в очередь за сексом

США несли «демократию» не только в Россию

Соединённые Штаты Америки, которые на самом деле являются соединёнными «государствами», известные разносчики «демократии». После того как американская «демократия» приходит в ту или иную страну, это по традиции оборачивается снижением количества народонаселения, увеличением территорий, потенциально опасных для проживания, и необходимостью присылать «одемокраченным» странам гуманитарную помощь.

К примеру, несмотря на то что война во Вьетнаме и Камбодже закончилась около 40 лет назад, до сих пор местные гиды во время экскурсий по джунглям запрещают туристам сходить с тропы. Дело в том, что, покидая этот многострадальный регион, янки не только заминировали всё, что могли, но и вывалили напоследок тысячи тонн бомб, не предоставив до сих пор ни карты минных полей, ни точных данных по количеству сброшенных боеприпасов.

Так или иначе, но «Сияющий град на холме» за свою короткую историю успел развязать и поучаствовать в более чем двух сотнях войн и конфликтов различной степени интенсивности. Сейчас это покажется поразительным, но американцы умудрились дважды напасть на… Канаду! Правда, оба раза янки бежали обратно на юг несолоно хлебавши. Что ещё более поразительно, так это то, что напали на Канаду американцы буквально сразу после обретения независимости. Конечно, чтобы сгладить острые углы, сейчас ту войну называют англо-американской, но самосознание будущих канадцев в некоторой степени сформировалось именно в тех боях.

Разумеется, во время разговора о распространении «демократии» обыватель в первую очередь вспомнит Вьетнам, Корею и Ливию с Ираком, так сказать, из свеженького. На самом же деле нужно чётко понимать, что США полноценно вводят собственные войска, только когда другие инструменты не сработали. В тот же Вьетнам американцы влезли после того, как спонсируемые ими французы потерпели крах, а на горизонте встали в полный рост местные коммунисты.

В разрезе американской экспансии, военной, экономической или политической, сразу следует взглянуть на «задний двор» США — Центральную и Южную Америку. Здесь янки развернулись в таких масштабах, что целый континент до сих пор из нищеты выползти не может.

Это наша корова, и мы её доим!

Нападение США на территорию современной Канады отнюдь не было каким-нибудь казусом истории. Агрессия в 1812 году против Канады, тогда ещё не получившей независимость, была обёрнута в изящную вуаль борьбы против имперских колониальных амбиций Британии, которая контролировала часть территории современной Канады. В Вашингтоне истошно кричали о том, что желают освободить канадцев от «британского ига». Под соусом этой демагогии янки рассчитывали получить в лице жителей Канады надёжных союзников. Но не срослось. В 1814 году англо-канадские войска даже сожгли Капитолий в округе Колумбия и разорили Вашингтон, а президент США Джеймс Мэдисон, который и объявил войну, бежал из столицы.

Истинные цели войны, разумеется, были далеки от идей какого-то «освобождения». Окрылённые получением независимости американцы в самом Вашингтоне прямо требовали немедленного расширения территорий. Феликсу Гранди, сенатору от Теннесси приписывают следующие слова: «Я горю нетерпением не только присоединить Флориду к югу, но и Канаду (Верхнюю и Нижнюю) к Северу нашей державы».

И это не предположения. Уже в 1823 году действующий президент Джеймс Монро выступил с ежегодным посланием. Его речь войдёт в историю под названием «доктрина Монро». Она определит всю внешнюю политику США почти на два столетия вперёд. И опять же, речь президента не обошлась без патетической демагогии.

Официально Монро призвал не допустить какого-либо давления европейских держав на молодые государства Западного полушария. Под «давлением» на самом деле понимались практически любые контакты латиноамериканских стран, недавно завоевавших независимость, со странами Старого Света. Данная доктрина была, по сути, более чем дальновидной, прагматичной и логически оформленной программой.

В Вашингтоне прекрасно понимали, что в Западном полушарии, если его законсервировать от вмешательства Европы, США будут самым промышленно развитым государством — сверхдержавой, довлеющей над соседями. В этой новой реальности даже торгово-экономические связи в безальтернативном пространстве, так или иначе, станут носить кабальный характер.

Монро ясно осознавал, что у Европы, погружённой в XIX веке в войны и революции, не было ресурсов ни вернуть полный контроль над Южной Америкой, ни полноценно прорвать неофициальную американскую блокаду, скрывающуюся за «доктриной Монро». Некоторые тропки оставались, конечно, особенно по договорённости с Британией, которую ныне называют 51-м штатом, но гарнир блюдом не считается. Тогда янки и поверили, что находятся в полной безопасности за двумя океанами.

На практике ограбление Латинской Америки началось с того, что эти страны стали рынком сбыта американских товаров. Конечно, ценовая политика в этой торговле диктовалась США. Но, оценив перспективы южноамериканской территории, американцы вскоре начали основывать предприятия непосредственно в южноамериканских странах. Благодаря практически бесконтрольной эксплуатации природных ресурсов и нищенской оплате труда рабочих продукция шла в США по смешным ценам. Поэтому, несмотря на колоссальный потенциал, страны Латинской Америки оставались нищими, а американцы к началу ХХ века выросли в промышленного гиганта. Поэтому, когда болтуны разводят демагогию про экономические чудеса, зрите в корень. Чудес не бывает…

Конечно, не гнушались США и открытой военной экспансией. К примеру, в 1897 году островной Пуэрто-Рико получил широкие права на самоуправление от Испании. Радовались недолго. Сразу после проведения первых же выборов у острова бросила якорь американская эскадра с броненосцем (предположительно «Айова») во главе. Так, остров, готовый освободиться от колониальных пут Испании, обрёл колониализм в лице США.

