Яблоки акция съешь яблоко назло Путину Я Ватник разная политота
Порошенко присоединился к акции
Яблоки польша стронг санкции Я Ватник разная политота
Наша традиционная музыкальная пауза.
По просьбе нашего радиослушателя Владимира, специально для польских фермеров звучит песня "Яблоки на снегу".
Прослушать или скачать Муромов Михаил Яблоки на снегу бесплатно на Простоплеер
По просьбе нашего радиослушателя Владимира, специально для польских фермеров звучит песня "Яблоки на снегу".
Прослушать или скачать Муромов Михаил Яблоки на снегу бесплатно на Простоплеер
Россия и мир санкции Яблоки удалённое Я Ватник разная политота
ОТКУДА ЕСТЬ ПОШЛИ САНКЦИИ. ДЕРЕВЕНСКАЯ ИСТОРИЯ (Автор: Константин Крылов)
- Петровна, где дрель? – закричал Степаныч из сарая.
- Миша, не надо! – взмолилась Петровна. – Мишенька, ну пожалуйста, не надо!
- Ты чё, старая, совсем плохая стала? – Степаныч заорал громче, злее. – Дрель неси!
- Мишенька! Ну пожалуйста! – у Петровны затряслись губы.
- Дрель! – рявкнул муж. Петровна, утирая глаза рукавом, полезла в шкафчик, куда ещё вчера спрятала ненавистную приспособу.
Со Степанычем Петровна прожила, почитай, всю жизнь. Миша был правильным мужиком – дельным, рукастым, по-хорошему прижимистым. У него всё как-то само собой выходило, спорилось – что работа, что семья, что дети, что дача. Правда, дети давно разъехались по разным странам: взрослый сын выучился в Обнинске и теперь жил в Германии, старшая дочка вышла замуж за чеха, младшая – за украинца. Работа у Степаныча тоже накрылась медным тазом, ещё в девяностые. Ничего, съехали с Нюрой Петровной на дачу, там прожили первые, самые страшные годы, на огурцах и картохе. Потом сын начал зарабатывать на импортных заказах и пересылать какие-то деньги. Дальше жизнь снова потихоньку-полегоньку пошла в горку, так что Петровна даже перестала беспокоиться насчёт того, что не на что будет хоронить.
Одна беда пришла: Степаныч увлёкся яблочным самогоном. Всю жизнь был малопьющим, а вот теперь почал прикладываться к проклятой. Причиной тому был яблоневый сад, оставшийся от нюриной матери. Та любила деревья, ухаживала, заботилась об урожае: варила компоты, варенье, остатки отдавала соседям, которые водили свиней. Однако в девяноста третьем мама померла, некому стало варить компоты и закатывать банки, да и свиньи соседям стали без надобности. А яблони всё плодоносили и плодоносили, и что было делать с урожаями – непонятно. На беду, сосед – тот самый, который раньше водил свиней – научил Степаныча делать яблоневую бражку и перегонять. Рукастый Степаныч соорудил аппарат, который держал в сарае, забил весь подпол вёдрами для бражки, а чтобы мельчить яблоки в пюре, приспособил электродрель с насадкой.
Не то чтобы Степаныч всерьёз заалкашил, нет. По деревенским меркам, пил он умеренно и без закидонов: руку на супружницу не подымал, не буянил, не свинничал. Максимум, что он себе позволял в пьяном образе – достать из сарая трофейный немецкий аккордеон, доставшийся от отца, да спеть «Подмосковные», или там «По долинам и по взгорьям». Но Нюрка, как и всякая русская баба, всю жизнь до одури боялась, что муж сопьётся. И боролась с этим обычными бабскими способами – скандалёзничала, выливала спрятанный самогон, портила аппарат, ну и, конечно, пилила Степаныча как могла. Тот, однако, от этого только больше упирался: аппарат и готовый продукт прятал у соседа, подпол запирал, а Степановну не подпускал к процессу. Все же попытки запилить Михал Степаныча бабским пилением кончались только тем, что он сбегал из дому к соседям и там уж давал себе волю.
