Украина ватник

Илон Маск продолжает развивать космическую программу Украины

Заявление Владимира Путина о ситуации в зоне СВО

Видео:https://videon.img.ria.ru/Out/Flv/direct/2024_11_21_recording_ys5lnsey.lqn.mp4

https://ria.ru/20241121/putin-1985082380.html

Переобулись в прыжке. Как слуги Гитлера врут, что помогли победить фашизм

Сейчас Румыния, Болгария, Финляндия и Венгрия заявляют: они внесли серьёзный вклад в борьбу с нацистской Германией. Правда, уже слегка подзабылось: вообще-то, у них не оставалось другого выбора, кроме как переметнуться.

Румыния: 4 месяца смотреть, кто побеждает

В августе 1944 года в результате переворота в Румынии был свергнут верный союзник Гитлера: диктатор (на румынском — «кондукэтор») Ион Антонеску. Ничего не подозревающего тирана вызвали во дворец к королю Михаю Первому: тот без обиняков предложил разорвать отношения с нацистской Германией. Диктатор стал яростно возражать, затем пожелал несколько дней на раздумья. Опасаясь, что Антонеску призовёт на помощь германские войска, король вышел к остальным заговорщикам, обсудил ситуацию, вернулся и вежливо сказал: «Уважаемый маршал, мы решили свергнуть вас сегодня». «Кондукэтора» арестовала королевская охрана, а коммунисты в Бухаресте подняли вооружённое восстание, заняв ключевые точки города. 31 августа Антонеску и основные министры его режима были доставлены в молдавский город Бельцы и переправлены в Москву. Выглядит прекрасно, если не знать всей подоплёки.

Ещё до переворота Румыния впала в жуткое состояние. Нефть из месторождений выкачивала Германия для своих танков, в стране часто отключалось электричество, почти перестал ходить транспорт. Национальная денежная единица — лей — обесценилась настолько (в 20 000 раз), что стала дешевле туалетной бумаги. Румыния стояла на грани голода: крестьяне, измученные трудом, отказались выходить на работу, продукты с оккупированных территорий Одессы и Молдавии было больше не вывезти, эти земли освободила Советская армия. Правительство СССР 12 апреля 1944 года тайно предложило Румынии мирный договор, но в Бухаресте 4 месяца думали и смотрели на фронт: а вдруг выправится? Вдруг немцы всё-таки победят? Нет, не победили, пришлось сдаваться.

Финляндия: «Дайте еду и нефть, будем воевать»

Почти сразу после Румынии от Германии «отвалилась» Финляндия. Верный слуга Гитлера, президент Ристо Рюти, ушёл в отставку 4 августа 1944 года, его место занял маршал Маннергейм.

25 августа Финляндия обратилась к Советскому Союзу с просьбой о срочном перемирии. Беспокойство среди финнов началось раньше ввиду поражения вермахта на Курской дуге: 20 июля 1943 года группа политиков подписала обращение к Рюти, настаивая на выходе республики из войны. Президент не соглашался. Напротив, он подписал секретное соглашение с Третьим рейхом, выпросив у Риббентропа гарантию поставок для Финляндии нефти, продовольствия и оружия. Даже с такими сладкими обещаниями со стороны Берлина надежд осталось мало: 21 июля 1944 года красноармейцы вышли на линию довоенной границы, дорога на Хельсинки была открыта. 19 сентября 1944 года перемирие подписали на условиях СССР: Финляндия обязалась выпустить из тюрем антифашистов и атаковать германские гарнизоны. Финнам предписывалось немедленно освободить 45 000 советских пленных: 19 000 бойцов Красной армии к этому времени уже умерли в лагерях из-за нечеловеческих условий содержания. Вопреки договору, Финляндия не трогала немецкие войска, позволяя им без единого выстрела беспрепятственно отступать в Норвегию. Только после откровенного скандала, когда СССР потребовал жёстко соблюдать все пункты перемирия, в марте 1945 года правительство Финляндии наконец-то нехотя объявило войну Германии, начав боевые действия. Сражения велись абсолютно лениво: вермахт потерял на финских землях всего... 1 000 человек убитыми.

Союзник Гитлера Рюти, требовавший стереть с лица Земли Ленинград, отсидел смешной срок в четыре года. Сейчас в Финляндии имеются улицы, носящие имя этого человека, и памятники ему как «великому государственному деятелю».

Болгария: Революция из-за долгов и налогов

Вслед за тем, 9 сентября 1944 года, произошёл государственный переворот в другой стране-союзнице Третьего рейха: Болгарии. Следует заметить, что болгарский царь Борис III отказался отправлять своих солдат на Восточный фронт, объяснив фюреру: «Это вызовет переход наших людей на сторону русских». В остальном Болгария являлась преданным сателлитом нацистов. Болгарские военные убивали партизан, жгли деревни в Греции и бывшей Югославии.

Болгария бесконечно брала у Гитлера займы и в итоге оказалась должна нацистам 70 млрд левов, из страны вывозилось в Третий рейх огромное количество продовольствия, оплата пребывания немецких войск также была возложена на болгар: налоги увеличились в пять раз. Однако правительство не порывало с Гитлером: оно втайне вело переговоры с Британией и США в Египте, дабы сдаться не «русским», а Западу.

Тем не менее 5 сентября 1944 года СССР объявил войну Болгарии и стало ясно: шансов не осталось. Вспыхнули волнения, беспорядки и забастовки, Варна и Бургас перешли под контроль партизан: власть посыпалась, как карточный домик. Восставшие захватили здания администрации в Софии, был свергнут и арестован глава Регентского совета — князь Кирилл Преславский (расстрелян 1 февраля 1945 года). В 1996 году покойного Кирилла реабилитировали. Мол, он стал жертвой коммунистов, а события 9 сентября 1944 года — кровавый переворот. Жаль, без ответа остался главный вопрос: неужели Болгарии дальше следовало идти на поводу у Гитлера? На эту тему предпочли молчать.

Венгрия: Украли, избили, закатали в ковёр

С выходом Венгрии из войны и вовсе получился откровенный цирк. Осенью 1944 года советские войска пересекли венгерскую границу. Запаниковав, регент (страна была формально монархией, но без короля) Миклош Хорти 15 октября объявил по радио о заключении перемирия с Советским Союзом. Хорти интересовало только сохранение своей власти, несмотря на зверства, которые венгерские оккупанты творили на территории СССР, включая массовые расстрелы мирных жителей. Немцы через своих агентов заранее получили донесение об «измене» Хорти и приняли меры. Уже на следующий день спецназ СС во главе с оберштурмбанфюрером Отто Скорцени провернул операцию «Панцерфауст». Нацисты схватили сына венгерского диктатора Миклоша Хорти-младшего в офисе Феликса Борнемиши, директора дунайских портов. «Младший» прибыл туда на переговоры с лидером партизан Югославии маршалом Тито, но оказалось, что его банально заманили в ловушку. Сына регента избили, закатали в ковёр, заткнув рот кляпом, и вывезли в аэропорт Будапешта, откуда доставили в концлагерь Маутхаузен.

Хорти-старший утратил волю к сопротивлению и позволил себя арестовать. Регент подписал бумагу о передаче полномочий лидеру прогерманской партии «Скрещенные стрелы» Ференцу Салаши, объяснив всё просто: «Иначе немцы убьют моего сына». Перемирие с СССР было сорвано, и Венгрия осталась на стороне Гитлера. Её солдаты воевали с РККА вплоть до конца войны, включая ожесточённые бои в Будапеште в феврале-марте 1945 года. К концу марта множество венгерских соратников фюрера погибли или сдались в плен. Конечно, стоит упомянуть: в декабре 1944 года в Дебрецене было организовано Временное правительство Венгрии, заключившее мир с СССР, и тысячи венгров ушли сражаться с вермахтом вместе с красноармейцами. Но, увы, большинство венгерских солдат остались верны Третьему рейху до последнего вздоха.

...Покорные союзники и сателлиты Адольфа Гитлера во время Второй мировой — Венгрия, Румыния, Болгария и Финляндия — заявляют, что внесли свою лепту в борьбу с фашизмом. Честно говоря, становится смешно. Армии этих государств (кроме Болгарии) наследили кровью в СССР, убили многих советских граждан и решили отшатнуться от фюрера, когда нацистской Германии осталось существовать 8 месяцев и она терпела поражения на всех фронтах. Они пошли на перемирие с СССР лишь из-за краха экономики, угрозы голода, а советские войска встали на их границах. Поэтому серьёзно рассматривать эти заявления не стоит. Сателлиты фюрера, как принято выражаться в интернете, просто «переобулись в прыжке».

* На фото - Антонеску и Гитлер.

