"Оксанкина перемога"
Жила девочка Оксанка, 1975 г.р. Дуже хотела она счастья для Украины – и добилась бы его, если бы не совки-ватники из рашки-парашки, которые Оксанке в том люто пакостили. Ох и била бы Оксанка совков-ватников, которые ей люто пакостили, если бы они из своей рашки-парашки носу казали.
Исстрадалась Оксанка, лицом потемнела, уж и новой баррикаде не рада. Как вдруг слышит она на заре: шумит Днепро. Скрежещет по днепровским порогам киль авианосца «Джордж Вашингтон». Поднимается он вверх по течению, а с ним – три ракетных эсминца и корабли прикрытия до кучи.
Спрыгнул с палубы прямо к Оксанке гарный хлопец. «Я, - говорит, - как есть капитан Бартоламью. Пришёл, Оксанка, конец твоим страданиям, не будут больше совки-ватники душу твою терзать. Стрельну я прямо сейчас по Москве крылатыми ракетами «Томагавк». Триста пятьдесят две штуки одним махом запульну, чтобы никакая кацапетовская «Сатана» не смогла бы их перехватить!».
Заплакала тут Оксанка от счастья, но говорит капитану ласково: «А как если Путяра в ответ ржавой рашкованской бомбой стрельнёт? У него сердца-то нету!».
«Не бойся, добрая Оксанка, - отвечает Бартоламью. – Закрою я тебя грудью-орденами, отведу удар. А потом поедем мы с тобой далеко-далеко, в Ивано-Франковск, будешь ты там в цветных лентах ходить, красивая, а я тобой любоваться буду и от лучевой болезни умирать. Широко заживём!».
Вот нацелил капитан Бартоламью триста пятьдесят два «Томагавка» на поганую Москву, прямо на клятую кремлюку – и рукой махнул, и полетели ракеты с ядерными боеголовками решать все Оксанкины проблемы: «Разом нас богато!».
Как вдруг вскинулась Оксанка, застонала глухо. Ведь там, в поганой Москве, не только путлерские рабы-ватники, там ведь не меньше десятка людей, которых жалко Оксанке терять.
«Стойте, соколы! – кричит она вослед «Томагавкам». – Как уберечь мне Макаревича с Шевчуком?! Как Гнедопыхина от верной гибели спасти?! Да ведь в Москве сейчас «Океян Ельзи», который кацапы обманом и угрозами к себе на гастроль завлекли! Не хочу их всех жизней лишать!».
«Ничего-ничего, добрая Оксанка, - кричат ей из Москвы Макаревич с Гнедопыхиным. – Разве ж это жизнь у нас тут? Рази прямо в нас своими ракетами! Так, чтобы половину сразу в брызги распылило, а остальных позже чудовищными рентгенами в пепел пережгло! Потому не видим мы большего счастья, Оксанка, чем за твою евроинтеграцию смерть принять нелепую и ужасную! Слава Украине!».
«Героям слава!» - плачет Оксанка. Уткнулась она лицом в передник, ждёт взрывной волны. А той всё нет и нет. Подняла дывчина голову, смотрит в сторону клятой Московии – нет, не вырастает над кремлюкой рощица ядерных грибов, не пузырится Красная площадь от необыкновенных температур.
Пригляделась Оксанка – ой, диду-диду! – нет больше «Томагавков» с ядерными боеголовками. Как только пересекли они границу, так начали их совки-ватники, по своему обыкновению, распиливать. И где-то между Старым Осколом и Тулой все ядерные боеголовки с тех крылатых ракет вчистую спиздили. Падают теперь на поганый московский асфальт трубы железные, совсем почти без начинки. А всего обиднее – что по друзьям Оксанки они всё же нет-нет, да попадают, как те и просили. Макаревичу рёбра перебило, Гнедопыхину ноздрю оцарапало. «Океяну Ельзи» раскуроченная ракета прямо в барабан воткнулась. И даже Акунину – бывалому, вроде бы, человеку – гептиловой струёй седую шерсть на спине опалило.
А на Спасской башне, верхом, лапти свесив, Путлер сидит, на балалайке тренькает и хохочет нечеловеческим голосом.
Поняла тут Оксанка, кто в России есть главная сатана.