Кто посмел трогать наши бананы?

Можно, конечно, посвятить вмешательству США во внутренние дела формально независимых стран Латинской Америки целые тома. При этом по каждой стране отдельно взятой.

К примеру, показательна история Эквадора. В 1961 году в стране произошёл очередной переворот, а на трон взошёл Карлос Аросемена, уже тогда завербованный ЦРУ. Но кураторы Карлоса плохо осознавали положение Эквадора и требовали выслать не только представителей уже враждебной Кубы, но и польскую и чешскую делегации. Аросемена объяснял хозяевам, что в стране вспыхнет бунт, но те не слушали.

В итоге в 1963 году очередная хунта сбросила Карлоса и, вооружённая оперативной информацией от ЦРУ, начала зачистку «коммунистически» настроенных элементов. По сути, одного «сотрудника» ЦРУ сменили на другого «сотрудника» ЦРУ, чтобы выпустить пар из народных масс. И это не умозаключения — это факты, изложенные бывшим сотрудником Госдепартамента США Уильямом Блумом в книге «Убийство демократии: операции ЦРУ и Пентагона в период холодной войны». Но подобная ситуация не была уникальной даже близко — просто ещё одна иллюстрация.

Чтобы полнее осветить нюансы и мотивы американских действий в Южной и Центральной Америке, стоит обратить внимание на Гватемалу. Переворот в этой несчастной стране в 1954 году можно считать практически эталонным для США.

В 1951 году на неподконтрольных американцам выборах победил Хакобо Арбенс. Его считали «просоветским», хотя скорее этот гватемалец просто устал от «демократии» по-американски. Но последней каплей американского терпения стала не критика войны в Корее и не желание наладить отношения с СССР, а аграрная реформа.

Инициированная Арбенсом реформа предусматривала национализацию части земель, а абсолютным монополистом в стране в области земель сельскохозяйственного назначения была американская компания United Fruit Company. Кстати, это контора действует по сей день под брендом Chiquita Brands International (читатель, сам того не зная, с ней прекрасно знаком).

«Вероломство» Арбенса не знало предела. Он не только вывел из собственности американцев необрабатываемые в тот момент земли, но даже выплатил компании United Fruit компенсацию за каждый изъятый акр! Такого коварства янки стерпеть не смогли, а дальше всё было просто, как мычание.

Сначала стартовала колоссальная кампания по дискредитации законного правительства Гватемалы. Заранее был составлен целый фолиант различных преступлений гватемальской власти — от гонений на частный бизнес до предоставления территории для русских коммунистов. Повестку мигом поддержали вассальные режимы Латинской Америки, и понеслось.

Одновременно с информационной бомбардировкой началась подготовка военного переворота. Марионеткой на роль лидера свободолюбивых повстанцев был избран бывший полковник гватемальских ВС Карлос Кастильо Армас, которого два года дрессировали в командно-штабном колледже армии США в Форт-Ливенворт, штат Канзас.

Боевиков Армаса начали сосредотачивать и готовить на территории подконтрольного Вашингтону Гондураса. Заморачиваться с названием армии наёмников не стали — её именовали «Армия освобождения». Натаскивали эту «армию» кадровые военные США и сотрудники ЦРУ.

Летом 1954 года началось вторжение боевиков в Гватемалу, содействие которому неофициально оказывали ВВС и ВМФ США. Но, как это ни странно, нищая Гватемала дала достойный отпор подопечным янки на первых порах. Армас запросил у Вашингтона дополнительную авиацию, иначе «дело не выгорит». США согласились. После этого бомбардировке подверглись не только военные объекты, но и мирные города. Арбенс скрепя сердце подал в отставку. Янки потребовали посадить на трон Армаса, а заодно расстрелять все «коммунистические» элементы. Так сказать, чтобы дважды не вставать.

После недолгого сопротивления, связанного в основном с внутренней делёжкой власти, Армаса фактически назначили президентом, и в стране началась чудовищная волна репрессий. За считанные месяцы было арестовано или просто исчезло чуть менее ста тысяч человек. Из страны бежали все, кто только мог, а компании United Fruit Company вернули все земли, не считая того, что отныне американские фирмы получили эксклюзивное право эксплуатировать ресурсы Гватемалы. Операция по свержению законного правительства Гватемалы вошла в историю под названием PBSuccess.

Страна Иисуса — ад на земле, построенный не без помощи

Сальвадор даже по местным меркам крайне маленькая страна. Названа она была в честь Иисуса Христа, но вот Бог явно давно забыл про эту землю. Сейчас Сальвадор известен скорее одной из самых жестоких банд в мире «Мара сальватруча», эскадронами смерти и дикой нищетой.

