Результаты поиска по запросу «
референдум яватник
»политика песочница политоты #Я ватник разная политота
Правовой статус Крыма
АВТОР
Головко Леонид
заведующий кафедрой уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, доктор юридических наук, профессор
Провозглашение Крымом своей независимости и его последующее вхождение вместе с городом Севастополем в состав Российской Федерации вызвали ряд правовых вопросов.
Ключевым из них является вопрос о соотношении двух фундаментальных принципов: территориальной целостности государств и права народов на самоопределение. Обсуждение свелось к обмену сугубо эмоциональными обвинениями во всевозможных грехах - от двойных стандартов до пренебрежения устоями современного миропорядка. Показалось, что в общественном сознании по обе стороны баррикад превалирует мысль о полном бессилии права выдвинуть хоть какой-то внятный критерий соотношения названных принципов. Дескать, каждый ссылается на удобное именно ему правовое положение (кто-то - на территориальную целостность, кто-то - на право народов на самоопределение) и не более того. Диалог в такой ситуации вряд ли возможен, поскольку вместо правовых аргументов действует пресловутое "право сильного".
На самом деле все не совсем так. Речь, конечно, идет о разновекторных принципах, каждый из которых не может доминировать абсолютно. С одной стороны, должна уважаться территориальная целостность государств, иначе в мире наступит хаос, в котором никто не заинтересован. С другой стороны, границы государств менялись, меняются и будут меняться, в том числе в результате самоопределения народов: политическая карта мира времен Хельсинкских соглашений заметно отличается от того, что мы видим сегодня, и Крым с Севастополем на этой карте далеко не самое заметное, будем откровенны, изменение.
При этом правовая доктрина имеет достаточно четкие представления о том, каковы критерии соотношения принципов территориальной целостности и права народов на самоопределение и в каких ситуациях один принцип уступает место другому. Иначе говоря, она имеет представления о том, в каких случаях у народа возникает право на самоопределение. Если не вдаваться в детали, то таких случаев существует всего два.
Первый из них понятен: такое право возникает по соглашению между центральным правительством и соответствующей территорией. Ясно, что центральное правительство соглашается "отпустить" территорию не из альтруизма, а под воздействием мощнейшего политического давления, иногда даже приобретающего форму вооруженного сопротивления или гражданской войны, хотя и необязательно. В этом смысле и обретенная независимость Алжира, и необретенная независимость Шотландии есть явления одного порядка, поскольку центральные правительства Франции и Великобритании в конечном итоге согласились на независимость Алжира и проведение в Шотландии референдума, пусть и под влиянием обстоятельств, внешне не имеющих между собой ничего общего.
Но всегда ли согласие центрального правительства является обязательным условием возникновения у народа права на самоопределение? Нет, не всегда. И здесь мы сталкиваемся со вторым случаем, который в самом общем виде можно охарактеризовать как утрату центральной властью легитимности. Если говорить предельно схематично, то центральная власть утрачивает легитимность опять-таки в двух ситуациях: 1) в результате поражения в мировой или подобной ей войне (судьба Австро-Венгрии в 1918 году или Германии в 1945 году); 2) в результате социальной революции, причем совершенно независимо от того, называемым ли мы такую революцию переворотом (с пренебрежением) или великой революцией (с восхищением), в юридическом смысле наши эмоции ничего не меняют.
Нас интересует феномен социальной революции, поскольку именно он привел к возникновению в 2014 году у Крыма и Севастополя права на самоопределение
Оставим войны в стороне, тем более что иногда наступающая по их окончании потеря государством территориальной целостности сопровождается правом народов на самоопределение (Австро-Венгрия в 1918 году), а иногда и не сопровождается (Германия в 1945 году). Нас интересует феномен социальной революции, поскольку именно он привел к возникновению в 2014 году у Крыма и Севастополя права на самоопределение.
Наличие на Украине социальной революции не отрицается никем - центральная украинская власть не устает об этом повторять. Поразительно другое. Она, с одной стороны, отбрасывает конституционно-правовую преемственность с прежним режимом, что неизбежно при революции, но, с другой стороны, постоянно ссылается на конституционно-правовые основы украинской государственности со ссылкой на старый конституционный порядок, что для революций недопустимо.
Это, конечно, нонсенс. Если конституционно-правовой процесс прерван в силу революции, то прерваны и все его более локальные элементы, в том числе запрет на выход из состава Украины и т. п. Как вообще в такой ситуации может действовать старая конституция и старые органы власти? Если же конституционно-правовой процесс не прерывался, то на Украине имел место государственный переворот со всеми вытекающими уголовно-правовыми последствиями. В такой ситуации новой власти никогда не удастся обосновать собственную легитимность: она и через десять лет будет выглядеть группой путчистов, насильно удерживающих государственную власть. Судьба Пиночета является тому ярким примером, и никакие экономические успехи не помогли ему преодолеть дефицит легитимности.
