мы ватник

К дискуссии вокруг Харьковской операции

Не успели российские войска перейти границу в Харьковской области, как многократно обжигавшиеся на преждевременных победных реляциях писатели "сводок с фронта" начали хором верещать – это не прорыв, это не прорыв, это создание буферной зоны, о которой говорил Путин

Что касается первого, то они, разумеется, правы – это не прорыв, хотя бы потому, что прорыв не осуществляется силами четырёх-пяти батальонов. Они элементарно не смогут контролировать даже зону прорыва (в которую могли бы входить силы второго эшелона для развития успеха).

Что касается второго, то это – откровенная глупость, демонстрирующая, что все эти блогеры, старательно именующие себя военблогерами (или чем-нибудь ещё, но обязательно с приставкой воен-), элементарно не понимают, что такое пресловутая буферная зона.

То есть, они правильно говорят, что буферная зона – это подконтрольная ВС РФ полоса территории с украинской стороны границы, ширина которой делает недосягаемой для обстрелов ВСУ населённые пункты российского приграничья. Но, как бы это ни было грустно, именно для формирования буферной зоны и нужен был бы глубокий прорыв.

На сегодня Украина использует для обстрелов российской территории ствольную артиллерию (предельная дальность 60-70 км, рабочая дальность вглубь российской территории не более 40-50 км), системы залпового огня (предельная дальность 80-120 км, рабочая дальность вглубь российской территории 60-100 км), крылатые ракеты SCALP и StormShadow, а также баллистические ракеты ATACMS (предельная дальность 300 км, но некоторые источники утверждают, что может быть увеличена до 500 км).

Если учесть, что ракеты используются в основном по объектам, имеющим военное значение (нефтеперерабатывающие заводы, аэродромы, логистические узлы), по которым украинская сторона может также работать беспилотниками, предельная дальность которых составляет до 1500 км и теоретически может быть увеличена, то минимальная глубина буферной зоны, которая обезопасит население приграничных населённых пунктов от артиллерийских (включая РСЗО), но не ракетных обстрелов со стороны Украины, должна составить 100-150 километров.

А чтобы исключить и ракетные обстрелы, глубину буферной зоны надо доводить до 300-500 км.

При этом от Харькова до Белгорода по прямой примерно 65 километров, а до границы и того меньше – километров 35-40. То есть, для создания минимально необходимой буферной зоны надо взять Харьков, а значит и прорвать украинские оборонительные линии, которые (по утверждениям тех же блогеров) находятся на расстоянии 10-15 км от границы. Более того, надо хорошо, километров так на шестьдесят, продвинуться за Харьков в западном направлении.

Итак, если верить осведомлённым блогерам, у которых даже меню на завтрак формируется на основе "совершено секретных инсайдов", российская армия занялась формированием зоны безопасности, не имея намерения совершить прорыв, который для создания этой зоны безопасности необходим. Многие верят, что не мешает тем же многим смеяться над столь же безоговорочной верой в чушь своих оппонентов по ту сторону линии фронта. Чужая-то глупость, в отличие от собственной, всегда видна.

Хотя можно было бы задаться хотя бы вопросом, что это за зона безопасности, которую должны сформировать части, наступающие в полосе шириной 36 километров? Что больше нигде не стреляют, только в этом месте?

Спросите, что же это, если не прорыв и не формирование зоны безопасности? То же самое, что происходит практически по всему фронту: под Купянском и Тернами, под Северском и Часовым Яром, под Работино и под Старомайорским – оттягивание украинских резервов от места нашего главного прорыва – под Авдеевкой, а заодно создание зон напряжённости для будущих прорывов или расширения зоны текущего наступления.

Я уже несколько раз писал (первый раз когда ещё продолжалась зачистка Авдеевки и шло расширение зоны контроля возле недавно зачищенной Марьинки), что, сломав фронт в этом месте, обескровив противостоявшие части, взяв главную (наиболее мощную) полосу обороны противника, ВС РФ постараются продолжить наступление с тем, чтобы выйти на линию Курахово-Селидово-Покровск. Таким образом фронт ВСУ будет разорван в центре, а прорвавшиеся войска окажутся на тыловых коммуникациях одновременно угледарской и славянско-краматорской группировок.

