погибнуть

Поздравляя Путина с днём рождения Рамзан Кадыров назвал его, наряду со своим отцом, Ахмадом-Хаджи Кадыровым, спасителем чеченского народа. И это не преувеличение. Федеральная армия и раньше-то не особенно церемонилась, а после взрывов жилых домов в Москве и Буйнакске готова была стереть в пыль всю Чечню, что и произошло бы, не запусти Путин с Кадыровым мирный процесс. По крайней мере современный Грозный красив не только потому, что на его восстановление было выделено много денег, но и в связи с практически полным исчезновением старого Грозного.

Украина поздравила Путина с днём рождения взрывом на Крымском мосту. Конечно, Крымский мост — транспортная артерия, питающая в том числе и фронтовые части. Но удар был нанесён не в ходе боевых действий, не людьми в погонах, атакующими объект с моря или с воздуха, а лицами, маскирующимися под гражданских.

В соответствии с традиционными взглядами шпион отличается от разведчика не тем, что шпион их, а разведчик наш, а тем, что разведчик, выполняет обязанности, в форме своей армии (как фронтовая разведка, партизаны отрядов Медведева, Ковпака, Фёдорова и многих других, руководимых Центральным штабом партизанского движения), шпион же переодет в гражданское или в чужую форму (маскируется). Поэтому разведчики считались такими же военнопленными, как и остальные, а шпионов вешали, периодически вешают и сейчас, хоть ныне век более гуманный и их предпочитают десятилетиями гноить в тюрьме, ожидая момента, когда попадётся свой шпион и можно будет устроить обмен.

Деятельность людей, переодетых в гражданское и совершающих диверсии в тылу противника (пусть вы и ведёте с ним войну) квалифицируется как терроризм, а сами они являются террористами. Таким образом, взрыв на Крымском мосту — акт террора.

Хорошая новость заключается в том, что подтвердились заявления строителей о высокой расчётной прочности моста: взрыв нескольких тонн взрывчатки обрушил лишь два пролёта. Железнодорожное и автомобильное сообщение с Крымом было восстановлено в тот же день.

Остальные новости плохие. Самая, наверное, плохая, что если можно устроить взрыв на столь тщательно охраняемом объекте, как Крымский мост, диверсия против которого много раз анонсировалась, значит можно устроить взрыв где угодно. Что мешает, например, взорвать такую же фуру на МКАДе, где в час пик жертв будет куда больше? А если одновременно в разных местах взорвать десять таких, то психологический эффект будет не в десять, а в сто раз больше, причём распространится он на всю страну.

В общем, если война может прийти на Крымский мост, то она может прийти в каждый дом.

Но запугивание населения явно не было приоритетной задачей тех, кто готовил этот теракт. Иначе выбрали бы другой объект (например, рынок, на котором может оказаться в своём городе каждый человек и где жертв было бы намного больше, а значит и впечатление общества от события было бы значительно мощнее).

Крымский мост — символ Русской весны 2014 года, символ бескровной победы, начала воссоединения русских земель, возвращения Россией ранга сверхдержавы в международной политике. Его атака — вызов российскому государству и обществу. То, что она была произведена в день 70-летнего юбилея президента России должно было усилить эффект.

США заявили, что это украинская самодеятельность. Не думаю. Дарью Дугину украинцы могли убить по собственной инициативе. Американцам ни она, ни её отец никак не могли помешать, а убийство молодой девушки всегда приводит к осуждению убийц большей частью нормальных людей, в какой бы стране они ни жили. В США это хорошо знают, поэтому и стремятся организовать из девушек в белых блузках сакральные жертвы своих майданов.

Но Крымский мост слишком серьёзная стратегическая цель, чтобы украинцы решились атаковать его без одобрения США. К тому же Киев так долго рассказывал о своём намерении его уничтожить, ни разу не будучи осуждён американцами за эти планы, что можно считать одобрение полученным давно и публично.

