интервью

Вот вам сферический портрет нынешних укровоенных. От себя хочется добавить только одно, в СССР в РВСН и ВВС украинцы занимали большую часть высоких чинов. Так что отказ в звании не выглядит правдой. Статья от 17 марта, просто в связи со смертью интервьюируемого снялась необоходимость сохранять его имя в тайне. Он давно не офицер, он террорист.
********
17 марта 2014 года в журнале Expert Online был выложен репортаж Марины Ахмедовой об одной из военных баз, на которой проходили тренировку первые бойцы Национальной гвардии Украины. Там она переговорила с одним из офицеров, просивших не называть его имя. Вчера в фейсбуке Ахмедовой появилась запись, что интервьюируемый офицер был генерал-майором Кульчицким, тем самым, который погиб днем 29 мая в сбитом ополченцами вертолете Ми-8 под Славянском.

Фрагмент статьи с интервью:

*****
Мы с Андреем возвращаемся в Киев на машине, которую прислал за мной высокий военный чин. Андрей пристально смотрит на дорогу, приглаживая рукой коротко стриженные волосы и не переставая меня инструктировать.

— Не спрашивайте, как его зовут и кем он командует. Вы сами должны понимать, какое сейчас время и чем ему разговор с вами грозит. Вы можете написать, что только что были на базе «Барса», но больше ничего такого не пишите. Называйте его просто: офицер.

В кабинете офицера чувствуется пустота. Его кресло пусто. Сам он ждет меня, сидя за столиком для гостей. На столике же лежит его фуражка. Над креслом голая стена, или она кажется такой от привычки видеть в кабинетах на этом месте портреты руководителей и президентов. Сбоку от офицера садится Андрей и почти касается локтем его фуражки.

— Нас всех объединило одно: у нас был очень непорядочный президент, — говорит офицер, этим вступлением объясняя то, что сидит за одним столом с Андреем. — Тупой, необразованный зэк. У вас президент тоже плохой, — добавляет он. — Но он хотя бы офицер с вычищенной биографией. А у нашего биография очень нехорошая. Но когда ко мне пришли и сказали: «Выйди на баррикады и скажи, что ты уволился, кинь клич, чтоб к тебе присоединились другие офицеры», я ответил: «То есть вы хотите из меня предателя сделать? А что потом вы будете со мной делать — с таким хорошим?»

— Что такое предательство для офицера?

— Ну… видите ли… мне очень больно, когда заставляют принимать вторую или третью присягу. Я вторую присягу не принимал на Украине после того, как присягнул Советскому Союзу. Я в себе выработал такую мысль, чтобы как-то жить со всем этим. В первый раз я клялся защищать родину. Родина моя была большая, советская, но потом волею судьбы стала маленькой — Украиной. Я дал присягу народу и до сих пор ей верен. А сегодня… Хотите, я каждый день присягу буду давать? Это когда я был молодым офицером, для меня такое было невозможно.

— И кому вы хотите давать каждый день новую присягу?

— А кому хотите… Хотите — той власти. Хотите — этой. Завтра придет другая — дам другой. Главное, чтобы она не была такой, как предыдущая. Я уже давно не такой принципиальный.

— Как это?

— Как это?! Как это… Вот так это! Но… я считаю, что сейчас мне больше не надо никому присягать. Какой смысл? Я и так служу народу.

— А что вы думаете о тех военных, которые перешли на сторону России в Крыму?

— Я бы не наважився давать присягу другому государству. Зачем другому государству офицер-предатель? Чтобы выбросить его, как использованный мусор? Хотя… ну, наверное, никак я к ним не отношусь. Но вообще считаю, что это измена родине.

— Без оправданий?

— Сейчас все настолько… — он задерживает дыхание, — нечестно, — выдыхает, — что погибать ради этого, может, и не стоит? Может быть… Но хотя, если задуматься… Я долго думал над тем, как в Афгане большинство наших, чтобы не попасть в плен, стрелялись. Когда я был молодым, я думал, что так правильно. Но сейчас думаю: лучше бы сдавались.

