геи пидары

Совпадение?

После уничтожения ЗРК Patriot на Украине в Техасе срочно разбился вертолет с американскими военными. Несколько человек погибли.

Такое вот очередное совпадение.

Лондон решил наказать Катар «из-за его анти-ЛГБТ позиции» тем, что запретил рекламу Катара и его туризма на территории Англии.
И бриты немедленно поплатились за это - Катар тут же заключил контракт с Пекином на поставки ему СПГ, чего так и не смогла добиться Европа. Помимо этого, Катар, крупнейший инвестор в Лондоне, решил пересмотреть финансирование британских проектов.

И вот теперь ЛГБТ-любцы подсчитывают во сколько обойдётся им радужная любовь и что им делать с трещащей по всем швам английской экономикой.

Какие упорные дурни! Им даже вредить не надо, они чертовски хорошо со всем справляются сами.

Неистребимый дух майдана

Некоторые считают, что «дух майдана» — это запах загаженных подъездов, горящих покрышек, месяцами нестиранного белья, свинок в загоне, дающих удобрение для растущих на грядках «бурачков», в целом кислая всепроникающая вонь, окутывающая бодро разрушаемую новыми варварами вчерашнюю цивилизацию.

Но это не так. Это не дух — это материя майдана. Дух майдана внутри стоявших на майдане. Этот демон не вышел из них, как те, которых Господь заставил вселиться в свиней. Он остался, полностью захватил жертву и пребудет в ней навсегда. Вам не надо знать, что человек когда-то стоял на майдане, вы поймёте это по исходящему из него (именно не от него, а из него, ибо воняет от него всё же материей майдана) духу майдана.

Этот дух характеризуется:

1. Заоблачным самомнением и сверхамбициозностью. На майдане стояли сплошные гении, «не понятые» унылым обществом, которое они пытались привести к счастью, в результате чего сами оказались несчастными.

2. Дистиллированным эгоцентризмом и полным отсутствием эмпатии. В мире есть только одна личность — стоявший на майдане имярек и его интересы. Остальные (включая собственную семью) — мусор под его майданными ногами.

3. Истеричной бескомпромиссностью, отсутствием способности вести нормальный диалог, до поры маскируемой доброжелательной участливостью. Стоялец майдана ровно до тех пор пытается что-то «разъяснить» оппоненту, пока не убеждается, что оппонент грамотнее и умнее его. В этот момент он переходит на визг, по сравнению с которым хамское «очки понадевали и думают, шо умные» — верх интеллектуальной куртуазности.

4. Полным отрицанием права оппонента на иное мнение, нескрываемым желанием заставить замолчать любым способом, вплоть до убийства или угрозы убийством.

5. Абсолютной уверенностью в своей правоте и безнаказанности.

6. Плохо скрываемым желанием конвертировать своё стояние на майдане в деньги и должности, которые приносят деньги.

7. Скрытой в тайниках сознания завистью к людям (подавляющему большинству нормальных людей), которые прекрасно себя чувствуют без всяких майданов. Желанием превратить в вечный майдан жизнь всего человечества.

8. Полным отсутствием самостоятельного мышления и творческого потенциала. Многие профессиональные стояльцы на майданах успели побывать и левыми, и правыми, и либералами-общечеловеками, и патриотами-националистами. Среди них есть неплохие исполнители чужих указаний и качественные популяризаторы чужих идей. Но без кого-то, кто укажет, поведёт, возьмёт на себя ответственность, они проявляют полную импотентность и в творчестве (многие их них мнят себя творцами), и в бизнесе, и в идейной сфере. Не случайно главным элементом майдана всегда является сцена. Без звучащих с неё идей, указаний, объяснений майдан моментально превращается в толпу праздношатающихся зомби, чьё воображение не идёт дальше того, чтобы напасть на обычного прохожего и под крики «Почему не на майдане?!» сожрать его.

В принципе, граждане России уже могли наблюдать истекание духа майдана из разного рода неудачников майдана: провинциальных сотников, непризнанных политических гуру, разного рода поэтов/поэтесс майдана, его же писателей, артистов, юристов, немытых активистов/активисток «Поры» (незапрещённого аналога запрещённых в России нацистских структур второго майдана, но действовавшей в эпоху первого). На майдане было своё отребье, слишком «душистое» даже для майдана. Их, разумеется, использовали в острой фазе, а затем, поскольку сакральные жертвы в таком количестве не требовались, вышвырнули за ненадобностью. Вернее, как вышвырнули — им позволили клясться в любви майдану, провозглашать лозунги и даже писать руководящие тексты, но исключительно бесплатно, в специально отведённых для этого местах, которые с каждым днём всё более напоминали помойку.