О том, что американцы достаточно правильно просчитали реакцию российского общества, свидетельствует тот факт, что в публичном пространстве России немедленно возникло требование не просто ответить Украине, но ответить ядерным ударом. США раскручивают тему неизбежного ядерного удара России по Украине уже пару месяцев. Совсем недавно Зеленский подгадил им, потребовав нанести по России превентивный ядерный удар. Терактом на Крымском мосту они отыгрывают информационные потери — вновь требования ядерного удара звучат из России.

Теперь, в случае организации американцами ядерной провокации, последовательность событий будет представлена Вашингтоном следующим образом:

— Украина, якобы без согласования с США, устраивает диверсию против Крымского моста;

— поскольку для России Крымский мост имеет сакральное значение, население возбуждается и требует ядерной мести;

— Путин, уязвлённый нападением в день своего рождения, соглашается;

— а вот вам и ядерный взрыв над Киевом или Львовом.

И никто не будет производить никакие расследования и не будет слушать никакие оправдания. Западная пресса объявит Россию ядерным террористом, а её президента «утратившим международную легитимность», развернёт кампанию против «русских варваров» и приступит к консолидации против России всех, кого удастся запугать. Общее международное положение страны ухудшится. Насколько ухудшится — вопрос. Традиционные союзники от России скорее всего не отвернутся, а вот с разного рода афроазиатской мелочью могут возникнуть вопросы. Да и в Латинской Америке часть позиций скорее всего будет утрачена.

Сложившаяся ситуация требует от Москвы ответа на нападение на мост. Ответа жёсткого, открытого, но неядерного. Вариантом такого ответа может быть массированный налёт на украинскую столицу стратегической авиации.

В городе достаточно правительственных учреждений, казарм, мостов, заводов, ТЭЦ и других военных, правительственных и инфраструктурных объектов, чтобы считать законной целью не отдельные здания, а весь город. Стратегические и дальние бомбардировщики способны наносить удары не входя в зону действия украинской ПВО, а количество ракет у них в залпе достаточно для того, чтобы перегрузить систему ПВО Киева. Одновременный взлёт сотни машин — носителей ядерного оружия впечатлит не только Украину, но и США, заставив задуматься о бренности всего сущего.

Сотни взрывов по всему городу в тёмное время суток обещают незабываемое зрелище. Руины правительственных и административных зданий, промышленных предприятий, военных и инфраструктурных объектов разбросанных по всему центру Киева, мостов, легко наблюдаемых с возвышенного правого берега, будут долго напоминать украинской власти о хрупкости мира, в котором она живёт. Если к мостам добавить аэропорты и железнодорожные станции (как грузовые, так и пассажирские), то город окажется ещё и в частичной транспортной блокаде.

В конце концов, под Киевом, на Обуховском направлении есть «украинская Рублёвка». В многомиллионных особняках, конечно, погибнут и гражданские, но это будут украинские депутаты и олигархи, члены их семей и обслуживающий персонал — все те, кто давно требует уничтожить всех русских и обещает перенести войну на улицы Москвы.

Киев не один. На Украине много городов, способных служить коллективной целью. Объекты для удара в этих городах — не танковая рота, они не передвигаются и не маскируются, их координаты известны и постоянны. Целей для вразумляющих ударов хватит надолго.

Мы при этом ничего не теряем. Те, кто считает Россию жестоким агрессором, уже нас не любят, уже хотят убить и уже прилагают к этому максимум усилий. Те же немногие, кто нас всё ещё ждёт, давно говорят, что лучше пусть города будут стёрты в пыль, но Россия придёт, чем продолжение ужаса без конца.

Демонстративными мощными неядерными ударами Россия покажет, что для вразумления украинской власти ей нет необходимости прибегать к оружию массового поражения. Это ослабит действие американской пропагандистской кампании, хоть вопрос о ядерной провокации США на Украине всё равно останется актуальным.