Такой прорыв делает бессмысленным оборону мощной линии укреплений, начинающихся в Нью-Йорке и Торецке, идущей через Константиновку, Краматорск и Славянск и дальше по Осколу тянущейся к российской границе, прикрывая Харьков с Востока. Более того, оборона всей южной линии, от Угледара до Запорожья, так же оказывается крайне невыгодной и опасной для ВСУ, так как прорвавшаяся к Покровску группировка ВС РФ двинется дальше на Павлоград, перерезая оставшиеся коммуникации и угрожая отрезать весь южный фронт ВСУ от переправ.

В общем, прорыв к Покровску делает неизбежным быстрое отступление ВСУ на линию Запорожье-Павлоград-Харьков. При этом отступающие войска понесут большие потери, в личном составе и лишатся большей части своей артиллерии и бронетехники. Киевские руководители в принципе должны быть рады, если отход по голой степи под ударами российской авиации и под давлением значительно превосходящих в мобильности российских войск не превратится в бегство и распад украинской армии.

После такого отступления шансов надолго удержаться на линии Запорожье-Павлоград-Харьков у ВСУ нет. Лучшее, что может сделать Киев, это, пожертвовав значительными (в несколько десятков тысяч человек) силами прикрытия, которые должны будут задержать продвижение ВС РФ, увести хотя бы наиболее боеспособные и мотивированные ветеранские части за Днепр, чтобы попытаться организовать новую линию обороны по реке.

Не факт, кстати, что силы прикрытия выберут героическую гибель, а не банальную сдачу в плен. Если произойдёт последнее, то катастрофу ВСУ вообще никто и ничто не сможет отменить, она становится неизбежной, как восход солнца утром.

Как видите, Авдеевско-Покровское направление определилось как главное в летнем наступлении. Отдельные борцы за секретность писали мне в комментариях, что не надо, мол, подсказывать украинцам. Но дело в том, что направление главного удара и сто лет назад было очень сложно скрыть, особенно когда операция развивается уже не одну неделю, а сейчас, когда весь ТВД и его ближайшие окрестности просматриваются в режиме реального времени всем, от БЛА до спутников, и подавно.

Украинцы прекрасно понимают, что происходит и чем им это грозит. Именно поэтому ВС РФ и не снижают активность по всей линии фронта. Чтобы остановить продвижение ВС РФ к Покровску, Селидово и Курахово ВСУ нужны резервы. Перебрасывать на левый берег те 250-300 тысяч относительно боеспособных войск, которые у них остались, в Киеве банально боятся, так как тогда правый берег останется беззащитным, а Россия получит два сценария быстрого завершения войны:

1. Разгром ВСУ на левом берегу. Если российское наступление не удастся остановить (а у Киева есть серьёзные сомнения в готовности тыловых частей умереть, но не сдастся и не разбежаться), то огромная масса, потерявших управление войск не сможет быть эвакуирована назад на правый берег по считанным мостам, к тому же находящимся под ударами ВКС РФ. Создавать новую линию фронта будет просто нечем и некем.

2. Повторение захода из Белоруссии, но более широким фронтом, включая наступление на Ковель и Луцк. Оставленное ушедшими на левый берег резервами правобережье будет легко проходимо российскими войсками. Группировка, занявшая Ковель и Луцк нависнет над Галицией и западной границей Украины, создавая недвусмысленную угрозу потенциальной попытке НАТО послать экспедиционные силы на помощь гибнущему киевскому режиму. Группировка, наступающая на Киев и Житомир, просто обойдёт столицу, выставив заслоны, обеспечивающие её коммуникации от диверсий киевского гарнизона, и блокирует мосты с правого берега, отрезав левобережную группировку от тыла. Без ежедневных поставок расходных материалов, эвакуации раненных и поступления хоть каких-то пополнений, долго она не навоюет.

Таким образом, совершить манёвр имеющимися на левом берегу силами ВСУ не позволяет постоянное давление ВС РФ по всему фронту. ВСУ требуют подкреплений практически на каждом участке. Авдеевский прорыв становится всё глубже. Считая с Авдеевкой, российские войска за месяц прорывают уже третью позицию ВСУ, нигде не давая им серьёзно закрепиться.