А ведь когда-то Сальвадор славился «перуанским бальзамом» (смола, получаемая из коры бальзамного дерева Myroxylon peruiferum, которое произрастает не в Перу, а в Сальвадоре), кофе, цитрусовыми, хлопком и т. д. Но именно это богатство и сыграло с Сальвадором злую шутку. Со времён провозглашения независимости главенствующие позиции в экономике и промышленности заняло чуть более десятка кланов, называемых также «семьями» или кофейными баронами. А так как рынок продаж был почти безальтернативным, то все эти семьи находились с США в почти интимных отношениях. К 80-м годам насчитывалось 14 основных «семей», содержавших свои маленькие армии, чтобы сохранять контроль, вопреки политическому разгулу.

И всегда страну за горло держала та или иная диктатура. Хотя, по сути, эти диктатуры могли соревноваться друг с другом только в кровавости и жестокости, т. к. вассальные отношения с США были неизменными. И если янки видели хоть какие-то ростки суверенности, то сами свергали хунту другой хунтой.

Доктор Фабио Кастильо, бывший президент Национального университета и член одного из свергнутых правительств в 60-х годах, заявлял уже в СМИ США, что «члены военной миссии США открыто призывали к заговору и восстанию». Так создавалась имитация «демократических процессов».

При этом силовой блок формально независимого Сальвадора США не просто контролировали. Они его выращивали, как ананасы в оранжерее. Их дрессировали в комплексе военно-учебных заведений, получивших имя «Школа Америк», располагавшихся в зоне Панамского канала. Через эту контору, основанную армией США и конгрессом, прошли офицеры Национальной гвардии Сальвадора и «эскадронов смерти», полиции и специального отдела «Каин» (специалисты по допросам, т. е. пыточных дел мастера), регулярной армии и разведки. И это не считая представителей многочисленных военизированных политических групп вроде фашистского «Союза белых воинов» или Националистического республиканского альянса.

Особую славу по себе позже оставил батальон «Атлакатль», обучавшийся как раз в «Школе Америк». «Атлакатль» устроили самую настоящую бойню в деревнях Эль-Мозоте и Эль-Калабосо, уничтожив тысячу и двести мирных жителей соответственно всего лишь за день. Подсчёты крайне приблизительные, т. к. часть трупов сбросили в реку, а часть собрали в ямах и залили кислотой.

Но кровавой «звездой» «Школы Америк» среди сальвадорцев был майор Роберто д’Обюссон. Именно этот людоед командовал «эскадронами смерти». Выходец из богатой семьи Роберто с юности увлёкся фашистскими идеями, о чём заявлял открыто: «Я хочу создать систему, приемлемую для Сальвадора. Пусть она будет называться фашизмом, это меня мало волнует… Гражданских убивать будут, ведь война всегда велась таким образом».

Роберто д’Обюссон является также автором формулы «Мир за счет 100 тысяч мертвецов». Его организацию щедро финансировали и местные «семьи», и американцы, и нацисты из-за границы. Любые выходки «неистового Боба», как его звали в США за неуравновешенность и приступы паранойи, сходили ему с рук, т. к. его «эскадроны» были незаменимы в подавлении любых протестных настроений — от расстрела мирного митинга до карательного рейда против повстанцев.

Роберто вошёл в историю заодно как палач христианских священников, в которых этот психопат видел пособников социал-демократических партий. Роберто ввёл лозунг «Будь патриотом — убей священника», а его «эскадроны» под этим лозунгом развлекались забрасыванием церквей гранатами.

По сути, сальвадорские влиятельные группы если и боролись друг с другом, то это была драка за право грабить собственный народ на фоне более масштабного грабежа, совершаемого США. Все эти коллективные «д’Обюссоны» прекрасно понимали, что под соусом борьбы с «просоветскими» силами и открытыми коммунистами они могут творить всё, что захочется.

В 1980 году этот беспредел был оформлен законодательно в виде «декрета № 50». Декрет позволял арестовывать и держать под стражей до 120 дней любого подозреваемого. Статус подозреваемого определялся простым доносом, сделанным даже по телефону. Ордер прокурора не требовался вовсе. Также декрет определял «специальные» процедуры допроса. Под запрет подпадали любые собрания, профсоюзные объединения, организация митингов и т. д.

Вооружённые этим «законом» националистические банды подняли такую волну террора, которая меркла даже на фоне общей политической жизни региона. Точного количества убитых не знает никто. Одни исследователи считают, что погибли десятки тысяч, другие пишут о как минимум сотне тысяч. Одних только беженцев из пятимиллионного Сальвадора насчитали 700 тысяч.

При этом Сальвадор оставался надёжным поставщиком кофе, фруктов и бальзама на американский рынок, а заодно был отличным плацдармом для тренировки боевиков. Таким же покорным плацдармом, каким был Гондурас перед вторжением в Гватемалу. И стоит заметить, что США не приходилось присылать морскую пехоту в Сальвадор. Хватало посольства, больше напоминающего крепость посреди столицы Сан-Сальвадора, военных советников и сотрудников ЦРУ.

Если читатель пожелает проникнуться «экзотической» атмосферой Сальвадора того времени, то автор рекомендует посмотреть замечательную картину Оливера Стоуна «Сальвадор» 1986 года.

Это наш сукин сын!