На самом деле для Украины все очень непросто в международно-правовом смысле и безотносительно к вопросам территориальной целостности, поскольку уж если там случилась социальная революция (остановимся на этой версии), то вопрос о правопреемстве никто не снимал. Мы ведь знаем, что "существуют различные концепции правопреемства при социальной революции, согласно одной из них, пересмотр прав и обязанностей в случае социальной революции происходит на том основании, что возникает качественно новый субъект международного права - государство нового исторического типа. Согласно другой, социальная революция, произведя коренные социально-экономические изменения в стране, не влияет тем не менее на международную правосубъектность страны, однако в конечном счете также дает право на пересмотр некоторых международных прав и обязанностей" (Словарь международного права. М.: Международные отношения, 1986. - 303 с.). Какая из концепций должна применяться к Украине? О каком Будапештском меморандуме ведут речь власти этой страны, если не решен даже вопрос общего правопреемства? Ведь мало вещать о "Великой украинской революции", надо еще думать и о последствиях своих действий и речей.
Если конституционно-правовой процесс прерван в силу революции, то прерваны и все его более локальные элементы, в том числе запрет на выход из состава Украины
Но вернемся в конституционно-правовую плоскость. Итак, старая власть утратила легитимность в результате социальной революции. Но новая власть - это не феодал, удушивший противника и по факту унаследовавший от него людей и территории. Поэтому новой власти еще необходимо добиться их признания, перезапустив конституционно-правовой процесс фактически с нуля. Именно в этот момент территории, освобожденные от старых конституционно-правовых рамок, снесенных революционной властью, начинают решать гамлетовский вопрос: быть в новом государстве или самоопределиться? О каком сепаратизме может идти речь, если старый общественный договор уничтожен революционными событиями? Что в такой ситуации делает новая власть? Стремится убедить людей и территории заключить новый общественный договор и юридически перезагрузить государство. Как? Либо силой штыка, либо через политический диалог и компромисс, причем по понятным причинам второе всегда лучше первого.
Приведем три примера. Большевики при всем их антиюридизме прекрасно знали правовую азбуку. Им и в голову не приходило в 1917 году заявлять о территориальной целостности и своих правах на Российскую империю. Поэтому после Гражданской войны, ухода Финляндии, Польши и т. п., существования массы "дальневосточных" и прочих республик понадобился Союзный договор 1922 года Это была не прихоть, а юридическая необходимость, которую осознавали невзирая на свойственные марксизму идеи "отмирания права при коммунизме", "мировой революции" и т. д. Уже после распада СССР в такой же ситуации оказалась Россия, перезагрузившая конституционный процесс, поднявшая права чисто административных областей до уровня субъектов федерации, заключившая специальные договоры с автономиями (Татарстан и т. п.) и даже прошедшая через Хасавюрт. Примерно по такой же схеме действовала Киргизия после революции 2010 года (если оставить в стороне сложные и малопонятные события в Оше): немедленное начало нового конституционного процесса, временный президент, референдум, диалог со всеми регионами и политическими силами, попытка выработки компромиссной политической системы, чтобы никто не чувствовал себя ущемленным, и т.д.
Если вернуться к Украине, то, по идее, ищущая новую легитимность и стремящаяся сохранить территориальную целостность государства "революционная власть" должна была немедленно приступить к конституционному строительству и политическому диалогу со всеми регионами и политическими силами, стремясь убедить их, что новый политический режим для них благо, а не зло.
Что произошло вместо этого? С одной стороны, необъяснимый разворот в формальной плоскости к старому конституционному порядку. С другой – "поезда дружбы", снос памятников, изменение в законе о языках и т. п. В общем, все то, что отталкивало, а не объединяло. Почему так произошло? Будучи наблюдателем аналогичных процессов в 2010 году в Киргизии и лично зная консультировавших новые киргизские власти западных и столь ныне любимых украинцами грузинских аналитиков, версию о некомпетентности я исключаю. Конституционно корректный и не ущемляющий территориальную целостность алгоритм был прекрасно известен.
Радикализация "цветных революций" приводит к радикализации последствий, в том числе с точки зрения территориальной целостности, и это просто следует иметь в виду
Дело, скорее всего, в другом. Представим себе, что новые украинские власти стали бы действовать "по учебнику", пригласив представителей всех регионов, начав вырабатывать проект нового конституционного устройства, стараясь убедить каждого признать новый порядок и разделить его ценности. К чему бы это привело? В лучшем случае к той же самой Украине с ее нейтральным статусом, юго-востоком, ориентированным на Россию, западом, ориентированным на Польшу и Европу, и т. п.
Территориальная целостность была бы сохранена, но к чему тогда затевать Майдан? Однако ситуация для революционеров могла бы быть еще хуже, поскольку диалог - это всегда компромисс, а в рамках его поиска пришлось бы идти на уступки в том же самом вопросе о русском языке. В конце концов право республик на выход из СССР или легендарный призыв Б. Н. Ельцина "брать столько суверенитета, сколько захотите" - это ведь не от хорошей жизни, а результат того самого политического компромисса и диалога. Поэтому был выбран вариант "агрессивного принуждения" к прозападной Украине, который призван был решить проблему "двух Украин". Но он оказался юридически тупиковым и конституционно ничтожным.