Но если попытаться остановить наступление ВС РФ на Авдеевском направлении, сняв силы с других участков фронта, тут же возникнет опасность прорывов на Орехов, Гуляй Поле и Великую Новосёлку, в клочья рвущих южный фронт ВСУ.

С Юга к переправам Запорожья и Днепропетровска даже ближе, чем от Авдеевки, а результат тот же – необходимость для ВСУ как можно быстрее, теряя людей и технику, бежать с левого берега к сохранившимся переправам (Кременчуг, Киев). Более того, если ВС РФ одновременно прорвутся на Юге (у Орехова) и на Севере (от Купянска на Лиман-Изюм), то вся группировка ВСУ на левом берегу окажется перед угрозой быть окружённой прямо на своих позициях.

Так что, как ни поверни, а катастрофа украинской армии вопрос времени, причём относительно недолгого. Это хорошо понимают на Западе, почему и нервничают с каждым днём всё сильнее.

Ну и наконец, как же укладывается в эту схему наше наступление под Харьковом? Дело в том, что ВС РФ достигли численного преимущества над ВСУ. Причём, учитывая что Киев держит не менее половины своих сил на правом берегу, на фронте это преимущество весьма ощутимо.

Его можно использовать, пробивая укрепления врага в лоб. Это повлечёт за собой бессмысленную трату жизней наших военнослужащих. Поэтому российское военное руководство просто растягивает фронт. Дело в том, что для успешной обороны надо выдерживать нормативы плотности войск на километр фронта. Если они не выдерживаются, то соединения, части, подразделения и отдельные группы бойцов, понеся потери, теряют контакт друг с другом и оборона превращается в решето.

Прорвать такую оборонительную линию не составит труда, какими бы мощными укреплениями она ни обладала. Узлы сопротивления будут обойдены, блокированы, оставлены в глубоком тылу и сдадутся, исчерпав возможности сопротивления. Командование обороняющихся быстро потеряет контроль над своими войсками, которые, без координации, сразу превратятся в толпу, не способную оказывать серьёзное сопротивление – только бежать или сдаваться.

Обратите внимание, Россия ввела в бой силы, не превышающие численностью бригаду. А ВСУ уже перебрасывает к Харькову многочисленные резервы, которые немедленно попадают под удары ВКС и артиллерии ВС РФ, теряя боеспособность так и не добравшись до фронта. В общем, малыми силами, Россия приковывает к этому участку непропорционально большие силы ВСУ.

Опять таки в Киеве всё это понимают (это понять не сложно) но сделать ничего не могут – если они не нарастят группировку под Харьковом, Россия просто введёт в бой резервные соединения и прорвёт фронт, создав ещё один кризисный участок.

Кроме всего перечисленного, отвлечение украинских резервов к Харькову облегчает наступательные действия ВС РФ на Купянском и Торском направлениях с угрозой выхода на Лиман и Изюм, перерезая связь славянско-краматорского оборонительного района с харьковским.

ВС РФ проводят классическую наступательную операцию, как по учебнику, когда каждый следующий шаг расширяет для российских соединений пространство возможных решений, загоняя ВСУ в безвыходную ситуацию, предполагающую, что как бы они ни разместили свои резервы, у них всегда окажется несколько незащищённых слабостей - пунктов которые будут заняты ВС РФ раньше, чем ВСУ смогут предпринять усилия по опровержению этого движения.

Так что это, конечно, не прорыв и не создание зоны безопасности. Возможно движение на Харьков и не станет прорывом (в большинстве вариантов российской победы в этом нет необходимости). Но независимо от того, будет ли в истории ВС РФ Харьковский прорыв 2024 года или нет, эта операция – очередной уверенный шаг к уничтожению ВСУ как военной силы, а следовательно и к победному завершению украинского кризиса ещё в этом году, что крайне важно для победы России в глобальном масштабе.

https://ukraina.ru/20240511/1055013800.html

Мир Запада

Недавно президент Финляндии в очередной раз сообщил, что, с точки зрения наших западных «друзей и партнёров», путь к миру на Украине лежит через войну. Уверен, что многие моментально захотят обыграть это высказывание, вспомнив оруэлловское: «Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила». Данная максима действительно полностью описывает киевский режим.