(с) Zотов

Современный Запад и невыученные уроки Вестфальского мира

Вестфальский мир завершил Тридцатилетнюю войну, а заодно и менее известную Восьмидесятилетнюю (Голландско-испанскую). Он создал Вестфальскую систему, первую признанную систему международных отношений, основанную на писанном международном праве, формально просуществовавшую с 1648 по 1814 год.

Если быть придирчиво точными, то надо уточнить, что фактически Вестфальская система прекратила своё существование с началом войн европейских коалиций против революционной Франции. Дело в том, что ни французские революционеры, считавшие своей миссией распространение «свободы» на весь мир, ни противостоящие им европейские монархии, также уверенные в своей обязанности подавить бунт и вернуть Франции легитимную власть, не руководствовались в своих действиях основным принципом Вестфальского мира — «национального государственного суверенитета», исключавшего вмешательство во внутренние дела суверенных государств.

Политическую точку в истории Вестфальской системы поставил Бонапарт, разогнавший в 1806 году Священную Римскую империю германской нации. Тем не менее весь период до 1814 года (революционные и наполеоновские войны) рассматривается как период борьбы старой системы и революционной антисистемы. И только в 1814 году по итогам Венского конгресса появляется новая система международного права, главным выразителем и хранителем которой стал Священный союз.

С момента заключения Вестфальского мира изменился главный принцип международных отношений: династическое право и право завоевания сменилось признанием приоритета права национального государства на его суверенной территории. В 1814 году учредители Священного союза провозгласили право «мирового сообщества» (тогда ограниченного пятёркой ведущих европейских держав: Россия, Австрия, Пруссия, Франция и Великобритания) на вмешательство (в том числе вооружённое) в случае, если национальная политика суверенного государства угрожает стабильности системы.

Наша история в её советский период трактовала это право исключительно как борьбу реакционных режимов с надвигавшейся революцией. Такая цель имела место, но это не было исключительной целью провозглашённого нового мирового порядка. По крайней мере противники России в Крымской войне декларировали своё вмешательство в русско-турецкий конфликт борьбой за принципы европейской стабильности, установленные в 1814 году. На эти же принципы ссылались Россия, Франция и Великобритания, вмешиваясь в Греческую войну за независимость (1821–1829 годов) на стороне революционной Греции против традиционной Турции.

Понятно, что определяющую роль в каждом отдельно взятом случае играли эгоистические интересы великих держав, но в обоснование своего вмешательства (которое раньше вообще не требовалось) они ссылались на высокие принципы общечеловеческого общежития и право народов на выбор своей судьбы.

Эта же идея — право государства на национальный суверенитет, ограниченное правом нации на создание собственного государства, — была впоследствии заложена и в Версальскую систему, завершившую Первую мировую войну, и в Ялтинско-Потсдамскую систему, установившуюся по итогам Второй мировой войны. И только система поздневашингтонского консенсуса, явочным порядком установленная Западом по итогам холодной войны в попытке зафиксировать свою победу, де-факто попыталась вернуться к довестфальскому периоду. Сейчас мы с союзниками, по сути, ведём борьбу за неовестфальскую систему, провозглашая абсолютный приоритет государственного суверенитета над международными нормами.

К концу Средневековья привести Европу к единому знаменателю попытались Габсбурги. Им удалось объединить в своих руках престолы Испании и Священной Римской империи германской нации, добиться определяющего влияния на римский престол, присоединить к своим владениям большую часть бургундского наследства, добиться союза с Англией, который хоть и дал трещину после аннулирования Генрихом VIII Тюдором брака с Екатериной Арагонской, но практически сохранился до смерти его дочери Марии I (в браке с Филиппом II Испанским) и даже в первые годы правления Елизаветы I.

Габсбурги контролировали половину Европы. Речь Посполитая и Венеция были их традиционными союзниками против турок, на скандинавов тогда ещё внимания вообще никто не обращал, а Франция проиграла им борьбу за Италию и после гибели Генриха II стремительно катилась к упадку, раздираемая религиозными войнами. Испания, объединённая (в 1580–1640 годах) с Португалией, к тому же была ведущей колониальной державой, а её флот господствовал на морях.

Даже после раздела Карлом V испанского и имперского престолов обе ветви Габсбургов проводили скоординированную политику и казалось, что ничто не может помешать установлению ими мирового господства. Ничто бы и не помешало, если бы не развязанный ими самими внутренний конфликт.

Дело в том, что Габсбурги, так же как многие наши современники, в том числе и соотечественники, считали, что идеология превыше всего. Соответственно, свою задачу, как католических монархов, они видели в сохранении продвижении и распространении католицизма как идеологии. Именно как идеологии, а не религии, ибо религия у католиков, православных и протестантов (классических, а не современных) общая. Никто из них не отрицает священного характера Библии, а также учения Христа, никто не оспаривает конкретной передачи его слов апостолами.

Главная разница в обрядах и смысловых трактовках, то есть в человеческих идеях (идеологии), в том, как правильно понимать божественные предначертания. Причём различий становится тем больше, чем дольше конфессии находятся в расколе и враждуют друг с другом. В самом же начале споры касались больше обрядовой стороны и борьбы за первенство в церкви. Протестанты же и вовсе считали, что выступают не против католицизма, а за его совершенствование — за реформу церкви.

Таким образом, апеллируя к единым божественным корням, к единым отцам церкви, всегда подчеркивавшим необходимость христианского единства, идейно (идеологически) конфессии разделились, постепенно, за века, превратившись во вполне самостоятельные религиозные учения. Но если к началу XVII века католики и православные уже лет семьсот друг друга проклинали, друг с другом воевали и практически оформились в разные религиозные системы, имеющие общий корень, то протестанты, хоть уже и сталкивались с католиками на поле боя, ещё не исключали религиозно-политического компромисса.

Католическая церковь, отвергая радикальные протестантские учения, также не исключала компромисса с умеренными, тем более что именно в этот период (в XV–XVII веках) она активно работала над унией с православными (вначале с Византией, а затем с киевской митрополией в составе Речи Посполитой). В 1534 году был создан и к началу XVII века добился вершины своего влияния Орден иезуитов (Общество Иисуса), ставивший целью добиться восстановления христианского единства в рамках католицизма при помощи «мягкой силы»: культурного влияния, образования, инфильтрации в разного рода общественные движения и т.д. И орден именно в этот период добивается серьёзных успехов.

В общем и целом союз Габсбургов с папским престолом, устанавливающий мировое господство при помощи политики влияния (династические браки, подкуп и просто покупка территорий, лояльность центра к местным традициям в обмен на политическую лояльность провинций в отношении центра), представлялся непреодолимым. В тех же Англии и Франции весьма серьёзные силы, всерьёз претендовавшие на власть и поддержанные значительной частью народа, выступали с позиции бессмысленности борьбы с Габсбургами и предлагали, пока не поздно и условия щадящие, подчиниться их гегемонии.

Практически один в один американская гегемония в 90-е — начале нулевых. Только вместо иезуитов и католической церкви неотроцкисты из «Лиги плюща» и леволиберальная идеология, уже вырождавшаяся в тотальную «инклюзивность», но ещё не дошедшая до ручки и импонировавшая многим своей концепцией «государства — ночного сторожа», не вмешивающегося в общественную жизнь. Установив свой контроль над западными государствами, либералы об этой концепции «забыли» и активно используют власть для навязывания не только своим обществам, но всему миру своих леволиберальных идей, но на рубеже веков, она была весьма популярна в среде «творческой интеллигенции» самых разных стран.

У Габсбургов и папского престола действительно был шанс создания всемирной (в рамках того мира, христианского, без мусульманской Азии и без Китая) католической монархии. Если бы они продолжали так же, как начали. Но с идеологией всегда сложно: вначале её придумывают, чтобы влиять на массы, а в следующем поколении она начинает диктовать свою волю правящим классам, предшествующее поколение которых (создатели идеологии) были абсолютно свободными от её шор циничными прагматиками.

Эпигоны действуют по принципу «вижу цель, не вижу препятствий» и «нет таких крепостей, которые не могли бы взять…» люди, вооружённые очередной «правильной» идеологией. Эпигоны не понимают, что главное в достижении успеха не провозглашённая «идеологическая чистота», а механизм политического компромисса, работающий по принципу «коготок увяз — всей птичке пропасть».

Главное, чтобы потенциальный оппонент признал единство (в формате ли церковной унии, в виде ли политического признания власти императора — не суть важно). Далее действует принцип поглощения малого большим. Если не спешить и не спугнуть малое, оно даже не заметит, как с течением времени большое его спокойно переварит, а от принципов, за которые малое в прошлых поколениях готово было умереть, новые поколения спокойно откажутся, как от отжившей идейной рухляди.