В результате возникли правовые условия для возникновения у соответствующих территорий права на самоопределение в виде: а) утраты центральной властью формальной легитимности ввиду социальной революции (переворота) и б) не только отказа от включения заинтересованных регионов в процесс выработки нового конституционного порядка, но и прямых действий революционных властей вопреки интересам жителей этих регионов. После гипотетического возникновения права на самоопределения потребовалось еще и его реализовать, для чего нужна политическая самоорганизация самоопределяющихся территорий (третье условие). С ней проблем не возникло, тем более что политической самоорганизацией Крым и Севастополь занимались несколько десятилетий. Результатами политической самоорганизации стали декларация независимости и последовавший за ней референдум. Все остальные проходящие в Крыму и Севастополе процессы к территориальной целостности Украины отношения уже не имели и не имеют.
Обратим также внимание, что никакой конституционной перезагрузки на Украине так и не произошло. Это должно беспокоить не Крым или Севастополь как части России, а нынешние украинские власти. Их юридическая позиция в вопросах собственной территориальной целостности по-прежнему непонятна. Есть и более общие соображения.
Если сто или двести лет назад революция была явлением уникальным, после чего правоведы десятилетиями размышляли о ее юридических последствиях, то сегодня речь идет едва ли не о новом методе управления. Количество маратов и робеспьеров увеличилось в разы, но думать о последствиях они не хотят. В этом смысле будущие революционеры должны помнить об украинском уроке: снос власти означает снос государства со всеми его территориальными претензиями, в силу чего у регионов и возникает право на самоопределение, если они по каким-то причинам не разделяют ценности революционных властей. Пока "цветные революции" сводились к опротестованию избирательного процесса и проведению нового тура голосования, такой проблемы не возникало.
Радикализация "цветных революций" приводит к радикализации последствий, в том числе с точки зрения территориальной целостности, и это просто следует иметь в виду.
Ссылка на статью http://tass.ru/opinions/1656067?utm_campaign=SMI2
АВТОР
Головко Леонид
заведующий кафедрой уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, доктор юридических наук, профессор
Провозглашение Крымом своей независимости и его последующее вхождение вместе с городом Севастополем в состав Российской Федерации вызвали ряд правовых вопросов.
Ключевым из них является вопрос о соотношении двух фундаментальных принципов: территориальной целостности государств и права народов на самоопределение. Обсуждение свелось к обмену сугубо эмоциональными обвинениями во всевозможных грехах - от двойных стандартов до пренебрежения устоями современного миропорядка. Показалось, что в общественном сознании по обе стороны баррикад превалирует мысль о полном бессилии права выдвинуть хоть какой-то внятный критерий соотношения названных принципов. Дескать, каждый ссылается на удобное именно ему правовое положение (кто-то - на территориальную целостность, кто-то - на право народов на самоопределение) и не более того. Диалог в такой ситуации вряд ли возможен, поскольку вместо правовых аргументов действует пресловутое "право сильного".
На самом деле все не совсем так. Речь, конечно, идет о разновекторных принципах, каждый из которых не может доминировать абсолютно. С одной стороны, должна уважаться территориальная целостность государств, иначе в мире наступит хаос, в котором никто не заинтересован. С другой стороны, границы государств менялись, меняются и будут меняться, в том числе в результате самоопределения народов: политическая карта мира времен Хельсинкских соглашений заметно отличается от того, что мы видим сегодня, и Крым с Севастополем на этой карте далеко не самое заметное, будем откровенны, изменение.
При этом правовая доктрина имеет достаточно четкие представления о том, каковы критерии соотношения принципов территориальной целостности и права народов на самоопределение и в каких ситуациях один принцип уступает место другому. Иначе говоря, она имеет представления о том, в каких случаях у народа возникает право на самоопределение. Если не вдаваться в детали, то таких случаев существует всего два.
Первый из них понятен: такое право возникает по соглашению между центральным правительством и соответствующей территорией. Ясно, что центральное правительство соглашается "отпустить" территорию не из альтруизма, а под воздействием мощнейшего политического давления, иногда даже приобретающего форму вооруженного сопротивления или гражданской войны, хотя и необязательно. В этом смысле и обретенная независимость Алжира, и необретенная независимость Шотландии есть явления одного порядка, поскольку центральные правительства Франции и Великобритании в конечном итоге согласились на независимость Алжира и проведение в Шотландии референдума, пусть и под влиянием обстоятельств, внешне не имеющих между собой ничего общего.
Но всегда ли согласие центрального правительства является обязательным условием возникновения у народа права на самоопределение? Нет, не всегда. И здесь мы сталкиваемся со вторым случаем, который в самом общем виде можно охарактеризовать как утрату центральной властью легитимности. Если говорить предельно схематично, то центральная власть утрачивает легитимность опять-таки в двух ситуациях: 1) в результате поражения в мировой или подобной ей войне (судьба Австро-Венгрии в 1918 году или Германии в 1945 году); 2) в результате социальной революции, причем совершенно независимо от того, называемым ли мы такую революцию переворотом (с пренебрежением) или великой революцией (с восхищением), в юридическом смысле наши эмоции ничего не меняют.