Одно было хорошо: Степаныч, кроме яблочной, ничего в рот не брал. Пива он не любил, вино считал потерей времени, а магазинной водке не доверял с той самой поры, как его старинный друг Алексей Петрович помер от поллитры дагестанской. Картофельным же бимбером он по молодости траванулся в Белоруссии, после чего не мог его переносить даже на запах. Но всё это не особенно утешало Петровну: яблок всегда было столько, что заготовки Степаныча хватало на год.
Нюрка жаловалась на пьющего мужа деревенским бабонькам, ища совета. Бабоньки Нюрке сочувствовали и советовали ей по-тихому извесли треклятые яблони, но вот на это она как раз пойтить не могла: матушка, умирая, просила дочку заботиться о саде и особенно о деревьях. Материнскую волю Петровна не уважить не смела. Так она и маялась, изводясь сама и изводя мужа.
Из сарая Петровна вышла, как обычно, обиженная. Немножко поплакала, потом пошла ставить картошку: Степаныч затребовал на ужин варёную в мундире. «Наверняка с этой своей гадостью наворачивать будет», привычно и зло подумала баба.
Керосинка чадила: фитили замазутились. Взгромождённая наверх кастрюля тихо побулькивала. Петровна сидела, пригорюнившись, на табуретке и жалела себя.
Внезапно в кастрюле что-то булькнуло совсем уж непривычно громко. Зло зашипела вода. Потом оттудова раздался крик – совершенно детский.
Петровна подскочила, сунулась в кастрюлю и увидела там крошечного рыжего человечка в смешном зелёном костюмчике, который пытался выпрыгнуть из кипятка и уцепиться за край посудины.
Не думая, Нюрка сунула руку в кипяток, ухватила человечка, и тут же чуть не выронила – кипящая вода больно вцепилась в руку. Однако Петровна не выронила человечка, а ухватила за рыжий вихор, вытащила из воды, поставила на стол, и только после этого затрясла обваренной кистью и завыла в голос.
- Не суетись, глупая женщина! – пропищал человечек, выждал момент и плюнул на трясущуюся руку. Боль тут же исчезла – как будто её выключили. Степановна ещё пару раз – скорее по инерции – ей взмахнула, потом недоумённо уставилась на неё: вздувшаяся красная кожа как бы опадала и белела. Через пару секунд от ожога не осталась ничего.
- Спасибочки, - только и вымолвила она, таращась на маленького.
- Не стоит, - отмахнулся человечек. – В сущности, это я должен быть вам признателен, - с некоторым неудовольствием сказал он.
- В… вы откуда? – с трудом выталкивая воздух, вышептала Нюрка.
- Вы хотите спросить, кто я и что здесь делаю, - поправил её человечек, отсторожными движениями отряхивая и приглаживая костюмчик. – Удовлетворю ваше любопытство. Меня зовут Мармадьюк. Я демон, - последнее он произнёс с гордостью.
Петровна сообразила, что у человечка имеется уважаемая национальность, и тут же пробормотала положенное «да мы чего, да мы ничего, был бы человек хороший».
Мармадьюк, однако, остался недоволен.
- Я же сказал: я не человек, я демон! – он даже собрался было грозно топнуть ножкой, но, увидев испуганное лицо Нюрки, смягчился. – В общем, я весьма могущественное существо. Имею честь состоять вторым помощником первого советника Его Темнейшества Веельзевула, - он сделал паузу, явно ожидая какой-то реакции, скорее всего – восторженной.
Петровна наморщила лоб: слово «Веельзевул» ей смутно напомнило что-то церковное. Её подружка Вика Терентьева, когда врачи с Каширки ей сказали, что лечиться поздно, стала набожной и всё читала какие-то тоненькие книжечки про Бога, рок-музыку и штрихкод. В этих книжечках такие слова попадались.
- Зевул… Ангел, что-ли? – робко спросила Нюра.
- В каком-то смысле мы все ангелы, - несколько неопределённо ответил Мармадьюк. – К сожалению, я пал жертвой интриг недоброжелателей. Ничтожные чертеняки! – человечек всё-таки топнул ножкой. Из-под каблучка посыпались искры, Петровна тихо охнула и всплеснула руками. – В общем, меня застали врасплох и понизили в онтологическом статусе. До картофелины, - демон скрипнул зубами. – От таких заклятий можно освободиться только соединёнными силами огня, воды и доброго сердца. Но тут условия совпали в точности. Ну теперь я им покажу! – в тоненьком голоске почувствовалась нешуточная угроза.