На смену осторожным «собирателям земель»: императорам Карлу V (он же король Карл I Испанский), Фердинанду I, Максимилиану II, Рудольфу II и Маттиасу, заложившим в XVI — начале XVII века базу всемирной католической империи Габсбургов, — пришли Филиппы II, III и IV (короли Испании и Португалии) и Фердинанд II — император Священной Римской империи германской нации.

Будучи истовыми католиками, они искренне считали, что лучше оставить страну безлюдной, чем управлять еретиками. Аналогично на Украине кричали: «Крым украинский или безлюдный». Поэтому Крым и не украинский, и не безлюдный, Крым — российский, а от Габсбургов вначале ушла богатейшая Голландия. Война за её сохранение в составе владений испанской монархии длилась 80 лет при трёх последовательно сменявших друг друга Филиппах. К концу войны испанские монархи потеряли не только Голландию, но и Португалию, а от самой Испании осталась только тень великой державы. Сын и преемник Филиппа IV, Карл II, оказался последним Габсбургом на испанском престоле, каковой престол перешёл к Бурбонам, а Испания на сто лет стала вторым номером во французской политике.

Подчеркну, Голландия была не только богатейшей, но и лояльнейшей испанской провинцией. Голландская торговля процветала, обеспечиваемая и защищаемая всемирной габсбургской империей. Но Филипп II решил, что идеология дороже и что он быстро заставит обнаглевших торговцев вернуться в лоно католической церкви. И тем самым, не ведая того, подписал сметный приговор первому европейскому глобалистскому проекту.

Возможно, испанский фокус габсбургский проект и пережил бы, но тут в 1618 году императором Священной Римской империи германской нации стал  Фердинанд II, полностью разделявший взгляды умершего за двадцать лет до этого Филиппа Испанского на жизнь, монархию и католицизм. Габсбурги втянулись в Тридцатилетнюю войну, которую могли десять раз завершить компромиссным миром, если бы не упорное стремление подавить протестантизм на всей территории империи.

Как и в голландском варианте, во внутренний конфликт с удовольствием вмешались внешние враги Габсбургов (в том числе католическая Франция, спокойно поддержавшая против Габсбургов протестантов, а до этого заключившая против тех же Габсбургов союз с мусульманской Османской империей). К концу Тридцатилетней и Восьмидесятилетней войн, разгоревшихся из-за того, что Габсбурги слишком рьяно подавляли протестантизм в своих провинциях, проект всемирной габсбургской империи приказал долго жить и в испанской, и в австрийской частях. Обе они стали на путь длительного упадка.

На европейском же горизонте взошли новые великие державы: Англия и Франция, — на сто лет в число великих держав прорвалась Швеция, которая никогда не достигла бы таких успехов, если бы не безумная политика Фердинанда II. Через пятьдесят лет начало свой путь к величию превратившееся в королевство Пруссию курфюршество Бранденбург. Мир, чуть было не ставший габсбургским, принял идею «европейского равновесия», которая двести лет надёжно предохраняла его от посягательств любой державы на гегемонию.

Затем системы, существовавшие после 1814 года и возродившие право на вмешательство во внутренние дела по идеологическим причинам, незаметно для самих себя восстановили ситуацию борьбы за глобальную гегемонию, завершившуюся провозглашённым США «концом истории», который должен был навечно зафиксировать американское глобальное лидерство, продлившееся в общей сложности лет десять и завершившееся так же, как и габсбургский проект всемирной католической монархии.

Принципы инклюзивности, толерантности, экологичности, первоначально придуманные для обеспечения США конкурентными преимуществами, вернувшись бумерангом, стали принципами организации американского общества. Новое поколение американской элиты приняло как идеологическую аксиому то, что предшественники использовали в качестве наживки. Американские филиппы и фердинанды стали насаждать огнём и мечом по всему миру идеологию леворадикального экстремизма с тем же рвением, что фанатичные Габсбурги XVII века насаждали католицизм.

Американский глобальный проект мог сыграть, как мог сыграть и габсбургский. Оба они почти сыграли и рухнули лишь потому, что пришедшее на смену поколению прагматиков поколение фанатиков поставило абстрактный принцип выше конкретного механизма, пожелав получить желаемое здесь и сейчас, немедленно, вместо того чтобы осторожно и не спеша продолжать дело предшествующих поколений, знавших, что, для того чтобы победить в главном (в прагматике), бывает необходимо уступить в несущественных идейных частностях. Притом что, победив в прагматике и получив политический контроль со временем, и идеи будет внедрить гораздо проще (только спешить не надо). Постоянный контроль — компромисс. Меняются только субъекты компромисса. По мере того, как вы окончательно перевариваете предыдущий, приходит время следующего, и так без конца, ибо конец истории — смерть человечества.

И Габсбурги, и американцы, а с последними весь современный коллективный Запад решили, что у них достаточно военной силы и политической власти, чтобы прекратить игру в компромиссы и принудить мир следовать своей идеологической линии. На самом деле желающий продавить свою идейную позицию никогда, ни при каких условиях не должен прибегать к подавлению за пределами обычного уголовного закона. Силовое подавление экстремиста будет поддержано обществом, поскольку он несёт угрозу всем, а силовое подавление идейного противника приведёт к сопротивлению, которое будет тем жестче, чем сильнее будет идеологическое давление.

Сопротивление — это необязательно партизаны, подполье, революционеры-бомбисты и гражданская война, сопротивление может выражаться в равнодушии и цинизме общества, в фактическом саботаже населением государственной идеологии, как это было в позднем СССР. Такое сопротивление, когда нет сопротивляющихся, когда все за, а тело государства расползается, как мартовский снег на солнце, даже опаснее прямого силового противостояния. В такой среде грамотный и прагматичный внешний враг даже скорее найдёт поддержку, чем в среде идейных революционеров (хотя те тоже никогда и ни в одной стране внешней поддержкой не брезговали).

Подчеркну специально для слабовидящих, плохо слышащих и неумело читающих, что недопустимым является не обычное легитимное государственное насилие, а именно силовое подавление альтернативной общественной мысли, не выходящей за пределы законной дискуссии. Причём надо иметь в виду, что каждом обществе эти пределы свои и определяются они не законодательно, а ментально. Общество чувствует, а не осознаёт, что в данный момент можно, а чего нельзя делать (как государству, так и его оппонентам, как власти, так и оппозиции). Эффективная власть интуитивно воспринимает сигналы, идущие от общества, и корректирует свою политику в соответствии с ними (пример такой корректировки — российская внутренняя и внешняя политика начиная с 2000 года, особенно ярко с 2022 года, с начала СВО).

Проблема наша заключается в том, что, сталкивая США с пьедестала, мы с союзниками (а мы с ними очень разные, принадлежим к разным цивилизациям и сейчас объединены только борьбой с американским засильем) вынуждены будем принять на себя от Вашингтона ответственность за судьбы мира. Возможно, мы сумеем эту ответственность разделить, и это будет шагом в правильном направлении, так как позволит выйти из разрушительного состояния борьбы и перейти к конструктивному состоянию созидания.

Но возможно, мы (и даже не по своей вине) договориться с бывшими союзниками не сумеем. В таком случае надо дать им возможность первыми выступить с претензией на всемирно-историческое лидерство. Габсбурги начали свой путь в пропасть с попытки подавить маленьких и слабых: Голландию, Чехию, Пфальц. У них даже поначалу получилось. Но тем самым они так испугали всех остальных, что Ришелье, а затем и не такому талантливому Мазарини не понадобилось прилагать больших усилий, чтобы объединить против габсбургской опасности «весь цивилизованный мир» (каким он был на тот момент в глазах европейцев).

Враг, не выучивший исторические уроки, всегда даёт нам второй шанс не только победить, но и уроки выучить.

https://alternatio.org/articles/articles/item/137002-sovremennyy-zapad-i-nevyuchennye-uroki-vestfalskogo-mira

Россия лишила ВСУ последней надежды, а Запад готов броситься с разбегу в холодную реку

Сам по себе факт наличия буфера или границы с НАТО в общей сложности ничего не меняет. Современные средства коммуникации и вооружения таковы, что есть у вас границы или нет границ – уже не так важно, как было когда-то.

Так что с моей точки зрения важно, сильная Россия или слабая. И для нас важно, и для европейцев важно, считает обозреватель МИА "Россия сегодня" Ростислав Ищенко

Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру

- Ростислав Владимирович, Эммануэль Макрон ранее высказался насчет возможной отправки войск западных стран на Украину. Было ли это только пиар-кампанией? Кому сейчас выгодно разжигать войну в Европе?

- У Запада сейчас есть только два варианта политики в отношении России. И оба они плохие.