Ну и, наконец, граждане России должны увидеть, что страна ведёт боевые действия ради победы, а не для развлечения. Народ давно требует ответа на провокации Киева. Необходимо удовлетворить его пожелание. Ведь любовь, доверие и поддержка народа только кажутся вечными и бесконечными. Иногда они заканчиваются. Причём происходит это в один момент. Только что всё было незыблемым и вдруг стало очень даже зыбким.

В конечном итоге, почему Чечню, где жили и живут граждане России, можно было с благой целью равнять с землёй, а Украину, где живут граждане враждебного государства, ведущего против России войну и гордящегося тем, что находится на острие очередного западного похода на Восток нельзя пальцем тронуть? Невозможно поднять знамя над рейхстагом, не обратив Берлин в руины.

ЗЫ: Это вчерашняя статья. Интересно почитать в свете сегодняшних событий.

https://ukraina.ru/20221009/1039533342.html

Вызываю огонь НА СЕБЯ

Джеймс Бонд как символическая гибель западного мужчины

Договоримся сразу, что мы не будем кривляться и выпендриваться. И вы знаете, и я знаю, да и все вокруг нас знают, что вымышленный агент британской разведки Джеймс Бонд — это самое настоящее культурное явление. Спорить с этим утверждением — не очень умная затея. Всё слишком очевидно.

Самый строгий судья, само время собственной персоной, доказало живучесть и востребованность этого образа. Уже шесть десятков лет снимаются и, судя по всему, продолжат сниматься, фильмы об этом человеке. Подавляющее большинство народа (если не все поголовно), причастного к созданию первого фильма под названием «Доктор Но», уже почили в бозе, а плод их труда всё ещё живёт. И фильмы эти всё ещё смотрятся обычными людьми, и хитроумные дельцы, как и прежде, продолжают зарабатывать на них деньги, и пустопорожние актёры и актрисы продолжают раскручивать на этих фильмах свои красивые и глупые лица.

Нужны ли другие доказательства? Не думаю. Пройденное испытание огнём времени не оставляет ни малейших оснований для наших с вами сомнений.

У агента 007 две ипостаси.

Первая ипостась — это вроде как человек, хотя Бонд вообще никакой не человек. Это самое настоящее сверхъестественное и, я бы даже сказал, сверхчеловеческое существо. Он не способен умереть, он не способен покалечиться, он не способен проиграть. Да что там говорить, если все силы киношного зла не способны ему даже фингал под глазом поставить! Бонд — это современный мифический продукт навроде языческого бога, такого, знаете, с большими мускулистыми руками, раздутым от всяческих возлияний и излишеств животом, оскаленным клыкастым и кровожадным ртом, а также, не будем об этом забывать, с огромным эрегированным пенисом.

Однако, в отличие от всего современного пантеона языческих божественных персонажей, он не носит шлем с резиновыми ушами или, скажем, красные плавки поверх голубых рейтуз. Он одевается так, как одевается человек. Он похож на человека больше других супергероев ещё и тем, что он не стреляет паутиной из запястий и не умеет летать без помощи технических устройств. Это человеческий супергерой. И в этом его особенность, «фича», так сказать. Он не плод эксперимента или несчастного случая. Он обычный человек, который может всё. Вернее, он самое похожее на человека супранатуральное существо.

Вторая ипостась Бонда намного серьёзнее. Именно из-за неё образ агента 007 настолько популярен и живуч. Любой человек, который хоть на секунду задумается об истинном смысловом наполнении Джеймса Бонда, не сможет не прийти к выводу, что в нём были воплощены все представления западного мужчины о самом себе. Это как бы зеркало, в котором западный мужчина смотрится наиболее удачно, это словно отфильтрованный от быта и от повседневности настоящий «достигатор». Это смелый покоритель и отважный захватчик. Он всегда готов всё поставить на карту и даже погибнуть, если надо, только бы добиться своей цели. Настоящий западный мужчина.

