Подробнее
Ватник «PERESTROYKA» Рано утром раздается звонок. Спросонья не могу понять, с кем говорю. Наконец до меня доходит — это Харви. Зачем-то вернулся в СССР и хочет со мной срочно поговорить. Договариваемся о встрече в 2 часа в моем офисе. Харви появляется в 1:30, чем сильно меня озадачивает. Так рано приходят в случае, если что-то случилось или уж совсем не терпится меня надуть. Вид Харви дает мне богатую пищу для подозрений о цели его визита. Он одет в тот самый ватник, купленный на Остоженке, но есть что-то в этой телогрейке, отличное от магазинной версии. Начинаю понимать. На рукава пришиты две черные узкие шелковые ленты, похожие на лампасы швейцара ресторана «Арагви» в брежневские годы. На спине пришиты огромные кроваво-красные буквы «СССР». Кому могло придти в голову столь экзотическое сочетание строительной спецодежды с прославлением страны победившего Мой удивленный взгляд Харви расценивает как восхищение: — Ну как? Видишь, что может сделать хороший дизайнер даже с обычной вещью. — А ты уверен, что это был дизайнер? — осторожно уточняю я для себя, — О, да! Совершенно уверен, — почти шепотом говорит мне жертва телогреечного новаторства, — это будет хит сезона в следующем году. Оказывается, Харви нашел деньги на производство подобных одеяний в массовых количествах, и теперь жаждет закупить пару вагонов ватников. От меня требуется совсем небольшая помощь — найти, где эти ватники делают, поехать на эту фабрику, договориться о закупке, нанять два вагона, загрузить телогрейки, привезти их в Москву, где переложить в несколько контейнеров, и отправить в Чикаго. Перспектива продвигания русских ватников на мировой рынок радует мало, но Харви, вконец распоясавшись, с барского плеча обещает $500 за труды. Очень удивляется, получив отказ. Переспрашивает, а $600 не улучшат ли мое доброе отношение к данному проекту? Получив второй отказ, сникает и начинает плакаться, что он боится один ездить куда-либо. Сжалившись, обещаю выполнить свой максимум — свозить его на Остоженку для выяснения адреса производителя. В магазине «Рабочая одежда» все без изменений. Похоже, после нас туда за три месяца так никто и не заходил. Продавщица нас узнает, и это очень по-детски радует Харви. Он и не подозревает, что является первым иностранным покупателем за всю историю этого магазина. Спрашиваю про телогрейки. Девушка вяло отвечает, что их уже давно не завозят — спросом не пользуются. Поясняю, что есть возможность сделать магазину план по телогрейкам на 10 лет вперед. Столь радужная перспектива не трогает девицу, она — студентка-вечерница и не может задерживаться в магазине допоздна из-за незапланированной продажи ватников. Осторожно пробую выяснить источник поступления ватных хитов будущего сезона. Девушка, естественно, об этом не имеет никакого представления. По ходу спрашивает меня: — И много телогреек вы этому ханурику впарить хотите? — Да он сам их себе впаривает, — вяло оправдываюсь я, понимая, что звучу крайне неубедительно. — А он кто — поляк? — интересуется девица. — Американец он, — ошалело говорю я ей, — разве не слышите, что по-английски разговаривает? — Не знаю я английского, — наивно говорит продавщица, а потом, помолчав, добавляет, — это, конечно не мое дело, но на американца он совсем не похож. — А как должен выглядеть американец? — вопрошаю я. — Американцам наши телогрейки не нужны — это я точно знаю. За семь лет моей работы здесь к нам даже ни один поляк не заходил, — посерьезнев, сообщает мне собеседница, давая понять, что разговор закончен. Сжалившись над нами, она дает нам телефон их конторы, где точно знают место производства этой радости чикагских евреев. Во избежание дальнейших осложнений, в контору я отправляюсь самостоятельно. Поход заслуживает отдельной книги, на которую у меня нет ни сил, ни времени. Коротко могу сказать одно — это отняло у меня почти целый день и сократило мою жизнь, как минимум, на три года. Уже сильно стемнело, когда я, подобно О. Бендеру, разыскивающему адреса стульев мастера Гамбса, выхожу из конторы с адресом производителя ненавистных мне ватников. Производителем заветной мечты чикагских модельеров оказалось Управление спецучреждений Смоленского ОУВД. Попросту говоря, телогрейки эти шьют на зоне. Вторым волнующим душу фактом оказывается то, что, по причине низкого спроса на эту радость чикагцев, в систему магазинов «Рабочая одежда» города-героя