Но есть нюанс — она полностью описывает любой тоталитарный режим, в том числе и те из них, которые многие в нашем обществе по инерции продолжают считать исключительно прогрессивными и полезными. Все тоталитарные режимы провозглашают своей целью стремление к миру, но, чтобы мир наступил, необходимо вести войну за бесклассовое «светлое будущее всего человечества» или за господство «высшей расы», что сторонники расовой теории и считают светлым будущим всего человечества, или ещё за что-то (например, за «права меньшинств»), но воевать обязательно надо сейчас, чтобы кому-то было хорошо потом (может быть, было).

Точно так же с точки зрения тоталитарного режима ради грядущей свободы всех и каждого (в том виде, в каком свободу понимает тоталитарный режим) нынешние поколения должны пойти на самоограничения, согласившись отказаться от конкретных личных прав ради абстрактного общественного блага. Люди должны отдать себя в рабство идеологам, которые придумали какой-то формат «светлого будущего», который почему-то никак не может родиться сам и его необходимо, напрягая все силы, «строить», вместо того чтобы просто жить.

Незнание же — извращённое представление о своём прошлом, в котором одни лишь «свинцовые мерзости», — единственное, что оправдывает существование тоталитарного режима. Любой тоталитарный режим подаёт себя не как изобретение больного разума политических маргиналов, но как «ответ общества» на якобы совершённые против него «преступления». В идеале тоталитарный режим убеждает общество, что в прошлом у него не было вообще ничего хорошего, только с приходом режима забрезжил «луч света в тёмном царстве». Тоталитарные режимы попроще удовлетворяются тем, что убеждают общество, что если в прошлом у него что-то хорошее и было, то хорошего всё равно было мало и уж точно никогда не было ничего лучше тоталитаризма.

В этом плане незнание действительно сила, служащая фундаментом тоталитаризма. Обратите внимание, что, если сторонника тоталитаризма любого толка иногда ещё можно при помощи неопровержимых фактов убедить в том, что защищаемый им режим совершал многочисленные преступления, он не откажется от поддержки режима, а просто заявит вам, что остальные были ещё хуже. Опираться он при этом будет не на факты, а на собственную уверенность в том, что оберегаемый им режим — единственный путь человечества к счастью, а кто с этим не согласен — враг то ли одного какого-нибудь народа, то ли всего человечества. Ну а если не сознательный враг, то либо глуп и не читал те три лозунга, которые за всю свою жизнь смог прочесть адепт очередного тоталитаризма, либо «куплен врагами» (олигархами, «рептилоидами», «тайным мировым правительством» и т. д.).

Так вот, во всей сегодняшней ситуации важнейшим является тот факт, что тоталитаризм не ограничивается одним конкретным режимом или одной конкретной идеологией. Тоталитаризм является широко распространённым политическим извращением, имманентным любому режиму и любой идеологии. Тоталитаризм бывает левым и правым, консервативным и либеральным, даже анархисты, отрицающие любую власть, бывают абсолютно тоталитарны в своём стремлении любую власть уничтожить.

Поскольку уничтожение власти как аппарата насилия невозможно без создания альтернативного аппарата насилия (только более мощного), борцы с режимом всегда создают ещё худший режим подавления прав и свобод, который практически никогда не демонтируют после своей победы. Он оказывается слишком для этого эффективным и, если создатели решаются на попытку демонтажа, с удовольствием пожирает своих создателей, начиная работать уже не на идею (пусть и завиральную), а на сохранение власти за аппаратом тоталитарного режима.

Политика априори иерархична. В простейшем приближении её можно сравнить со спортом. Один имеет чемпионские данные от рождения, а другой, как ни бейся, никогда его не превзойдёт. Это несправедливо, но чемпионом, при прочих равных, всегда будет тот, у кого данные лучше. Поэтому будущих чемпионов и отбирают ещё в раннем детстве на основании имеющихся данных и изначально уделяют им большее внимание, чем остальной группе малоперспективных, из которых в лучшем случае половина с трудом выполнит норму кандидата в мастера, а остальные и вовсе постепенно разбредутся без серьёзных успехов.