— Вы так начали думать после того, как получили свой высокий чин?

— Да. Я сразу поставил себя на место их матерей. Сейчас мне дали в подчинение этих людей с Майдана. И у нас сразу… сильное непонимание друг друга. Они видели во мне врага изначально. Говорят: «Нам ничего от вас не надо, только дайте нам оружие, и мы поедем хоть сегодня, ляжем на границе и будем стрелять по российским танкам». Патриотизм очень высокий, — говорит он, бросив взгляд вбок, на коменданта сотен. — А я сказал: «Вы меня извините, но я не хочу быть начальником похоронной команды. Не хочу на ваших крестах рисовать трезубцы героев…

— Трезубцы небесной тысячи, — поддакивает Андрей.

— …Мне не нужен ваш героизм, если вы будете мертвыми, — продолжает офицер. — Мертвые герои никому не нужны. Моя задача — подготовить вас так, чтобы как можно больше из вас осталось в живых».

— Трудно поверить, что люди с Майдана могли принять от вас эту помощь, — говорю я, — что они стали выполнять ваши приказы. Вы их враг. И за право ненавидеть вас они, кажется, заплатили кровью?

— Я видел, что они меня ненавидят и считают врагом. Но никто ведь не знает, с какими мыслями я живу…

— С какими мыслями вы живете?

— Всю Украину объединило то, что ее президент был жуликом и обормотом. Да, мы охраняли этих жуликов… Выполнять свою работу морально было очень тяжело. Но я стоял на страже закона. Я понимал, что у нас нет одного лидера и мы стопроцентным голосованием никогда не выберем себе нового президента. Значит, другого пути не было… Нас, офицеров, вывели туда, на Грушевского — стоять в шеренге. А раз мы туда пришли, полковники не будут прятаться за солдатами, чтобы вы, журналисты, опять все перекрутили. Я скомандовал встать впереди срочников. А сам, чтобы никто ничего не бзикал, вообще вышел вперед. Мне позвонили друзья: «Это ты там стоишь?» — «Я. А это вы колеса там подкатываете?» — «Мы». — «Слышь, убери вправо немножко, чтобы дым на нас не шел».

— Вы уж меня простите… но сейчас все так говорят. А чтобы вы говорили, не поменяйся власть?

— Очень сложно мне самому понять, что бы я говорил… Вы сейчас напишете, что я сказал, и для меня это будет полный звиздец. Вы можете всего этого не писать? Я вам рассказал правду, но вы же сами знаете, какая она — правда.

— Ни у кого уже нет сомнений, что в Крыму проголосуют за присоединение к России. Это может послужить толчком к началу войны? — спрашиваю я, и Андрей дергается.

— Вы не можете задавать такие вопросы военному, — говорит он. — Он может только выполнять команды главнокомандующего.

— Мы же все понимаем, — нехотя произносит офицер, — что ваш президент безбашенный. Ваш президент плохой. Вы согласны?

— Она этого не скажет, — останавливает его Андрей. — Она уже заявила на базе «Барса», что у нее принцип — не ругать свою страну в нашем присутствии.

— А мы, значит, можем своего ругать? — с осуждением смотрит на меня офицер. — Вы боитесь Путина.

— Пусть будет так, — отвечаю я.

— Скажите правду, если хотите, чтобы мы были с вами откровенны, — настаивает офицер.

— Правда в том, что вас здесь, вооруженных мужчин, много, а я среди вас женщина, и я одна. Легче всего сейчас сказать, что наш президент плохой, чтобы сделать вам приятно и расположить к себе. Но я считаю, что подобная критика возможна только внутри страны. Там меня не затруднит сказать, что я думаю о Путине. Но не здесь и не сейчас.