Когда наконец до отребья, оказавшегося настолько асоциальным, что не смогло вписаться даже в майдан, дошло, что это не похоже на помойку, а именно на помойке они и находятся, они (по мере осознания своего места в истории майдана и постмайданном обществе) начали расползаться: в Европу (те кто надеялся, что ещё сможет для чего-нибудь пригодиться западным хозяевам) и в Россию (самое дно майдана, которое уже ни на что больше не надеялось).

Среди них тоже были идейные (лучшие среди худших). Они отправились доказывать свою верность майдану в Донбасс и погибли ещё в 2014 году. Остальные к фронту приближались только в качестве «волонтёров». Но и из этого движения их быстро выдавили за жадность и беспринципность, слишком большие даже по меркам «волонтёров майдана».

До России их добралось не так много. Причём, в отличие от простых идиотов, которых сейчас разворачивают в Шереметьево за то, что они с упоением пели грязные песенки и распространяли в социальных сетях людоедские лозунги, придуманные в том числе и отребьем майдана, само отребье перебралось в РФ значительно раньше и без особых проблем. Не все медийны, не все заметны, но по нескольким обильно светящимся в информационном пространстве постмайданным фигурам вполне можно составить представление об остальных.

Главное, что объединяет выходцев с майдана, неосознанное (а у некоторых и осознанное) стремление его повторить. Они не «засланные казачки», не агенты ЦРУ, а те, которые были агентами СБУ, давно перевербованы ФСБ или просто находятся под наблюдением и используются как наживка для таких же, как сами (потому некоторые «яркие» личности и не в тюрьме). Они просто умственные инвалиды, неуютно чувствовавшие себя во враждебном (по их мнению) обществе, «не ценившем» их таланты, и навсегда запомнившие «минуту славы» на майдане.

Российское общество в этом плане ничем не отличается от украинского. Оно их тоже «не ценит». Даже те, кто смог сделать какую-никакую карьеру в социальных сетях, чувствуют себя калифами на час. СВО рано или поздно кончится, украинский кризис будет как-то урегулирован, интерес к людям, скачущим на потеху публике против Украины с тем же рвением, с которым не так давно скакали за неё, пропадёт. Доходы упадут, а то и иссякнут, а работать они не привыкли — и как жить дальше?

Майдан — вот спасение. Неважно за что и против кого. Доза майдана нужна этим адреналиновым наркоманам, как укол наркоману героиновому. Повторяю, они к нему рвутся неумышленно, просто как попавшая на сушу рыба пытается вновь оказаться в воде, так и им для жизни нужна нормальная стихия. Борьба «за правду», противостояние «эсхатологическому злу», порождающие чувство собственной значимости и нужности. Бороться же они умеют только криками, скачками в истерическом надрыве и в дающей чувство безопасности толпе («Нас багато, нас не подолаты»/«Нас много, нас не сломить!» = «Мы здесь власть!» — главный лозунг всех майданов).

Я не разделяю мнение многих коллег, считающих перебравшихся в Россию майданных фриков опасными. Уверен, что они находятся под надёжным контролем и используют их хоть и втёмную, но в мирных целях. В частности, отвращение, вызываемое ими у нормальных людей, экстраполируется на проповедуемые ими идеи и на используемые ими методы борьбы, дискредитируя майдан как технологию маргиналов-неудачников. Их слишком мало, и они слишком несамостоятельны, чтобы представлять серьёзную опасность.

Гораздо хуже и опаснее то, что вместе с новыми территориями, которые уже вошли в состав России и которые ещё войдут в её состав, мы получаем миллионы обычных людей, для которых майдан — единственное светлое пятно в их жизни. Полтора-два десятилетия беспросветного и бесперспективного существования после развала СССР и моментального краха надежд на «вторую Францию» (они-то думали, что будут во «Франции» Делонами, а оказались клошарами), затем вспышка надежды на первом или втором (куда по возрасту успели) майдане и погружение в ад.

Эти люди искренне вспоминают майдан как шанс как потерянный рай. Они уверены, что у них «украли победу», что если повторить всё ещё раз и вручить власть «хорошим» и «честным», то наконец-то всё получится и всем станет хорошо. Они просто не осознают, что они по-разному понимают, что значит хорошо, поэтому всем хорошо никогда не будет.

Именно своей наивностью и искренней верой эти люди и опасны. Отребье майдана можно недорого купить. Благо никто из них никогда в жизни реально больших денег никогда не видел и в руках не держал. А вот искренне верующих майдана купить невозможно — вера не продаётся. Их можно не пустить в Москву, пока они летят через Польшу или Белоруссию с украинскими паспортами. Но когда на их территориях пройдут успешные (а они будут успешны) референдумы о воссоединении с Россией и они получат российские паспорта (с правами граждан по рождению, ибо у них больше не будет иной родины, кроме России), никто уже не сможет остановить их передвижение по стране.

