ИЛЬЯ МУРОМЕЦ & ЕВРОАТЛАНТИЧЕСКИЙ ВЫБОР КИЕВА

...Ворота в княжеский терем содрогались от ударов богатырского кулака. 

— Открывайте! Илья Муромец пришёл! — раскатистый бас Ильи гремел по всему княжескому двору. 

— Пущать не велено. Вакансиев нету! — блеял дьяк богатырского приказу по последней придворной моде обривший голову и обзаведшийся жидковатым пока, но все же оселедцем. 

— Открывайте, я сказал! Ворота порушу! 

— Князем не велено муромчан на богатырскую службу принимать! 

Раздался скрип, переходящий в визг и треск — ворота не выдержали и, поднимая облака пыли, с грохотом рухнули во двор. Из облака пыли протянулась огромная ручища и, схватив дьяка за оседелец, начала волтузить им справа налево и обратно. 

— Как не велено?! Кем не велено? Почему не велено?! 

— Г-главный волхв запретил… ради чистоты расы. Да, пусти ж ты меня, чурка нерусская! Убьешь ить — голова отвалится. 

Илья отпустил дьяковы волосы и вытер ладонь о штаны. Воспользовавшись паузой, дьяк быстро ретировался в сторону детской. Очевидно, звать кого-то на подмогу. 

Илья приложил руку к бровям и огляделся. Двор князя русского пребывал в запустении, многие строения покосились, в грязи лежали бродячие собаки. Но самое странное было не это. Самым странным, даже пугающим были шляющиеся повсюду половцы и развешанные на бельевых веревках белые плащи с красными крестами. Народ весь был какой-то злой, никто не работал. На Илюхины шевелюру и бороду смотрели с неодобрением. 

— русский (заменено фильтром нецензурных слов)ня понаехала… Бородищу себе какую русский (заменено фильтром нецензурных слов) отрастил!.. Да… далеко им в еще до настоящей-то Европы… — слышалось из медленно собирающейся толпы. 

— Кня-а-а-азь! — задрав голову, заревел Илья — Кня-а-а-азь! Красно Солнышко! Вадимир Святич! 

— Илюшенька? Ты? — донеслось из терема. — Не шуми — сейчас спускаюсь! 

Князь Вадимир Красно Солнышко показался на крылечке терема. Выглядел князь по-дурацки. Во-первых, был он лыс, и оселедец из трех-четырех волосин впечатления не производил. А во-вторых, побрив бороду, князь выставил на обозрение некоторое количество лишних подбородков. 

— Илюшенька! Здравствуй, родной! Как доехал? К нам надолго ли? По делу или как? 

— Соловья-разбойника привёз. 

— А и где он? 

— К седлу приторочен. Я слышал, ты награду за него обещал. А тому, кто Соловья изничтожит, обещал место почетное в своей дружине? Ну, так вот он я, а вот — Соловей! 

— Прибил?! Насмерть? — забеспокоился князь. 

— Живой. Зубы только все выбиты. 

— Ай-ай-ай! Как же так?! Все зубы… Ай-ай-ай… Разве можно так? 

— Ну, ежели палицей попасть, как следует, то — можно. 

— Ты, Илюшенька, личность темная, дремучая, настоящий политический момент совсем не понимаешь. Как же можно защитника отечества да палицей по зубам?! Он же ить всё ж таки национальный герой! 

— Кто герой? — опешил Илья. — Он ведь бандит, душегуб, убийца! 

— Ты, Илюша, совсем ничего не понимаешь! Соловей, он ведь на какой дороге сидел?! Он же на муромской дороге сидел! Нас от русских (заменено фильтром нецензурных слов) защищал, чтоб, значит, русские (заменено фильтром нецензурных слов) к нам не лезли! Соловей — это ж настоящий патриот! А ты его — по зубам?! 

— Да вы ополоумели тут все, что ли?! — заорал Илья. — Он же людей живьём жрал! Он и родственнички его! Малых детей и баб до смерти замучивал! 

Князь схватился за илюхину рубашку, потянул Илью на себя, и резко поднявшись на цыпочки, жарко зашептал в ухо: 

— Илюша, я тебя Христом-Богом прошу — не ори! Не привлекай внимания! Я тебе денег дам, только увези его подальше, аспида, и удави по-тихому. Мы потом ему памятник поставим как патриоту, от русских (заменено фильтром нецензурных слов) умученному, а день его рождения государственным праздником сделаем. 

