История журналиста о зверствах украинской армии.
Подробнее
Меня расстреляли и отпустили — как на войне пропадают журналисты. 14:54 06 серпня РОМАН ГНАТЮК СПЕШАЛЬНИЙ КОРЕСПОНДЕНТ «112 УКРАИНА» Корреспондент телеканала «112 Украина» Роман Гнатюк, а также репортеры Сергей Бойко и Сергей Белоус стали первыми украинскими журналистами, оказавшимися в плену у собственной армии. Они были задержаны боевиками сил «ATO» и несколько дней подвергались унижениям. Все это время официальные лица в Киеве утверждали, что журналисты находятся в руках сепаратистов, до сих пор никто перед ними не извинился, имущество не возвращено. Специально для «Репортера» один из пострадавших, Сергей Бойко, написал репортаж о том, как все это было: «Машина неслась вперед, в мятежный Донецк. Водитель-таксист заметно нервничал: ночь стремительно опускалась на землю, нам предстояла дорога через простреливаемые участки в районе боевых действий, что само по себе непростительная глупость. Стоящие на пути три блокпоста — один сил ATO и два ДЫР — никоим образом мудрости нашей ситуации не добавляли. Позади были российско-украинская граница и целый день, проведенный в лагере для беженцев недалеко от Ростова-на-Дону. В память прочно врезались лица людей, потерявших все, кроме надежды на то, что рано или поздно эта война все-таки закончится. В общем, настроение паршивое. Мы подъезжали к поселку Амвросиевка. Вот и бетонные плиты блокпоста с надписями «Стоп» и «Контроль». В сумерках угадывались силуэты МТЛБ (бронированных тягачей), над которыми развевались украинские флаги. К нашему автомобилю приближался боец, приклад оружия в его руках был перемотан желтой и синей изолентой — в цвета государственного флага. «Предъявите ваши документы», — сказал он нам, и мы поочередно протянули в открытые окна автомобиля паспорта, а также журналистские удостоверения. Тем временем к машине подошла группа бойцов. Один из них попросил открыть багажник для досмотра. «Тут бронежилеты и ноутбук, а тут — аппаратура», — сказал я, поочередно открывая наши с Сергеем Белоусом рюкзаки. Боец попросил меня отойти и стал с пристрастием пересматривать содержимое карманов рюкзака. Роман Гнатюк, специальный корреспондент канала «112 Украина» в Донецке, также показывал солдатам свои вещи. «17 человек против батальона... Выдвижение на Саур... Их сливают, — прочитал один из бойцов и спросил: — Чей блокнот?» Я ответил, что мой, и тогда боец вытащил из рюкзака ноутбук. На меня сразу же посыпались обвинения в шпионаже и сотрудничестве с ДНР: «Ты был там, ты — российский наемник». Мои возражения, что закон Украины гарантирует журналистам право на свободный сбор и распространение информации, остались без ответа. Просьбы связаться с телеканалом или СБУ постигла та же ушасть. Нас поставили лицом к машине, ноги на ширине плеч. Содержимое карманов было выложено на крышу автомобиля, телефоны и фотоаппараты изъяты. Боковым зрением я видел, как пожилой боец пересматривает хранящиеся на ноуте данные: разбитая позиция украинских военных под Краснодоном, Славянск Донецк. «А это что?» — спросили у Романа. Тот повернутлся и попытался объяснить, что это — записи интервью с россиянами, которые воевали на стороне ДНР. Что мы возвращаемся из Ростовской области, где снимали материалы про беженцев, что они могут связаться с главным редактором и исчерпать конфликт на месте. В ответ нас лишь спросили, расплатились ли мы с водителем, и предложили задержаться до утра. Мол, за это время мы разберемся и посадим вас в машинут, спокойно поедете куда хотите. К тому же ночью на дорогах небезопасно. Нас отвели в придорожную лесополосу: «Аккуратнее, тут подходы заминированы!» — предупредил боец. В перелеске нас попросили присесть к дереву', обнять его руками и ногами, после чего поочередно завязали скотчем запястья, а на ногах — шнурки. Так мы просидели минут 20, после чего пришел командир грутшы, грязно вырутался, приказал развязать. Нас отвели вглутбь расположения лагеря, усадили за сымпровизированный в полевых условиях стол, накормили. В общем, началось хоть какое-то общение. Командир честно признался, что его главная задача — вернуть этих парней домой живыми. А в целом... В целом эта война не нутжна ни жителям запада, ни жителям востока. Говоря о своих впечатлениях, один из бойцов, уже у'спевший пройти Афганистан, сказал, что если бы в