- В общем, я вам кое-чем обязан, - признал с сожалением маленький человечек. – И теперь, чтобы окончательно освободиться, я должен исполнить одно ваше желание. Надеюсь, - угрожающе закончил он, - вы не потребуете от меня ничего слишком хорошего. Я всё-таки демон и добро лююдям делаю только в исключительных случаях и сугубо локально.
- Да что вы, - всплеснула руками Нюра. – Да зачем так… Да чего я… Вы идите, - наконец, собралась она с мыслями, - по своим делам, ежели чего.
- Глупая женщина! Я не могу уйти, не выполнив твоего желания! Это магическое условие, неужели это так трудно понять? – демон снова топнул ножкой, выбив из стола сноп искр. – Быстро говори, что тебе надо. Деньги?
- Ой, не надо горя этого! – вскрикнула испуганная Петровна и заплакала.
Мармадьюк посмотрел на неё внимательно и, кажется, немного смягчился.
- Понимаю, - протянул он. – Отберут и накажут, у вас такая страна. Ладно. Новый дом?
Петровна в ужасе замахала руками.
- Понимаю, сельсовет, соседи, будут тянуть деньги, потом сожгут… - пробормотал он. – Картиру в Москве и хорошую пенсию?
- Никогда мы хорошо не жили, не стоит и начинать, - вздохнула Петровна.
- Гм, гм… Ну, может, всё-таки чего-то хочется? Чего-нибудь безобидного? Морщины на лице вывести? Кошка старая чтобы подольше пожила? У соседа чтоб корова сдохла? – последнее он сказал с явной надеждой в голосе.
От сарая донеслись звуки аккордеона. Степаныч, пока работал, изрядно угостился прошлогодней продукцией и ему захорошело.
- Чтоб Степаныч не пил! – выплеснула Нюрка заветное.
- Не пил? Прямое вмешательство в свободную волю человека, к сожалению, доступно только высшим тёмным силам, - нахмурился человечек.
- Ну чтоб не гнал эту свою яблочную, - поправилась Петровна и рассказала маленькому человечку о своём горе.
Мармадьюк задумался, уселся на край стола, поболтал ножками.
- Так-так-так, - протянул он. – Значит, яблоки… Кроме этого своего домашнего кальвадоса, другого не пьёт… При этом сад изводить нельзя… Ломать аппарат бесполезно – будет гнать у соседа… Гм, вот что! – он щёлкнул пальцами, осыпав искрами столешницу. – А если эти яблоки будут у вас покупать? Продашь весь урожай, мужику запилишь, что в хозяйстве деньги нужны. Нормально будет?
- Покупать? – не поняла Нюрка. – Кто ж наши яблоки купит, когда их как грязи?
- Городские купят, - демон ухмыльнулся, явно радуясь какой-то пришедшей в голову идее. – В Москву повезут.
- Да кому ж в Москве наша антоновка нужна?! – Петровна посмотрела на демона как на глупого. – Москвичи всё дорогое едят, иностранное…
- Ну а если не будет иностранного? – демон снова улыбнулся, как-то уже совсем нехорошо.
- То есть как? – не поняла бабка.
- А вот так. Говорю же, я второй помощник первого советника Его Темнейшества… Одну минуту, - он вытащил из внутреннего кармана костюмчика крошечную телефонную трубку, что-то понажимал, прикрыл трубу ладонью и заговорил очень тихо. Доносились только отдельные слова и фразочки «да, это я», «всё нормально», «есть идейка», «поддержка отечественного производителя, например», «это ещё лучше», «пусть сами всё запретят», «да, и вайфай по талонам», «позвони Володину, ему понравится».
Закончив разговор, Мармадьюк подмигнул бабке и заявил:
- В общем, в следующем году приедут перекупщики и все яблоки у тебя заберут. Не то чтобы дорого, но всё-таки копейка в хозяйство. Степанычу привет.
Он оправил зелёный сюртучок, явно намереваясь исчезнуть.
- Спасибочки, - выдохнула бабка.
- Не благодари, - усмехнулся демон. – Я всё-таки тёмная сила. Смотри, - начал он загибать пальцы. – Много денег вам за яблоки не дадут. Зато Степаныча ты лишила единственной радости в жизни. Будет он вечно угрюмым, нервным, ты его запилишь, он и помрёт быстрее. А вот миллионы людишек по всей вашей странишке прищемят и ущучат. Не сильно, а всё-таки ущемят, - он потёр маленькие ручки и окончательно испарился.
