Все дело в SS-18. Эту штуку они боялись, эту штуку они боятся и эту штуку они будут бояться дальше. Независимо от того что она потихоньку устаревает, ее стереотип прочно въелся в подкорку америке, как оружия, которое может уничтожить их демократический рай за считанные часы.

Несколько десятков километров по трассе от Красноярска на северо-восток. Не к востоку от Эдема. Джеймсом Дином тут и не пахнет. Стрелка спидометра падает в обморок. Музыка становится тише. Мы подъезжаем к КПП.

«Выходи».

Первое, что нужно усвоить: Железногорск – закрытый город. Чтобы попасть сюда, нужен пропуск. Я родился в Железногорске, вырос в Железногорске, попробовал в Железногорске свой первый портвейн и оставил здесь все свои молочные зубы. У меня нет пропуска. Железногорск обнесён колючей проволокой. Чтобы пройти через неё по правилам, нужно миновать один из КПП.

– Я буду ждать тебя внутри у той остановки, идёт?
– Слушай, я ещё никогда не лазил через эту дырку…
– Всё нормально.

Я захлопываю за собой дверь и выхожу на обочину. Машина едет дальше в сторону КПП…

Наверное, именно так и выглядит граница во времени. Попадая в этот город, ты будто отбрасываешь себя назад. Другие люди, другие нравы… В Железногорске ещё думают, что слово свэг – это модно, а дисконтная карта в супермаркете – пижонство. Если вы забыли своё счастье в 2006-м, Железногорск – ваш город.

Уже несколько минут я иду по хорошо протоптанному пути. Иногда мне попадаются канавы, застеленные досками. Проход уже совсем близко. Со стороны садов ко мне идёт пожилая женщина с сумкой-холодильником в руках. Какого чёрта? На охрану она совсем не похожа.

– Молодой человек, холодные напитки? Сигареты в дорогу?
– Что? Нет, спасибо.

Я слегка нагибаюсь и прохожу через огромную дыру в колючей проволоке. Как говорил один из начальников контрольно-пропускного пункта номер 3, наши дырки всегда рады гостям. Пожалуй, он прав. Эта фраза может стать девизом этого города.

Несколько метров по грунтовой дороге. Я сажусь в автомобиль.

– И как оно?
– Нормально. Одна женщина пыталась продать мне бутылку минералки и сигареты.
– Ты взял у неё что-нибудь?
– Нет.
– Правильно. Она пытается навариться. Мужик у второй дырки продаёт всё то же самое, но в среднем на десятку дешевле.

Мы трогаемся с места. Ещё несколько минут всё вокруг будет походить на безлюдную трассу. Это окраины. На каждой окраине Железногорска есть гаражи. Много гаражей: десятки кооперативов с кучей боксов, потайных заездов и старых покрышек. Можно сказать, что Железногорск находится за гаражами. Вы знаете, что за гаражами всегда происходят странные вещи. Так вот, когда ты в Железногорске, странные вещи и есть твоя жизнь.

Мы набираем скорость. «Сделай погромче». Улица Южная. Одна из самых длинных и близких к главному КПП. Если вам нравится атмосфера «Сталкера», вам понравится здесь. На Южной. Именно на этой улице находятся склады, заброшенные заводы и самый популярный в Железногорске ночной клуб. Привыкайте к этому. Железногорск – это город оксюморонов. Школа для умственно отсталых здесь находится напротив городского музея, а собор Архангела Михаила неподалёку от леса, где убили и изнасиловали с десяток детей.

На нашем пути памятник строителям города, спутниковые тарелки и сталинский классицизм. Мы в городе. Почти в самом сердце.

«Не сбей этих ублюдков!»

Мы резко тормозим на переходе. «Черти!» В Железногорске не так много светофоров. Но целая куча детей. Дети повсюду: в кинотеатрах, в подъездах, на рекламных плакатах… Всего в Железногорске есть 19 школ. Из них 2 гимназии, 2 лицея, 1 кадетский корпус, 1 школа для детей-инвалидов… И в каждой учатся идиоты. Впрочем, как и везде.

Я рад тому, что моё детство прошло в Железногорске. В этом городе есть десятки спортивных секций, маленький яхт-клуб, художественная школа и музыкалка – целый ворох мест для саморазвития. И, разумеется, я не ходил ни в одно из них. Но ходили другие. Железногорск – идеальный инкубатор. Но если птенцы задерживаются в нём надолго, они перегреваются, мутируют и становятся воспитанниками местного Профессионального лицея номер 47.

Мы в центре города. Площадь Ленина. Атмосфера загробного мира воскресным утром. Мы делаем музыку тише, чтобы соответствовать ей. В случае с Железногорском – это норма. Если бы тело Ленина вытащили из мавзолея и положили на одну из центральных лавок этого города, никто бы не заметил.

Ни один магазин в округе не объявляет повальных скидок. Не устраивает акций. Промоутеры не тычут вам в лицо рекламными буклетами. Здесь их вообще нет. В 1958 году в Железногорске стали обогащать Уран. С тех пор прошло больше полувека, и за всё это время в городе действительно обогатился только уран. Больше никто. На вывеске продуктового магазина «Час пик» надпись «24 часа». Он действительно работает 24 часа. В неделю.

Машина останавливается в моём дворе. Я достаю из багажника сумку и говорю «спасибо». Мой дом находится недалеко от городского парка. Скоро в этом парке перестанут продавать тёплую колу, опадут листья и будет чертовски красиво. Конечно, Железногорск – красивый город. Уорхол мог бы изобразить Железногорск на картине. Но он никогда не был в Железногорске. Стиви Вандер мог бы посвятить Железногорску песню, но он был слишком далеко. Это и есть главная проблема Железногорска. Он далеко от всего. Кроме концертов Михаила Шафутинского. Заповедник. В отрыве от мира и рекламы Карлс Джуниор.

Железногорск – закрытый город. То место, где можно спрятаться от эпохи и невозможно заказать пиццу в четыре утра.