицию! В лоб не стреляй, в борт старайся бить, в ходовую, под корпус клади.
Мимо, прикидываясь мирными бульдозерами, не в ногу прошла рота ИС-2, браво напевая песню советских колхозников:
Как в вашем колхозе широкое поле,
Пускай же для счастья цветет ваша доля.
Пусть будут на речках да светлые воды,
Пусть плавают в речках гусей хороводы…
— Не робейте, хлопцы! Если боязно станет – на меня смотрите. И делай как я! – продолжал солидно гудеть старый солдат.
Молодые самоходки приободрились и с видом бывалых ветеранов танковых битв задымили выхлопными патрубками.
В соседнем ельнике тихо переговаривались Т-34-85, построенные на деньги тружеников Одессы:
— Сёма! Шо ви скажете за завтрашний гембель?
— А шо?
— А ни шо! У фрицев появилась банда каких-то тяжелых поцев. А пушки у них – не пачка папирос. Они таки стреляют. Так я интересуюсь спросить за нашу тактику!
— Жорик! Не делайте мне беременную башню! Какая тактика? Маневр и скорость – наша тактика. Идем загогулиной, заходим немчуре в тыл и, пока они изумленно хлопают шторками прицелов — как лох на Привозе, делаем им больно в корму.
В предрассветном тумане, извиваясь между песчаными дюнами степенно ползла лента «Королевских тигров». Вместе с клочьями тумана цеплялись за ветви редких деревьев слова припева:
Быстро получили в башню, ни за грош нам здесь пропасть
Русский очень эффективно разбирает нам матчасть.
Мы сидим такое чувство — не в броне, а в решете,
Скоро будут наши каски на осиновом кресте…
— Гут морген! – неожиданно произнес стог сена слева от дороги и нагло плюнул бронебойным в корму головному. У предводителя на борту вспыхнуло оранжевым, что-то хрястнуло, треснуло, заскрежетало и вентиляторы с воем погнали из моторного отсека черный дым.
— Засада! Русские! Все вперед, влево! – прокричал племянник тетушки «Пантеры», но почему-то включил заднюю.
— К бою! Он там один! – закричал 502-й, высматривая противника.
«Королевские тигры» грузно разворачивались влево, бегло стреляя по множеству стогов стена, стоявших вдоль дороги. Но трассеры, прошивая стога, не меняя траектории улетали в горизонт.
— Ой! – воскликнул правнук рыцарских доспехов, — В меня попали! Сзади!
— Что!? – обескураженно вскрикнул 502-й, с ужасом наблюдая, как позади оживал короткими вспышками уже поредевший туман.
— Цурюк! Вашу мутер! Отходим! Шнель!
Возле опушки, на выходящей из жиденького леса дороге, понурив стволы, размазывая сопли гидравлической жидкости, стояла четверка «Королевских тигров». Еще троих не было. Один из сопливых все время переминался с гусеницы на гусеницу – стыдливо прикрывая корпусом темное масляное пятно под днищем.
— Кто приказал отступать!? Под автоген всех отдам! – орал танк с командирским флажком фельдфебеля
— Можете сразу в доменную печь отправлять, господин фельдфебель! – жалко пробубнил правофланговый с бортовым номером 104. – А я больше в этот лесок не сунусь! Там бешеный русский!
— Бешеный? – удивленно проорал фельдфебель.
— Да! Шныряет по кустам, прячется за деревьями, стреляет с тыла и хохочет!
— Да ну? – все еще не веря ухмыльнулся командир.
— Так точно! Вон, видите – трое наших комарадов уже дымят в лесу.
— Это ИС-2! – произнес товарищ 104-го с наполовину оторванным хоботом орудия.
— А-а-а-а…, — как-то поскучнев, выдавил из себя фельдфебель. – Да, эти могут.
Фельдфебель неловко повернулся бортом к строю подчиненных – загораживая двумя рядами опорных катков расплывающееся масляное пятно уже под своим днищем.
Клин бронированных монстров, весело ухмыляясь, катился на полосу густого кустарника. Из кустов, до которых было еще метров 800, бегло стреляли тридцатьчетверки. Бронебойные снаряды визжали, сбивая циммерит с брони «Королевских тигров», отрывая антенны, крышки люков, забивали сколами брони триплексы и уходили на рикошет.
502-й ощущал прилив сил и гордость от прочности своей крупповской шкуры.
— Вперед, солдаты! – рычал 502-й. – Там только тридцатьчетверки со слабой пушкой!
— Да, да! Здесь только тридцатьчетверки! В натуре! – хором отзывался правый фланг русских и еще живей начал сыпать снарядами.
— Ага! И пушки у нас – 76 мм! – вторил левый фланг.
Внезапно русские прекратили огонь и, пятясь задом, скрылись в кустарнике.
— Трусы! Отступают! – победно заорал 502-й.
— Что-то здесь не так! – подъезжая к командиру с опаской сказал племянник «Пантеры». – Вот, помню – мне тетка писала – под Прохороффка….
— Молчать! Вперед!
— Эй, фрицы, ловите подарочек! – впереди, правее, из-за раскидистого куста показались козацкие буксирные троса.