«Па далинам и пааа взгорьям…» - донеслось от сарая.
- Ну хоть пить не будет, - вздохнула бабка. – Главное чтоб не пил.
)(
Источник: http://krylov.livejournal.com/3365965.html
- Петровна, где дрель? – закричал Степаныч из сарая.
- Миша, не надо! – взмолилась Петровна. – Мишенька, ну пожалуйста, не надо!
- Ты чё, старая, совсем плохая стала? – Степаныч заорал громче, злее. – Дрель неси!
- Мишенька! Ну пожалуйста! – у Петровны затряслись губы.
- Дрель! – рявкнул муж. Петровна, утирая глаза рукавом, полезла в шкафчик, куда ещё вчера спрятала ненавистную приспособу.
Со Степанычем Петровна прожила, почитай, всю жизнь. Миша был правильным мужиком – дельным, рукастым, по-хорошему прижимистым. У него всё как-то само собой выходило, спорилось – что работа, что семья, что дети, что дача. Правда, дети давно разъехались по разным странам: взрослый сын выучился в Обнинске и теперь жил в Германии, старшая дочка вышла замуж за чеха, младшая – за украинца. Работа у Степаныча тоже накрылась медным тазом, ещё в девяностые. Ничего, съехали с Нюрой Петровной на дачу, там прожили первые, самые страшные годы, на огурцах и картохе. Потом сын начал зарабатывать на импортных заказах и пересылать какие-то деньги. Дальше жизнь снова потихоньку-полегоньку пошла в горку, так что Петровна даже перестала беспокоиться насчёт того, что не на что будет хоронить.
Одна беда пришла: Степаныч увлёкся яблочным самогоном. Всю жизнь был малопьющим, а вот теперь почал прикладываться к проклятой. Причиной тому был яблоневый сад, оставшийся от нюриной матери. Та любила деревья, ухаживала, заботилась об урожае: варила компоты, варенье, остатки отдавала соседям, которые водили свиней. Однако в девяноста третьем мама померла, некому стало варить компоты и закатывать банки, да и свиньи соседям стали без надобности. А яблони всё плодоносили и плодоносили, и что было делать с урожаями – непонятно. На беду, сосед – тот самый, который раньше водил свиней – научил Степаныча делать яблоневую бражку и перегонять. Рукастый Степаныч соорудил аппарат, который держал в сарае, забил весь подпол вёдрами для бражки, а чтобы мельчить яблоки в пюре, приспособил электродрель с насадкой.
Не то чтобы Степаныч всерьёз заалкашил, нет. По деревенским меркам, пил он умеренно и без закидонов: руку на супружницу не подымал, не буянил, не свинничал. Максимум, что он себе позволял в пьяном образе – достать из сарая трофейный немецкий аккордеон, доставшийся от отца, да спеть «Подмосковные», или там «По долинам и по взгорьям». Но Нюрка, как и всякая русская баба, всю жизнь до одури боялась, что муж сопьётся. И боролась с этим обычными бабскими способами – скандалёзничала, выливала спрятанный самогон, портила аппарат, ну и, конечно, пилила Степаныча как могла. Тот, однако, от этого только больше упирался: аппарат и готовый продукт прятал у соседа, подпол запирал, а Степановну не подпускал к процессу. Все же попытки запилить Михал Степаныча бабским пилением кончались только тем, что он сбегал из дому к соседям и там уж давал себе волю.
Одно было хорошо: Степаныч, кроме яблочной, ничего в рот не брал. Пива он не любил, вино считал потерей времени, а магазинной водке не доверял с той самой поры, как его старинный друг Алексей Петрович помер от поллитры дагестанской. Картофельным же бимбером он по молодости траванулся в Белоруссии, после чего не мог его переносить даже на запах. Но всё это не особенно утешало Петровну: яблок всегда было столько, что заготовки Степаныча хватало на год.
Нюрка жаловалась на пьющего мужа деревенским бабонькам, ища совета. Бабоньки Нюрке сочувствовали и советовали ей по-тихому извесли треклятые яблони, но вот на это она как раз пойтить не могла: матушка, умирая, просила дочку заботиться о саде и особенно о деревьях. Материнскую волю Петровна не уважить не смела. Так она и маялась, изводясь сама и изводя мужа.