Вариант заключить с Россией мир им не подходит, потому что они от него отказались изначально. Им надо ограбить Россию и Китай, чтобы поддерживать достигнутый уровень потребления внутри своих стран. И по прошествии времени им это надо значительно больше, чем в начале конфликта. Для них договоренность с Россией — это не решение проблемы.

Может быть, их и заставят пойти на компромисс с Москвой. Но пока они считают, что они еще могут победить. При этом и они видят, что Украина все – кончилась.

Чтобы поддерживать пар под конфликтом, им надо либо как-то поддержать Украину (а Запад нигде не может найти для этого достаточно военных ресурсов), либо самим втягиваться в бой.

Другое дело, что каждая из стран Запада предлагает своим коллегам пойти повоевать на Украину, а сама отправлять войска не собирается. Макрон сделал то же самое, что США предлагали полякам.

США говорили полякам: "Вы идите воюйте за Украину, но как Польша, а не как НАТО". Фактически Макрон сказал то же самое: "Давайте пошлем туда пару-тройку европейских армий, но не будем там присутствовать как НАТО. В этом случае можно будет избежать ядерной войны, потому что НАТО там не будет. Там будут только неядерные члены НАТО". Но что-то никто не вдохновился.

Понятное дело, что если бы у Украины была другая судьба и если бы она сейчас побеждала, тогда и желающих воевать с Россией стояла бы очередь. Разные страны спрашивали бы: "Кто пошлет войска? Кому достанется больше трофеев? Кто будет стоять в первых рядах, когда Россию делить будут?" А когда вместо трофеев можно получить по шее или вообще завтра не проснуться, кому это надо?

Поэтому Запад находится в состоянии когнитивного диссонанса. Воевать с Россией надо самим, а сами они наотрез не хотят это делать.

Они как осторожный купальщик, который в жаркий день лапкой пробует холодную воду, а потом отходит. Это не означает, что в один прекрасный момент они с разбегу не бросятся в реку. Если это произойдет, то очевидно, что решение будет спонтанным. Как человек бросается в холодную воду, то так и они будут бросаться в войну.

Резюмирую. Они продолжают колебаться. Выбор у них не такой большой. Но сказать точно, чем эти колебания закончатся, мы не можем.

– На днях мы все увидели легендарные ролики, как горят американские танки "Абрамс", причем изощренным способом – с помощью бюджетных дронов вооруженных сил РФ. Как это сказывается на репутации и на рекламе США и их ВПК?

– Сказывается не очень хорошо. Но думаю, что значительно хуже на рекламе американского ВПК сказывается утеря Штатами позиции гегемона.

Все, кому надо, прекрасно знали, что "Абрамсы" горят. Не такие дураки покупатели, чтобы не знать особенности и тактико-технические данные тех образцов, которые покупаешь.

Они горели еще в Ираке десятками. Притом, что иракская армия была не такая уж мощная. В целом она была достаточно хуже вооружена, чем те, кто против нее воевал. И господство в воздухе сразу же американцы себе обеспечили со своей коалицией. Они фактически воевали дистанционно, уничтожая противника раньше, чем он мог ответить. Тем не менее, это не мешало "Абрамсам" гореть.

Любой танк горит, нет неуязвимых танков. Если бы были неуязвимые танки, самолеты или артиллерия – против нас давно бы начали войну. Мы бы их уже видели, не то, что где-то на вооружении Украины. Мы бы видели на своих границах других наших врагов, ими вооруженных. Поэтому никто, кроме отдельных экзальтированных украинцев не предполагал, что "Абрамсы" гореть не будут.

Все прекрасно понимали, что с ними произойдет. Поэтому они и на фронте появились далеко не сразу. Противник не хотел лишать украинцев последней надежды, что где-то там в тылу есть еще неуязвимые танки "Абрамс".

Конечно, любая картинка, с любым горящим танком – не в пользу выпускавшего его ВПК. Ну так и наши танки горят, при этом все равно за ними очередь стоит.

Во-первых, потому что все равно все знают об их достаточно высоких качествах. Во-вторых, потому что они дешевле тех же "Абрамсов" (за цену "Абрамса" можно просто купить три-четыре наших танка, а они не хуже). В-третьих, потому что сейчас будет еще и больше очередь стоять. И не потому, что наши танки пожгли "Абрамсы". Очередь будет стоять за российским оружием, потому что Россия заявила о себе как о сверхдержаве и как об одном из новых гегемонов на планете. А к гегемонам всегда стоит очередь за оружием. Потому что вместе с оружием гегемон продает безопасность и покровительство.

Никто никогда не рассчитывал, что можно купить у России танки и победить Америку. Но все рассчитывают, если они купят у России оружие, то они станут ее серьезным партнером, которого Россия не позволит обижать.

Кстати, почему французов стали выгонять из Африки? Не потому, что африканцы вдруг узнали про Россию. А потому, что французы оказались неспособны гарантировать безопасность странам, которые покупали у них оружие.

И тогда потребители безопасности стали искать других поставщиков безопасности. Обратились к России, попробовали, понравилось (потому что дешевле и эффективнее) и стали закупать безопасность у России. И оружие теперь будут закупать у России те же самые страны, в которые сейчас мы пришли.

Так что то, что "Абрамсы" горели, это сопутствующая проблема. Главная проблема для американского ВПК, как и вообще для американской экономики или американской политики – это утрата гегемонии, поэтому бьются они не за то, чтобы "Абрамсы" не горели, а за то, чтобы гегемонию вернуть, пусть даже все "Абрамсы" сгорят.

Если бы США могли сделать так, что у них все "Абрамсы" сгорели вечером, а завтра Америка опять стала гегемоном, они бы их сами все сожгли. Потому что новых танков можно наделать сколько угодно, а заново стать гегемоном на планете очень непросто.

– Следующая тема – это границы. Виктор Орбан заявил, что не хочет иметь границы вместе с Россией. Мол, пребывание рядом с границами Советского Союза ему не казалось более спокойным. Он напрямую заявил: "Один из важнейших принципов национальной безопасности Венгрии заключается в том, что к востоку от нас должно быть образование, расположенное между Россией и Венгрией". У нас в этой студии были, эксперты, которые говорили обратную вещь, что у России должны быть прямые границы с НАТО, чтобы мы вышли на линию границ с НАТО. А вы как к этому относитесь?

– Никак не отношусь. У нас одна сплошная граница с НАТО от Баренцева моря до Санкт-Петербурга. Кому не хватает? Берите – пользуйтесь.

Сейчас, наверное, еще и на юге появится граница с НАТО. Вполне возможно, что и с Венгрией и с Польшей появится общая граница

Кстати, граница Белоруссии с НАТО – фактически тоже наша граница. Так что, кому не хватает финской границы – вот вам польская граница. Александр Григорьевич с удовольствием позволит пощупать НАТО за вымя через свой заборчик – никаких проблем не возникнет.

Проблема же не в том, где проходят границы или не проходят. Проблема в том, насколько вы способны защитить не только свои границы, но и своих союзников. Насколько вы способны экспортировать безопасность. Насколько вы способны обеспечивать от вторжения в свою сферу влияния и интересов.

Сейчас у России такие возможности нарастают. Поэтому совершенно неважно, будет у России с Венгрией граница или не будет. Влияние России на Венгрию и ее политику определяется не общей границей, а реальными российскими возможностями.

Орбан же не глупый человек. Он прекрасно понимает, что если у России будет война с НАТО, то Венгрии отсутствие общей границы не поможет. А Венгрия находится в составе НАТО, и, кстати, именно поэтому проводит такую осторожную политику, зачастую блокируя инициативы Евросоюза и НАТО.

Более того, Будапешт неоднократно заявлял: "Будете давить – мы готовы выйти из этого образования".

Понятно, что интеграция в евроатлантические структуры – это краеугольный камень их политики. Но есть ситуации, в которых для Венгрии возможность принятия суверенных решений в сфере безопасности и международного партнерства важнее, чем просто механическое присутствие в каких-то структурах.

- А какова в этом смысле позиция Польши?

- Польша исходит из того, что лучше иметь буфер, отделяющий ее от России. Но сейчас ситуация с Украиной показала, что наличие такого буфера привело к значительно большей конфронтации, чем если бы его не было. Если бы между нами была прямая граница, невозможно было бы американцам устроить подобного рода провокацию, как они устроили с Украиной. Это была бы провокация со страной НАТО.

Поэтому буфер не может автоматически гарантировать безопасность.

Россия и до и даже во время СВО предлагала сделать украинский буфер полностью нейтральным. Но наши западные партнеры этого не хотят.

Сам по себе факт наличия буфера или границы с НАТО в общей сложности ничего не меняет. Современные средства коммуникации и вооружения таковы, что есть у вас границы или нет границ – уже не так важно, как было когда-то. Так что с моей точки зрения важно, сильная Россия или слабая. И для нас важно, и для европейцев важно.