Он хочет, и он может. У него есть цель, и он её достигнет. У него есть конкурент, и этот конкурент проиграет. У него есть желание убить, и он убьёт безнаказанно. У него есть сексуальное вожделение к какой-то женщине, и он получит ту женщину, которую желает. У него есть охота что-то заполучить, украсть или отобрать, и он это получит, украдёт и заберёт. У него есть желание что-то разрушить, и он взорвёт, сожжёт, утопит и раскрошит это, никого не спрашивая. У него есть желание нарушать законы, человеческие ли, нравственные ли, или вообще законы физики, он их нарушит бестрепетно и хладнокровно. Говоря проще, Джеймс Бонд — это человек, который «умеет в успешный успех». Так сказать, «белокурая бестия» в своём максимально неприличном виде.

Популярная массовая культура не может быть чем-то иным, кроме как отражением реальности. Иначе ей ни за что не стать массовой, иначе ей ни за что не стать популярной. Если культурный продукт не имеет взаимосвязей с действительностью, то ему суждено кануть в небытие. Если процесс узнавания и припоминания не начинается у обывателя при контакте с кинопроизведением, то у него начинается самое натуральное отторжение. Если обыватель не видит себя в фильме, словно бы на групповой фотографии класса, то ему не интересен такой фильм. Западный мужчина видит себя в Джеймсе Бонде, и мы это прекрасно понимаем.

Так вот, я утверждаю, что западный мужчина умер. Об этом нам говорят не только исследования института Гэллапа, которые демонстрируют просто чудовищно низкие процентные показатели западноевропейских мужчин, готовых умереть за свою страну. О смерти западного настоящего мужчины нам буквально кричат, а не говорят невероятно популярные фильмы о Джеймсе Бонде «Координаты “Скайфолл”» и «Не время умирать».

Просто присмотритесь, и вы сами это увидите…

В фильме «Координаты “Скайфолл”» Джеймса Бонда убивают в первый раз. Его убивает чёрная женщина по приказу другой женщины. Он отпет и оплакан, в некрологе его назвали «образцом британской стойкости», и этот «образец» действительно умер. Тот, кто «воскрес» взамен Бонда, был уже кем-то иным.

Та женщина, которая нажимала на спусковой крючок, по идее должна была бы быть безнадёжно и восхищённо влюблённой в Джеймса. Но она стала другой. Отныне Бонд ей безразличен, и теперь это он бессильно и безрезультатно добивается её любви и расположения. Отныне она самовлюблённая и бессердечная и ни в малейшей степени не раскаивается в своём выстреле и не испытывает ни малейшего сочувствия к физическим и духовным страданиям Бонда. Один акт любви, который мы видим в этом фильме, выглядит как подачка.

Бонд больше не способен сводить женщин с ума. Как и западный мужчина.

После этого рокового выстрела Бонд превращается в свою тень. Его алкоголизм уже не выглядит как роскошный декаданс, он превращается в обычного пьяницу, похожего на персонажа по имени Степан из телесериала «Осторожно, модерн!» Его женщина уже не похожа на какую-то фам фаталь, отнюдь, это просто банальная безымянная не очень красивая потная брюнетка, с которой он как-то по-бомжатски совокупляется в каком-то сарае. Он оторван от своей работы и больше не решает судьбы мира. Его квартиру продали с аукциона, то есть он лишён даже жилья. У него нет наследников. Он — оторванный ломоть.

Когда он возвращается на службу, все вокруг прекрасно понимают, что он больше ни на что не годен. Он ослаб физически, его чудовищная первобытная телесная сила куда-то испарилась. Он утратил всякие профессиональные навыки, и теперь он не может даже попасть в мишень. Он утратил всяческую психическую устойчивость, он заявляет, что знает всё о страхе, то есть он начал бояться, он ненавидит злой слабосильной ненавистью, он обидчив и истеричен. Никто, кроме М, не верит ни в него самого, ни в его способности.