— Мне нравится эта позиция, — соглашается офицер. — Тогда говорим дальше… У Путина сейчас высокий рейтинг за счет того, что он поднял армию. Армия ему сейчас создает имидж. Но скоро у вашего президента рейтинг упадет очень сильно. Украинцы — хорошие воины. Трудно сказать, какую тактику мы выберем. На войне любая хороша. Лишь бы наши солдаты оставались живы, а ваши погибали. На дуэли мы драться точно не собираемся, но мы будем мочить вас в сортирах. И на вашей территории тоже. В ход будут пущены все средства. Будут рваться ваши вокзалы. А что вы на меня так смотрите? Не надо на меня так смотреть. А вы зачем к нам пришли? Путин эту войну не выиграет, и он это поймет, как только начнет вести военные действия. И мне все равно будет, кого из вас убивать: мирное население, немирное. Почему я должен вас жалеть? А вы не хотите маму мою пожалеть?

— Что может стать поводом для начала боевых действий с вашей стороны? Присоединение Крыма к России, например?

— Он не может отвечать на этот вопрос, — снова дергается Андрей. — Кто будет объявлять результаты референдума? Там распущен парламент.

— Я военный человек, — говорит офицер. — И если завтра надо будет воевать, я буду воевать. Если вы думаете, что русский сапог будет ходить по Украине, то… он не будет ходить. Если вы вдруг посчитаете Крым российским, я не исключаю, что там начнется подпольная террористическая деятельность. Я не верю в то, что нас будут спасать Америка, Европа или Англия, — они, напротив, сделают все, чтобы мы между собой воевали. Просто я не понимаю Путина… Почему он такой баран? Почему вместо того, чтобы укреплять отношения с Украиной, он пытается поставить нас на роль меньшего брата? Он считает, что, унизив украинский народ, он может стать великим самодержцем… Слухаю, товариш главнокомандуючий, — поднимает он тонко завибрировавшую телефонную трубку. Из нее отчетливо слышен голос. Офицер показывает мне руками — закрыть уши. Я закрываю уши.

— Я наблюдала за бойцами сотни, — говорю я, когда он кладет трубку на стол. — Они недисциплинированны, и они не перестали вас ненавидеть. Вы думаете, что сумеете воспитать из них настоящих солдат?

— Я сам, когда пришел двадцать лет назад в армию, был нахрапистым и… — начинает Андрей.

— Вы не приходили в армию с Майдана, — останавливаю я его. — А бойцы сотни считают, что они свергли режим.

— Я сделаю все, чтобы они стали хорошими солдатами, — говорит офицер и придвигается ко мне. Ставит локти на стол и не мигая смотрит мне в глаза. — Я уже показывал им, как вас надо убивать. Я уже сказал им: «Ребята, так воевать нельзя. Москали вас всех передушат». У нас будет много героев, но не посмертных. И я благодарен Советскому Союзу, что он научил меня военному делу. Я был хорошим советским офицером. А опыт в Афганистане показывает: это они с Майдана герои, но в условиях реальной войны это беспомощные дети. Они сразу будут липнуть к командиру, который будет четко и уверенно отдавать им команды.

— О чем вы говорите? Вы же видели этих людей, три месяца отстоявших на Майдане. Они изможденные и истощенные, — не сдаюсь я.

— Они только что прошли медкомиссию! — говорит Андрей.

— А Матросов был сильным?.. Послушайте меня… Я родом из тех мест, где до пятьдесят шестого воевали. Мой дедушка отсидел восемь лет, — офицер берет со стола ручку, рисует в открытом блокноте восьмерку, обводит ее много раз и дырявит. — А другой дедушка дошел до Берлина. А я всю жизнь думаю: кто из них был прав?

— А все были правы, — говорит Андрей, — и тот и другой. Время было такое…

— Сердце офицера какое? — спрашиваю я.

— Твердое, — отвечает офицер.

— У нас был Беслан, — говорю я, — у нас была масса других терактов. Террор — это черное зло. Объясните мне, как вы, бывший советский офицер, можете сейчас сидеть вот так, смотреть мне в глаза и оправдывать терроризм?

Офицер моргает, опуская на глаза светлые ресницы. Когда он их открывает, они из серых становятся синими.

— А что мне делать, скажите вы мне? Я вас не должен убивать, потому что вы — что?

— Люди.

— А мы?

— И вы.