Сильная Россия в значительно большей степени способна гарантировать безопасность Европы, чем слабая. Ну да, будет какой-то переходной период, в течение которого США будут бороться за контроль над европейским континентом. Если сейчас это кому-то непонятно, российское руководство брифинги на эту тему не проводит. Поэтому я не знаю – понятно им или непонятно.

Но если сейчас непонятно, очень скоро станет понятно, что без вытеснения США из Европы, в том виде, в котором они сейчас там присутствуют (как провоцирующая военно-политическая сила), без перехода Европы в российскую сферу влияния, или по крайней мере, без балансирования американского влияния в Европе с российским, стабильный мир в Европе невозможен. Потому что американцы всегда будут втравливать Европу в конфликты с Россией.

Короче говоря, все эти устаревшие концепции по поводу границ или не границ с Россией надо пересматривать. В первую очередь это в интересах европейцев. Реалистам надо уже изучать не автомат Калашникова, а методы взаимодействия с Россией в ближайшем будущем.

https://ukraina.ru/20240302/1053657449.html

Люська проговорился

Арестович* "проговорился" об ответственности Киева за теракт в "Крокусе"

"(Официальные лица РФ якобы заявляют - ред.) Весь мир, вы должны нам посочувствовать, мы жертвы радикального ислама. Забывая, что они у нас (на Украине - ред.) убивают столько людей, сколько мы убили... Сколько не мы убили, а у них убили в этом теракте", - заявил Арестович в видеозаписи, опубликованной на его YouTube-канале.

Развивая мысль, Арестович* всячески пытался доказать непричастность Украины к событиям в Москве.

Ранее глава службы безопасности Украины Василий Малюк намекнул на причастность своего ведомства к убийствам и покушениям на ряд украинских и российских политиков и общественных деятелей. Кроме того, Малюк признал причастность своего ведомства к ударам по нефтеперерабатывающим заводам в России. В своем Telegram-канале он назвал в числе целей также Крымский мост и корабли в Черном море.

https://ria.ru/20240326/terakt-1935822603.html?utm_source=yxnews&utm_medium=desktop

Безвизовая Украина признана страной с самыми дорогими визами

Украинско-израильская стратегия большой войны

У Украины и Израиля в современном мире много общего. Как будто и не было нескольких столетий, в течение которых евреев наиболее вдохновенно резали украинцы. Этим делом они профессионально занимались с Уманской резни 1768 года до Львовской резни 1941 года, киевского Бабьего яра, гетто и лагерей смерти, где охранниками и исполнителями казней почему-то чаще всего оказывались галичане. А ведь началось это и вовсе в давние времена — уже к первой половине XVII века, времени, описываемого Гоголем в «Тарасе Бульбе». Еврейский погром на Сечи воспринимался как обыденная вещь, сопровождавшая каждое казацкое начинание: на турок ли собираются казаки в поход, на поляков ли — погром в повестке дня, свергают ли казаки очередного кошевого, избирают ли — без погрома не обойтись. Он на Сечи, как шампанское в театральном буфете, без которого ни опера невозможна, ни балет неполноценен.

Нынче выяснилось, что в Израиле «нацизма нет», потому что там живут евреи, а на Украине «нацизма нет», потому что там президент еврей. Мол, как можно говорить о еврее-нацисте после Холокоста. Русских в ходе Великой Отечественной войны погибло вроде бы как не меньше, а пожалуй, в абсолютных числах и больше, чем евреев. В процентном отношении, может быть, евреев погибло и больше, но евреи сами считают «процентную норму» признаком антисемитизма, поэтому в процентах считать не будем, так как в том, что каждая человеческая жизнь уникальна, с либералами согласиться не только можно, но и должно. Китайцы же за время Второй мировой войны и предшествовавших ей конфликтов с Японией и вовсе составили не менее трети всех погибших в мире.

При этом японцы к китайцам и корейцам, а немцы не только к евреям, но и к славянам относились как к неполноценным нациям. И если от славян в целом немцы планировали оставить (в качестве рабов) до половины от их общей численности, то большая часть этих «счастливчиков» приходилась на чехов, которые даже подлежали германизации, хорватов, в меньшей степени поляков, расстроивших Гитлера своим отказом добровольно уступить ему Данциг и экстерриториальный коридор для строительства шоссейной и железной дорог в Восточную Пруссию. В результате, вместо того чтобы сразу (уже в 1939–1940 году) вместе с Польшей при одобрении коллективного Запада, как первоначально планировалось, броситься на СССР, Гитлер был вынужден провести польскую и французскую кампании.

Поэтому к полякам (которые были ближайшими союзниками рейха благодаря личной симпатии Гитлера и Пилсудского, пока последний не умер) своё отношение Гитлер пересмотрел. Он решил, что необходимо уничтожить всю польскую интеллигенцию и аристократию, а от самого польского народа оставить не больше трети. Правда, отдельно были выделены силезцы и кашубы в качестве арийцев и почти германцев (их даже в вермахт призывали как полноправных граждан рейха).

Дальше же на Восток из всех славян в рабы вписывались только галичане (сиречь бандеровцы). Белорусов жгли вместе с деревнями, чтобы не бежали в партизаны. В городах УССР население просто не кормили, так что даже без массовых расстрелов (а они тоже были) население таких городов, как Киев, Харьков, Одесса, за два – два с половиной года оккупации сократилось на три четверти. Русских же предполагалось всех или убить, или выгнать за Урал, на территории, которые, по мысли Гитлера, должны были отойти к Японской империи. Учитывая же, что японцы не только к китайцам или корейцам, но ко всем неяпонцам относились даже не как к низшей расе, а просто как к животным, причём бесполезным животным, изгнание за Урал тоже не означало жизнь.

В общем, от нацизма натерпелись все нации, включая немцев, но почему-то у всех нацизм может существовать и только у евреев не может — само предположение о еврее-нацисте, вопреки многочисленным актуальным примерам существования таковых (в том числе и на Украине), квалифицируется израильским обществом (не всеми евреями поголовно, но израильским общественным мнением как доминирующим в данном человеческом сообществе взглядом) как признак антисемитизма.

Между тем нацизм является признаком не этническим, но идеологическим. Тот факт, что Маркс был русофобом, не помешал распространению марксизма в России. Соответственно, любая идеология может распространяться среди любого народа: нацистами, коммунистами, либералами, консерваторами и т. д. могут быть и русский, и немец, и еврей, и папуас.

Так вот, израильтяне прячутся за Холокостом, украинцы прячутся за президентом-евреем, но методы ведения войны у них очень между собой похожи и апеллируют к методам ведения войны Третьим рейхом. Обусловлено это не какими-то особыми врождёнными негативными качествами данных народов, а тем, что все три государства оказались в сходной геополитической ситуации.

Первое. У всех был многократно превосходящий их ресурсно враг: у рейха — будущие Объединённые нации, у Израиля — арабский мир, у Украины — Россия. Я в данном случае не углубляюсь в выяснение причин появления этих врагов и доли вины, лежащих на самих Германии, Израиле и Украине. Эта проблема многократно описана и детально изучена, а нас интересует техника и технология военного конфликта.

Победа над этим врагом могла быть достигнута только в ходе блицкрига — чисто военным путём, на поле боя, в возможно более краткие сроки без перевода войны в затяжную фазу. В войне на истощение все три государства однозначно проигрывали. Без шансов.

Второе. Рейх в результате завоеваний, а Израиль и Украина в результате их искусственного создания столкнулись с ситуацией наличия внутри их границ больших иноэтнических обществ, не принадлежавших к титульной нации, в лояльности которых местным этнократическим режимам у последних были обоснованные сомнения.

В условиях реальной или надуманной опасности внешнего конфликта с многократно сильнейшим противником крупную иноэтническую в отношении «титульной нации» и комплементарную противнику внутреннюю общину требовалось лишить возможности выступить на стороне противника. Поскольку времени на спокойную ассимиляцию не было (а в случае с рейхом и Израилем не было и намерения ассимилировать иноплеменников), был избран метод подавления, который вызвал естественную ответную реакцию. Дальше пошла характерная для любой конфронтации игра в повышение ставок. Чем жёстче подавление, тем жёстче ответ, а далее следующий круг — и так без конца.

Третье. Естественное для времени военной опасности сплочение собственного народа имело в качестве побочного эффекта ускоренную дегуманизацию противника. Даже в рейхе в 1933 году и половина немцев не разделяла взгляды и расовую теорию Гитлера. Но уже к 1941 году большинство нацистскую практику по умолчанию приняло. Нельзя одновременно воевать на уничтожение и считать противника тоже человеком — это противно человеческому естеству и снижает эффективность воюющих.