Сделаем вывод: Бонд искалечен и он больше не являет собой бессмертное, сильное и весёлое существо. Это сломленный, умирающий бог-калека.

О ненужности агента с двумя нулями говорит и молодой гений Q. Он утверждает, что он, сидя в пижаме, может доставить злодеям больше хлопот, чем бегающий и стреляющий Бонд. Об этом же говорят представители власти, считающие программу «два нуля» рудиментом прошлого в наш век видеокамер и «больших данных». Об этом же говорит и злодей, который утверждает, что может разорять корпорации и устраивать революции при помощи серверов, которые установлены на его острове. Об этом же говорит и будущий М прошлой М, он говорит ей о динозаврах и о том, что им пора-де давно достойно уйти на покой. Этот рефрен звучит весь фильм. Бонд — прошлое. Бонд, как и скрипач, больше не нужен.

Чувствуете? Вы тоже это ощущаете? Насколько же сильно трансформировалось или, я бы даже сказал, деформировалось на Западе отношение к настоящему мужчине!

Главный злодей Сильва — это символический брат Бонда. Они одного поля ягоды. Он сформирован в той же среде, что и 007. Он служил тем же идеалам, что и Бонд. Он изуродован в китайском плену. Он так же был предан, как и Бонд, своей страной. Он так же ослаблен и изуродован, как и Бонд. Сильва изо всех сил пытается вписаться в новый мир. Он преклоняется перед техникой. Он циничен и беспринципен. Он даже гомосексуален. Но всё это его по-настоящему тяготит. Он хочет умереть, и он очень хочет забрать с собой М.

Финальная схватка со злодеем происходит в том месте, откуда агент 007 и произошёл. Это место, под названием «Падающее небо». Это прошлое Бонда. Его первооснова. Его история. Его «ориджин», если угодно. Но это плохое, старое и прогнившее место. Там никто не живёт, кроме одинокого беспомощного старика. Бонд без малейших колебаний позволяет уничтожить это место. Он позволяет сделать это, говоря: «Никогда не любил этот дом». Прошлое Бонда уничтожено. Да, чёрт возьми, даже его «Астон Мартин» и тот взорван.

У Бонда вообще ничего не осталось позади.

А что М?

М — это женщина. Она выполняет роль символической матери Бонда. Именно она, а никакой не Скайфолл олицетворяет родину Бонда. Именно её считает своею матерью и своей главной мучительницей и главный злодей. Именно она хладнокровно и безжалостно отдаёт приказ об убийстве Бонда. Именно она не менее хладнокровно и не менее безжалостно отдаёт китайцам главного злодея. Именно она погибает в конце фильма от руки своего сына. И гибель этой самой ненастоящей матери по-настоящему превращает Бонда в человека без рода и племени.

Именно в этот момент, находясь в разрушенной церкви, куда уже давно никто не ходит; именно там, держа на руках мёртвую родину и находясь рядом с трупом своего символического брата; именно там, уничтожив всё своё прошлое и искалечив себя, умер и настоящий Джеймс Бонд. Умер окончательно и бесповоротно. А вместе с ним умер и настоящий западный мужчина.

Подытожим…

Настоящий западный мужчина умер, потому что он больше не нужен. Настоящий западный мужчина умер, потому что он устарел. Настоящий западный мужчина умер, потому что у него нет прошлого и настоящего.

Хорошо ли это для нас? Не знаю. Русский народ, как ни крути, — часть западного мира.

P.S. «Не время умирать» лучше обсудить отдельно.

Алексей Арсентьев,

На распутье

У современного государства (любого государства, не только российского, но и российского тоже), как всегда, две проблемы. Правда, дороги уже не проблема.