Масштаб влияния США в Южной и Центральной Америке переоценить просто невозможно. Одна из самых знаменитых фраз в мировой политике «Да, он сукин сын, но он наш сукин сын» приписывается Франклину Рузвельту, а вот сказана она была предположительно по адресу Анастасио Сомоса Гарсии, никарагуанского диктатора и националиста.

Кстати, Сомоса был отчаянным поклонником Гитлера, а огромный портрет фюрера висел в гостиной диктатора Никарагуа. Анастасио снял портрет только после того, как американский посол попросил об этом. США уже вступили в войну, и было как-то «неловко». Правда, как позже стало известно, Сомоса просто перевесил его в свою спальню.

А простой народ был в лучшем случае просто заложником или расходным материалом в худшем. И взаимное проникновение олигархата и политики, как это сейчас можно наблюдать на Украине, только ухудшало положение народа. Вышеназванный Сомоса уже к 40-м годам прошлого века считался одним из богатейших людей в Центральной Америке. И хранил он свои капиталы не в каких-нибудь никарагуанских кордоба, а в долларах, что связывало его с «друзьями» с Севера ещё прочнее.

В Чили первый специальный агент США Джоэл Пойнсетт появился ещё в начале XIX века, только потом мир содрогнётся от кровавых событий переворота 1973 года, устроенного ЦРУ. Первый торговый договор с Аргентиной был заключен американцами в середине XIX века, а уже в 1970-х годах на территории «независимой» страны (а также Боливии, Бразилии, Парагвая и т. д.) развернулась операция ЦРУ «Кондор», в рамках которой преследовались и ликвидировались все «подрывные», главным образом социалистические, элементы.

И современная история «заднего двора» янки движется по старым алгоритмам Вашингтона. Чем принципиально отличается убийство Сальвадора Альенде и покушение на Николаса Мадуро? Чем отличается высадка в бухте свиней на Кубе и переброска отряда американских наёмников на территорию Венесуэлы в 2020 году? Только степенью успеха и применяемыми технологиями.

Сергей Монастырёв,

Дави их бл@ть

Володин осадил главу госдумских либералов

В России нужно создать условия для тех, кто из нее уехал в последние месяцы.

«Сейчас сложное время. Россия находится под санкциями Запада. Но мы их должны обернуть на пользу стране. Нужны новые подходы. Россия возвращает себе место в истории. Уходят западные корпорации, а с ними технологии, деньги, креативные люди. Из России уезжают айтишники. Мы должны трезво посмотреть на эти процессы – без шапкозакидательства. Людей упокоить, дать вернуться в страну тем, кто уехал. Для этого нужна нормальная атмосфера – свобода предпринимательства», – рассуждал Нечаев.

Ему возразил спикер Госдумы Вячеслав Володин.

«Тот, кто любит свою страну, не уезжает. Не оставляет ее в сложное время один на один с вызовами. Никто не мешает тем, кто хочет быть со страной, вернуться, пойти в военкомат и с оружием в руках защищать нашу безопасность. Кто не может это сделать, пусть в тылу кует победу. Те, кто по политическим мотивам находились в лагерях во время Великой Отечественной войны, писали заявления и просились на фронт.

Давайте эти разговоры прекратим. У тех, кто уехал, есть время подумать и быть со страной. Но чем дольше они там находятся, пережидая непростое время на пляжах, тем сложнее им будет вернуться. Те, кто уехал, особенно в недружественные страны, должны отдавать себе отчет, на какой территории они находятся. Их заставляют переприсягать, но этого мало, от них постоянно требуют повторять (это касается тех, кто занимается певческими профессиями). А что касается айтишников, многие из них уже вернулись, а еще больше не уезжало. Те, кто продвинутый, никогда не уедут», – заключил Володин.

https://www.politnavigator.net/volodin-osadil-glavu-gosdumskikh-liberalov.html

Украинское общество» — тело из фарша

Проблема любого нормального человека в том, что он измеряет весь мир по себе, «…ибо каким судом су́дите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будет отмерено» (Мф. 7:1-2). И дохристианское «познай самого себя» в ту же кучу, конечно же.

Поэтому даже на двенадцатый месяц кульминационных событий на территории бывшей УССР до сих пор находятся ещё не в меру наивные люди, не понимающие сущности той пропасти, в которую заглянула Россия. Пропасти, которая имеет географический вид бывшей УССР, но далеко не исчерпывается ею. Пропасти, которую наши «западные партнёры» разверзали титаническими усилиями в течение множества лет. Пропасти, которую углубляли миллионами мелких усилий юных идиотических мечтателей «проевропейской ориентации» и престарелых кретинистических постдиссидентов «антитоталитарных взглядов».

А между тем нужно понимать природу этой пропасти. Хотя бы потому, что тогда куда меньше шансов быть прочтёнными и сочтёнными весомыми будут иметь глупейшие тексты вроде вот этого — «Украинский синдром. Анатомия современного военного противостояния». По этому тексту не оттоптался разве что ленивый. Мы ленивые, да к тому же и понятно было с первых же строк текста, что очередь оттоптаться будет примерно как на танцпол в «оттепельные» времена, посему такой удобный и несложный повод мы пропустили. Однако не отметить его как пример неадекватности и бездумности оценок пропасти, в которую вот уже почти год вглядывается Россия, не могли.