Наша армия кормила население поверженного рейха после победы. Когда же за победу надо было бороться, в отношении врага действовал лозунг «Сколько раз увидишь его, столько раз его и убей!» И если враг не сдавал город, то город мы не щадили так же, как враг не щадил наши оборонявшиеся города. Иначе войны не выигрываются.

Тем не менее ранее у СССР, а сейчас у России есть большее пространство для гуманности, для того чтобы не скатиться окончательно в ту же клоаку, которую обжили наши враги и в которой настолько нет места человечности, что кажущаяся эффективность жестокости становится неэффективной, ибо дегуманизирует уже применяющую подобную жестокость сторону, делая её врагом не только для непосредственных жертв, но для всего человечества. Наличие большего пространства гуманности объясняется не какой-то врождённой особостью русского народа (в России много народов живёт, самых разных, с самыми разными традициями, в том числе и военными), а вполне объективными предпосылками: Россия, в отличие от большинства стран, может вести и выиграть войну на истощение практически у всего мира (причём даже не по очереди, а сразу).

России нет смысла бросаться в авантюры блицкрига, а значит, ускоренная и углублённая дегуманизация противника не является для неё обязательным фактором победы. Наоборот, при растянутости пространства войны во времени образ более гуманной стороны приносит существенные дивиденды. Как только враг понимает, что его не будут уничтожать до конца, а его солдаты прекращают бояться плена, для значительной части армии (особенно непрофессиональной части, которая в условиях войны на истощение быстро становится доминирующей как за счёт массового призыва, так и за счёт быстрого выбивания профессиональных военных) пропадает смысл упорного сопротивления «до последнего» — перспектива выжить, вернуться к семье и жить «как до войны» ломает психологическую основу стойкости.

Как уже было сказано, рейх, Израиль и Украина не имеют (не имели) шансов выиграть войну на истощение, поэтому у них расширенное пространство для гуманности отсутствовало. Безусловно, во всех трёх случаях работала и государственная идеология, базировавшаяся на радикальном национализме (основа которого в каждом случае была разной: кровно-религиозная — Израиль, расовая — рейх, территориальная — Украина), но для того, чтобы идея захватила массы, масса должна наблюдать её минимальное (пусть и спекулятивное) соответствие реальному миру.

Главным во всех трёх случаях был страх того, что если не уничтожить враждебное окружение, то оно уничтожит тебя. Насколько в каждом отдельном случае этот страх был обоснованным, мы сейчас разбирать не будем (на эту тему можно написать несколько томов). Отметим лишь, что при наличии желания и доброй воли, не без трудностей, конечно, но без разрушительной войны однозначно, можно было решить все спорные вопросы.

Но и здесь идеология национализма сыграла для соответствующих обществ деструктивную роль. Национализм отличается от патриотизма верой в свою национальную исключительность. Это та тонкая грань, которая отделяет патриота, любящего свою родину, от националиста, возвеличивающего свою нацию в ущерб остальным. И общество рейха, и современное израильское общество, и современное украинское общество глубоко поражены вирусом национализма. Это не значит, что каждый отдельно взятый член данных обществ видит в иноплеменнике представителя низшей расы. Наоборот, каждый в отдельности они могут быть милыми добрыми людьми, неординарными мыслителями и приятными собеседниками. Общество в целом видит в соседнем обществе врага, посягающего на особые права данного общества.

Но человек так устроен, что окружающим он склонен приписывать свои собственные взгляды. Отсюда повышенная тревожность националистических обществ. Они считают, что окружены такими же националистами. Если они сами вынашивают в отношении иноплеменников некие небезобидные замыслы, то иноплеменников они подозревают в том же в отношении себя.

В общем, все эти объективные и субъективные факторы, накладываясь друг на друга, определяют политику государств, созданных подобными обществами. Будучи априори агрессивной, она вызывает реакцию окружающих. Эта реакция дополнительно убеждает националистические общества, что они были правы в своих подозрениях и их хотят уничтожить. Очень быстро их политика из состояния агрессивной «самозащиты» переходит к оправданной в их глазах войне на уничтожение противника. Объяснение одно — мы не можем жить рядом с ними, так как они хотят нас уничтожить, но у неарийцев (у русских, у арабов) территорий много — им есть куда уйти и оставить нас в покое, а наш лебенсраум маленький, нам и так земли не хватает, а тут ещё «злые соседи».

Поэтому другого выхода, кроме как воевать, пока не будут уничтожены или изгнаны все враги, у националистического общества нет. Оно само создаёт ситуацию или-или. Впрочем, чаще всего гибнет само националистическое общество, ибо, как было сказано, его ресурсы по сравнению с ресурсами его потенциальных врагов ограничены.

Итак, для победы над врагом националистическому обществу требуется блицкриг. Даже украинцы ставку делали именно на блицкриг: затяжная война с Россией — идея США и украинская кампания была лишь элементом этой войны на истощение, которая должна была носить преимущественно политический, дипломатический, экономический, финансовый и информационный, лишь в последнюю очередь частично собственно военный характер. Если же вы посмотрите на украинское военное планирование, то оно выделяло в боевых действиях три этапа:

1. Первая половина 2022 года: остановка под благовидным предлогом (переговоры) российского наступления, проведение за счёт выигранного времени массовой мобилизации, получение финансовой и военно-технической помощи от Запада и стабилизация линии фронта.

2. Вторая половина 2022 года — первая половина 2023 года: на базе подавляющего численного преимущества контрнаступление и выдавливание российских войск с большинства занятых ими территорий, включая территории ДНР/ЛНР или большую их часть, создание реальной угрозы Крыму, разрушение Крымского моста, нанесение по нему ракетных ударов, начало борьбы за перешейки, блокада полуострова.

3. Конец 2023 года — первая половина 2024 года: принуждение с помощью Запада России к подписанию мира на украинских условиях.

Как видите, собственно военный блицкриг укладывался здесь в период август 2023 года — июль 2024 года (плюс-минус месяц). Все остальные проблемы должны были быть решены с помощью западных союзников. Эпический провал летне-осеннего наступления ВСУ в 2023 году перечеркнул все этим планы.

Израиль, подвергшийся атаке ХАМАС в рамках арабо-израильского противостояния, которому через два года исполнится 80 лет, решил, что, бросив на Газу подавляющие по численности и техническому оснащению силы и не стесняя своих военных законами и правилами ведения войны, он легко и быстро уничтожит сектор Газа как палестинский анклав, поставив весь мир перед фактом.

В Тель-Авиве надеялись на то, что традиционная отсылка к Холокосту и обвинения в антисемитизме всех критиков израильской политики блокируют антиизраильскую кампанию в СМИ. В Киеве считали, что «весь мир» будет с ними потому, что они «этого достойны». В обоих случаях политические решения базировались на представлении о собственной исключительности, благодаря которой информационная кампания просто не может быть проиграна, а также на недооценке военно-экономических возможностей противника. В последнем националистический подход («у таких, как мы, союзники самые сильные, поскольку у лучших наций лучшие союзники») тоже сыграл свою роль.

В конечном итоге довольно быстро выяснилось, что и Киев, и Тель-Авив проигрывают свою прокси-войну. Разница лишь в том, что Тель-Авив (будучи самостоятельным субъектом международной политики) проигрывает войну иранским прокси, а давно утратившая субъектность Украина проигрывает войну, которую в качестве американского прокси сама развязала против России. Одновременно оба режима увидели, что вдребезги проиграли информационную войну. Даже их ближайшие союзники вынуждены их критиковать всё резче, а возможность получения поддержки со стороны сокращается на глазах.

Мы уже нашли в этих режимах столько родственного, что неудивительно: и здесь они нашли одно и то же решение своей проблемы — расширение пространства войны. Израиль наносит провокационные удары по иранским военным. Ему необходима масштабная война не с ХАМАС, Хезболлой, хуситами и прочими неуловимыми иранскими прокси, а с самим Ираном. Если войну с прокси он с треском проигрывает, но победителями формально выступают палестинцы, что, хоть и ущемляет возможности Запада на Ближнем Востоке, не лишает его полностью собственной игры в регионе, то в случае проигрыша Израилем войны Ирану, а тем более коалиции мусульманских режимов, Запад окажется перед двумя критическими проблемами:

— сама победа Ирана — врага Запада и союзника России и Китая — резко изменит баланс сил на Ближнем Востоке не в пользу Запада (что критично с точки зрения продолжения глобального противостояния);

— Израиль действительно может оказаться на пороге второго Холокоста, причём гораздо более масштабного, чем предыдущий.

То есть Запад сталкивается одновременно с проблемами военно-политического (победа Ирана — врага Запада) и морально-этического (повторный Холокост) свойства.