— Ну так скажите своему Путину, пусть выстраивает с нами дружеские отношения. А иначе мы будем отравлять вам колодцы. Мы насыплем вам какую-нибудь гадость в водопровод. Мы будем истреблять вас в сортирах. Я буду делать это. Я буду хладнокровно вас убивать. Я буду посылать бойцов, я сам не пойду. Вы же нечестно себя ведете. Когда вы говорите, что отдали нам Крым, вы же умалчиваете, что взамен получили Белгородскую область.

— Я поняла, зачем вы меня позвали. Вы хотите через меня донести это послание до России. Так ведь? — спрашиваю я.

— Так, вы догадались. Да, я хочу, чтобы вы нас боялись.

— Но проблема в том, что вы не внушаете страха. Я знаю, что ничего этого вы делать не будете, — говорю я, вставая.

— Сядьте!.. Посидите еще. Давайте поговорим. Хм… Большинство офицеров помешаны на своей службе. В девяносто втором я вернулся на Украину. Я не хотел уезжать, я правда был хорошим офицером. Меня трижды посылали на получение досрочного звания, и трижды мне отказывали. Знаете почему? — он щелкает колпачком ручки. — Потому что я украинец.

— Это сильно отразилось на вашем сердце?

— Конечно же… А потом мне посоветовали: ты поставь две бутылки коньяка, а мы напишем, что ты русский, и через две недели у тебя уже будет звание. А знаете, сколько стоили две бутылки коньяка? Двадцать рублей. А знаете, какая у меня была зарплата? Пятьсот рублей.

— Вы согласились, чтобы написали: вы русский?

— Не-е-ет… Меня спросили: «Чего ты хочешь?» Я ответил: «Я хочу домой. Туда, где мне будут присваивать звания». Я вернулся. Моя зарплата была двадцать семь долларов. Наступило лето, а у жены вообще не было летней одежды. Мы пошли на рынок, она выбрала себе шелковую блузку, и мне тоже она понравилась. Я отдал всю… всю свою зарплату, — он снимает локти со стола и отодвигается от меня, прикрыв глаза. — Она шла сначала молча, потом как заревет. «Ты чего?» — «А как мы жить будем?» …Мне сейчас звонят мои… русские офицеры: «Ну, что вы там собираетесь делать?» — «Да мочить вас собираемся!» Смеются: «Ну, ты, брат, даешь!»
*****

ЯМА

МОСКВА, 25 мая — РИА Новости. Журналистов телеканала LifeNews Олега Сидякина и Марата Сайченко, задержанных украинскими силовиками, первые два дня продержали в земляной яме с мешками на головах, условия были невыносимые, передает LifeNews в воскресенье. Журналистам угрожали убийством и запугивали обвинениями в транспортировке оружия.
Сидякин и Сайченко были задержаны в середине мая Национальной гвардией Украины под Краматорском, где идут бои киевских силовиков с местными ополченцами. Украинские власти обвинили их в содействии "терроризму" на востоке страны. В воскресенье журналисты были освобождены и прилетели в Грозный.

Телеоператор LifeNews Сайченко рассказал после освобождения, что после задержания на аэродроме под Краматорском журналистов связали, погрузили в вертолет и отвезли в полевое расположение украинской армии. На головы задержанным надели мешки, журналистов поставили на колени, рассказал Сайченко, добавив, что первые два дня их продержали в земляной яме.

Сотрудники СБУ, по его словам, не говорили, как долго продержат журналистов под стражей, при этом условия содержания были невыносимыми.

"Руки были связаны сзади и ноги на щиколотках перемотаны скотчем, а на голову надет мешок, который на шее затянут скотчем, поэтому с трудом удавалось дышать. У меня было состояние, близкое к умопомрачению, было очень плохо. Пару раз по голове ударили и пнули в пах, но лучше бы нас били, чем держали в таком состоянии в сырой яме", — рассказал Сайченко.

Также Марат Сайченко рассказал, что украинские спецслужбы запугивали его и его коллегу Олега Сидякина, угрожая обвинить в транспортировке оружия.

"Естественно, при нас ничего такого не было. С нами была только видеоаппаратура", — рассказал Сайченко о том, как представители украинских спецслужб в Киеве угрожали обвинить их в транспортировке оружия.