Хуже другое. Не только отставной козы барабанщики (впрочем, способные проплатить свой ненавязчивый пиар в «Известиях»), но и вполне серьёзные люди не понимают до конца. А равно и российское общество.

Вот об этом-то нужно отдельно поговорить.

Фетишизация диалога до добра не доведёт

Дело в том, что усилиями западных таксидермистов, гримёров, постижеров, визажистов, скульпторов, бутафоров бывшая УССР до сих пор ещё напоминает государство, а проживающая на её территории масса людей — общество.

А между тем ошибаться в первом ничуть не менее опасно, чем во втором. Потому что ошибиться, приняв банду за государство, означает вести с ними переговоры как с добросовестными и солидными контрагентами. Означает всерьёз принимать любую бумажку, которой члены этой банды на самом деле готовы будут подтереться в любой момент. А это неизбежно приводит к очередному витку противостояния, к шансам на вероломство для банды, к недорешённости проблемы.

Ошибка в отношении общества ничуть не менее опасна. И совершенно неважно, это честное заблуждение или же фарисействующая псевдослепота. В упомянутой выше статье мы сталкиваемся, скорее всего, со вторым: слишком уж трудно представить себе у настолько низкого и бесчестного кадра хоть какую-то крупинку наивности или достоинства.

Хуже другое: ведь и заблуждение, и самообман в итоге столкнутся с тем, что все те ожидания, которые выдвигаются по отношению к обществу, столкнутся с жестокой реальностью. А именно с тем, что никакого общества на территории бывшей УССР не осталось.

Соответственно, бессмысленно ожидать появления «партий мира», потому что какая-либо политическая дискуссия может происходить только там, где есть живые зоны для выращивания чего-то нового.

Бесполезно надеяться на то, что «украинцам для спасения своей страны нужно начинать строить свою демократию». Не нужно им это. Нужны подобные вещи не отдельным людям и даже не этническим группам (а уж тем более настолько проблематичной с точки зрения определения её границ и сущности), а целостным обществам. Большим общественным системам, заинтересованным не на уровне отдельных людей в организации сложного и сбалансированного управления. А украинцам нынче нужны элементарная безопасность, отсутствие ежедневных угроз жизни (причём прежде всего от условных «своих»), исчезновение постоянного террора с улиц городов и сел. Вот что нужно украинцам.

Глупо камлать на карго-культные западопоклоннические конструкции вроде «открывать свой гражданский диалог». И здесь дело даже не в том, что Запад и его практика словоупотребления дискредитировала слово «диалог» и как бы не навсегда, как ту же свастику. И не в том, что «диалог» с фашистами, тогда ещё не сбросившими окончательно свои маски, и именно «диалог» привёл бывшую УССР к нынешней катастрофе.

Дело в том, что «диалог» (что бы под ним ни понимать) невозможен с дымящимися стволами над ещё не остывшими трупами. Дело в том, что «диалог» лжив без доверия, причём взаимного. Дело в том, что «диалог» сугубо формален, если этот «диалог» вынужден стоять лицом к лицу с многодесятилетними трагедиями, обидами и насилием.

Посмертный портрет общества

Такие пафосные и тупые камлания игнорируют или, точнее говоря, беспардонно отворачиваются от простого факта, что украинское общество умерло. Оно продержалось существенно дольше, чем украинское государство, если помнить, что украинское государство умерло с «третьим туром» имени Виктора Ющенко. Государствоподобный муляж на территории экс-УССР продержался едва ли полтора десятилетия (и то на инерции УССР), государствоморфный монстр держится уже существенно дольше: в поддержке жизни монстра, в отличие от муляжа, слишком много заинтересованных.

Общество бывшей УССР долго сопротивлялось смерти. Его убивали долго, расчётливо, старательно, планово. Почти так же математически выверенно, как убивали гражданское население Ленинграда. Предшественники современного рейха были по-немецки дотошными и точными, рассчитывая нормы питания, процессы истощения организма, демографическую структуру населения Ленинграда, и всё-таки что-то недосчитали. Нынешний рейх куда более креативен (любимая фишка современного мира), действует с запасом, избытком и лихвой, поэтому у общества бывшей УССР не было шансов. Разнообразные «неправительственные организации» и «техкемпы», «активистские инициативы» и «гражданские объединения», «перформансы свободных художников» и «протестные акции свободомыслящих людей», спиливания крестов и обливания памятников краской — всё это были миллионы порезов, которыми мучительно и страшно убивали общество бывшей УССР.

Силы, противостоявшие этому процессу, подавлялись жёстко и последовательно. И, в отличие от 1941–1944 годов, у этих сил не было своего ЦШПД. Поэтому игра шла в одни ворота — не потому, что протагонист был плох или пассивен, а потому, что арбитры были целиком на стороне антагониста.

И пока предельной была возможность вытеснять «неперевариваемых» и «неподдающихся» за пределы бывшей УССР, господствовал этот вариант «высшей меры социальной защиты». Но как только открылись возможности по более радикальному и оперативному «социальному корректированию» крайне неудобного для планируемого Западом нацистского будущего этой территории, ими сразу же воспользовались. Иногда с опережающей спешкой (не ею ли объясняются неуклюжести в убийствах Кравченко, Кирпы, Кушнарёва?), иногда с нарочитой наглостью и демонстративностью (как это произошло с убийством Бузины), но всегда в одну сторону.

