Откровение хача.
В Москву я приехал в 2000 году, когда мне было 12 лет. Прилетели на каникулы, и тогда все мне, конечно же, понравилось. Потом мой папа стал работать в России благодаря одному другу, а через год мы сюда переехали насовсем. Сложности возникли, когда понадобилось ходить в школу: адаптироваться было трудно, язык я еще не знал, солнца больше не видел. Из первой школы меня отчислили через год. История повторялась несколько раз: меня отправили в другую школу, потом еще в одну. Я учился плохо, с трудом разговаривал по-русски, да и дружить с русскими не получалось. В Турции я ходил в большую школу, где был одним из самых популярных ребят, а здесь ко мне относились как к пустому месту — всем было неважно, есть я или нет. Я никуда не ходил, нигде не гулял. Думал, в Москве задержусь ненадолго. В школе пахло едой, и это ужасно раздражало. В этом плане я оказался довольно капризным, и этот адский кислый запах отбивал всякое желание постигать науки. А еще помню, как время от времени закладывали бомбу. Мы спокойно сидели на уроках, вдруг внезапно в класс заходил спецназ и выгонял всех на улицу. Я был ребенком, поэтому, наверное, не боялся. Хотя стоило: «Норд-ост» нас тоже коснулся — в тот день многие мои одноклассники пошли на спектакль, а я остался дома. Наша школа находилась рядом с турецким посольством, и все мои друзья-турки решили не ходить — прежде всего потому, что по-русски мы тогда плохо говорили. Но русские одноклассники пошли, и одна девочка погибла при освобождении театра.
В детстве я в основном проводил время у друзей родителей. Времени было много, и как-то вышло, что оно заполнилось музыкой. У моей старшей сестры был парень, его лучший друг работал диджеем и научил меня всему: объяснил, где найти электронную музыку, рассказал, какие есть жанры. Оказалось, что нравившиеся мне треки можно было добыть только на виниловых пластинках, поэтому я потихоньку начал их собирать. К тому времени в Москве возникло много магазинов с винилом, и за день я мог обойти три-четыре. Родители давали мне кучу денег, тратить мне их было не на что — через год я купил себе всю необходимую диджейскую аппаратуру. У меня сохранилась фотография нашей квартиры: мебели в ней еще никакой не было, а в моей комнате все забито пластинками, там стоял компьютер и две кровати без матраса. Был хороший диджейский магазин на «Третьяковской» — меня рядом с ним как-то чуть не сбила машина. Я спокойно стоял на перекрестке, из-за угла появилась «газель», ударила меня, я упал… Пришлось снять обувь, чтобы вытащить ногу из-под колеса. Было жалко новые кеды, я потом месяц еще не мог ходить.
Мне понадобилось года четыре для осознания факта, что мы в Москву приехали надолго и домой я уже не вернусь. Когда мне исполнилось 16, в жизни появился новый интерес — девушки. В русском языке удалось продвинуться за счет сайтов знакомств: гугл-переводчика тогда не было, поэтому приходилось переводить все со словарем. Разговоры были довольно невинные, как мне сейчас кажется.
К окончанию школы я уже совсем перестал чувствовать себя иностранцем — знал все дороги, понимал, о чем говорили на радио, почти все мои приятели оказались русскими. Я поступил в МГУ на философский, и до сих пор ребята с философского остались моими лучшими друзьями. Мы с ними так много ходили по клубам, что никого не нужно было специально звать: было неважно, о чем говорить, с кем пить, многого я элементарно не помню. В основном мы посещали «Пропаганду». Это было прекрасное время, я сейчас не представляю, как на все хватало сил — мы могли тусоваться по три дня. Страшно вспоминать, сколько мы пили. Но больше всего меня интересовала, конечно же, музыка. Тогда в Москву привозили такие имена! Сейчас одни и те же люди играют в одних и тех же клубах, получается замкнутый круг. Да и вроде бы неважно, кого привезли: все приходят из-за модного места. А раньше шли слушать конкретного диджея. А еще в Москве началось повальное увлечение техно — я не против, но это носит какой-то характер истерии, хотелось бы разнообразия.
Мне понадобилось года четыре для осознания факта, что мы в Москву приехали надолго и домой я уже не вернусь. Когда мне исполнилось 16, в жизни появился новый интерес — девушки. В русском языке удалось продвинуться за счет сайтов знакомств: гугл-переводчика тогда не было, поэтому приходилось переводить все со словарем. Разговоры были довольно невинные, как мне сейчас кажется.
К окончанию школы я уже совсем перестал чувствовать себя иностранцем — знал все дороги, понимал, о чем говорили на радио, почти все мои приятели оказались русскими. Я поступил в МГУ на философский, и до сих пор ребята с философского остались моими лучшими друзьями. Мы с ними так много ходили по клубам, что никого не нужно было специально звать: было неважно, о чем говорить, с кем пить, многого я элементарно не помню. В основном мы посещали «Пропаганду». Это было прекрасное время, я сейчас не представляю, как на все хватало сил — мы могли тусоваться по три дня. Страшно вспоминать, сколько мы пили. Но больше всего меня интересовала, конечно же, музыка. Тогда в Москву привозили такие имена! Сейчас одни и те же люди играют в одних и тех же клубах, получается замкнутый круг. Да и вроде бы неважно, кого привезли: все приходят из-за модного места. А раньше шли слушать конкретного диджея. А еще в Москве началось повальное увлечение техно — я не против, но это носит какой-то характер истерии, хотелось бы разнообразия.