Телеоператор LifeNews Марат Сайченко рассказал, что украинские силовики грозили убить его и корреспондента телеканала Олега Сидякина и делали все для того, чтобы журналисты поверили в серьезность их намерений.

Сайченко рассказал, что в Киеве журналистов подвергли сильнейшему психологическому давлению. "Мы были окружены ненавистью. Наши надзиратели верили информации, что мы террористы. Мне говорили, что могут отвести в туалет и выстрелить два раза в воздух, а один — мне в голову, потому что у меня якобы была попытка бегства. Два дня мы находились в земляной яме, а потом в четырех стенах в закрытой комнате. Но в то же время мы понимали, что за нас будут бороться", — приводятся слова Сайченко на сайте LifeNews.

"Когда на нас снова надели наручники и мешки на голову, были самые дурные мысли. Но когда нас посадили в машину, где мы услышали чеченскую речь, мне сразу полегчало. Я понял, кто вмешался", — добавил Сайченко.

Журналисты LifeNews Олег Сидякин и Марат Сайченко были задержаны в середине мая Нацгвардией Украины под Краматорском на севере Донецкой области, где идут бои киевских силовиков с местными ополченцами. Украинские власти обвинили их в содействии "терроризму" на востоке страны, однако, по заявлению главного редактора телеканала LifeNews Анатолия Сулейманова, СБУ дела в отношении журналистов не возбуждала, доказательств никаких не было.

В воскресенье журналисты были освобождены и прилетели в Грозный, откуда позже вылетят в Москву. Об освобождении Сидякина и Сайченко сообщил в воскресенье глава Чечни Рамзан Кадыров в своем Instagram. Он также написал, что последние несколько дней его представители находились в Киеве и вели переговоры по освобождению съемочной группы. Это нигде не афишировалось в целях безопасности журналистов. Освобождение несколько раз срывалось, но договоренность в конце концов удалось достигнуть.

РИА Новости

Интервью с фашистом Правого сектора
Apr. 18th, 2014 at 7:53 AM

Беседовал с пацаном 17 лет.

ИНТЕРВЬЮ С ПРАВЫМ СЕКТОРОМ

- Привет! Как тебя называть лучше? Дмитрий или Дмитро?
- Как удобнее.
- Погоди, разве у вас нет запрета на русские имена, фамилии?
- Да ну, какой запрет... В Одессе все русские.
- В смысле, в Одесском "Правом секторе"?
- Ну я не так выразился. У нас есть и русские, и украинцы, и даже евреи. Просто у нас не обращают внимания на национальный вопрос.
- А как же "москалей на ножи"?
- Москаль это не национальность. Москаль это тот, кто враг Украины.
- А я москаль?
- Если ты враг Украины, то да, ты москаль. А если ты за единую и неделимую Украину - ты русский.
- А что такое "враг Украины"? Я серьезно, я не понимаю - кто враг, кто друг.
- Что тут непонятного? Те, кто выступает за раскол страны - крымчане, донецкие, Харьков - там одни москали. Москаль это сепаратист.