О второй проблеме мы много говорим — это взрывной рост объёма получаемой индивидом информации и скорости её передачи. Миллиарды людей не только получают, но и распространяют информацию в режиме реального времени. В результате мы получаем стандартный эффект: когда какое-то явление становится массовым, резко снижается его качество. Массовое образование, массовое жильё, массовая культура всегда уступали и всегда будут уступать элитным. Массовая информация не исключение.

Проблема не в том, что доступ к определённого вида деятельности получают люди, никогда раньше ею не занимавшиеся. Проблема в том, что все эти люди непрофессионалы, соответственно, для полноценного участия им надо понизить уровень соответствующей задачи до собственного понимания.

Первая же проблема заключается в том, что вовлечение неквалифицированных масс в формирование информационного пространства вовлекает их и в формирование политики, кратно увеличивая их влияние на принятие решений. При этом сами массы даже не в силах осознать уровень своего влияния, продолжают считать, что от них «ничего не зависит», и перекладывать ответственность на органы государственной власти, которые в своих решениях гораздо более ограничены выраженной в информационном пространстве «волей народа», чем раньше.

Феодальный король зависел при принятии решения от своих баронов. Бароны знали, что идти на войну и рисковать там жизнью придётся им лично, что любые нововведения в налоговой сфере или в сфере торговли отразятся на их хозяйстве. На войне можно было не только погибнуть, но и заработать славу и богатство. Хозяйство (от соответствующих решений) могло как прийти в упадок, так и процвести.

Баронские роды, столетиями участвовавшие в управлении, нарабатывали и передавали по наследству определённый профессионализм. Поэтому, заседая в королевском совете или в парламенте, они в целом принимали взвешенные решения. В семье не без урода: дураки и тогда проникали в систему управления, но в целом слой, выполнявший управленческие функции, надёжно обеспечивал защиту от дурака (даже если дураком оказывался сам король).

Капиталист в буржуазную эпоху знал, что при принятии решения он рискует своим капиталом, так как именно крупные компании являются основными налогоплательщиками и они же являются своего рода «манёвренным фондом» государственного бюджета: именно они в случае необходимости могут обеспечить срочную выплату чрезвычайного налога.

У капиталистических семей, как правило, не было столетнего управленческого опыта (двухсотлетние капиталистические династии появились только во второй половине ХХ века, а в конце того же века человечество перешло в посткапиталистическую эпоху). Но защита от дурака и здесь работала достаточно надёжно: дурак быстро разорялся и выбывал из круга лиц, влияющих на принятие решений.

В информационную, посткапиталистическую эпоху государство зависит от анонимного маргинала, зачастую не имеющего ни образования, ни квалификации, чей опыт ограничивается получением пособия или жизнью за счёт родителей (супруга/супруги), но амбиции которого непомерны, а время, используемое им на загаживание социальных сетей, ограничено только его же физическими возможностями.

Даже ответственность парткомов КПСС (которые, будучи директивными органами, в большинстве случаев вину за неудачи возлагали на исполнителей — советы и государственную бюрократию) была выше, чем ответственность маргинала. КПСС закрепляла за своей номенклатурой руководящие должности в государственных структурах, таким образом если не вся партия, то её достаточно высокопоставленные члены за результат ответственность несли. Здесь «защита от дурака» была ослаблена, но она всё же была.

Маргинал не пойдёт на войну (даже за богатством и славой), маргинал не создаст капитал, которым можно рискнуть при принятии ответственных решений, маргинал ничего не возглавит. Ему будет лень. Представление маргинала о государственном управлении исчерпываются хлестаковским «40 тысяч одних курьеров», задача же управляющего, с точки зрения маргинала, ограничивается изданием указа или закона (маргинал их не различает) «Чтобы всем было хорошо, все были довольны и счастливы», после чего всё должно само собой образоваться ко всеобщему удовольствию.