Нас интересует феномен социальной революции, поскольку именно он привел к возникновению в 2014 году у Крыма и Севастополя права на самоопределение
Оставим войны в стороне, тем более что иногда наступающая по их окончании потеря государством территориальной целостности сопровождается правом народов на самоопределение (Австро-Венгрия в 1918 году), а иногда и не сопровождается (Германия в 1945 году). Нас интересует феномен социальной революции, поскольку именно он привел к возникновению в 2014 году у Крыма и Севастополя права на самоопределение.
Наличие на Украине социальной революции не отрицается никем - центральная украинская власть не устает об этом повторять. Поразительно другое. Она, с одной стороны, отбрасывает конституционно-правовую преемственность с прежним режимом, что неизбежно при революции, но, с другой стороны, постоянно ссылается на конституционно-правовые основы украинской государственности со ссылкой на старый конституционный порядок, что для революций недопустимо.
Это, конечно, нонсенс. Если конституционно-правовой процесс прерван в силу революции, то прерваны и все его более локальные элементы, в том числе запрет на выход из состава Украины и т. п. Как вообще в такой ситуации может действовать старая конституция и старые органы власти? Если же конституционно-правовой процесс не прерывался, то на Украине имел место государственный переворот со всеми вытекающими уголовно-правовыми последствиями. В такой ситуации новой власти никогда не удастся обосновать собственную легитимность: она и через десять лет будет выглядеть группой путчистов, насильно удерживающих государственную власть. Судьба Пиночета является тому ярким примером, и никакие экономические успехи не помогли ему преодолеть дефицит легитимности.
На самом деле для Украины все очень непросто в международно-правовом смысле и безотносительно к вопросам территориальной целостности, поскольку уж если там случилась социальная революция (остановимся на этой версии), то вопрос о правопреемстве никто не снимал. Мы ведь знаем, что "существуют различные концепции правопреемства при социальной революции, согласно одной из них, пересмотр прав и обязанностей в случае социальной революции происходит на том основании, что возникает качественно новый субъект международного права - государство нового исторического типа. Согласно другой, социальная революция, произведя коренные социально-экономические изменения в стране, не влияет тем не менее на международную правосубъектность страны, однако в конечном счете также дает право на пересмотр некоторых международных прав и обязанностей" (Словарь международного права. М.: Международные отношения, 1986. - 303 с.). Какая из концепций должна применяться к Украине? О каком Будапештском меморандуме ведут речь власти этой страны, если не решен даже вопрос общего правопреемства? Ведь мало вещать о "Великой украинской революции", надо еще думать и о последствиях своих действий и речей.
Если конституционно-правовой процесс прерван в силу революции, то прерваны и все его более локальные элементы, в том числе запрет на выход из состава Украины
Но вернемся в конституционно-правовую плоскость. Итак, старая власть утратила легитимность в результате социальной революции. Но новая власть - это не феодал, удушивший противника и по факту унаследовавший от него людей и территории. Поэтому новой власти еще необходимо добиться их признания, перезапустив конституционно-правовой процесс фактически с нуля. Именно в этот момент территории, освобожденные от старых конституционно-правовых рамок, снесенных революционной властью, начинают решать гамлетовский вопрос: быть в новом государстве или самоопределиться? О каком сепаратизме может идти речь, если старый общественный договор уничтожен революционными событиями? Что в такой ситуации делает новая власть? Стремится убедить людей и территории заключить новый общественный договор и юридически перезагрузить государство. Как? Либо силой штыка, либо через политический диалог и компромисс, причем по понятным причинам второе всегда лучше первого.
Приведем три примера. Большевики при всем их антиюридизме прекрасно знали правовую азбуку. Им и в голову не приходило в 1917 году заявлять о территориальной целостности и своих правах на Российскую империю. Поэтому после Гражданской войны, ухода Финляндии, Польши и т. п., существования массы "дальневосточных" и прочих республик понадобился Союзный договор 1922 года Это была не прихоть, а юридическая необходимость, которую осознавали невзирая на свойственные марксизму идеи "отмирания права при коммунизме", "мировой революции" и т. д. Уже после распада СССР в такой же ситуации оказалась Россия, перезагрузившая конституционный процесс, поднявшая права чисто административных областей до уровня субъектов федерации, заключившая специальные договоры с автономиями (Татарстан и т. п.) и даже прошедшая через Хасавюрт. Примерно по такой же схеме действовала Киргизия после революции 2010 года (если оставить в стороне сложные и малопонятные события в Оше): немедленное начало нового конституционного процесса, временный президент, референдум, диалог со всеми регионами и политическими силами, попытка выработки компромиссной политической системы, чтобы никто не чувствовал себя ущемленным, и т.д.