Из сарая Петровна вышла, как обычно, обиженная. Немножко поплакала, потом пошла ставить картошку: Степаныч затребовал на ужин варёную в мундире. «Наверняка с этой своей гадостью наворачивать будет», привычно и зло подумала баба.
Керосинка чадила: фитили замазутились. Взгромождённая наверх кастрюля тихо побулькивала. Петровна сидела, пригорюнившись, на табуретке и жалела себя.
Внезапно в кастрюле что-то булькнуло совсем уж непривычно громко. Зло зашипела вода. Потом оттудова раздался крик – совершенно детский.
Петровна подскочила, сунулась в кастрюлю и увидела там крошечного рыжего человечка в смешном зелёном костюмчике, который пытался выпрыгнуть из кипятка и уцепиться за край посудины.
Не думая, Нюрка сунула руку в кипяток, ухватила человечка, и тут же чуть не выронила – кипящая вода больно вцепилась в руку. Однако Петровна не выронила человечка, а ухватила за рыжий вихор, вытащила из воды, поставила на стол, и только после этого затрясла обваренной кистью и завыла в голос.
- Не суетись, глупая женщина! – пропищал человечек, выждал момент и плюнул на трясущуюся руку. Боль тут же исчезла – как будто её выключили. Степановна ещё пару раз – скорее по инерции – ей взмахнула, потом недоумённо уставилась на неё: вздувшаяся красная кожа как бы опадала и белела. Через пару секунд от ожога не осталась ничего.
- Спасибочки, - только и вымолвила она, таращась на маленького.
- Не стоит, - отмахнулся человечек. – В сущности, это я должен быть вам признателен, - с некоторым неудовольствием сказал он.
- В… вы откуда? – с трудом выталкивая воздух, вышептала Нюрка.
- Вы хотите спросить, кто я и что здесь делаю, - поправил её человечек, отсторожными движениями отряхивая и приглаживая костюмчик. – Удовлетворю ваше любопытство. Меня зовут Мармадьюк. Я демон, - последнее он произнёс с гордостью.
Петровна сообразила, что у человечка имеется уважаемая национальность, и тут же пробормотала положенное «да мы чего, да мы ничего, был бы человек хороший».
Мармадьюк, однако, остался недоволен.
- Я же сказал: я не человек, я демон! – он даже собрался было грозно топнуть ножкой, но, увидев испуганное лицо Нюрки, смягчился. – В общем, я весьма могущественное существо. Имею честь состоять вторым помощником первого советника Его Темнейшества Веельзевула, - он сделал паузу, явно ожидая какой-то реакции, скорее всего – восторженной.
Петровна наморщила лоб: слово «Веельзевул» ей смутно напомнило что-то церковное. Её подружка Вика Терентьева, когда врачи с Каширки ей сказали, что лечиться поздно, стала набожной и всё читала какие-то тоненькие книжечки про Бога, рок-музыку и штрихкод. В этих книжечках такие слова попадались.
- Зевул… Ангел, что-ли? – робко спросила Нюра.
- В каком-то смысле мы все ангелы, - несколько неопределённо ответил Мармадьюк. – К сожалению, я пал жертвой интриг недоброжелателей. Ничтожные чертеняки! – человечек всё-таки топнул ножкой. Из-под каблучка посыпались искры, Петровна тихо охнула и всплеснула руками. – В общем, меня застали врасплох и понизили в онтологическом статусе. До картофелины, - демон скрипнул зубами. – От таких заклятий можно освободиться только соединёнными силами огня, воды и доброго сердца. Но тут условия совпали в точности. Ну теперь я им покажу! – в тоненьком голоске почувствовалась нешуточная угроза.
- В общем, я вам кое-чем обязан, - признал с сожалением маленький человечек. – И теперь, чтобы окончательно освободиться, я должен исполнить одно ваше желание. Надеюсь, - угрожающе закончил он, - вы не потребуете от меня ничего слишком хорошего. Я всё-таки демон и добро лююдям делаю только в исключительных случаях и сугубо локально.