Обратим внимание: ни один пропонент «европейского будущего» не был убит с такой звериностью и нахальством, как «варварские», «азиатчинские» и «совковые» оппоненты оного. Кроме разве что Василия Червония, но кто возьмётся предъявить претензии в этом случае? Это просто так, замечание в скобках.

Здесь важнее иное: в результате такой постепенной длительной, подкреплённой микротеррором зачистки многообразное, разноцветное, огромное в своих различных возможностях общество, доставшееся народившемуся коричневому монстрику, скукоживалось, теряло в полихромности, распадалось, утрачивало регистры звучания, гаммы настроек, палитры хроматик.

Никакой «диалог» в человеческой массе, которую так старательно и долго вбивали в прокрустово ложе, принципиально невозможен (мы об этом уже частично писали). Никакая политика здесь не будет политикой — только вознёй крысиных королей. Никакое «политическое движение» тут не будет движением — только лишь симуляцией динамики, беготнёй наёмных людишек с веточками за окном шатаемого вагона.

Трупные черви и аромат разложения

Мы говорим это, даже не касаясь бессмысленности и слабости позиции, основанной на прекраснодушной и фальшивой ноте «Запад должен». Фразочки вроде «мир должен услышать таких людей, как бы Запад ни требовал монополии на правду» ещё могут быть резонными, если у тебя в руках многозарядный ствол с ядерными боеголовками. Тогда мир, может быть, ещё почувствует, что он что-то должен. В любом ином случае эта фраза — бесформенная каша из субтильных благопожеланий вперемешку с махровой маниловщиной.

И оснований для таких резких заявлений у нас более чем достаточно.

К примеру, многие в политизированном сообществе России привыкли возмущаться «данными», которые предоставляют в публичное поле «украинские социологи». Не самими данными, конечно, а теми ценностями, образами, представлениями, которые должны стоять за подобными данными.

А между тем такое возмущение абсурдно. Мы даже не будем упоминать о «добросовестности» украинских «социологов» — об этом писали сотни и тысячи раз, вот, к примеру, блестящий в язвительности обзор. Допустим даже, что украинские «социологи» действительно проводят опрос. Неважно как — стучась в квартиры или осуществляя обзвоны. Допустим этот невероятный факт.

На территории, где годами, годами и уже даже десятилетиями звучат угрозы «вычислить лайкнувших по айпи»; в обществе, где любое инакомыслие по поводу войны или Советского Союза, России или коммунизма, русского языка или геополитических ориентаций страны, Максима Перепелицы или Максима Горького может быть встречено пулей, спрашивать у обычных людей «под запись»? У людей, которые автоматически воспринимают любого субъекта с бланком как представителя власти? У людей, запуганных и изломанных тысячами смертей вокруг?

Что же удивительного, что эти люди на девяносто с гаком процентов «уверены» в будущей победе Украины? Что эти люди на четыре пятых «ненавидят» Советский Союз? Что они всеми конечностями «поддерживают» «декоммунизацию»?

И что же удивительного, что за считанные недели и месяцы после освобождения в южноукраинских городах массовые настроения проявили себя совершенно иначе?

Говоря шире, на пространстве бывшей УССР просто нет ни малейшего шанса на сколько-нибудь открытую публичную полемику; нет никаких дискуссионных полей. Когда-то живые сочленения, когда-то гибкое тело закостенело. Когда-то переливающееся, мерцающее, красочное общество оцепенело.

Концлагерь нового поколения — с закруглёнными уголками

Если вы пройдёте по улицам украинских городов, вы просто не поймёте, находитесь ли вы в мире живых или внезапно переместились в мир мёртвых. Кажется, у Клиффорда Саймака описывается, как один из персонажей «отстал» от своего времени буквально на минуту и оказался в знакомом ему ландшафте, где при этом нет ни одного живого существа.

Так вот, именно такое зрелище нынче являет собой «общество» бывшей УССР. Узнаваемые ландшафты Киева, Днепра, Харькова, Одессы накладываются на омертвевшее и оцепеневшее наполнение. Формальные перемещения людей по поверхности земли и поверхности трупа умершего общества ничего содержательно под собой не имеют. Да и перемещения-то эти минимальны и очень пугливы.

Потому что общество нуждается в открытом воздухе, чтобы дышать. Воздухе пространства и времени. А люди бывшей УССР живут на станции метро из «Матрицы: Революции». Из которой нет выхода, где есть полновластный Проводник, и где никакая избранность не спасёт. А ещё люди бывшей УССР живут в горизонте считанных дней. Каждый день они просыпаются с надеждой, что их не поймают на улице кровавые людоловы, купившие свои места в «военкоматовских» патрулях за 10–20 тысяч долларов. Каждый день они не знают, посетят ли их квартиру ракеты героического украинского ПВО. Каждый день они не знают, не уволят ли их с работы без малейшего повода «по законам военного времени».