Если вернуться к Украине, то, по идее, ищущая новую легитимность и стремящаяся сохранить территориальную целостность государства "революционная власть" должна была немедленно приступить к конституционному строительству и политическому диалогу со всеми регионами и политическими силами, стремясь убедить их, что новый политический режим для них благо, а не зло.
Что произошло вместо этого? С одной стороны, необъяснимый разворот в формальной плоскости к старому конституционному порядку. С другой – "поезда дружбы", снос памятников, изменение в законе о языках и т. п. В общем, все то, что отталкивало, а не объединяло. Почему так произошло? Будучи наблюдателем аналогичных процессов в 2010 году в Киргизии и лично зная консультировавших новые киргизские власти западных и столь ныне любимых украинцами грузинских аналитиков, версию о некомпетентности я исключаю. Конституционно корректный и не ущемляющий территориальную целостность алгоритм был прекрасно известен.
Радикализация "цветных революций" приводит к радикализации последствий, в том числе с точки зрения территориальной целостности, и это просто следует иметь в виду
Дело, скорее всего, в другом. Представим себе, что новые украинские власти стали бы действовать "по учебнику", пригласив представителей всех регионов, начав вырабатывать проект нового конституционного устройства, стараясь убедить каждого признать новый порядок и разделить его ценности. К чему бы это привело? В лучшем случае к той же самой Украине с ее нейтральным статусом, юго-востоком, ориентированным на Россию, западом, ориентированным на Польшу и Европу, и т. п.
Территориальная целостность была бы сохранена, но к чему тогда затевать Майдан? Однако ситуация для революционеров могла бы быть еще хуже, поскольку диалог - это всегда компромисс, а в рамках его поиска пришлось бы идти на уступки в том же самом вопросе о русском языке. В конце концов право республик на выход из СССР или легендарный призыв Б. Н. Ельцина "брать столько суверенитета, сколько захотите" - это ведь не от хорошей жизни, а результат того самого политического компромисса и диалога. Поэтому был выбран вариант "агрессивного принуждения" к прозападной Украине, который призван был решить проблему "двух Украин". Но он оказался юридически тупиковым и конституционно ничтожным.
В результате возникли правовые условия для возникновения у соответствующих территорий права на самоопределение в виде: а) утраты центральной властью формальной легитимности ввиду социальной революции (переворота) и б) не только отказа от включения заинтересованных регионов в процесс выработки нового конституционного порядка, но и прямых действий революционных властей вопреки интересам жителей этих регионов. После гипотетического возникновения права на самоопределения потребовалось еще и его реализовать, для чего нужна политическая самоорганизация самоопределяющихся территорий (третье условие). С ней проблем не возникло, тем более что политической самоорганизацией Крым и Севастополь занимались несколько десятилетий. Результатами политической самоорганизации стали декларация независимости и последовавший за ней референдум. Все остальные проходящие в Крыму и Севастополе процессы к территориальной целостности Украины отношения уже не имели и не имеют.
Обратим также внимание, что никакой конституционной перезагрузки на Украине так и не произошло. Это должно беспокоить не Крым или Севастополь как части России, а нынешние украинские власти. Их юридическая позиция в вопросах собственной территориальной целостности по-прежнему непонятна. Есть и более общие соображения.
Если сто или двести лет назад революция была явлением уникальным, после чего правоведы десятилетиями размышляли о ее юридических последствиях, то сегодня речь идет едва ли не о новом методе управления. Количество маратов и робеспьеров увеличилось в разы, но думать о последствиях они не хотят. В этом смысле будущие революционеры должны помнить об украинском уроке: снос власти означает снос государства со всеми его территориальными претензиями, в силу чего у регионов и возникает право на самоопределение, если они по каким-то причинам не разделяют ценности революционных властей. Пока "цветные революции" сводились к опротестованию избирательного процесса и проведению нового тура голосования, такой проблемы не возникало.
Радикализация "цветных революций" приводит к радикализации последствий, в том числе с точки зрения территориальной целостности, и это просто следует иметь в виду.
Ссылка на статью http://tass.ru/opinions/1656067?utm_campaign=SMI2
фэндомы Ватные вбросы Я Ватник разная политота
Пять прогнозов на ближайшие шесть месяцев вооруженного конфликта на Украине
Автор статьи The Guardian размышляет о том, как будет развиваться спецоперация на Украине в ближайшее время. По его мнению, интенсивность конфликта уменьшается, но он продлится еще как минимум год, а зима сыграет Кремлю на руку.
Дэн Саббаг
С начала специальной военной операции России на Украине прошло полгода, и вот чего следует ожидать в течение следующих шести месяцев.
1. Вооруженный конфликт, вероятно, продлится как минимум год, но фактически он зашел в тупик, и его интенсивность уменьшается.
Хотя уже и прошло полгода вооруженного конфликта, ни Украина, ни Россия не готовы прекратить боевые действия, несмотря на понесенные ими потери. Украина хочет вернуть оккупированные территории, а Россия – и дальше наносить существенный урон не только своему противнику, но через него еще и Западу. Кремль считает, что зима сыграет ему на руку.