- Да что вы, - всплеснула руками Нюра. – Да зачем так… Да чего я… Вы идите, - наконец, собралась она с мыслями, - по своим делам, ежели чего.
- Глупая женщина! Я не могу уйти, не выполнив твоего желания! Это магическое условие, неужели это так трудно понять? – демон снова топнул ножкой, выбив из стола сноп искр. – Быстро говори, что тебе надо. Деньги?
- Ой, не надо горя этого! – вскрикнула испуганная Петровна и заплакала.
Мармадьюк посмотрел на неё внимательно и, кажется, немного смягчился.
- Понимаю, - протянул он. – Отберут и накажут, у вас такая страна. Ладно. Новый дом?
Петровна в ужасе замахала руками.
- Понимаю, сельсовет, соседи, будут тянуть деньги, потом сожгут… - пробормотал он. – Картиру в Москве и хорошую пенсию?
- Никогда мы хорошо не жили, не стоит и начинать, - вздохнула Петровна.
- Гм, гм… Ну, может, всё-таки чего-то хочется? Чего-нибудь безобидного? Морщины на лице вывести? Кошка старая чтобы подольше пожила? У соседа чтоб корова сдохла? – последнее он сказал с явной надеждой в голосе.
От сарая донеслись звуки аккордеона. Степаныч, пока работал, изрядно угостился прошлогодней продукцией и ему захорошело.
- Чтоб Степаныч не пил! – выплеснула Нюрка заветное.
- Не пил? Прямое вмешательство в свободную волю человека, к сожалению, доступно только высшим тёмным силам, - нахмурился человечек.
- Ну чтоб не гнал эту свою яблочную, - поправилась Петровна и рассказала маленькому человечку о своём горе.
Мармадьюк задумался, уселся на край стола, поболтал ножками.
- Так-так-так, - протянул он. – Значит, яблоки… Кроме этого своего домашнего кальвадоса, другого не пьёт… При этом сад изводить нельзя… Ломать аппарат бесполезно – будет гнать у соседа… Гм, вот что! – он щёлкнул пальцами, осыпав искрами столешницу. – А если эти яблоки будут у вас покупать? Продашь весь урожай, мужику запилишь, что в хозяйстве деньги нужны. Нормально будет?
- Покупать? – не поняла Нюрка. – Кто ж наши яблоки купит, когда их как грязи?
- Городские купят, - демон ухмыльнулся, явно радуясь какой-то пришедшей в голову идее. – В Москву повезут.
- Да кому ж в Москве наша антоновка нужна?! – Петровна посмотрела на демона как на глупого. – Москвичи всё дорогое едят, иностранное…
- Ну а если не будет иностранного? – демон снова улыбнулся, как-то уже совсем нехорошо.
- То есть как? – не поняла бабка.
- А вот так. Говорю же, я второй помощник первого советника Его Темнейшества… Одну минуту, - он вытащил из внутреннего кармана костюмчика крошечную телефонную трубку, что-то понажимал, прикрыл трубу ладонью и заговорил очень тихо. Доносились только отдельные слова и фразочки «да, это я», «всё нормально», «есть идейка», «поддержка отечественного производителя, например», «это ещё лучше», «пусть сами всё запретят», «да, и вайфай по талонам», «позвони Володину, ему понравится».
Закончив разговор, Мармадьюк подмигнул бабке и заявил:
- В общем, в следующем году приедут перекупщики и все яблоки у тебя заберут. Не то чтобы дорого, но всё-таки копейка в хозяйство. Степанычу привет.
Он оправил зелёный сюртучок, явно намереваясь исчезнуть.
- Спасибочки, - выдохнула бабка.
- Не благодари, - усмехнулся демон. – Я всё-таки тёмная сила. Смотри, - начал он загибать пальцы. – Много денег вам за яблоки не дадут. Зато Степаныча ты лишила единственной радости в жизни. Будет он вечно угрюмым, нервным, ты его запилишь, он и помрёт быстрее. А вот миллионы людишек по всей вашей странишке прищемят и ущучат. Не сильно, а всё-таки ущемят, - он потёр маленькие ручки и окончательно испарился.
«Па далинам и пааа взгорьям…» - донеслось от сарая.
- Ну хоть пить не будет, - вздохнула бабка. – Главное чтоб не пил.
)(
Источник: http://krylov.livejournal.com/3365965.html