(с)nords_nisse
Жила девочка Оксанка, 1975 г.р. Дуже хотела она счастья для Украины – и добилась бы его, если бы не совки-ватники из рашки-парашки, которые Оксанке в том люто пакостили. Ох и била бы Оксанка совков-ватников, которые ей люто пакостили, если бы они из своей рашки-парашки носу казали.
Исстрадалась Оксанка, лицом потемнела, уж и новой баррикаде не рада. Как вдруг слышит она на заре: шумит Днепро. Скрежещет по днепровским порогам киль авианосца «Джордж Вашингтон». Поднимается он вверх по течению, а с ним – три ракетных эсминца и корабли прикрытия до кучи.
Спрыгнул с палубы прямо к Оксанке гарный хлопец. «Я, - говорит, - как есть капитан Бартоламью. Пришёл, Оксанка, конец твоим страданиям, не будут больше совки-ватники душу твою терзать. Стрельну я прямо сейчас по Москве крылатыми ракетами «Томагавк». Триста пятьдесят две штуки одним махом запульну, чтобы никакая кацапетовская «Сатана» не смогла бы их перехватить!».
Заплакала тут Оксанка от счастья, но говорит капитану ласково: «А как если Путяра в ответ ржавой рашкованской бомбой стрельнёт? У него сердца-то нету!».
«Не бойся, добрая Оксанка, - отвечает Бартоламью. – Закрою я тебя грудью-орденами, отведу удар. А потом поедем мы с тобой далеко-далеко, в Ивано-Франковск, будешь ты там в цветных лентах ходить, красивая, а я тобой любоваться буду и от лучевой болезни умирать. Широко заживём!».
Вот нацелил капитан Бартоламью триста пятьдесят два «Томагавка» на поганую Москву, прямо на клятую кремлюку – и рукой махнул, и полетели ракеты с ядерными боеголовками решать все Оксанкины проблемы: «Разом нас богато!».
Как вдруг вскинулась Оксанка, застонала глухо. Ведь там, в поганой Москве, не только путлерские рабы-ватники, там ведь не меньше десятка людей, которых жалко Оксанке терять.
«Стойте, соколы! – кричит она вослед «Томагавкам». – Как уберечь мне Макаревича с Шевчуком?! Как Гнедопыхина от верной гибели спасти?! Да ведь в Москве сейчас «Океян Ельзи», который кацапы обманом и угрозами к себе на гастроль завлекли! Не хочу их всех жизней лишать!».
«Ничего-ничего, добрая Оксанка, - кричат ей из Москвы Макаревич с Гнедопыхиным. – Разве ж это жизнь у нас тут? Рази прямо в нас своими ракетами! Так, чтобы половину сразу в брызги распылило, а остальных позже чудовищными рентгенами в пепел пережгло! Потому не видим мы большего счастья, Оксанка, чем за твою евроинтеграцию смерть принять нелепую и ужасную! Слава Украине!».
«Героям слава!» - плачет Оксанка. Уткнулась она лицом в передник, ждёт взрывной волны. А той всё нет и нет. Подняла дывчина голову, смотрит в сторону клятой Московии – нет, не вырастает над кремлюкой рощица ядерных грибов, не пузырится Красная площадь от необыкновенных температур.
Пригляделась Оксанка – ой, диду-диду! – нет больше «Томагавков» с ядерными боеголовками. Как только пересекли они границу, так начали их совки-ватники, по своему обыкновению, распиливать. И где-то между Старым Осколом и Тулой все ядерные боеголовки с тех крылатых ракет вчистую спиздили. Падают теперь на поганый московский асфальт трубы железные, совсем почти без начинки. А всего обиднее – что по друзьям Оксанки они всё же нет-нет, да попадают, как те и просили. Макаревичу рёбра перебило, Гнедопыхину ноздрю оцарапало. «Океяну Ельзи» раскуроченная ракета прямо в барабан воткнулась. И даже Акунину – бывалому, вроде бы, человеку – гептиловой струёй седую шерсть на спине опалило.
А на Спасской башне, верхом, лапти свесив, Путлер сидит, на балалайке тренькает и хохочет нечеловеческим голосом.
Поняла тут Оксанка, кто в России есть главная сатана.
(с)nords_nisse
Еще на тему
0.4
-0.1
0.0