Москвы ватники больше не поступают. Выход из создавшейся ситуации только один — ехать в это самое управление и, как мне посоветовали знающие тетки из «Рабочей одежды», «договариваться напрямую». После моего изложения ситуации в словах и жестах, Харви окончательно сникает и обреченно предлагает мне $1000. Получив от меня заранее ожидаемый отказ, и добавив еще пару сотен для порядку (отлично зная ответ), мой чикагский «партнер» уходит к себе в гостиницу — горе горькое горевать. Следующий день проходит напряженно. Харви звонит мне раз восемь, и мой потенциальный гонорар доходит до двух тысяч. Тут меня уже начинают мучить сильные сомнения. За две тысячи долларов Харви может перецеловать в губы всех арабов в среднего размера мечети во время утреннего намаза. Поиски ватников начинают мне напоминать роман «Остров сокровищ». Я уже мысленно называю Харви капитаном Флинтом... На трех тысячах за одну только поездку в Смоленск я ломаюсь. Это было трудное решение. Ему предшествовало получасовое размышление. О чем думалось? Во-первых, о том, что все не так уж и плохо, и не исключено, что ватники спасут жизни замерзающим бомжам на улицах Чикаго. Во-вторых, необходимо укреплять дружбу между нашими странами. В-тоетьих, как ее еще укреплять, если не через налаживание прямых торговых связей? Поездка в Смоленск — занятие интересное и поучительное (для Харви). Он наконец-то перестает ругать Макдоналдс и московские дороги — все познается в сравнении! К моменту въезда на историческое место славных побед русских войск над иностранными захватчиками, Харви твердо занимает свое место в списке побежденных варягов. Он сломлен и готов к самому худшему. Управление спецучреждений Смоленского ОУВД, скажу честно, очень слабо напоминает Версальский дворец. Замученные, с асфальтового цвета лицами милиционеры реагируют только на явно выраженных убийц и насильников. Для того, чтобы на тебя здесь всерьез обратили внимание, ты должен быть как минимум Чикатило. Лейтенант на входе нам сразу объясняет, что по личным делам сюда только в воронке привозят, а все остальное — дела служебные, и нам тут делать нечего. Приходится вернуться в машину, оставить там Харви, и проскользнуть в здание, когда лейтенант выходит покурить. Дальше все идет по накатанному сценарию — бутылка коньяка, запасливо взятая с собой, и щедро со входа предложенная майору-снабженцу, быстро открывает перед нами манящие дали фуфаечного изобилия. После некоторых весьма вялых обсуждений, мы приходим к цене в 30 центов за ватник. Оплату обещаю в долларах наличными, что вызывает невероятный энтузиазм у моего визави. Через три дня мне приходится ехать в Смоленск еще раз для оплаты и личной приемки пяти тысяч телогреек. Все они загружаются в КамАЗ, заботливо предоставленный нам за дополнительные пятьдесят долларов. Согласно нашему договору, моя миссия считается выполненной. Следующие три недели Харви уже сам, не останавливаясь, платит на таможне, за контейнеры и билеты, за погрузку, хранение и передвижение, за складирование и еще черт знает за что. В конце четвертой недели он улетает домой измученный и слегка даже обезумевший. В последние дни перед отъездом он начинает заговариваться, обращаясь ко мне, он называет меня то Майклом, то Ольгой (переводчица), то Алексом (шофер) и еще парой каких-то имен по мелочи. На прощание Харви обещает прислать мне пару образцов своих шедевров. Харви сдерживает слово, и через три месяца, через кого-то из наших общих знакомых я получаю две телогрейки. Они упакованы в черный пластиковый мешок с изображением собора Василия Блаженного. Под картинкой собора написано: «Perestroyka» Russian Siberian Men's Coat Only $89.95 Made in USSR Все выглядит совсем даже не по-советски. Если бы я не был участником этой истории, то ни за что бы не поверил, что передо мной продукция зэк-пошива из смоленских лагерей. Через полгода Майкл рассказывает мне конец истории. Харви взял дополнительный заем в банке на переделку, упаковку и рекламу «хита сезона». Они с дизайнером устроили шикарную презентацию, на которой было продано штук тридцать ватников. И все. Ватники эти я еще долго держал дома в мешках на антресолях. Перед отъездом в Штаты отдал их соседу. Он отодрал лампасы и надпись СССР и сильно радовался тому, как хороши были эти телогрейки на рыбалке. Фельдшер Живаго социализма?
Я Ватник,# я ватник, ,разное,Истории,разная политота
Еще на тему