период Майдана армию бросили на Ровно — было бы то же самое. Но самое главное, что у них уже скопилось очень много вопросов к правительству в Киеве, когда война на востоке закончится — они обязательно получат на них ответ. Ночь прошла беспокойно, заснуть не полупилось, а делать вид что спишь к шести утра было уже невмоготу'. Нас отвели в туалет, а после вывели на дорогую предусмотрительно спрятав от постороннего взгляда за бетонные плиты. Лишь к полудаю нас уъели в тень, туда, где еще накануне мы сидели со связанными руками. Через какое-то время пришел боец, протянутл свой телефон и сказал: «Вот номер комбата. Звоните!» Роман попытался пообщаться с командиром, однако его очень быстро послали банальным «занят, перезвоню». Лу'чше бы мы этого не делали. Минут через пятнадцать трое бойцов принесли нам камутфляж и предложили переодеться. Один из них достал из редакционного бронежилета пластину'. «Смотрите, в чем ходим мы», — сказал он и вытащил пластину из своего. Сравнение было не в пользу армейского обмучндирования. Пластина была замотана в какие-то тряпки, а чтобы она держалась на ну'жном уфовне, на дне бронежилета располагалась разрезанная на куски полуторалитровая пластиковая бутылка. «Зря вы звонили комбату! — сказал один из них, пока второй снимал происходящее на телефон. — У нас большие потери. Приказано оставить вас с нами. Будете воевать». Мы отказались. Ближе к двуъ! часа дня приехала машина Мы проверили свои вещи, я написал расписку', что претензий не имею. Человек, которому нас передали для дальнейшего сопровождения, представился просто: «Збройш сили Украши». Нас вывели на дорогую, к «командирскому» уазику. Водитель и боец с путлеметом скрывали свои лица за масками, на разгрузке с правой стороны красовалась желто-го лу'бая ленточка, а на машине реял флаг Украины Нас у'садили на матрац, и машина тронутлась. По пути я у'знал знакомые силуэты города Зутрэс, маячившие где-то вдалеке, а придорожный указатель поздравил с прибытием в Старобешевский район. Мы вдрут остановились, и нас попросили завязать друт друту глаза. После того как мы сделали это, машина вновь рванутла с места, а вскоре мы опять где-то остановились. Нас обстутшли бойцы — в каждом из нас им мерещился российский диверсант, шпион или наемник. Мы старались поддерживать беседу на позитивной ноте, однако разговор не шел. В конце концов вести миролюбивые беседы им, видимо, надоело нас вытащили из машины и у'ложили на землю вниз лицом. Потом стали настойчиво требовать признания в антиукраинской деятельности. Давление было и психологическим, и физическим. Под монотонное нашептывание кто-то пытался закрутить цепочку на моей шее таким образом, чтобы она пережала сонную артерию и дыхательные пути. Послышался звук удара, а после едкое замечание: «Радушся, что без магазина». Это Белоу'са огрели прикладом по спине. Однако вскоре пришла команда отправить нас дальше по этапу', и мы были «ушакованы» на заднее сидение автомобиля. С завязанными глазами и связанными руками нас уъозили в Мариутюль. В Мариутюле мы полдня пролежали с завязанными глазами на асфальте, от отчаяния хотелось выть волком «Свяжитесь с телеканалом или СБУ», — твердили мы своим надзирателям, однако просьбы оставались без ответа. Когда стало темнеть, нас опять посадили в машину'. Наши «перевозчики» перешептывались. Из разговоров было понятно, что дорога бу'дет дальней. Теплилась надежда, что отвезу'т в Днепропетровскую СБУ По дороге один из бойцов сказал, что они из подразделения «Днепр-1», сами родом из Днепропетровской области, и наконец-то он сможет повидать жену и дочь. На войну этот человек смотрел однозначно: война до победы, потому что Украина превыше всего. «Ошибки не страшны — война все спишет. Даже вас», -сказал он. Мне хотелось понять, что это за человек, но сказался стресс, и я просто отключился. Просну'лся от того, что машина остановилась, открылись двери, и нас начали гру'бо вытаскивать нару'жу'. Обхватив руками за шею, меня вели спиною вперед ко входу в какое-то строение. После чего поставили на колени, ногой наклонили вперед, разрезали футболку и еще раз перевязали глаза. Снова досмотр. Теперь у'же полный. Послышалась команда старшего: «Обуъь тоже снимайте». Затем нас отвели в помещение и бросили на старый, советских времен кафель. Через некоторое время на пол кину'ли соломы. Я опять