Что я могу вспомнить о том прекрасном времени — начале 2010-х? Например, в одном из клубов на Тверской мне предлагали деньги за секс. Мне понравилась одна девушка сильно старше меня. И тут вдруг она мне призывно помахала рукой. Я подошел, она сунула мне в руку какую-то бумажку и стала шептать — дескать, давай допьем, понюхаем кокса в туалете и поедем ко мне на «Киевскую» — трахаться с ней и ее подругой. Я выпал в осадок, не знал, как реагировать. Подумал, что на бумажке ее телефон, — а это оказалось 100 долларов. Она сказала, что это на такси, чтобы я потом смог от них добраться до дома. Деньги я сразу вернул и от лестного предложения отказался: все это было очень странно. Хотя я до сих пор представляю, что случилось бы, если бы я поехал с ними. Несмотря на то что Москва до сих пор дикая и веселая, тогда было больше приключений.
Я играю в лучших клубах Стамбула, и там нет таких заведений, как здесь. В Москве меньше ограничений — и во времени, и в энергии, и в возможности тратить: в России деньги снимают любые барьеры. Если они есть, вам гарантирована беспредельная свобода! А в Стамбуле, чтобы веселиться, как здесь, потребуется открыть свой клуб. В Москве у меня своего места нет, зато есть наша промоутерская группа — Deep Fried Garage. Мы ее основали около года назад, чтобы слегка взбодрить московскую ночную жизнь: однажды провели вечеринку в музее, в другой раз — в заброшенном здании в центре. А вечеринку в честь года DFG делали в клубе LOL, пригласили моего любимого музыканта Lancelot.
За десять лет Москва сильно изменилась, я бы сказал, что она европеизировалась. Раньше, если ты не был выходцем из бывшего СССР, тебя считали чужаком. Теперь люди стали добрее и общительнее, меньше обращают внимание на то, откуда я. С другой стороны, когда я недавно был в Стамбуле, мне показалось, что там все не такие добрые, как я раньше представлял. Когда со мной в России случалась какая-то ерунда, я всегда чувствовал злость иностранца, думал, что в Турции все решилось бы проще и быстрее. Казалось, что у нас жизнь устроена легче, нет страшной бюрократии, но каждый раз выяснялось, что Турция — совсем не та страна, которую я оставил. Люди становятся злее, меньше обращают внимания на мелочи.
В Москве все острее чувствуется — и кризис, и боль. Она не то чтобы жестока — в ней нет милосердия: ни города к человеку, ни между людьми. Фраза «Москва слезам не верит» точно характеризует здешние отношения. И нет взаимного уважения: достаточно посмотреть, как сидят люди в метро в Японии и у вас. С другой стороны, в Стамбуле, например, не уступают место детям — наверное, не задумываются, что малыши могут устать. Стамбул больше похож на Европу в плане обслуживания в ресторанах и кафе. Может быть, над россиянами довлеет наследие советской культуры сервиса или воспитание бабушек, которые учили довольствоваться малым. С другой стороны, у вас существуют такие заведения в Москве, где качество обслуживания избыточно высоко: если деньги есть, то их уже не считают — тратят совершенно неразумно. Может быть, дело не в менталитете, а в том, что в России не выработались единые стандарты поведения.
Еще мне очень не хватает в Москве нормального донера. В Турции в любой забегаловке он будет лучше, чем в самом элитном месте в Москве. Здесь как-то странно режут мясо. Поэтому я стараюсь не есть московскую шаурму или в крайнем случае прошу не класть эти надуманные добавки — капусту и майонез. Расстраивает, как устроена в Москве доставка еды. Часто после работы я возвращаюсь домой глубокой ночью и хочу, чтобы мне привезли утром завтрак. Открываю сайт круглосуточного ресторана, и тут выясняется, что в шесть утра у них пересменка и санитарный час, они должны сделать проверочный звонок в семь, чтобы доставить мне еду к двенадцати, — какие-то странные правила. Поэтому лучше пойти в круглосуточную «Магнолию» возле моего дома на «Университете». У меня там есть знакомые кассирши, и когда я прихожу пьяненький, то мы часто болтаем с ними и шутим.
В Москве много бизнес-центров, но бизнеса сейчас почти нет: с кризисом все стали в разы меньше зарабатывать. Русские люди энергичные и надежные, хотя их не назовешь реалистами: они продолжают строить безумные планы, несмотря на безденежье. А я сейчас не могу строить вообще никаких планов. Вот, например, в понедельник школьный друг из Стамбула сказал, что купил билеты в Москву, а в среду передумал и отменил поездку. Мир стал таким хрупким.
Происходящее сейчас между нашими странами ужасно. В Турции есть пословица про тех, кто ругает курицу соседа и рискует тем самым его обидеть. Хотя казалось бы: ну и что, всего-навсего курица. То же ощущение сейчас. Почему Турция отреагировала именно так? Каждый день нам пишут из посольства с просьбой не выходить из дома. И родители говорят то же самое. Мы будто сидим на пороховой бочке — вчера смотрели фильм с друзьями у меня дома, а потом сказали друг другу: «На выходных никуда не выходим». Что тут обсуждать: иностранцу очень печально получать предписания из посольства о том, что он должен делать, а что нет. У нас с приятелями есть чат, где мы раньше обсуждали девушек, а теперь говорим о сбитом самолете, реакции в России и Турции. Вчера вот были новости о том, что одни турки собирались улететь из Москвы, но их задержали в аэропорту без причин, забрали паспорта. И это будет продолжаться. Наверное, политические отношения между странами в какой-то момент восстановятся — это неизбежно. Но та дружба между Россией и Турцией, которая установилась за двадцать лет, к сожалению, будет утеряна. Мои друзья говорят, если так будет продолжаться, они уедут. Но они никогда не жили здесь по-настоящему — просто работают.
Почитать в оригинале можно здесь: http://gorod.afisha.ru/people/tureckiy-didzhey-o-donere-s-mayonezom-i-poteryannoy-druzhbe/