Чемодан весом сорок три кило с воем пролетел над правофланговым «Королевским тигром». Воздушной волной качнуло так, что зависло топливо.
Правофланговый, сплевывая воздушную пробку, хрипло произнес:
— Че… че… чем это вы с-с-с-треляете?
— А щас увидишь! – произнесли усы. – Только прицел убавлю.
Следующий чемодан лег у правой гусеницы. Сверкнуло, грохнуло. Когда дым рассеялся, правофланговый, с нервным тиком в механизме поворота башни, смотрел на то место, где была ходовая правого борта. В месиве земли и покореженного железа угадывались оторванные катки, балансиры и разбросанные траки гусеницы.
— Хлопцы, делай как я! Насыпай! – произнесли уже невидимые за кустами усы.
— Что!? Где!? Это не честно! – орал 502-й, нервно поводя стволом из стороны в сторону. – Дайте хоть раз по вам стрельнуть!
Стрельнуло слева. Чуть позади. Чемодан прилетел левофланговому. И сразу – еще один. В башню. Сверкнуло и грохнуло. Два раза. Левофланговый остановился без признаков жизни.
— Уби-и-и-л-и-и-и! – завыл трансмиссией на задней передачей племянник.
— Отставить панику! Разделились! Влево! Вправо! Огонь по самоходной батарее русских!
Из кустов, где совсем недавно были тридцатьчетверки, показались стволы мирных бульдозеров…
122 мм бронебойно – трассирующий снаряд ударил в башню племяннику. Когда в стеклах прицелов слегка развиднелось, в башне осталась лишь одна мысль:
— Та ну нафиг! Шайсе!
На окраине польского городка стояла тройка «Королевских тигров». В колонну по одному. Было тихо. Номера 102, 502 и 234. Журчали жаворонки. Только иногда с ревом над башнями проносились группы самолетов с красными звездами на крыльях — с подозрением косясь на прикидывающуюся ветошью колонну незнакомых машин. В эти моменты 234-го начинало жутко тошнить.
Сзади послышалось деловитое урчание. Затем – тихое покашливание. И, наконец, спросили вежливо:
— Я дико извиняюсь… А шо ви тут стоите – так печально и торжественно? Шо, кого-то хоронят?
— Застряли! – четко доложил 502-й.
Деловитое урчание переместилось вправо. Возле борта появился Т-34-85 и как-то удивленно, качнувшись на торсионах, пощупал гусеницей песок:
— И шо, глубоко сели?
— На 20 сантиметров погрузились в песок! Высокое удельное давление на грунт, масса 70 тонн! – тщательно, пунктуально выговаривал 234-й.
Тридцатьчетверка стала объезжать колонну немцев по кругу, с некоторой завистью оглядывая солидные силуэты «Королевских тигров» через прицел.
— Шоб я так жил!
— Точно застряли? – спросил Т-34-85, остановившись уже у левого борта 502-го.
— Стоим уже 2 часа и 37 минут, — поддержал разговор 102-й.
— Н-да… моторные хлопцы! А мы думали – вы вперед нас в Берлине будете.
Опять прорычало над башнями. На этот раз самолеты приветливо махали хвостами тридцатьчетверке.
— О! Летающие танки! Штурмовики! Ил-2! С гордостью произнес Т-34-85, приветливо задрав ствол орудия.
— Мистштюк! – мысленно, с тоской выругался 502-й. – У русских танки еще и летают… Фотце нам!
— На полигон отправите? Будете расстреливать? – спросил отблевавшийся в очередной раз 234-й.
— Или! Как начальство решит!
Помолчали. Тридцатьчетверка пару раз проехала по песочку. Туда – назад. Пощупала грунт. Недоуменно пожала надгусеничными полками.
— Но! Есть до вас дело, хлопцы! Если справитесь, таки вас отправят в музей…
— Мы готовы! – робко произнес 502-й.
Расположившиеся на привал молоденькие самоходы покатывались со смеху, ИС-2 ржали, старик ИСУ – 152 солидно улыбался в усы; подоспевшие пушки А-19 уперлись станинами в землю – чтобы не скатиться с пригорка от веселья; чумазые, закопченные Т-34 потихоньку приходили в себя – начинали улыбаться…
Т-34-85, сделав серьезное выражение наклонного лобового листа, дирижировал. А три «Королевских тигра», стоя в колонне, очень даже музыкально, старательно выговаривая русские слова, пели хором, сурово и с вдохновением:
Кремя охнем, сферкая блеском стальи,
Пой-дут масшины в ярос-т-ный похот,
Кохда нас в бой пошлет тофарисч Сталь-ин
И Вороши-лофф ф бой нас пофедет!
P.S. За трое суток непрерывных боёв в период с 11 по 13 августа 1944 года в районе местечек Сташув и Шидлув (Сандомирский плацдарм) войсками 6-го гвардейского танкового корпуса было захвачено и уничтожено 24 вражеских танка, 12 из которых являлись новыми тяжёлыми танками «Тигр II».
«Королевский Тигр» № 502 сегодня демонстрируется в танковом музее «Кубинка». На стволе орудия в далеком августе 1944 написано: «Слава Коробову» — в память о командире 2-го батальона 53-й Гв. танковой бригады майоре Коробове А. Г.
Алексей Куракин