Причём даже если арабские режимы и Иран смогут как-то удержать своих прокси от резни (что само по себе маловероятно), то евреи в Израиле точно не будут ждать и надеяться, а побегут от опасности в те самые страны Запада (большая часть из семи с лишним миллионов израильских евреев точно, да и из двух с половиной миллионов арабов-христиан, друзов и других многие предпочтут переждать неизбежную волну насилия за рубежом). То есть переживающему не лучшие времена Западу угрожает ещё и новая волна массовой миграции с Ближнего Востока, причём новые (еврейские) мигранты будут в штыки восприняты уже окопавшимися на Западе мусульманами.

Поэтому Израиль надеется, что Запад не даст Ирану победить, а значит, будет значительно более полномасштабно втянут в войну Израиля с Ираном, чем готов сейчас помогать против ХАМАС.

Аналогичным образом Украина, вдребезги проигрывая на фронте и не имея никакой надежды стабилизировать ситуацию хотя бы временно, делает акцент на расширении пространства войны с Россией. Варварские обстрелы приграничных городов, удары беспилотниками по глубокому российскому тылу должны поставить российскую власть в вилку:

— продемонстрировать обществу неспособность защитить население от украинского террора;

— резко усилить удары по критической инфраструктуре Украины, в том числе по объектам, обслуживающим гражданское население, а также расширить масштаб наступательных операций на всё левобережье.

В Киеве рассчитывают, что таким образом им удастся убедить Запад в том, что Россия сделала ставку на ускоренный полный захват Украины при абсолютной неготовности НАТО противопоставить ВС РФ в Восточной Европе что-либо серьёзнее не завершившего реформу Войска польского. Западу придётся выбирать — остаться безоружному перед ничем не сдерживаемой военной мощью России или быстро оказать максимально возможную (в том числе войсками и авиацией) помощь Украине, чтобы не дать фронту обвалиться уже сейчас.

Оказавшись в сходных условиях, оба националистических режима, заранее исключившие для себя возможность конструктивных переговоров, идут ва-банк, делая ставку на очередную авантюру, расширяя пространство войны с целью втягивания новых участников, которые могли бы изменить негативно складывающийся для них баланс сил.

Кстати, рейх поступал так же. С 1940 года, с момента победы над Францией, Гитлер стремился заключить мир на Западе, но ведомая Черчиллем Великобритания от мирных переговоров отказывалась. С целью принудить её к миру, лишив потенциальных союзников и возможности зацепиться за европейский континент, Гитлер последовательно провёл Балканскую кампанию, высадку на Крит и отправил в Ливию на помощь Муссолини Африканский корпус Роммеля, в конечном итоге выросший в группу армий «Африка».

При этом Балканская кампания отняла у Гитлера семь недель от первоначально запланированного на 10 мая срока нападения на СССР. Семь недель длинных дней, коротких ночей и сухого сезона — это очень много. Это значит, что при прочих равных группа армий «Центр» могла выйти на ближние подступы к Москве уже в начале октября, в те дни, когда в реальности только начиналось наступление под Брянском и Вязьмой. Глубокий снег не сковывал бы манёвр германских войск, а именно манёвр был их сильнейшим аргументом в этот период войны, почему они и наступали всегда летом, когда пространство для манёвра было неограниченным, а поражения терпели всегда зимой, когда с русским солдатом надо было сражаться лицом к лицу.

Кроме того, Вторая полевая армия барона фон Вейхса (входившая в группу армий «Центр») прибыла с Балкан только к сентябрю, что, безусловно, ослабило армию вторжения и ограничило её резервы в летних боях 1941 года, в которых во многом и решилась судьба блицкрига.

В Африку с Роммелем Гитлер отправил танковую и лёгкую (тоже подвижная, только с меньшим количеством танков) дивизии (в общей сложности около четырёхсот танков) и авиационный корпус поддержки. Затем эти силы постоянно увеличивались. Они также требовали постоянного подвоза по морю (сквозь усиливавшуюся британскую блокаду) всего необходимого, от еды, бензина и ГСМ до военной техники и снарядов. Этих войск и снаряжения судорожно не хватало Гитлеру под Москвой, Сталинградом, на Кавказе и на Курской дуге.

Наконец, 11 декабря 1941 года, через четыре дня после нападения Японии на Перл-Харбор, Гитлер объявил войну США. Уже начиналась немецкая катастрофа под Москвой. Казалось бы, зачем вешать на себя ещё и войну с США, которым явно в ближайшие пару лет будет не до Германии? Гитлер исходил из того, что, расширяя пространство войны, оказываясь с Японией союзниками не только по подписанным договорам, но и на поле боя, он вынудит Токио вступить в войну с СССР, что отвлечёт советские ресурсы на Дальний Восток, улучшив, таким образом, позиции вермахта в европейской части СССР.

В конечном итоге все авантюры рейха по расширению пространства войны провалились, но обратите внимание, что задумывались они как «фол последней надежды»: когда все серьёзные аргументы были уже исчерпаны, в ход шёл обычный шантаж — расширение пространства войны как попытка заставить противника усомниться в своих силах или втянуть в борьбу на своей стороне новые силы.

Сейчас украинский и израильский режимы идут тем же порочным авантюрным путём, причём, судя по заявлениям Макрона, Столтенберга и некоторых британских политиков по украинской проблематике, а также учитывая готовность администрации Байдена и далее снабжать Израиль оружием, их авантюры имеют куда больше шансов быть поддержанными союзниками, чем полностью провалившиеся авантюры рейха.

Безусловно, германский, еврейский и украинский радикальные национализмы не тождественны. Внимательный исследователь найдёт в них массу различий. Но радикальный национализм (каким бы эксклюзивным он ни был), помноженный на военное решение национальной проблемы, всегда порождает нацизм. Заявление же о том, что какая-то отдельная нация нацистской заразе не подвержена ввиду своей особости, как раз и свидетельствует о том, что нацистское понимание собственной исключительности уже начало формироваться (чем бы эта особость ни мотивировалась).

Тезис Броневого (Мюллера) из «17 мгновений весны» в корне неверен. Нацизм не рождается, там, где в чей-то персональный адрес произносят «хайль» (в этом случае рождается авторитаризм), нацизм рождается там, где «хайль» произносят в коллективный адрес, в адрес нации. Это надо помнить всем, и нам тоже. Тёмные силы долго ждут своего часа и выныривают из-под спуда, как только мы скажем: «У нас это невозможно!»

https://alternatio.org/articles/articles/item/131835-ukrainsko-izrailskaya-strategiya-bolshoy-voyny

Рубеж окончания СВО

В последнюю неделю с Украины стала регулярно приходить информация о якобы существующем разрешении Майи Санду Киеву напасть на Приднестровье

Не буду напрочь отрицать возможность украинской демонстрации против Приднестровья. В отчаянии и не на такие авантюры идут, но следует отметить, что риск совместной украинско-молдавской операции против Приднестровья в последние недели резко снизился.

"Разрешение" Майи Санду присутствовало на геополитическом столе постоянно. Это не новость. Проблема в том, что Приднестровье до сих пор формально является суверенной территорией Молдавии, и нападение Украины на Приднестровье будет формальным нападением на Молдавию. Поэтому Киев постоянно настаивал на совместной операции с Кишинёвом. Предлагаемый Украиной план заключался в том, что Кишинёв атакует Приднестровье "с целью восстановления конституционного строя", а ВСУ нанесут удар по республике с тыла "по просьбе законного правительства Молдавии".

И Санду, и Зеленский рассчитывали, что Россия не сможет эффективно вмешаться, поскольку дорогу на Приднестровье закрывает стоящая за Днепром украинская Одесско-Херсонская группировка. При этом на то, что Москва всё же выступит в поддержку Приднестровья и в Киеве, и в Кишинёве надеялись. С их точки зрения, это привело бы к неизбежному выступлению Румынии в помощь Молдавии. В результате Санду смогла бы реализовать свою мечту о вхождении Молдавии в состав Румынии (она подала бы эту меру, как шаг, вынужденный необходимостью спасения от России), а Зеленский надеялся таким образом втянуть НАТО в прямое противостояние с Россией на стороне Украины.

Красивый план не был реализован потому, что румынофильская партия в Кишинёве никогда не пользовалась поддержкой ни большинства населения, ни большей части влиятельных политических сил, ни военных. Санду так и не смогла заставить свою страну (в первую очередь своих генералов) рискнуть прямой конфронтацией с Россией. Она не смогла дать ответ на вопрос, что будет, если Россия всё же сомнёт украинский заслон раньше, чем Кишинёв и Киев смогут разгромить армию Тирасполя, а Румыния при этом на помощь не придёт и НАТО не выступит.