- Дим, я правильно понимаю, что те, кому надоел Киев - те враги?
- Что значит надоел? Киев это столица Руси, столица Украины, как он может надоесть? Смешной вопрос.
- Я имею в виду эти бесконечные майданы, политиков.
- Когда мы возьмем власть, майданы закончатся.
- А разве вы еще не взяли?
- Пока нет. Власть в руках предателей. Они предали наше дело, но мы доберемся и до них. Сейчас надо подавить сепаратистов, потом примемся за власть.
- Каким образом подавить?
- Физически.
- Подожди, ты только что сказал, что в Крыму, Харькове, Донецке, Луганске - все сепаратисты. И всех надо убить?
- Другого выхода просто нет.
- Но ведь они будут защищаться.
- Это война, что тут говорить?
- То есть, ты готов пойти под пули и умереть за нынешнюю власть в Киеве?
- За Украину. Я - патриот и должен защищать свою страну от путинских фашистов.
- Стоп, я не понимаю, где ты увидел путинских фашистов?
- А Крым кто оккупировал? Путин же.
- Почему тогда Киев так бездарно слил Крым оккупантам? Ведь они в Киеве обещали войной пойти.
- Они предатели, я же сказал. Они могут только говорить. Им за это платит Москва, чтобы говорили и ничего не делали. Этот пидор Ляшко, Аваков, Яценюк - все предатели Украины.
- Так может быть разобраться с предателями для начала?
- Сначала отразим внешнюю агрессию.
- А в чем они предали Украину, уточни.
- Ну как... Сам видишь, как растут цены, гривна падает. Они на наших плечах пришли к власти и бросили нас.
- Перестали платить?
- Если бы только платить... Сейчас приходится за свой счет покупать амуницию, оружие, патроны, еду.
- Раньше Киев платил?
- Ну да.
- Сколько?
- Не скажу. Нормально платили.
- Нормально поднял?
- Прилично.
- На квартиру хватило бы?
- Не. Точилу хотел прикупить, но...
- Чего?
- Ну приходится на снарягу все тратить сейчас.
- Работать не пробовал?
- А смысл за копейки горбатится?
- А что заканчивал?
- Не закончил еще. Колледж.
- Какой?
- Пищевой. Наверное, уже отчислили.
- Чего так?
- Ну с ноября на занятиях не был. Ничего, я приду и с автоматом восстановлюсь автоматом (смеется).
- Понятно. В Киеве был с ноября?
- Да, сначала сам поехал овоща скидывать. Потом самоорганизовались в "Правый Сектор". Вернулся в Одессу в начале марта, здесь начали создавать сотню.
- И успешно?
- Вполне.
- Гм, слушай, было несколько стычек "Правого сектора" с дружинниками Куликова Поля и всегда вам пиздюлей отвешивали. Ведь так? Спорить не будешь?
- Ну мы не были готовы, не ожидали нападения сепаратистов. И милиция виновата - они сдают нас предателям. Они налетают десять на одного, а милиция отворачивается.
- Ну а как ты хотел, ведь ты кидал "Молотовым" в "Беркут"?
- Да, весело было.
- И почему милиция должна тебя сейчас защищать?
- Они обязаны. Ничего, мы и их люстрируем всех.
- Что значит "люстрируем"?
- Расстреляем.
- А в спецотряд милиции "Шторм" вступишь?
- Не, мараться не хочу.
- Почему?
- Ну, там приказы выполнять, строем ходить, зачем мне это?
- Деньги обещают хорошие.
- Кто? Аваков? Он же хачик, он всегда обманывает. Я ему не верю. Он бы давно мог разогнать всех этих федералов, но только врет.
- Кстати, о федералах... Ты против федерализации?
- Конечно, это же сепаратизм.
- Ну слушай, Германия - федеральная страна, США, Россия, Швейцария, Британия по факту. И ничего, живут.
- США?
- Конечно. Соединенные государства Америки. Штат - это государство.
- Да не, какая федерация... Я не хочу, чтобы граница между Одессой и Киевом была, с таможнями там, визами...
- Подожди, между Аризоной и Невадой нет таможни. Между Баварией и Вестфалией тоже.
- Значит, это не федерации.
- Что же такое федерация?
- Ну это... Ну как в Африке, везде свои государства.
- Африка это федерация?
- Наверное...
- Окей. Африка это федерация, а Федеративная Республика Германия нет. Пусть так будет. Но почему ты лично против референдума? Ну хочет кто-то проголосовать за федерацию, но если вас больше, то вы победите на референдуме и никакой федерации не будет. Так?
- Не, нас, здравомыслящих людей меньше. Поэтому нельзя допустить референдума. Они же рабы Путина, а свободных людей мало.
- Свободные это хорошо. А почему ты сейчас не в Донецке, а в тихой Одессе?
- Ну такой приказ пока, ждать и готовиться.
- Готовиться к чему? Губернатор ваш, назначен Киевом...
- Ментов убивать, потом Куликово.
- Ты сам убивал?
- Еще нет. Тренируемся.
- На кошках?
- Что? Не понял, причем тут кошки?
- Шутка была. А как твои друзья? Общаешься с ними?
- Мои друзья в нашей сотне.
- Сколько вас?
- Не скажу.
- Конспирация?
- Конечно, нас хорошо учили.
- Кто?
- Ребята с киевского майдана. Даже страницу в контакте пришлось удалить. У нас за это штрафуют.
- А друзья из прошлой жизни?
- Их больше нет.
- Ясно. А твои родители за кого?
- Они больше для меня не существуют.
- Не понял?
- Они москали, они за рашку-парашку.
- Их тоже надо убить?
- Не, ну перевоспитаем же...
- Как?
- Ну... Я не знаю, старшие знают, наверное.
- Старшие с Одессы?
- Не, с Киева.
- То есть, руководят вами с Киева, платят вам деньги...
- Уже не платят...
- Хорошо, платили, с Киева, одесситов ты не спрашиваешь...
- Что это рабское быдло спрашивать?
- Я правильно понимаю, что свободные это те, кто думают как ты?
- Ну да.
- Меня убьешь?
- Когда время придет.