Стремление оставить разорённые территории и открыть для себя новые возможности будет толкать их в столицы и в крупные города, а там будет выясняться, что у большинства квалификация не соответствует требованиям, соответственно, и зарплата запросам. Вот тут-то у них внутри и начнёт просыпаться дух майдана — демон разрушения всего конкретно сущего ради абстрактно хорошего. Надо сказать, что этот дух заразителен, а в больших городах, особенно в столицах, всегда много прибывших «на ловлю счастья и чинов», но оказавшихся на обочине жизни (как по собственной вине, так и по стечению обстоятельств). И психически неуравновешенных в мегаполисах тоже больше на единицу населения, чем в провинции.

Перебравшееся в Россию отребье украинских майданов никогда не сможет возглавить серьёзный низовой протест. Амбиций-то у него хватает — интеллекта недостаточно. Так что (не к ночи будь сказано) мы ещё можем увидеть (не дай бог, конечно), как отребье украинских майданов за мзду малую выступает против майдана российского (выше я писал, что их корыстолюбие всегда побеждает идею). Но само наличие имеющей майданный опыт и ностальгирующей по майдану массы сограждан всегда попытаются использовать вражеские спецслужбы.

Нам бы какой-то переходный период ввести, попытаться как-то ограничить лет на пять-десять миграцию в «старую» Россию жителей новых территорий. Именно не полностью закрыть, а ограничить. Понятно, что одинокому пенсионеру надо обеспечить возможность переехать к родственникам, студентам — отправиться на учёбу в вуз, жене — переехать к мужу или мужу к жене, редкому квалифицированному специалисту, в котором нуждается конкретное производство, — прибыть к месту работы. Но все эти потоки можно отследить и отрегулировать. Да и не будут они слишком уж обильны. Главное, предотвратить «колбасную миграцию» миллионов, желающих лучшей жизни, но считающих унижением для себя эту лучшую жизнь зарабатывать, предпочитающих выпрыгивать её на майдане, уверенных, что это лучший, самый надёжный и короткий путь к счастью.

В разрушении Украины нам мало счастья — лучше было бы сохранить её демографический и экономический потенциал, но раз её население приняло иное решение, Россия это переживёт. Нам главное не допустить, чтобы новые россияне (русскими большинство из них себя считать не будет, только через поколение интегрируются) своей дикой наивностью и дурными привычками, подзуживаемые духом майдана, поставили под угрозу стабильность в России.

Об угрозе распада или разрушения государственности я не говорю. Наш народ на ближайшие пару десятилетий должен был получить надёжную прививку и умение вовремя останавливаться. Но глобальной державе с глобальными проблемами и глобальными врагами, каковой является Россия, даже серьёзная (пусть и временная) дестабилизация опасна, ибо ограничивает её возможности на внешнем контуре до преодоления внутренних проблем, расширяя врагу пространство для манёвра.

Это тот случай, когда лучше перебдеть, чем недобдеть.

https://alternatio.org/articles/articles/item/136412-neistrebimyy-duh-maydana

— Джимми, а кто все эти люди?
— Это европейские лидеры, мистер президент
— Мне они не нравятся, я не хочу тут быть. Давай уйдём?
— Нельзя, мистер президент. Такая у вас работа
— Эх, ну ладно. А что хоть им нужно от меня?
— Очередные запреты для России

Байден поднимается со своего места и объявляет:

— Повелеваю всё запретить для России! Теперь мы можем уйти, Джимми?
— Нет, мистер президент, запреты только начали обсуждать.
— Чёрт, а где Путин?
— Его на саммите нет. Он как бы враг и против него все здесь и собрались
— Жаль. Он такой весёлый, добрый парень. А вон тот лохматый чёрт мне совсем не нравится. Выглядит как буйно помешанный. Может в следующий раз против него соберёмся?
— Это Борис Джонсон, главный партнёр Америки, против него нельзя
— А против того, лысого? Улыбка у него ехидная. И гей к нему какой-то пристаёт. Давай против них саммит соберём? Не люблю я педиков, да ещё и страшных таких
— Это Шольц. Канцлер Германии. Тоже очень значимая фигура для Америки. А пристаёт к нему Макрон — президент Франции
— А бабка вон та, страшная как моя почившая тёща. Я бы против неё не саммит собрал, а костёр развёл, да пожарче
— Это Урсула Фон дер Ляйен. Она...
— Даже не рассказывай. Я уже хрен что запомнил. Эх, да что же такое. Я в туалет хочу. Можно я схожу?
— Мистер президент, пока нельзя. Нужно ещё повестку обсудить.

— Мистер Байден, с кем вы всё время шепчитесь?
— Ни с кем! (Шёпотом) Джимми, прячься под стол.
— Мистер президент, я с вами через наушник разговариваю. Всё в порядке. Просто улыбайтесь и не нервничайте.