Переговоры между двумя сторонами не проводились с тех пор, как появились свидетельства массовых убийств в Буче, Ирпене и других населенных пунктах на территориях к северу от Киева, оккупированных русскими. Да и подвижки на линии фронта с момента падения Лисичанска в конце июня были минимальными. Обе стороны пытаются сохранить набранные темпы, и все чаще возникает впечатление, что они истощены в боях.
2. У Украины нет средств для проведения эффективного контрнаступления с использованием обычных вооружений, а рейды партизанских отрядов — оптимистичная попытка ускорить крах России.
Украина хотела бы вернуть Херсон, расположенный к западу от Днепра, но высокопоставленный чиновник администрации в частной беседе признал, что у нее "недостаточно возможностей, чтобы отбросить их назад". Киев изменил стратегию, активизировав удары по противнику ракетами дальнего радиуса действия и смелые рейды спецназовцев на российские базы, распложенные далеко за линией фронта.
Главный советник офиса президента Михаил Подоляк сказал, что целью является "создать хаос в российских войсках". Но, хотя это и ослабит эффективность действий захватнических сил, маловероятно, что в результате они сдадутся сами и добровольно уступят Херсон, как надеются некоторые украинские чиновники.
3. Россия по-прежнему намерена прорываться вперед, но ее внимание, вероятно, переключится на удержание захваченной местности и аннексию территории Украины.
У Кремля нет нового плана наступления, кроме как вести массированный артиллерийский огонь, разрушать города и поселки и прорываться вперед. Он делает это отчасти потому, что это эффективно, кроме того, это позволит свести к минимуму потери. <...> Она продолжает применять эту стратегию в районе Бахмута на Донбассе, но продвигается медленно, в частности потому, что ей пришлось передислоцировать часть войск для укрепления позиций в Херсоне.
Может, Кремль и не добился того, на что рассчитывал в начале СВО, но сейчас Россия удерживает значительные участки украинской территории на востоке и юге и настойчиво говорит о проведении референдумов. Учитывая быстрое приближение более прохладной погоды, Москва, вероятно, сосредоточится на том, чтобы закрепиться на территориях, которые у нее уже есть.
4. Зима ускорит наступление нового кризиса с беженцами и создаст возможность для тех, кто сможет лучше подготовиться
В стратегическом мышлении обеих сторон зима занимает первостепенное место. Украина уже обеспокоена гуманитарными проблемами, поскольку в жилых домах в Донецкой области и других прифронтовых районах отсутствует газовое отопление. По предварительной оценке чиновника, занимающегося гуманитарными вопросами, зимой начнется новая волна миграции, и, возможно, границу с Польшей пересекут до двух миллионов человек.
Россияне считают зиму благоприятной возможностью. Украина опасается, что Россия подвергнет ударам ее энергосистему, что усугубит существующую в стране проблему с отоплением, и может просто отключить огромную Запорожскую атомную электростанцию. Кроме того, Москва хочет продлить страдания Запада из-за цен на энергоносители, и у нее есть все стимулы для усиления давления.
Но весна может стать временем для возобновления наступательных действий — каждая из сторон захочет восполнить потери и подготовиться к тому, что, вероятно, станет еще одним периодом проведения боевых действий.
5. Западу нужно решить, чего он хочет — чтобы Украина победила или просто держалась. К тому же он должен привести гуманитарную помощь в соответствие с огромными потребностями страны
Без западной военной помощи Украина потерпела бы поражение. Но пока Запад еще ни разу не поставил достаточного количества единиц артиллерии или другого вооружения, например, истребителей, что позволило бы Киеву отбросить захватнические силы назад. Политики говорят о необходимости заставить Россию вернуться к границам, существовавшим до начала СВО. Но нужных для этого материальных средств в достаточных количествах они не предоставляют.
В то же время растут гуманитарные потребности Украины. Например, денег на восстановление не хватает. Через пять месяцев после ухода россиян многие дома к северо-востоку и северо-западу от Киева остаются разрушенными, и отчаявшиеся жители зачастую вынуждены ютиться в гаражах или временных постройках.
Людям, перемещенным внутри страны, часто приходится жить в школах или детских садах — временных помещениях, в которых людям с трудом удастся оставаться долгое время. Из-за вооруженного конфликта дефицит бюджета Украины составляет пять миллиардов долларов в месяц, а помощь и восстановление обойдутся во много раз дороже.
https://inosmi.ru/20220825/ukraina-255677193.html
Ватные вести фэндомы Я Ватник разная политота
«Единогласно»: Госдума ратифицировала законы о принятии ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областей в состав России
Госдума ратифицировала договоры о принятии Донецкой и Луганской народных республик, Херсонской и Запорожской областей в состав РФ, решение было принято единогласно. Теперь в Российской Федерации — 89 субъектов, отметил спикер нижней палаты парламента Вячеслав Володин. В свою очередь, глава МИД Сергей Лавров указал, что процесс присоединения четырёх регионов «стал логическим продолжением воссоединения русских земель», начатого с возвращения Крыма и Севастополя в 2014 году. Также были приняты проекты федеральных конституционных законов о вхождении этих регионов и назначены депутаты-координаторы в ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областях.