Маргиналы настолько объединены идеей, что им кто-то что-то обязательно должен «дать», что не обращают внимания на внутренние противоречия. Фашисты и коммунисты (а также прочие «-исты») с равным жаром требуют от государства единственно правильную идеологию, поддерживая в этом друг друга и не обращая внимания, что требуют диаметрально противоположных вещей. Точно так же часть маргиналов требует деньги отменить вообще (чтобы было всем счастье), другая часть — деньги раздавать всем «по потребности». То, что совершить эти два действия (отменить и раздать) одновременно невозможно, маргиналов не смущает.

Кое-как современное государство от вмешательства маргиналов в политику защищается, но с каждым годом всё хуже. Маргиналы в условиях свободных выборов берут числом, всё в большей массе проникая в органы законодательной и исполнительной власти. Но особую активность они проявляют в информационном пространстве, которое настолько стало их вотчиной, что многие бывшие системные СМИ умышленно опрощаются до маргинального уровня ради сохранения и увеличения аудитории. Мало кто действует по принципу «лучше меньше, да лучше», так как количество читателей/подписчиков конвертируется не только в деньги (которых никогда не бывает много), но и в политическое влияние, также всегда стремящееся к перманентному росту.

Сходные процессы идут во всех странах, но Запад, лет на двадцать раньше нас переживший информационную революцию, примерно на такой же срок опережает нас в процессе маргинализации политики. Маргинализация же в любой сфере в первую очередь выражается в переходе к чёрно-белому восприятию, в утрате ощущения оттенков и полутонов. Маргинал всегда видит лишь два варианта действий (воевать/капитулировать, наступать/отступать, раздавать/отнимать, терпеть/угнетать). Эту свою всепоглощающую двоичность он экстраполирует на весь известный ему мир, в том числе и на оценку возможных действий своих политических оппонентов.

Маргинализированность политики стала важным субъективным фактором (наряду с имеющимися объективными, выраженными в системном кризисе западной политической и финансово-экономической модели), определяющим взрывную агрессивность Запада. Он действует в парадигме «мы или они», абсолютно исключая вариант «вместе». Поэтому все как российские, так и китайские (а теперь уже и всего БРИКС) предложения по совместной работе над сводом правил нового, для всех комфортного мира, базирующегося на изменившейся геополитической реальности, воспринимаются Западом либо как блеф, либо как попытка обмануть и получить односторонние преимущества.

В рамках данной парадигмы Запад с ускорением движется к прямому военному столкновению с Россией и Китаем, несмотря на то что боится и не хочет такого столкновения. С точки зрения Запада избежать столкновения можно, только если Москва и Пекин уступят Западу и признают его доминирование на планете. Когда же Западу говорят, что нельзя признать несуществующее, что проблема даже не в том, что он был плохим глобальным судьёй и глобальным полицейским (лицемерным, пристрастным и коррумпированным), а в том, что он больше не может им быть: у него нет на это ресурсов и никогда уже не будет, — Запад не верит, поскольку в его понимании, если ресурсов не хватает, их не хватает всем.

Диалектический парадокс в том, что мир БРИКС, или даже только российско-китайский мир, требует для упорядоченности гораздо меньше ресурсов. Запад же не в состоянии вернуть своему миру (миру западной глобальной гегемонии) стабильность, даже если получит в своё эксклюзивное распоряжение все ресурсы планеты и её окрестностей. Маргинальная политика Запада чудовищно затратна и неэффективна.

Оппоненты пытаются объяснить Западу, что не могут пойти ему навстречу, так как, даже сдавшись на полную его милость, не спасут мир даже ценой собственной жизни. Западная маргинальная политика требует постоянного роста траты ресурсов в геометрической прогрессии. Всё, что он теоретически может получить от победы, он без какой-либо пользы хотя бы для себя в тот же день ухнет в чёрную дыру своей неэффективности.