Заметим, что план активно обсуждался накануне прошлогоднего украинского наступления. Возможно, что если бы украинцы достигли заметных успехов, молдавские военные стали бы менее осторожны. Но результаты четырёхмесячных боёв были столь плачевны для Киева, что вряд ли вдохновили кого-нибудь испытывать судьбу.

Сейчас, после переброски наиболее боеспособных частей и соединений ВСУ на Авдеевское, Лиманское и Купянское направления, южная украинская группировка ослабла настолько, что ведение ею активных боевых действий против отнюдь не слабой приднестровской армии (даже при поддержке пятитысячной армии молдаван) и одновременно удержание линии Днепра от российского прорыва представляется более чем проблематичным. В нынешних условиях даже вмешательство в конфликт Румынии не создаст необходимый перевес в силах, а Бухарест явно не спешит стать новой Украиной, самоубивающейся ради американских геополитических интересов.

Ещё раз подчеркну, что от Зеленского и Санду можно ожидать любой авантюры, поэтому возможность провокации против Приднестровья я бы со счетов окончательно не сбрасывал (лучше перебдеть, чем недобдеть). Но больше вся эта история с утечками планов нападения на Приднестровье напоминает попытку сковать на юге российскую группировку ложными слухами, дав при этом Зеленскому и Сырскомувозможность перебросить часть сил с этого направления под Авдеевку, где сейчас решается судьба всей СВО.

Допустим, что Киев и Кишинёв напали на Приднестровье. Для достижения существенного успеха им в лучшем случае при идеально спланированной операции и полной неготовности ПМР и России к ответу (а это вряд ли) понадобится не менее двух недель для достижения решительного успеха. Но могут они застрять и на месяцы, ничего не добившись.

В любом случае Киев, у которого нет сил на удержание фронта в Донбассе, открывает второй фронт с неясными перспективами, но требующий постоянного обеспечения пополнениями живой силы и подвозом расходных материалов. При подавляющем господстве в воздухе российской авиации, даже логистику для ударной группировки выстроить будет сложно.

Главное же, что даже гипотетическая победа ничего не даёт, кроме отвлечения дефицитных сил на проведение операции, а затем на контроль над занятыми территориями. Год назад, после отхода российских войск из-под Харькова и из Херсона, подобная украинско-молдавская авантюра сыграла бы весьма эффективно в информационном пространстве. Разгром Приднестровья был бы подан как стратегическое поражение России, к тому же Украина обзавелась бы хоть плохоньким, но союзником в лице Молдавии и обрела бы надежду, что в критической ситуации Бухарест всё же как-то заступится за Кишинёв, а значит, возможность военно-политического манёвра России на Юге будет ограничена.

Теперь всего этого нет. В нынешних условиях агрессия против Приднестровья, это как обстрелы Белгорода – чистой воды терроризм и военное преступление гибнущего режима, пытающегося под конец убить побольше людей. Да, киевские нацисты достаточно бешеные для того, чтобы решиться даже на такое (не приносящее им пользы) преступление. Но их шансы на успех всего предприятия минимальны.

Не в последнюю очередь потому, что уже хорошо виден рубеж, на котором военный успех СВО станет необратимым, а коллапс ВСУ делом уже не месяцев, а недель.

В 15-20 километрах по прямой от российских позиций на Марьинском направлении находится Курахово. В 40 километрах по прямой от нынешних российских позиций под Орловкой и Очеретино находится Покровск. Через два эти стратегических перекрёстка проходит трасса М-30 (Е-50), связывающий южный фланг левобережной группы украинских войск с тылом. Дороги, идущие далее от Покровска на Север обеспечивают связность всего восточного фронта Украины (от Купянска до Угледара).

Выход ВС РФ на линию Покровск – Селидово – Курахово (ширина фронта 30–35 километров, глубина наступления от нынешних позиций 15–40 километров будет означать стратегический прорыв украинского фронта, который Киев вряд ли сможет чем-то заткнуть. Продвинувшиеся на этот рубеж российские войска получат свободу манёвра в любом направлении, более того, свои резервы российское командование сможет перебрасывать по внутренним коммуникационным линиям Покровско-Кураховской дуги. При этом ВС РФ окажутся в глубоком тылу южной (Угледарско-Гуляйпольской) и северной (Славянско-Краматорской) группировок ВСУ, создавая неустранимую угрозу их коммуникациям.

Для того чтобы избежать крупного окружения и разгрома своих основных сил в Донбассе, Киев должен будет срочно отводить войска на линию Запорожье-Павлоград-Харьков. При этом мы только что были свидетелями неспособности украинских штабов обеспечить организованный отход на тактическую глубину (на подготовленные и занятые резервами тыловые позиции) сравнительно небольшой авдеевской группировки. Отступление превратилось в повальное бегство остановить которое Киев не может до сих пор, а речь идёт уже об оперативно-тактическом прорыве (как только ВС РФ займут линию Очеретино – Бердычи – Орловка).

Крайне сомнительно, что Украина сможет организованно и без больших потерь отвести войска на более чем стокилометровом фронте, на глубину не менее 50–100 километров. Такой отход должен превратиться для ВСУ в катастрофу, чреватую полным развалом фронта, вплоть до невозможности стабилизировать его, даже отступив за Днепр.

Сырский пытается не допустить прорыва фронта и выхода ВС РФ на критический для ВСУ рубеж Покровск – Селидово – Курахово, бросая в бой все резервы, которые он способен наскрести. Они гибнут в целом бессмысленно, но другого варианта у него нет, организованно отвести войска на тридцать километров после того, как они побежали, отступив на 2–3 километра, невозможно. Превосходство России в авиации и в мобильности не оставляет украинским соединениям ни одного шанса отступить на такое расстояние и при этом сохранить боеспособность.

Значит, Сырский с Зеленским и далее будут жечь резервы, пытаясь если не остановить, то задержать российское наступление на данном стратегическом направлении. Возможно, ценой новых десятков тысяч убитых им бы это и удалось, но Россия активно давит на шести (пять, помимо Марьинско-Авдеевского) направлениях, из которых, как минимум четыре (Ореховское, Времьевское, Лиманское и Купянское) в случае прорыва чреваты для ВСУ не менее крупными неприятностями. На все направления пушечного мяса для затыкания дыр у Зеленского – Сырского банально не хватает.

При нынешних темпах наступления под Авдеевкой ВС РФ выйдут на критический для ВСУ рубеж уже к концу марта – началу апреля. Если темпы наступления будут нарастать, это может случиться раньше, если темпы наступления замедлятся, несколько позже. Если Сырскому удастся остановить продвижение российских войск на авдеевском направлении до достижения ими критического рубежа, прорыв произойдёт под Лиманом, Ореховом, Купянском или сразу на нескольких из этих направлений. Но ни единого шанса предотвратить своё стратегическое поражение и коллапс фронта у ВСУ нет.

Если в этих условиях у Зеленского – Сырского хватит авантюризма спланировать операцию против Приднестровья, ВС РФ получат выбор из как минимум двух выигрышных вариантов:

1. Не обращать внимания на событие на Юге, оказав Приднестровью поддержку при помощи авиационных и ракетных ударов по украинской и молдавской инфраструктуре и местам сосредоточения войск. В остальном же, предоставив событиям в этом регионе идти своей чередой и сосредоточиться на разгроме главной украинкой группировки на левом берегу Днепра, воспользовавшись тем, что внимание руководства ВСУ будет приковано к проведению операции против Приднестровья (ресурсов на две операции одновременно у Киева просто нет).

2. Заранее спланировать контроперацию на Юге на случай украинско-молдавской авантюры. Обеспечить быструю переброску резервов из Крыма и с Ореховского направления, создание ударной группировки против Херсона и проведение комплексной наступательной операции, с задействованием возможностей ВКС и ЧФ, против правобережной группировки ВСУ, с её полным уничтожением и выходом рубеж Умани, а также к правобережным предместьям Запорожья и Днепропетровска.

Второй вариант сложнее и его прохождение больше зависит от массы случайностей. С другой стороны, в случае успеха он ломает сопротивление ВСУ навсегда, поскольку передовые отряды ВС РФ под Уманью оказываются на 300-500 километров ближе к Львову и Ужгороду, чем застрявшие под Черниговым и Харьковом украинские арьергарды.

В общем, хоть чучелом, хоть тушкой, хоть с нападением на Приднестровье, хоть без оного, а конец сопротивления ВСУ значительно ближе, чем может показаться. Не случайно же почти все натовские союзники Киева заявляют о необходимости послать на Украину европейские контингенты на помощь ВСУ, но никто не хочет посылать свой, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что его там ждёт.

https://ukraina.ru/20240227/1053543302.html