Илья нагнулся и тяжело, из-под бровей, посмотрел князю в глаза. 

— Может, его отпустить тогда? Раз патриот? Я прямо сейчас его и выпущу. Здесь. Вот его и награждай. 

— Илюша, ну не обижайся ты на меня. Политика — штука тонкая. Тебе не понять! Мы сделали европейский выбор и против русский (заменено фильтром нецензурных слов)ской имперской азиатчины. Понял меня? Только ты его все равно удави. Очень прошу. Ведь при такой конъюнктуре он же запросто может князем стать вместо меня! Понимаешь ты? Князем! 

— Понятно… Ладно. А почему муромчанам запрещено в дружину наниматься? Потому, что русские (заменено фильтром нецензурных слов)? 

— Ну видишь, Илюша, и вовсе ты не глуп! Всё-то ты понимаешь! У меня волхв придворный, Палий, говорит, что русские (заменено фильтром нецензурных слов), если их на княжескую службу допускать, — они сюда азиатчину принесут и украдут наше исконное право на Русь и европейство. А ты, Илюша, самый что ни на есть — нерусский. Ты — финно-угр. 

— Это какой я не русский?! Это я — нерусский?! — потерял контроль над голосом Илья — Я?! Это ради какого такого "европейства" можно меня, русского человека, — нерусским сделать? Кто тебя, барана в короне, защищать будет? Я вон ворота сломал, а никто из дружины и не пришел до сих пор! Где Попович Лёшка? Добрыня где? Я тебя спрашиваю, княжеская морда! Данила Казарин где? Где Михайло Поток? 

— Так ушли все. Разъехались! Попович из Ростова Великого, он — русский (заменено фильтром нецензурных слов), к тому ж мы с православием сейчас не очень — не европейская религия. Мы больше к истокам. Вот волхва завели. Миссионер из Рима прибыл. Поток из Рязани, Казарин — вообще хазарской крови, а… 

— А Добрыня запил? — неожиданно спокойно то ли спросил, то ли сообщил Илья. 

— Ну… да. Пришлось — того. По несоответствию. А как ты догадался? 

— Я бы на его месте тоже запил. А он же тебе, князь, как отец... 

В этот момент Илью отвлекла какая-то возня за спиной. Повернувшись, он увидел целую толпу одетых в железо людей, а среди них давешнего оскорбленного дьяка и еще какую-то гнусную рожу в балахоне, всю увешанную амулетами и оберегами. Из толпы вышел здоровяк в нерусском доспехе с красными крестами на плаще. 

— Ви йесть извьестный террорист Ilya of the Murometz, разыскиваемый за геноцид украинского и половецкого народа и военные преступления? Ви йесть арестованы. Вас будут судить Международный суд в Гааге. 

— Русские мы! — попытался вмешаться князь. 

— Украинского народа. — упрямо повторил здоровяк. — Что значит — "у самого края борьбы с русскими (заменено фильтром нецензурных слов) и агрессивно-параноидальным имперским русские (заменено фильтром нецензурных слов)змом". 

— Ну, коли так, то — ладно, — пробормотал князь. 

— А это что за прыщ вскочил? — повернулся Илья к князю — Откуда такая радость? 

— Илюша! Ну, я ж предупреждал, чтоб ты не орал! Это наши друзья из Ордена Крестоносцев. Мы очень хотим с ними дружить и почти присоединились. Богатыри-то разбежались — ну, я и разрешил им военную базу у нас организовать. Защита-то нужна! Эх.. хотел я по-хорошему. Чтобы тихо всё... Ты уж теперь не обессудь... 

— А, так вот кто вас от русских (заменено фильтром нецензурных слов) защищает?! 

— Да. 

— И Соловья, мной недобитого, они, значит, выпустят? 

— Ой! 

— Тогда ты подумай пока, что делать будешь. Минут пять у тебя есть, — сказал Илья, доставая палицу и поворачиваясь лицом к крестоносцам. — Ну? Все собрались? А Горыныч и Кощей тоже с вами? Так, чтоб потом не искать…"