погру'зился в небытие. Понятие времени перестало существовать. Не знаю, во сколько просну'лся, но этот момент я не забу'ду никогда. За стеной раздались два одиночных выстрела, а после голос скомандовал: «Этого — тоже в расход». Я старался понять, как далеко от меня находятся мои дру'зья. Вскоре я у'слышал голоса Сергея и Ромы. Мы были в одной комнате. Это не могло не радовать. Днем пришел кто-то из важных, и мы вновь попросили связаться с СБУ и телеканалом. Надеялись, что о нас не забыли. Нам запрещали снимать повязки с глаз, предупреждая, что наказанием за это бу'дет расстрел. Всякое общение также пресекалось, но мы у'му'дрялись поддерживать друт друта, иначе было бы совсем невыносимо. Снова су'мерки и снова перевод. Теперь всего лишь в друтую комнату'. Такой же кафель, такие же стены, те же охранники. Единственное, что ты можешь сделать, — спать. Куфорт, блин! Просыпаюсь от удара берцем по стопе и выкрика: «Я не сплю — 1 ви не спите! А ну уш швидко посщали. I дал1 звертатися тьльки по формк товаришу фашисте, дозвольте звернутись». Очередной день. Пришел кто-то из новых — голос нам не известен. Перешептываясь с кем-то, голос дает понять, что как-то связан с «конторой». После заходит к нам в комнату и долго беседу'ет. По нам — все плохо. Освещать в СМИ обе стороны — плохо. Ну'жно только одну', украинскую. Живешь в Донецке — плохо. Жуфналист, который попал в плен, — ну вы поняли. Пригрозил расстрелять... на поле боя. И утпел. Ожидание развязки и полное неведение грызут изнутри Просыпаюсь от того, что меня поднимают и волокут на у'лицу'. Нас укладывают лицом вниз на рифленый пол, борт закрывается, машина срывается с места. Тут же, в ку'зове, сидит боец с ору'жием — чтоб не сбежали. В дороге проходит минут тридцать. Остановка. Опуткается борт, вытаскивают Романа. Задают простой вопрос: «Как зовут?» Приказывают раздеться догола, лечь и ползти. Раздаются два выстрела, закрывается борт, запрыгивает боец с автоматом, и машина утюсится дальше. Эти двадцать минут я перебирал все возможные варианты. Только бы не расстрел! Наверное, это была бы глушая смерть. Машина остановилась. Меня выгру'зили и приказали раздеться. «Жить хочешь?» — раздался голос. Я ответил, что все хотят. «Кто сотрудничает с ДНР?» — тот же голос. После мне приказали лечь и ползти — в яму. Вместо этого попадаю в какие-то ку'сты. С глаз спадает повязка, а за спиной раздаются два выстрела. Холостые. Машина срывается. Я огляделся — кладбище. Символизм! Понимал одно: если я жив — значит, и с дру'зьями все хорошо. Теперь только бы найти людей. Повязку с глаз я перемотал на бедро, чтобы прикрыть мое му'жское. И пошел. Я не знал, ку'да идти, лишь бы туда, где люди. Мирные люди. По факту похищения жуфналистов заведено утоловное дело. Но его ход в пресс-слу'жбе ATO нам пока не прокомментировали. «Я понимаю, что есть закон „Про друковаш засоби масово'1 шформацй (пресуО в УкрашС, который гарантиру'ет жуфналистам право свободно и независимо собирать и распространять информацию. Но я бы очень просил их согласовывать маршруты своего перемещения с пресс-центром ATO. Все иностранные жуфналисты звонят мне, сообщают свои цели, уточняют, как проехать в тот или иной район. И не говорят, что такая форма сотрудничества им не подходит, — говорит пресс-офицер ATO Алексей Дмитрашковский. 15:56 червня ОАЕКС1И ДМИТРАШЮВСЬКИИ ПРЕС-ОФ1ЦЕР ATO vk.com TVCHANNEL112 — Я понимаю, что есть желание поехать самостоятельно, привезти эксклюзив. Но надо иметь в виду', что в этом слушае вы можете попасть в неприятную ситуацию. Надо понимать, что на передовой раздают не конфеты, а свинец. Мы на войне, и каждый может подозревать врага в собеседнике. Откуда мы можем знать, что перед нами честный корреспондент, а не провокатор из Шепе\\'з? И напоследок хочу сказать: если у жуфналиста возникают проблемы, он всегда может позвонить мне или прислать смс — бу'дем разбираться». Ч & к i «Наверное, ну'жно провести инструктаж на блокпостах: как себя вести с журналистами», — считает советник главы МВД Антон Геращенко. Однако это всего лишь идея, когда и кем она бу'дет воплощена — неясно. Пока же жуфналистам в конфликтных ситуациях приходится рассчитывать на свое личное обаяние и умение объяснить, кто он и что здесь делает.»
Я Ватник,# я ватник, ,разное,разная политота
Еще на тему
П.С.
А если серьезно, не вброс ли это случаем?