Таких - только в землю.
http://zergulio.livejournal.com/1246919.html

Крым и Косово: можно ли сопоставить то, что там произошло?
Автор и ведущий программы "Воскресный вечер" Владимир Соловьев обсудил последние события на Украине
с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым.

Специальный выпуск программы "Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым" был, в основном, посвящен последним событиям на Украине и в Крыму. Министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил: Россия не вынашивает планов присоединить юго-восточные области Украины."У нас не может быть таких желаний, это противоречит интересам Российской Федерации", — сказал Лавров.

 По его словам, для России гораздо важнее, чтобы нынешние украинские власти наладили диалог с народом.Сергей Лавров также опроверг слухи о том, что на юго-востоке Украины могут быть российские агенты и военные: "Там нет наших военнослужащих, там нет наших агентов. Нас обвиняют, что там какие-то агенты наших спецслужб. Их там нет. Войск там наших тоже нет".



Министр призвал понять "очень простую вещь, что международные отношения основаны на взаимности". "Мы не будем мстить кому-то, делать что-то назло, мы будем просто взвешенно подходить к тем конкретным ситуациям, которые возникают", — цитирует "Интерфакс" главу МИД РФ.

Отвечая на вопрос о нынешнем этапе отношений с Западом, Сергей Лавров подчеркнул: "Я не думаю, что это на десятилетия. Уже сейчас по целому ряду признаков видно, что наших западных партнеров раздирают противоречия. С одной стороны, они видят нашу достаточно спокойную реакцию, нас не удалось вывести из себя этими санкциями, которые в значительной степени выходят за рамки элементарных человеческих приличий.
Поэтому они хотят нас продолжать раздражать, в надежде вывести из себя, но параллельно они хотят увидеть, что мы почувствовали, что наказаны".

"Ничего общего с реальными проблемами международной жизни это не имеет."

Но параллельно у них есть понимание, что без нас будет очень трудно решать многие вопросы, я уже не говорю про Сирию, Иран", — продолжил министр.

"Мы не собираемся заявлять, что раз вы так с нами поступаете, пусть в Сирии продолжается кровопролитие, и мы не будем заниматься политическим урегулированием, оказанием гуманитарной помощи, пусть Иран строит ядерную бомбу. Мы этого делать не будем, потому что мы — ответственные люди, в отличие от многих из тех, кто пытается нас на этот путь толкать. Но та же проблема Корейского полуострова, едва ли без нас ею можно заниматься — это проблема серьезнейшая, мы не хотим иметь ядерную бомбу рядом с нашими границами", — отметил Лавров.

Министр иностранных дел России обратил внимание, что помимо политического контекста есть еще интересы экономики и бизнеса: "Если вы почитаете прессу или поучаствуете в тех мероприятиях, которые бизнес проводит в Германии, Италии, Испании, во Франции, да и в США, то поймете: реакция бизнеса показывает, что те сигналы, которые поступают бизнесу от западных правительств — не воспринимаются".