В политике также есть люди, предрасположенные к этому роду занятий изначально, от рождения. Из них рождаются великие политики, хоть не все они идут в политику, многие, понимая уровень опасности и неблагодарности этого занятия, предпочитают оставаться наблюдателями, консультантами, комментаторами. Многие из тех, кто в политику всё же пошёл, мечтая послужить обществу, в конечном итоге разочаровываются в этой идее и начинают работать просто на удержание власти. Это не всегда плохо, но всяко хуже, чем стремление облагородить политику, так как предполагает союз с людьми недостойными, идущими в политику ради денег и почёта, благодаря которым и родилось утверждение, что политика — грязная штука.

В целом, наблюдая иерархичность политики, но также видя, что значительное количество людей, делающих политические карьеры, являются лично морально нечистоплотными, а зачастую и весьма ограниченными интеллектуально, общество легко соглашается с идеей тоталитаристов любого толка, утверждающих, что имеющиеся в наличие политики настолько недостойны, что для всеобщего (или хотя бы общенационального) счастья их и убить не жалко вместе с их сторонниками. Потом, правда, сторонников, подлежащих ликвидации или ущемлению в правах, оказывается неожиданно много, и начинается гражданская война.

Но тогда уже бывает поздно, и жалобное блеяние сторонников тоталитаризма «мы не думали, что будет так!» или даже «мы раскаялись, мы теперь против этого тоталитаризма, который оказался плохим, но за какой-нибудь будущий тоталитаризм, который будет обязательно хорошим!» никого уже не впечатляет. Тогда уже судьбу государства и общества решают в окопах совсем другие люди (как правило, к тоталитаристским опытам непричастные — просто подчиняющиеся любой власти), а бывшие «звёзды майдана» работают «волонтёрами» и льют крокодиловы слёзы о «наших мальчиках», которых сами же и загнали в окопы.

Но они искренне считают, что они-то здесь ни при чём, «вот если бы власть сразу была потвёрже и начала войну пораньше!» Круг замыкается, и сторонники тоталитаризма вновь приходят к войне как к необходимому условию мира.

Мы сейчас воюем с Западом не потому, что они нас не любят (они и раньше не любили, но мы не воевали, а торговали) и не потому, что у них процветают ЛГБТ-ценности. Разные меньшинства, включая все виды и подвиды извращенцев, там давно уже себя прекрасно чувствуют и даже не один десяток лет задают тон в моде, в культуре, в искусстве. Даже борьба за рынки сбыта относительно вторична: на данном этапе конфронтация уже достигла такого уровня, когда коллективный Запад, включая главных бенефициаров системы, больше теряет (как в плане доходов, так и в плане общественной стабильности и личной безопасности) от войны, чем потерял бы изначально, согласившись на компромиссный мир.

Мы воюем потому, что западный левый либерализм давно выродился в тоталитаризм, причём самое опасное — в политидеологический тоталитаризм, когда все идеологии отрекаются от своей сути ради сохранения частицы власти. Посмотрите на любую западную страну: создаются коалиционные правительства, в которых христианские демократы (консервативные клерикалы — крайний правый фланг перед самым правым радикализмом — фашизмом) спокойно соседствуют с либералами, зелёными, розовыми и даже густо-красными либеральными леваками, совместно выступая против правых и левых консерваторов, называя их фашистами и нацистами.

Притом что правые и левые консерваторы — это скорее центр нынешних политических систем — точка их баланса. Партии, находящиеся в этой точке, стремятся уравновесить общество на базе разумного компромисса. А вот системные для нынешнего западного общества «толерантные» партии как раз и проповедуют тоталитаризм хуже, чем фашистского и нацистского толка, так как он, как было сказано выше, служит одной сверхидее — сохранению у власти и при финансовых потоках нынешних насквозь коррумпированных партийно-политических элит Запада. Сам факт их сохранения у власти провозглашается благом для общества, а гипотетическая возможность прихода к власти консервативно-демократической оппозиции объявляется катастрофой, для борьбы с которой все средства (включая гражданскую и даже мировую войну) хороши.