В таком мире нет и не может быть общества. В нём не с кем и не о чем разговаривать. Мрачно молчащие троллейбусы, трамваи, вагоны метро, салоны межгородских автобусов и купе поездов — это не просто акустический факт. Это куда более социологически показательно, чем те цифры, которыми жонглируют шакалы пауэрпойнта в своих «отчётах об исследованиях».

Однако стоит отдать должное нашим «стратегическим партнёрам». Они за век прошли путь от примитивных концлагерей англо-бурской войны через ужасающие Терезин и Талергоф десятью годами позже и конвейерные Освенцим и Бухенвальд ещё через тридцать лет — к началу двадцать первого века.

Теперь они научились выстраивать концлагеря нового поколения. На десятки миллионов человек. На сотни тысяч квадратных километров. Концлагеря прибыльные, концлагеря демократически оформленные, концлагеря со многими слоями капо. Где капо более высокого уровня получают возможности временно выехать в какой-нибудь Париж или Лондон — под аплодисменты «просвещённой публики». А капо ещё более высокого уровня — и гарантии, что при разрушении концлагеря их-то не покинут.

Это концлагерь гламурный. Концлагерь пафосный. Концлагерь с симуляцией героизма и патриотизма.

Но концлагерь. А поэтому — крошащий, крушащий, разрушающий психику и жизни миллионов людей. Выжимающий из них жизненные соки — не только ради абажуров и сумочек добрых европейских жителей, но теперь уже и ради того, чтобы эти жители получили к старости новенькую печёнку и сердчишко получше. Технологические процессы в этом концлагере поставлены куда более качественно, чем в предыдущей формации. А глубина переработки сырья достигла невообразимых показателей.

Зато сами добрые европейцы — о, они-то, конечно же, совершенно ни при чём! Они ни сном, ни духом! Как и восемьдесят лет назад, когда из-за забора по соседству шёл дым, — сейчас они не в курсе, почему из целой страны по соседству идёт дым.

Вывоз сырья? Вывоз рабов? Вывоз культурных ценностей? Фи, как это мелко. Как вам вывоз самой Жизни? Вывоз человеческих мечтаний, надежд, радостей?

Когда Запад рассказывал очередную сказочку про дементоров, он рассказывал про себя.

Политика закончилась, экономика умерла, культура рухнула

Жители территории Руины больше не задумываются над политическим выбором. Это совершенно бессмысленный вопрос. Поэтому возмущения разнообразных испанских блогеров на тему того, что «вот теперь Зеленский точно монополизировал политику» и «вот теперь выстроена тоталитарная система, в которой он выиграет выборы», — это не что иное, как гиений вой неудачника, который не успел к кормушке. И не более того: во всяком случае, никакими «радением за демократию» и «борьбой за права людей на мнение» тут и близко не пахнет.

Самая частая политическая позиция жителя Руины — это волонтёр. Любимая бумажка, которой можно пытаться отбиваться от разносчиков приглашений на казнь, можно пытаться вырываться за рубеж, можно искать выходы к привилегированному доступу к гуманитарной помощи, можно получать хоть какую-то зарплату. Да, украинские волонтёры — это такие личности, которые работают из зарплаты. Ведь это так логично. Зарплаты — и шанс на выживание. Капо первого уровня. Вот почему нынче даже стать волонтёром на территории Руины — это тоже предмет вожделений, взяток и «подкатов».

Жители территории Руины больше не могут заниматься предпринимательством или даже элементарным экономическим выживанием. Слепые окна бывших магазинов, кондитерских, кафе, контор на центральных улицах крупнейших украинских городов — это всего лишь символическое отражение того тяжеловесного факта, что за 2022 год бывшая УССР потеряла до половины формального ВВП 2021 года. Но хуже другое: экономика как домохозяйствование, экономика как управление местом обитания умерла. Остались чисто технические операции, которые больше не составляют, в сущности, экономики.

Ещё сеется зерно, выплавляется металл, варится пиво, производится сахар, добывается соль (как бы ни шутили над этим в российском интернете), но ни о какой экономике уже речь не идёт. Нету целостности, нету упорядоченности, нету надёжности, нету будущего.

Полупустые базары. Супермаркеты с дежурящими на входе ангелами смерти из местных военкоматов. Разорившиеся мелкие лавчонки. Еле дышащие (и то на ладан) сетевые ритейлеры. Засилье секонд-хендов, окончательно превратившихся в единственный источник одежды для миллионов людей.

Лишай «военных магазинов», покрывший кожу украинских городов, — это один из немногих успешных бизнесов в стремительно разворачивающейся трагедии Руины.

Стихийные ситуативные микротолпы, собирающиеся во дворах в ожидании подвоза «гуманитарной помощи». И — в нескольких сотнях метров — торговля «гуманитарной помощью» на ступеньках закрытых магазинов или на входе на базар.

Любая долгосрочная экономическая деятельность свёрнута и уничтожена. Как и любая долгосрочная общественная деятельность. Много где мумифицированы школы и детские сады, институты и университеты, театры и музеи; разрушена культурная сфера, вплоть до вывоза сколько-нибудь значимых культурных ценностей либо на Западную Украину, либо вообще в какую-нибудь Польшу.