«Решение принято единогласно. В Российской Федерации — 89 субъектов», — заявил спикер Госдумы Вячеслав Володин.
В своём Telegram-канале он подчеркнул, что принятие этих территорий — единственная возможность спасти миллионы людей от преступного киевского режима.
Перед пленарным заседанием выступил министр иностранных дел Сергей Лавров. По его словам, процесс присоединения четырёх регионов «стал логическим продолжением воссоединения русских земель», начатого с возвращения Крыма и Севастополя в 2014 году.
«Растущие со стороны Киева угрозы жизни людей сделали невозможным существование ДНР, ЛНР, Херсонской и Запорожской областей в рамках Украины», — сказал Лавров.
Кроме того, были назначены депутаты-координаторы по новым территориям. Ими стали Виктор Водолацкий (ЛНР), Дмитрий Саблин (ДНР), Андрей Красов (Запорожская область) и Глеб Хор (Херсонская область).
«Депутаты будут работать в этих четырёх регионах: открывать приёмные, вести приём граждан и решать их проблемы. Каждая фракция примет решение о своих представителях в новых субъектах и выстроит там работу», — заявил спикер Госдумы Вячеслав Володин.
Напомним, что с 23 по 27 сентября в Донецкой и Луганской народных республиках, а также Запорожской и Херсонской областях прошли референдумы. По итогам обработки 100% бюллетеней в ДНР 99,23% проголосовали за вхождение в состав РФ, в ЛНР — 98,42%, в Херсонской области — 87,05%, в Запорожской области — 93,11%.
30 сентября в Георгиевском зале Кремля состоялась церемония подписания договоров о принятии в состав Российской Федерации Донецкой Народной Республики, Луганской Народной Республики, Запорожской области и Херсонской области и об образовании новых субъектов РФ. В ней приняли участие Владимир Путин, Денис Пушилин, Леонид Пасечник, Евгений Балицкий и Владимир Сальдо.
2 октября Владимир Путин после того, как Конституционный суд России признал соответствующими Конституции РФ международные договоры о принятии новых территорий, внёс в Госдуму проекты федеральных конституционных законов о вхождении ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областей в состав РФ, а также законопроекты о ратификации договоров о принятии новых субъектов.
«Внесённые президентом законопроекты в полной мере закрепляют важнейшие социальные и экономические гарантии в отношении лиц, проживающих на территориях образуемых субъектов, и формируют систему защиты прав и свобод граждан», — подчёркивал председатель комитета по госстроительству и законодательству Павел Крашенинников.
Согласно документам, проживающим на этих территориях будут обеспечены гарантии в осуществлении трудовой деятельности. Также будут признаны документы об образовании, подтверждающие гражданское состояние, стаж трудовой деятельности, право на получение пенсий, социальной и медицинской помощи и прочее, выданные в ДНР, ЛНР, а также на Украине.
Всем народам, проживающим на территории ДНР, ЛНР, Херсонской и Запорожской областей, гарантируется право на сохранение и изучение родного языка. При этом в Донецкой и Луганской народных республиках русский язык является государственным.
Денежной единицей на территориях новых субъектов будет являться рубль. При этом до 31 декабря 2022 года при расчётах будет допускаться обращение украинской гривны.
Переходный период для интеграции с РФ новых субъектов действует со дня их принятия до 1 января 2026 года. Речь идёт об объединении экономических, финансовых, кредитных и правовых систем, а также систем органов государственной власти.
Помимо этого, в документах говорится о том, что пределы новых российских территорий определяются их границами на день их принятия в состав РФ, а границы четырёх новых субъектов, сопряжённые с территорией иностранных государств, являются госграницей России.
«Я вам скажу менее юридическим языком: ЛНР, ДНР границы 2014 года, Херсон и Запорожье по границам мы продолжим советоваться с населением этих областей», — заявил пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков.
https://russian.rt.com/russia/article/1056430-gosduma-zakon-rossiya-novye-territorii
Навальный Россия после возвращения Крыма Хуй - америке оппозиция Я Ватник разная политота
Если вы считаете, что оппозиционная мысль в нашей стране иссякла, уступив волне патриотических настроений, то ошибаетесь. Она продолжает биться в креативном экстазе то и дело, устрашая кровавый наш режим каким-нибудь уничтожающим перфомансом. На этот раз тревожные вести приходят из культурной столицы — там, пробуждённая Днём Победы, подняла голову махровая десталинизация. А молодые креаклы вообще потребовали отделения Санкт-Петербурга от России.