Вот этот-то современный западный тоталитаризм с нами и воюет. Поэтому вдруг и выяснилось, что левые и правые движения в России (и даже либералы) раскололись на тех, кто за свою страну и поддерживает её во всём, и тех, кто за глобальную тоталитарную империю Запада. И в одном и в другом лагере оказались и левые, и правые, и либералы: выбор прост — ты либо за дистиллированный лево-либеральный тоталитаризм, по сравнению с которым даже нацизм и фашизм прошлого века могут показаться человеколюбивыми системами, либо против, и тогда ты на стороне тех сил, которые объединились с Россией и Китаем в противостоянии западному универсалистскому тоталитаризму ради того, чтобы расцветала тысяча цветов.

Всего этого ни президент Финляндии, ни другие западные лидеры не говорят. Возможно, некоторые из них всего этого и не понимают. Но выводы, которые они оглашают без теоретического обоснования, абсолютно правильны: путь к миру (и не только на Украине, но во всём мире) лежит через войну. Потому что для западного тоталитаризма «война — это мир». И, как свидетельствует опыт прошлых и нынешних тоталитаризмов, без поражения на поле боя уходили только те из них, которые внезапно обнаруживали, что им просто не с чем выйти на это поле боя.

Пока Запад может воевать, он будет воевать. Западные тоталитаристы уже добились от своих обществ пару лет назад совершенно невозможного — там на полном серьёзе ведётся дискуссия о целесообразности непосредственного вовлечения Запада в войну с Россией. И не стоит себя успокаивать тем, что большинство пока против. Во-первых, это уже незначительное большинство, которое завтра может стать меньшинством. Во-вторых, ещё три-четыре года назад самый отпетый русофоб мог рассуждать о войне с Россией только перед украинской аудиторией и то без особого успеха.

Они потому и пытаются удержать украинский режим на плаву ещё хотя бы год, что поняли — сейчас им не с чем выходить на бой с Россией. Есть только ядерный аргумент, но он обеспечивает моментальную ядерную ничью, а никак не победу в войне на истощение, которую они же развязали. По оценкам, которые озвучивают западные политики и эксперты, коллективный Запад считает, что может подготовиться к конвенционной войне с Россией к 2026–2027 году. Всё это время кто-то должен держать фронт. Без Украины всего, что готова Европа без США бросить на фронт прямо сейчас, недостаточно для гарантированного его удержания столь долгое время.

Поэтому идут уже не просто разговоры об отправке западных контингентов на Украину, но подготовка самих контингентов, поэтому и усиливается провокационная активность проамериканских сил на наших границах (особенно на северо-западе), имеющая целью как можно быстрее втянуть новые страны в войну против России. Поэтому и пытаются европейцы найти способ увеличить мобилизационный потенциал режима Зеленского, не только поощряя его мобилизовывать женщин и подростков, но и изыскивая возможность поставить под ружьё миллионы украинцев, сбежавших от войны в ЕС.

Поэтому Россия, в свою очередь, стремится добить Украину в этом году, пока не появились новые желающие умереть за «великую идею» либерального тоталитаризма. Если Украина умрёт раньше, чем созреет для войны следующий идиот (или коалиция идиотов), Западу придётся смириться с теми условиями мира, которые ему продиктуют на руинах Украины: ему просто нечем будет воевать.

Как было сказано выше, тоталитаризм, проигравший на поле боя или обнаруживший, что ему не с чем выходить на бой, гибнет, ибо лишается привлекательности единственно верной и всепобеждающей идеи. Проигравшая идея не может быть единственно верной. Неспособность Запада воевать равна его проигрышу. Причём не проигрышу в кампании, а проигрышу всемирно-историческому. Он ещё будет сопротивляться и ещё много вреда принесёт, но процесс внутреннего распада начнётся и будет неостановим.

Поэтому они и говорят хором, что поражение на Украине для них — катастрофа.

https://alternatio.org/articles/articles/item/133242-mir-zapada

В свете последних событий

Каждый год перед 9 мая в интернете раздаётся повышенная порция Этодругина