И всё это — в гробовой общественной молчанке. Народ безмолвствует, причём если в шедевре Пушкина это безмолвие было протестом и несогласием, то здесь это не отнесёшь ни к согласию, ни к несогласию. Апатия, усталость, равнодушие, полная незаинтересованность в происходящем, спорадические и конвульсивные попытки выжить — вот что наполняет мысли и жизнь типичного жителя Руины.

Это ещё не смерть общества, но это уже кома. С кем тут вести диалог? Какие могут быть движения на кладбище, кроме вниз?

Идеал либерала

Самое удивительное и парадоксальное, что эта картина мертвенной тишины является буквальным и дословным воплощением мечты современных либералов. Впрочем, что удивительного-то, учитывая, что именно господствующий либерализм и создавал себе этот передовой отряд смертников-наёмников?

Этот феномен, кстати, вообще не осмыслен. По отдельности они существовали в истории неоднократно — и смертники, и наёмники всегда были в военной истории человечества. Но смертники-наёмники — это принципиально новое слово в военных и социальных технологиях. И это нуждается в отдельном обдумывании.

Но вернёмся к глубинному либерализму этой картины. На самом деле на трупе и в трупе (вот так история решила любимый лингвистический казус профессиональных украинцев!) умершего общества возникло невероятное количество степеней свободы для прохиндеев, мошенников и просто негодяев всех мастей. И свободу этих негодяев ничто не ограничивает.

Государство превращено не просто в «ночного сторожа», оно превращено в слепого и глухого «ночного сторожа». Традиционные социальные институты (семья, образование, церковь, мораль) оболганы, разрушены, облиты грязью. Коммунистическая альтернатива нацизму и либерализму превращена в пугало и запрещена.

Ничто не мешает «разворачивать индивидуальную свободу» в полной мере. И единственным способом выживания становится успешность. Если ты миллионер или миллиардер, ты можешь выехать в какой-нибудь Израиль, который ради таких денег и близко не будет проверять тебя на галахичность происхождения. Даром, что ли, сразу же после увольнения Кирилла Тимошенко по всему украинскому телеграму заплясали слухи о том, что он уезжает в Израиль? Ведь это такое характерное для галахического еврея сочетание имени и фамилии, правда?

Вот они, идеальные «глобальные номады», которых так жаждал увидеть Жак Аттали. Кочевники, которые своим набегом разрушают жизни миллионов людей, приводят к гибели сотен тысяч — и с прибылью отбывают куда-нибудь в тихую гавань Багам или Израиля, Нидерландов или Швейцарии. А уж эти-то «правовые государства» спокойно закроют глаза ради шлейфа из зелёных бумажек, которым одели себя эти голые короли современного мира.

Руина ценой собственной жизни лишний раз продемонстрировала, какой концлагерь уготован всему человечеству. Концлагерь, в котором нет ни шанса на свободу, человечность, общество, вообще что-либо общее.

Раскостенеть невозможно

Общество на территории бывшей УССР умерло, а вместе с ним умерла какая-либо вероятность урегулирования кризиса изнутри. Стоит уже глянуть реальности в глаза: даже если завтра внезапно и неожиданно замолкнут пушки, ни социальная, ни экономическая, ни политическая, ни культурная жизнь не наладятся. Даже при принятии самых правильных законов и правил и при сохранении тотально нацифицированной культурной и правоприменительной систем никакой «гражданский диалог» не состоится.

Закостеневшее в своей агонии общество бывшей УССР никогда само не вылечится. Раскостенеть невозможно: окостенение уничтожает всё разнообразие и присущий разнообразию порядок, заменяя его мелово-белой монотонностью. Из фарша сложная структура мяса никогда не восстановится. Мудрое и сложное лечение может избавить хотя бы от самых тяжёлых и синдромных проявлений заболевания, но, как показывает история ХХ века на примере Европы, Канады и США, далеко не во всех.

И когда весной-летом 1945 года на территории бывшего Третьего рейха обнаружилось такое большое количество искренних антифашистов, они не лгали. Зря псевдоисторики и публицисты издеваются над этим фактом. Эти антифашисты (как минимум немалая часть из них) просто первыми отошли от того одеревенения, в которое входят люди в условиях фашистского режима.

Но общество бывшей УССР это ещё только ждёт. А пока что на улице бесснежная, кровавая, молчаливая, пустынная зима 2023 года. Закостеневшая масса людей упёрлась глазами и рогом в узкий набор догм. На кладбище всё спокойненько, несмотря на десятки кошмарных видеозарисовок с бесстыдным похищением людей и на тысячи безумных в своей невообразимости фактов. Нет ни критиков, ни полиции, кроме тех бандитов, которые облачились в чёрные одеяния «полиции» (иногда с издевательским шильдиком «Полиция диалога»), и тех критиков, которым разрешено изображать оппозицию и «мыслящую альтернативу».

И из этого нужно исходить, глядя со своей счастливой стороны на тягостную картину отчаянного удушья миллионов людей в концлагере. Это нужно понимать, очередной раз созерцая циничную торговлю «социологическими данными». Это нужно учитывать, идиотически хихикая и вопрошая: «Так где же ваши одесситы были при сносе памятника Екатерине?»

Иначе Князь Тишины получит лишние козыри на руки. А с дьяволом садиться за стол вообще не стоит. Уж это-то выжившие на территории Руины запомнят на всю жизнь.

Андреас-Алекс Кальтенберг,