Теперь по порядку. В Санкт-Петербурге умело раскручивается политический скандал — правозащитники требуют отставки главы комитета по молодёжной политике Смольного Александра Пархоменко. Повод более чем серьёзный — Пархоменко вышел 9 мая на парад с портретом Сталина в руках. По мнению активистов — демонстрация портрета верховного главнокомандующего в стране-победительнице в памятную дату — тяжёлое преступление. Впрочем, дадим им слово:
«Участие А. Пархоменко в торжественном шествии 9 мая с портретом Сталина — оскорбление памяти жертв сталинских репрессий и оправдание сталинских преступлений»;
«Правда о сталинских репрессиях давно известна обществу. За два десятилетия им подверглись десятки миллионов советских граждан. Миллионы людей погибли. Массовые аресты, пытки, практически бессудные убийства, немотивированные приговоры (в том числе, к высшей мере наказания) стали в эти годы не исключением, а правилом»;
«Ленинград был одним из тех городов, жители и культура которого особенно пострадали от Сталина и сталинизма»;
«Не пристало представителю демократической власти пропагандировать интерес к тоталитарному вождю», — это всё выдержки из заявлений и обращений оскорблённых (среди них есть и депутаты ЗакСа, между прочим. Ну вот таких выбрали).
Разгневанные граждане требуют рассмотрения вопроса о возможности дальнейшего пребывания А. Пархоменко на его посту.
Впрочем, одними заявлениями дело не ограничилось. Вскоре активисты молодёжного движения «Весна» (к нему ещё вернёмся) устроили перфоманс — принесли к офису Пархоменко портрет Сталина и списки репрессированных и облили всё это томатным соком, символизирующим кровь. Прохожие, по свидетельству СМИ, не прониклись трагичностью момента — а цинично предложили активистам «облить себя и сниматься». Но те не вняли.
Если у вас на миг возникло ощущение, что всё это происходило в какой-нибудь Литве, то я ещё раз заострю ваше внимание — нет, это город-герой Ленинград, то есть Санкт-Петербург, наши дни.
Продолжим.
Чуть ранее представители вышеупомянутого молодёжного движения «Весна» выступили с феерической инициативой — о выходе Санкт-Петербурга из состава Российской Федерации. Для этого они подали в горизбирком заявку на проведение референдума по вопросам: «Вы за воссоединение Санкт-Петербурга с Европой на правах коммуны Княжества Лихтенштейн?» и «Вы за восстановление действия законодательства Санкт-Петербурга 1992 года и за статус Санкт-Петербурга как части Российской Федерации?». Если у вас возник вопрос — с чего бы это, поясним — это нас так креативно троллят за референдум в Крыму.
А теперь о том, кто все эти люди. Наезд на Пархоменко организован депутатом от «Гражданской платформы» Максимом Резником. Сам он — профессиональный оппозиционер, бывший глава питерского «Яблока», бывший член президиума «Солидарности», организатор маршей несогласных и пр.
Его поддержали ещё двое депутатов — Борис Вишневский и Александр Кобринский, — оба, как вы уже догадались, «яблочники», борцы против путинский тирании и защитники сексуальных меньшинств.
На подхвате выступило движение «Весна», слитое недавно из активистов бывшего молодёжного «Яблока» и молодёжной «Солидарности».
В общем, всё те же тестикулы, вид сбоку. Вопрос в том, чего это они вдруг зашевелились.
Ответ прост — гранты получать в нашей бесперспективной для света западных ценностей стране всё сложнее. А спонсоры требуют повысить оппозиционную активность. То единодушие, которое сегодня демонстрирует общество в поддержке политического курса, для них страшно, неприемлемо и малообъяснимо. А значит — программа-минимум в том, чтобы любыми способами продемонстрировать: «у нас не всё так однозначно». А так как задача эта в нынешних условиях малореализуема, грантоеды, не имея ни ума, ни фантазии, но нуждаясь в деньгах, лепят вот такую вот неприкрытую халтуру — то оживляют почившую десталинизацию, то троллят референдумом. Делается это, нужно понимать, не для влияния на нас с вами (на что спорим, что вы узнали об этих событиях от меня?), а исключительно для отчётов перед спонсорами.
Впрочем, умственные способности грантодателей, финансирующих эту толпу тунеядцев, также вызывают большие подозрения.
Ощущение такое, что грантодатели всё ещё не осознали серьёзности перемен, произошедших не то что в России — в самой сути мировой политики. Иначе они бы заметили, что «вводить санкции против русской элиты» — значит помогать России; что давать деньги антироссийскому микроменьшинству в самой стране — значит помогать России. Что сегодня даже «конструировать реальность через медиа» и повально чистить пророссийские комментарии в своих СМИ — значит помогать России.
Но они не замечают.
Автор: Евгений Супер источник
крым татары Кровавый режим политика песочница политоты демарш внезапно #Я ватник разная политота
У него дедушка или папа не эстонцы, случаем? А может, просто кровавый режим пришел и запретил воровать?
Глава Бахчисарайской райгосадминистрации Ильми Умеров подал в отставку, потому что не может продолжать работать в изменившихся условиях, которые предусматривают нарушение его жизненных принципов. "Я до последнего считал себя госслужащим Украины и неоднократно заявлял нынешней "власти" в Крыму, что не признаю ее и так называемый "референдум" о присоединении Крыма к России", - сообщил Умеров.