Но так же, как отдельно взятый маргинал из социальных сетей не верит в то, что государство не может постоянно раздавать всем деньги «по потребности», ибо развалится даже раньше, чем разорится, западные маргиналы от политики не верят в эффективную альтернативу Западу. В их представлении борьба идёт за то, кто умрёт первым, а кто вторым. Запад хочет быть вторым, так как надеется, что при цивилизационной перезагрузке (без которой невозможен выход из системного кризиса) это даст ему стартовые преимущества и позволит занять доминантную позицию в новом мире.

В целом в представлении Запада перспективный вариант нового мира выглядит как перманентный системный кризис, на каждом витке которого человечество в целом теряет ресурсы (в том числе и демографические), но по итогу очередного витка Западу обеспечена доминирующая позиция. И так должно продолжаться до тех пор, пока ресурсная база, технологические возможности человечества и его оставшийся демографический потенциал не придут к очередному балансу на каком-то предельно низком уровне, от которого может стартовать новое развитие, бенефициаром которого вновь должен быть Запад.

Это абсолютно нерабочая схема, но любой маргинал скажет вам, что она способна прекрасно работать и даже объяснит как.

Проблема Запада заключается в том, что для эффективного продолжения маргинальной политики ему нужна была победа над Россией. Вначале он пытался за счёт провокации украинского кризиса одержать бескровную победу, разрушив российскую экономику санкциями. Когда это не вышло, Запад провозгласил своей целью победу над Россией на поле боя в войне на истощение. На поле боя он также проиграл, ибо Украина уже не способна больше воевать (даже если призовёт 18-летних, это только ненадолго продлит агонию ценой перехода демографической катастрофы в демографический коллапс).

В результате Запад оказался перед развилкой из двух неприемлемых решений. Он не может признать поражение и перейти к мирному урегулированию, так как такой шаг не предусмотрен концепцией маргинальной политики Запада (маргинал не считает данную возможность возможностью). Маргинал в принципе не считает переговоры механизмом решения проблемы, так как видит только два варианта: свою победу и победу над собой, компромиссный мир для него — третье измерение в двухмерном мире.

Но он не желает и воевать с Россией непосредственно, поскольку российский ядерный арсенал не оставляет Западу надежды на победу, и в конвенциональной войне он тоже не может надеяться даже на ничью, ибо российская армия оказалась единственной в мире, которая за последние два с половиной года получила и творчески освоила практический опыт современной войны.

Тупик?

Запад так не считает. С его точки зрения, пока Украина ещё шевелится, можно поставить ей новые более дальнобойные системы вооружений, чтобы, как любят говорить западные политики, «повысить для России цену победы», сделав её (цену) в конечном счёте неприемлемой.

В рамках своей маргинальной политики Запад не признаёт возможности для России на каком-то этапе наращивания противостояния вывести конфликт за пределы украинского поля и самой инициировать прямой конфликт с Западом, заставив его принимать решение о дальнейшем формате противостояния (ядерное/конвенционное).

Поэтому на сегодня мы можем надеяться если не завершить конфликт полностью, то хотя бы получить паузу, только если Украина будет ликвидирована раньше, чем Запад успеет снабдить её достаточным количеством дальнобойных ракет для организации эффективной провокации.

Если Украины нет, Западу надо искать новый формат для продолжения конфликта с Россией, в котором бы он оставался в стороне (а это практически невозможно), либо переносить кризисные усилия в Азиатско-Тихоокеанский регион. Если Украина ещё существует, программа понятна и уже написана. Запад на сегодня планирует снабдить Украину необходимым для провокации нового витка конфликта оружием к концу ноября текущего — января следующего года, привязываясь к электоральному процессу в США.

Три-пять месяцев — время, которое у нас осталось, чтобы снять с игровой доски украинский кризис, прежде чем он будет усугублён перспективой расширения до общеевропейского.

Повторю, Запад не видит полутонов и многообразия красок, он даже с оттенками серого не знаком — только чёрное и белое. Поэтому апеллировать к здравому смыслу нецелесообразно: «партнёры» не поймут, о чём идёт речь.

https://alternatio.org/articles/articles/item/138507-na-raspute