"Бизнес убежден, что нужно сохранять и наращивать наше экономическое взаимодействие не только потому, что бизнес всегда хочет прибыли, а еще и потому, что он далеко не уверен, что эти санкции правомерны", — подытожил Сергей Лавров.

Крым и Косово: можно ли сопоставить то, что там произошло? Автор и ведущий программы "Воскресный вечер" Владимир Соловьев обсудил последние события на Украине с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым.

Специальный выпуск программы "Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым" был, в основном, посвящен последним событиям на Украине и в Крыму. Министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил: Россия не вынашивает планов присоединить юго-восточные области Украины.


"У нас не может быть таких желаний, это противоречит интересам Российской Федерации", — сказал Лавров. По его словам, для России гораздо важнее, чтобы нынешние украинские власти наладили диалог с народом.

Сергей Лавров также опроверг слухи о том, что на юго-востоке Украины могут быть российские агенты и военные: "Там нет наших военнослужащих, там нет наших агентов. Нас обвиняют, что там какие-то агенты наших спецслужб. Их там нет. Войск там наших тоже нет".

Министр призвал понять "очень простую вещь, что международные отношения основаны на взаимности". "Мы не будем мстить кому-то, делать что-то назло, мы будем просто взвешенно подходить к тем конкретным ситуациям, которые возникают", — цитирует "Интерфакс" главу МИД РФ.

Отвечая на вопрос о нынешнем этапе отношений с Западом, Сергей Лавров подчеркнул: "Я не думаю, что это на десятилетия. Уже сейчас по целому ряду признаков видно, что наших западных партнеров раздирают противоречия. С одной стороны, они видят нашу достаточно спокойную реакцию, нас не удалось вывести из себя этими санкциями, которые в значительной степени выходят за рамки элементарных человеческих приличий. Поэтому они хотят нас продолжать раздражать, в надежде вывести из себя, но параллельно они хотят увидеть, что мы почувствовали, что наказаны".

"Ничего общего с реальными проблемами международной жизни это не имеет. Но параллельно у них есть понимание, что без нас будет очень трудно решать многие вопросы, я уже не говорю про Сирию, Иран", — продолжил министр.

"Мы не собираемся заявлять, что раз вы так с нами поступаете, пусть в Сирии продолжается кровопролитие, и мы не будем заниматься политическим урегулированием, оказанием гуманитарной помощи, пусть Иран строит ядерную бомбу. Мы этого делать не будем, потому что мы — ответственные люди, в отличие от многих из тех, кто пытается нас на этот путь толкать. Но та же проблема Корейского полуострова, едва ли без нас ею можно заниматься — это проблема серьезнейшая, мы не хотим иметь ядерную бомбу рядом с нашими границами", — отметил Лавров.

Министр иностранных дел России обратил внимание, что помимо политического контекста есть еще интересы экономики и бизнеса: "Если вы почитаете прессу или поучаствуете в тех мероприятиях, которые бизнес проводит в Германии, Италии, Испании, во Франции, да и в США, то поймете: реакция бизнеса показывает, что те сигналы, которые поступают бизнесу от западных правительств — не воспринимаются".

"Бизнес убежден, что нужно сохранять и наращивать наше экономическое взаимодействие не только потому, что бизнес всегда хочет прибыли, а еще и потому, что он далеко не уверен, что эти санкции правомерны", — подытожил Сергей Лавров.

Из интервью:
Наталья разведена, и у неё осталась дочь от брака.
День рождения был 18 марта, в день выступления Путина.
Возглавить прокуратуру Крыма в эти дни испугались 4 мужчины. А она - согласилась.
Полное интервью: http://www.rg.ru/2014/03/20/poklonskaya.html

Из интервью:
Наталья разведена, и у неё осталась дочь от брака.
День рождения был 18 марта, в день выступления Путинаю
Возглавить прокуратуру Крыма в эти дни испугались 4 мужчины. А она - согласилась.
Полное интервью: http://www.rg.ru/2014/03/20/poklonskaya.html